Кто такие швабы в немецкой литературе

Швабия или Schwaben представляет собой историческую область на юго-западе Германии, в Баварии. Население Швабии – die Schwaben – разговаривает на швабско-алеманнском диалекте, который относится к южнонемецкой группе верхненемецких диалектов. Название территории восходит к средневековому герцогству Швабия, а в литературе наряду со Schwaben можно встретить шутливое Schwabenland.

   Швабы — Свебы (лат. Suebi, Suevi, Suavi, Suevians) представляли собирательное название населения полиэтнической Восточной Германии, в союз свебский племён входили в основном древнегерманские племена, занимавшие в I веке до н. э. — II веке н. э. бассейн рек Эльбы, Майна, Неккара.

Этимология слова «Свебы» происходит от протогерманского * swēbaz, основой которого служит прото-германский корень * swē-, означающего «СВОИ», либо на рефлексивном местоимении от третьего лица; либо от более раннего индоевропейского корня * swe; санскрит: swa; русский: свой, свои; польский: swój, swoi, латинский: sui, каждое из них означает «СВОЙ».

  Швабы – это одна из народностей или этнических групп в Германии, шутки над которыми существовали очень давно. В немецком языке есть много слов с компонентом Schwabe, но в этой статье, поскольку она затрагивает комическую сторону представления швабов, мы рассмотрим два понятия, которые также имеют юмористический оттенок.

Schwabenalter – «швабский возраст», начиная с 40 лет, говорят, что швабы становятся мудрыми именно начиная с сорока лет, посмеиваясь над их слишком долгой юношеской бесхитростностью и длительной детской наивностью.

Schwabenstreich – «швабская выходка», глупый поступок, название которого, видимо, восходит к истории о семи швабах, в которой они «глупо» боролись с драконами, которые оказывались вовсе не драконы.

Братья Гримм (Якоб, 1785 — 1863 и Вильгельм, 1786 — 1859) — немецкие языковеды и исследователи немецкой народной культуры. Собирали фольклор и опубликовали несколько сборников под названием «Сказки братьев Гримм». Сказка о семи швабах есть и у братьев Гримм. Содержание её так же повторяет народные сказки, но у швабов появляются имена: Herr Schulz, Jackli, Marli, Jergli, Michal, Hans, Veitli. Они борются с невидимым врагом-жуком, прогоняют опасного зайца и, наконец, все семеро тонут в реке Мозель. 

Германия, Семеро швабов (Die sieben Schwaben).

Однажды собрались семеро швабов вместе: первый был Шульц, второй — Яхли, третий — Марли, четвертый — Ергли, пятый — Михаль, шестой — Ганс и седьмой — Вайтли.
Все семеро задумали весь белый свет обойти, приключений поискать и великие подвиги совершить. А для того, чтобы странствовать им было безопаснее, они решили идти с оружием и заказали себе, хоть и на семерых одно, но зато очень крепкое и длинное копье.
За это копье они ухватились всемером, и впереди-то всех пошел самый смелый из них и самый мужественный, а таковым был Шульц! За ним уж следовали все по очереди, и Вайтли был между ними последним.

Случилось однажды в самый разгар сенокоса, когда они уже прошли порядочный конец пути, но еще было далеко от деревни, в которой хотели переночевать, уж в сумерки близ наших швабов пролетел вечерний жук или шершень. И жужжание его очень грозно прозвучало где-то за стогом сена.
Тут храбрый Шульц так перепугался, что чуть не выронил копья из рук, и холодный пот сразу прошиб его по всему телу. «Слышите? Слышите ли? — крикнул он своим товарищам. — Ах, Боже мой! Да это барабан! »

Яхли, который вслед за ним держался за копьё и которому Бог весть почему почуялся какой-то запах, сейчас добавил: «Да, что-то не ладно! Я чую запах пороха и горелого фитиля! »
При этих словах Шульц пустился бежать и мигом перескочил через забор; но так как он зацепил ногами за зубья грабель, забытых там во время сенокоса, то грабли ударили его в лицо и очень сильно. «Ай-ай, ай-ай! — закричал Шульц. — Бери меня в плен, сдаюсь! Сдаюсь! »

И остальные шестеро туда же друг за другом перепрыгнули и стали кричать: «Коли ты сдаешься, то и мы все тоже сдаёмся! »
Наконец, не увидев неприятеля, который хотел бы их связать и забрать в плен, они поняли, что испугались напрасно; а чтобы не пошли об этом слухи между людьми да не вздумал бы кто-нибудь их из-за этого осмеивать и дурачить, то было между ними решено об этом приключении хранить молчанье, пока кто-нибудь из них случайно не проболтается.

