Почему Москва отвергла Флорентийскую унию?

Флорентийская уния и падение Византии.

Середина XV века ознаменовалась для Православной Церкви двумя трагедиями тесно между собой связанными. Сначала греческая церковь, церковь Византийской империи отступила от православия. 5 июля 1439 года была подписана так называемая Флорентийская уния с католиками, в результате которой православная церковь должна была полностью прекратить своё существование, признать учение римско-католической церкви о вселенском главенстве папы римского.

Второй трагедией было падение Константинополя 29 мая 1453 г. под натиском турок-османов. К этому времени от Византийской империи оставался лишь Константинополь с пригородами, незначительная часть территории на юге Греции и несколько островов. Все остальные территории, входившие в некогда могущественную империю, были заняты турками или – на Западе – латинянами. Дни великой христианской Византийской империи были сочтены.

В надежде спасти остатки Византийской империи от неминуемой гибели император Иоанн VIII Палеолог решился на отчаянный шаг: 24 ноября 1437 года он отправился в Рим к папе Евгению IV в надежде на получение военной помощи латинян против турок. Вместе с императором отбыли около 600 человек, включая престарелого патриарха Константинопольского Иосифа II , 22-х епископов, многочисленных клириков и мирян. В составе делегации были представители патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского.

9 апреля 1438 года в Ферраре под председательством папы Евгения IV открылся Вселенский Собор, на котором предстояло обсудить разногласия между греками и латинянами. Для этой цели была создана богословская комиссия, в которую со стороны греков вошли митрополит Ефесский Марк, митрополит Никейский Виссарион и ещё несколько лиц, а со стороны латинян – несколько кардиналов. Официальным главой греческой делегации в течение всего Собора оставался император Иоанн Палеолог, который нередко принимал личное участие в прениях. В составе греческой делегации был также Исидор, незадолго до этого назначенный митрополитом Киевским.

Первый вопрос, который делегации обсуждали на Соборе в Ферраре, был вопрос о чистилище. Согласно латинскому учению, чистилище представляет собой место посмертного временного мучения лиц, которые не совершили смертных грехов и умерли в мире с Церковью, по окончании периода мучений в чистилище эти люди попадают в Царство Небесное. На Феррарском Соборе латиняне утверждали, что можно молиться лишь за тех, кто находится в чистилище:

«нет нужды молиться за тех, которые находятся в раю, ибо они не имеют никакой нужды в этом, ни за тех, которые – в аду, так как они не могут освободиться или очиститься от грехов».

Богословие Восточной Церкви, однако, учения о чистилище не знало, и святой Марк Ефесский в своем ответе на доклад латинян утверждал, что Православная Церковь молится за всех усопших – как находящихся в раю, так и томящихся в аду, с надеждой на то, что эта молитва будет услышана Богом. По первому вопросу полемики не было достигнуто согласия между двумя партиями.

Второй темой, предложенной к обсуждению в Ферраре, было латинское учение о Филиокве. Против этого учения в прениях выступали и Марк Ефесский, и Виссарион Никейский, однако латиняне упорно его защищали. Опять же не было достигнуто согласие.

После того как в феврале 1439 года заседания Собора были перенесены во Флоренцию, было решено отказаться от обсуждения вопроса о включении Филиокве в Символ веры и ограничиться общим обсуждением учения об исхождении Святого Духа. Во Флоренции латиняне заявили, что единой причиной исхождения Святого Духа они признают Бога Отца, зачитав отрывок из послания Максима Исповедника к Марину.

Греков не удовлетворили объяснения латинян, и святой Марк Ефесский представил в опровержение учения о Филиокве трактат под названием «Свидетельства об исхождении Святого Духа только от Отеческой Ипостаси».

После полутора лет напряженных богословских дискуссий латиняне поставили грекам ультиматум, который сводился к тому, что греки должны были принять латинское учение. При этом папа пообещал военную помощь византийскому императору.

4 июля 1439 года греки передали латинянам заявление, подписанное всеми членами греческой делегации, кроме святого Марка Ефесского, оставшегося непреклонным:

«Мы соглашаемся с вашим учением и с вашим прибавлением в Символе, сделанным на основании святых отцов; мы заключаем с вами унию и признаем, что Святой Дух исходит от Отца и Сына как от одного единого Начала и Причины».

Получив заявление греков, папа потребовал, чтобы они согласились также с латинским пониманием чистилища, с практикой служения литургии на пресном хлебе и с латинским учением о пресуществлении хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы при произнесении слов «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое» и «Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя». Греки считали, что преложение Святых Даров происходит не после произнесения этих слов, а после призывания Святого Духа.

Флорентийская уния была подписана 5 июля 1439 года во Флоренции на заседании 17 Вселенского Собора. Она предусматривала объединение Православной и Католической церквей при главенстве Рима. Католический Рим рассчитывал с её помощью укрепить авторитет папства, пошатнувшийся из-за раскола в Западной Церкви, а православный Константинополь рассчитывал воспользоваться помощью Запада в борьбе с турками османами.

От греков латиняне потребовали также, чтобы они согласились с латинским учением о первенстве папы Римского, причем не только о первенстве чести, но и о примате юрисдикции (т.е. чтобы восточные патриархи вошли в юрисдикционное подчинение папе Римскому), чтобы называли папу «викарием Христа» и «главой Церкви», чтобы признали за ним право беспрепятственно вмешиваться в дела Православной Церкви.

После долгих колебаний 33 представителя греческой делегации, наконец, подписали унию на условиях, выдвинутых латинянами. Единственным официальным членом греческой делегации, не подписавшим унию, был святитель Марк Ефесский. Не подписал унию также константинопольский патриарх Иосиф, к тому времени скончавшийся.

По возвращении в Константинополь святитель Марк Ефесский написал окружное послание, в котором решительно отмежевался от Ферраро-Флорентийского Собора. Относительно греков, подписавших на нем унию с латинянами, святитель Марк писал:

«Надо бежать от них, как бегут от змеи… как от христопродавцев и христокупцев… Ибо мы вместе с Дамаскиным и всеми отцами не говорим, что Дух происходит от Сына; а они – вместе с латинянами говорят, что Дух происходит от Сына. И мы вместе с божественным Дионисием говорим, что Отец – единый Источник преестественного Божества; а они вместе с латинянами говорят, что и Сын – Источник Святого Духа, очевидно, что этим исключая Духа из Божества… И мы утверждаем, согласно отцам, что воля и энергия несотворенного и Божественного естества несотворенны; а они вместе с латинянами и Фомой говорят, что воля – тождественна с естеством, а Божественная энергия – тварна… И мы говорим, что ни святые не воспринимают ещё уготованное им Цapcтво и неизречённые блага, ни грешники ещё не посланы в геенну, но и те и другие каждые ожидают свой удел, который будет воспринят в будущем веке после воскресения и суда; а они вместе с латинянами желают, чтобы они сразу же после смерти восприняли согласно заслугам, а промежуточным… они даруют очистительный огонь, который не тождествен с геенским… И мы, послушествуя заповедающих апостолов, отвращаемся от иудейского бесквасного хлеба; а они, в том же акте унии, возвещают, что то, что священнодействуется латинянами, является Телом Христовым. И мы говорим, что прибавление в Символе возникло беззаконно и противозаконно и противно отцам; а они утверждают, что оно законно и благословенно… Для нас папа представляется как один из патриархов, и то если бы он был православным, а они с большею важностью объявляют его викарием Христа, отцом и учителем всех христиан... Итак, братие, бегите от них и от общения с ними…»

Ферраро-Флорентийский Собор имел все формальные признаки Вселенского Собора: в нем участвовали папа и император, Константинопольский патриарх и представители других древних Восточных Патриархатов, предстоятель Русской Церкви, ещё не имевшей автокефалии и входившей в состав Константинопольского Патриархата. В Католической Церкви этот Собор признаётся Вселенским. Однако на православном Востоке он был отвергнут на том основании, что от Православной Церкви на нём потребовали капитуляции, отказа от своей многовековой богословской традиции.

Русская Церковь первой отвергла унию.

 В 1439 году была заключена Флорентийская уния – соглашение об объединении Западной и Восточной Церквей на условиях признания Православной Церковью латинской догматики и главенства папы римского при сохранении православных обрядов.  В числе подписавших Флорентийскую унию был и митрополит Киевский грек Исидор, представлявший Русскую Церковь на Флорентийском Соборе. Когда митрополит  Исидор вернулся на Русь спустя два года после окончания Собора, он 5 июля 1441 года совершил богослужение в Успенском соборе Московского Кремля: за богослужением возносилось имя папы Римского и был зачитан акт о воссоединении с Римом.
Никто из присутствовавших бояр и епископов поначалу не выразил несогласия; напротив, по словам летописца:

«умолчаша и бояре и инии мнозе, еще же паче и епископы русския умолчаша, и воздремаша и уснуша».

Однако великий князь Московский Василий II  Васильевич Тёмный объявил Исидора еретиком, отлучил его от сана и приказал арестовать за измену.

«вси епископы рустии возбудишася; князи и бояре и множество християн тогда… начаша… звати Исидора еретиком».

Митрополита Исидора старались принудить к отречению от унии, угрожая даже смертной казнью: он остался непреклонен и в конце концов он бежал в Рим, где папа сделал его кардиналом.

Ферраро-Флорентийский Собор был отвергнут Русской Церковью.

Именно тогда в Москве начала складываться концепция Третьего Рима и самостоятельной Русской православной церкви, что в итоге привело к учреждению московского патриаршества.

Произошло это лишь через полтора столетия, в 1589 году, когда патриаршее достоинство было присвоено митрополиту Иову Вселенским патриархом Иеремией II.

Уния не вошла в силу ни в Византии, ни в Русском государстве.

В 1442 году на Соборе в Иерусалиме патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский отказались признать Ферраро-Флорентийский Собор, назвав его «грязным, антиканоничным и тираническим», и разорвали общение с Константинопольским патриархом Митрофаном II, избранным на место скончавшегося во Флоренции патриарха Иосифа.