Затем они двинулись далее. Но следующая опасность, которую пришлось им пережить, не может и сравниться с первой.
Несколько дней спустя путь их лежал через пашню, на которой заяц, присев на солнышке, грелся и дремал: уши его торчали вверх, а большие, словно стеклянные, глаза застыли неподвижно.

Вот и перепугались наши швабы не на шутку при виде этого страшного и дикого зверя, перепугались все и стали между собою совещаться о том, что менее всего опасно было бы предпринять в данном случае. Так как они собирались бежать, то можно было опасаться, что чудовище помчится вслед за ними и поглотит их всех с кожей и волосами.
Вот и стали они говорить: «Мы должны выдержать большую и опасную битву! Чем смелее вступим в нее, тем больше можем надеяться на победу! » И разом ухватились за копье: Шульц впереди всех, а Вайтли позади.

И ударили все разом против дракона. Господин Шульц все крестился и Бога призывал на помощь; но так как всё это не помогало и он подходил к врагу всё ближе и ближе, то, наконец, уж он со страху стал кричать: «Ату его! Ату! Ату-у! »
Заяц от всех этих криков наконец проснулся и поспешно бежал.

Судя по данным археологии и ономастики, значительная часть населения Швабии, швабы или свебы тесно связаны с этногенезом славян.

Тацит пишет, что германским племенам Свебов «при­сущ тот же облик: жёст­кие голу­бые гла­за, русые воло­сы, рос­лые тела, спо­соб­ные толь­ко к крат­ковре­мен­но­му уси­лию; вме­сте с тем им не хва­та­ет тер­пе­ния, чтобы упор­но и напря­жен­но трудить­ся, и они совсем не выно­сят жаж­ды и зноя, тогда как непо­го­да и поч­ва при­учи­ли их лег­ко пре­тер­пе­вать холод и голод».

Тацит пишет, о швабских воинах, что они «Ред­ко кто поль­зу­ет­ся меча­ми и пика­ми боль­шо­го раз­ме­ра; они име­ют при себе копья, или, как сами назы­ва­ют их на сво­ём язы­ке, фра­меи, с узки­ми и корот­ки­ми нако­неч­ни­ка­ми, одна­ко настоль­ко ост­ры­ми и удоб­ны­ми в бою, что тем же ору­жи­ем, в зави­си­мо­сти от обсто­я­тельств, они сра­жа­ют­ся как изда­ли, так и в руко­паш­ной схват­ке. И всад­ник так­же доволь­ст­ву­ет­ся щитом и фра­ме­ей, тогда как пешие, кро­ме того, мечут дро­ти­ки, кото­рых у каж­до­го несколь­ко, и они бро­са­ют их пора­зи­тель­но дале­ко, совсем нагие или при­кры­тые толь­ко лег­ким пла­щом. У них не замет­но ни малей­ше­го стрем­ле­ния щеголь­нуть убран­ст­вом, и толь­ко щиты они рас­пи­сы­ва­ют ярки­ми крас­ка­ми.»   «…их сила боль­ше в пехо­те; Подать­ся назад, чтобы затем сно­ва бро­сить­ся на вра­га, — счи­та­ет­ся у них воин­скою смет­ли­во­стью, а не след­ст­ви­ем стра­ха. Бро­сить щит — вели­чай­ший позор, и под­верг­ше­му­ся тако­му бес­че­стию воз­бра­ня­ет­ся при­сут­ст­во­вать на свя­щен­но­дей­ст­ви­ях и появ­лять­ся в народ­ном собра­нии».

«18. Тем не менее бра­ки у них соблюда­ют­ся в стро­го­сти, и ни одна сто­ро­на их нра­вов не заслу­жи­ва­ет такой похва­лы, как эта. Ведь они почти един­ст­вен­ные из вар­ва­ров доволь­ст­ву­ют­ся, за очень немно­ги­ми исклю­че­ни­я­ми, одною женой, а если кто и име­ет по несколь­ку жен, то его побуж­да­ет к это­му не любо­стра­стие, а зани­ма­е­мое им вид­ное поло­же­ние. При­да­ное пред­ла­га­ет не жена мужу, а муж жене. За эти подар­ки он полу­ча­ет жену, да и она вза­мен отда­ри­ва­ет мужа каким-либо ору­жи­ем; в их гла­зах это наи­бо­лее проч­ные узы, это — свя­щен­ные таин­ства, это — боги супру­же­ства».

«19. Так ограж­да­ет­ся их цело­муд­рие, и они живут, не зная порож­да­е­мых зре­ли­ща­ми соблаз­нов, не раз­вра­ща­е­мые обо­льще­ни­я­ми пиров. Тай­на пись­ма рав­но неве­до­ма и муж­чи­нам, и жен­щи­нам. У столь мно­го­люд­но­го наро­да пре­лю­бо­де­я­ния крайне ред­ки; нака­зы­вать их доз­во­ля­ет­ся неза­мед­ли­тель­но и самим мужьям…  поро­ки там ни для кого не смеш­ны, и раз­вра­щать и быть раз­вра­ща­е­мым не назы­ва­ет­ся у них — идти в ногу с веком. Но ещё луч­ше обсто­ит с этим у тех пле­мён, где берут замуж лишь дев­ст­вен­ниц и где, дав обет супру­же­ской вер­но­сти, они окон­ча­тель­но утра­чи­ва­ют надеж­ду на воз­мож­ность повтор­но­го вступ­ле­ния в брак.»

«Огра­ни­чи­вать чис­ло детей или умерщ­влять кого-либо из родив­ших­ся после смер­ти отца счи­та­ет­ся сре­ди них постыд­ным, и доб­рые нра­вы име­ют там большую силу, чем хоро­шие зако­ны где-либо в дру­гом месте».   

«21. Не суще­ст­ву­ет дру­го­го наро­да, кото­рый с такой же охотою зате­вал бы пируш­ки и был бы столь же госте­при­и­мен. Отка­зать кому-нибудь в кро­ве, на их взгляд, — нече­стие, и каж­дый ста­ра­ет­ся попот­че­вать гостя в меру сво­е­го достат­ка.»

22. «Эти люди, от при­ро­ды не хит­рые и не ковар­ные, в непри­нуж­ден­ной обста­нов­ке подоб­но­го сбо­ри­ща откры­ва­ют то, что досе­ле таи­ли в глу­бине серд­ца.»

23. Их напи­ток — ячмен­ный или пше­нич­ный отвар, пре­вра­щен­ный посред­ст­вом бро­же­ния (БРАГА и ПИВО) в некое подо­бие вина…»

26. «Ростов­щи­че­ство и извле­че­ние из него выго­ды им неиз­вест­но… Зем­ли для обра­бот­ки они пооче­ред­но зани­ма­ют всею общи­ной по чис­лу зем­ледель­цев, а затем делят их меж­ду собою смот­ря по досто­ин­ству каж­до­го; От зем­ли они ждут толь­ко уро­жая хле­бов.»

Многие рыцари и военачальники родом из Швабии воевали в итальянских войнах XIV века, в средние XV века было широко распространено мнение о том, что швабы – отважные воины. Швабы участвовали в имперских войнах, стояли в первых рядах и несли знамя. Швабских рыцарей очень боялись в Германии в XV-XVI века.

Тем более удивительны насмешки над швабами, распространившиеся в Германии в XV-XVI века, совершенно не соответствующие действительности.

Вспомните «Советы Тристана» из пьесы «Собака на сене»:

Девушка стройна, мы скажем: мощи!
Умницу мы наречём уродкой,
Добрую объявим сумасбродкой.
Ласковая — стало быть, липучка,
Держит себя строго — значит, злючка.

Назовём кокетливую шлюхой,
Скажем про весёлую — под мухой.
Пухленькая — скоро лопнет с жиру,
Щедрую перекрестим в транжиру.

Ну, а бережлива? — Окрестим в сквалыгу!
Если маленькая? — Ростом с фигу!
Если рослая? — Тогда верзила!
Через день, глядишь,
Любовь остыла.
(слова М.Донского)

Насмешки над швабами в Германии в XV-XVI века касались в основном их храбрости, которую называли трусостью, их доброту и гостеприимство  — сумасбродством, их бережливость — скупостью, их целомудрие до брака — недоразвитостью, их верность жене — глупостью, их искренность  — детской наивностью, говорят правду — значит лгуны,  их открытость и легковерие — дуростью!

И что же мы видим в немецких литературных произведениях 15 – 18 веков?

Кукушкин помощник

В Швабии один крестьянин услыхал двух кукушек. Одна куковала в лесу его деревни, другая – в лесу у соседней деревни. Ему показалось, что соседняя кукушка кукует громче, и он поспешил ей на помощь. Прискакал в лес, забрался на дерево и стал куковать. А в это время волк сожрал его лошадь, стоявшую под деревом. Возвратившись домой, он пожаловался соседям на свою потерю, а те решили, что он пожертвовал лошадью на общее благо и сохранение доброго имени, и купили всей деревней ему новую лошадь. (Генрих Бебель, 15 – 16 века)

Как шваб жаловался на то, что Господь не так плакал в Швабии, как в Италии

Как-то раз один шваб, путешествуя по Италии, зашёл в кабак, где хозяин угостил его лучшим вином, которое называлось «Слезы Господа». Услышав название вина, шваб принялся сокрушаться о том, почему Господь так не плакал в Швабии. (Йорг Викрам, 16 век)

О швабе, который cъел печёнку

Давным-давно, когда Господь ещё ходил по земле, один шваб увязался за ним. Как-то раз шли они между двух деревень, где звонили колокола: в одной – на свадьбу, в другой – на похороны. Шваб выбрал свадьбу. Господь отправился на похороны, воскресил там мёртвого, за что получил сотню гульденов. А шваб погулял на свадьбе и получил всего лишь монету. Когда они встретились с Господом, шваб спросил, как ему удалось заработать так много, и Господь ответил, что он воскресил мёртвого, и его щедро отблагодарили. Шваб предложил сложить все заработанные деньги в общий кошелёк.

На ночлег они остановились на постоялом дворе, шваб попросил забить для них ягнёнка, и стал варить мясо. Но печёнка все время всплывала на поверхность, так что шваб попросту съел её. Когда же мясо ягнёнка подали к столу, и Господь спросил, где же печень, шваб отвечал, что её и не было.

На следующий день Господь и шваб продолжили свой путь и снова проходили между двух деревень, где звонили колокола: на свадьбу и на похороны. В этот раз шваб решил пойти на похороны. Он поклялся всем воскресить мертвеца, а если не получится, то пусть тогда деревенские жители его повесят. Когда швабу не удалось воскрешение, жители повели его к виселице. Господь, знавший, что так и получится, тоже пришёл и велел ему говорить правду о том, куда девалась печень ягнёнка. На что шваб отвечал, мол, пусть лучше его повесят, потому что печени у ягнёнка не было. Господь отпустил его, и сам воскресил мертвеца, за что получил ещё сотню гульденов.

Господь решил поделить заработанные деньги поровну и разбил их на три части. Шваб спросил, почему на три, и Господь ответил, что одну часть денег себе, другую – ему, а третью – тому, кто съел печень. Тогда шваб закричал, что печень-то съел именно он! (Мартин Монтан, 16 век)

Кум трактирщика

У одного трактирщика в Швабии была привычка, обращаться к заезжавшим к нему благородным постояльцам не иначе как «кум». Одному постояльцу не нравилось это обращение, и он решил проучить трактирщика. Он позвал своих друзей и закатил пир. Когда трактирщик попросил расплатиться, аристократ отвечал ему, мол, он же кум и сам готов принять трактирщика и его семью в любое время в своем доме бесплатно. (Валентин Шуманн, 16 век)

Шваб и лягушки

Один шваб заработал десять талеров и отправился в путешествие.  Около пруда он сел на камень отдохнуть. На пруду квакали лягушки, и швабу послышалось, что они говорят “Acht! Acht! Acht!”, имея в виду восемь талеров. Он сказал им, что талеров не восемь, а десять, и показал их лягушкам. Лягушки продолжали квакать, тогда шваб бросил все десять талеров в пруд, чтобы лягушки сами могли пересчитать их, раз не верят на слово. Когда же он попросил вернуть свои монеты и не получил их, то сам спрыгнул за ними в пруд, и утонул.(Ротманн, 18 век)

И это только некоторые рассказы, где Швабия указывается местом действия, или именно швабы оказываются их главными героями. Есть еще очень много других юмористических произведений, где Швабия указывается косвенно, например, где дело было в Аугсбурге или в Ульме.

Семь легендарных швабов

Давайте, наконец, узнаем легендарную историю.

Та история, которую я перескажу, является самым старым изданием рассказа о семи швабах, это история о девяти швабах из сборника Ганса Вильгельма Кирхгофа, XVI век.

Девять швабов захотели посмотреть мир и получить индульгенции (отпущение грехов за деньги у католиков). Для защиты от всевозможных врагов во время путешествия, они изготовили длинное копьё Когда они в темноте шли по полю, мимо них пролетел какой-то жук. Самый смелый шваб, шедший впереди, закричал, что-де он слышит барабан, другие подхватили, он бросился бежать, перепрыгнул через забор, у которого лежали грабли, наступил на них и получил черенком по лбу. Тогда он закричал: «Сдаюсь! Сдаюсь!» А вслед за ним закричали и остальные. Когда они поняли, что обманулись, то договорились впредь молчать до тех пор, пока кто-нибудь из них не заговорит.

Следующей опасностью оказался заяц, сидящий на поле. Когда шваб, идущий позади, стал кричать на зайца и прогонять его, тот, кто шёл первым сказал, что будь тот на его месте, то не стал бы так активно привлекать внимание опасного животного и начал креститься. Но когда это не помогло, он в ярости закричал: «Кыш!», и заяц убежал. Тогда шваб убедился в том, что проклятия лучше, чем Божья помощь.

Когда друзья подошли к реке Мозель, они начали искать переправу. Увидев человека на том берегу, они стали кричать ему и спрашивать, как перебраться на другой берег. Человек не слышал, что они кричат и стал переспрашивать. На диалекте это звучало как “wat”, что означало “was”. А швабы подумали, что он велит им идти вброд, потому что глагол waten и значит «переходить вброд». Первый из них пошёл, но река была слишком глубокой, и он утонул, на поверхности осталась плавать только его шляпа, и было слышно, как лягушка кричала: “Wat, wat, wat”. Все остальные подумали, что их товарищ из глубин призывает и их идти вброд, так они пошли и утонули все.

История о семи швабах – самая известная в Германии. Впервые она встречается в латинских источниках XV века, а затем в немецких произведениях XVI века. Позже она получила многочисленные переработки в литературе и переосмысления в других видах искусства.

В 1887 году австрийский композитор Карл Миллёкер написал оперетту «Семь швабов». Многие предприятия в Швабии содержат в своем названии словосочетание «семь швабов».

«Семь швабов» — так назывался швабский журнал по домоводству. Есть театры, аттракционы и премия «семи швабов». В общем, этот концепт оказался довольно популярным.

Самым известным швабом в истории мировой литературы был Фридрих Шиллер (1758 — 1805). Он родился в городе Марбах, в Швабии, и всю жизнь он гордился своим швабским происхождением. У Шиллера есть такое стихотворение: Kriegslied (Военная песня) 1781 г.

Ihr — ihr dort außen in der Welt,
Die Nasen eingespannt!
Auch manchen Mann, auch manchen Held,
Im Frieden gut und stark im Feld,
Gebar das Schwabenland.

Эй, там, во вражеском строю —
Чего задрали нос?
Немало тех у нас в краю,
Кто в мире добр и твёрд в бою,
Кто в Швабии возрос!

Свои свебы и свебский узел.