Спустя восемь лет, на Соборе в Константинополе, униатский Константинопольский патриарх Григорий III Мамма был низложен, и Ферраро-Флорентийский Собор был предан анафеме Константинопольской Церковью в присутствии патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского . Общее настроение греков накануне падения Византии было выражено в словах византийского флотоводца великого дуки Луки Нотараса:

«Я предпочитаю увидеть царствующей в городе турецкую чалму, чем латинскую тиару».

Через четырнадцать лет после заключения Флорентийской унии и через три года после её осуждения на Константинопольском Соборе столица Византийской империи оказалась в руках турок, и по приказу султана Лука Нотарас был обезглавлен вместе со своим четырнадцатилетним сыном.

Греки подписали унию во Флоренции в надежде на то, что латиняне окажут им военную помощь против турок. Однако помощь ограничилась присылкой трёх генуэзских галер с несколькими сотнями добровольцев на борту, которые мужественно сражались бок о бок с греками.

В Константинополь был прислан кардинал-митрополит Исидор, тот самый, который от имени Русской Церкви подписал унию, а затем был с позором изгнан из Москвы, ему император Византии разрешил служить в соборе Святой Софии.

В апреле 1453 года турки начали осаду Константинополя с суши и с моря, турецкое войско в 20 раз превосходило византийскую армию по численности. Несмотря на это, оборона Константинополя продолжалась семь недель.

В понедельник, 28 мая, 1453 г. вдоль стен Константинополя прошёл крестный ход, объединивший католиков и православных христиан, нёсших многие святыни Града.

Византийский император Константин XI обратился военачальникам, вельможам, воинам грекам и венецианцам, считавшим Константинополь своей второй родиной с призывом мужественно противостоять врагу.

В ночь с 28 на 29 мая 1453 года состоялась последняя христианская служба в соборе Святой Софии. Множество народа собралось на молитву в собор Святой Софии, где вместе молилось, разделенные вероисповедной борьбой, все христиане.

«Вы хорошо знаете, братия, что мы все обязаны предпочесть смерть жизни ради чего-то одного из четырёх: во-первых, за веру нашу и благочестие, во-вторых, за родину, в-третьих, за царя, как помазанника Господня и, в-четвертых, за родных и друзей…» — сказал Император Константин XI.

В своей водушевленной речи Император Константин XI убеждал бороться за святое и правое дело не щадя жизни и с надеждой на победу:

«Умрём за веру Христову и за отечество наше, и на Небесах уготован вам адамантовый венец, и в мире будет память вечная и достойная. Ваше поминовение и память, и слава, и свобода вечно, да пребудут!»

Последний византийский император Константин XI Палеолог погиб при обороне Константинополя.

Православие под властью Османской империи

Вечером 29 мая 1453 г. столица Византийской империи была взята турками-османами. Взятие Константинополя  сопровождалось трёхдневным грабежом города, в ходе которого турки, с разрешения султана, убивали и грабили всех, кого хотели. По приказу султана Мехмеда II храм Святой Софии был превращён в мечеть.

По приказу султана Мехмеда II были казнены представители византийской знати и духовенства, но кардиналу Исидору удалось бежать. Многие христианские церкви были разграблены и осквернены.

По инициативе султан Мехмеда II, на Константинопольский патриарший престол, был избран учёный монах Геннадий Схоларий, решительный противник унии. По подобию византийских императоров, султан Мехмед II лично вручил Геннадию Схоларии патриарший жезл. Геннадий стал главой миллета – греческой общины, наделенной правами самоуправляемого этнического меньшинства. Султан Мехмед II снабдил патриарха грамотой-фирманом, наделявшей его правами духовного и светского главы греческого населения Османской империи. Мозаика с изображением Мехмеда II, вручающего фирман патриарху Геннадию, находится в здании Константинопольской Патриархии в Стамбуле.

Влияние Константинопольского Патриархата среди христианской паствы Османской империи было не только сохранено, но даже упрочено благодаря тому, что патриарх получил от султана не только церковную, но и некое подобие политической власти. В основу религиозно-политического устройства новообразованной Османской империи был положен характерный для исламского мира принцип совмещения духовной и светской власти в одном лице.

Турецкий султан Мехмед II, будучи абсолютным монархом и одновременно религиозным лидером империи, делегировал часть своих полномочий Константинопольскому патриарху, который стал посредником между султаном и христианским населением. Де-факто патриарх вынужден был выполнять волю султана, что давало ему привилегии внутри Османской империи, но лишало его какой-либо возможной церковной власти за её пределами. На несколько последующих столетий судьба Константинопольского Патриархата оказалась неразрывно связанной с судьбой Османской империи.В конце XIV века, после завоевания Болгарии турками, в состав Константинопольского Патриархата вошла Болгарская Церковь.

Хотя православное меньшинство получило, по воле султана, определенное место в структуре турецкого общества, вскоре стало ясно, что христианство воспринимается как второразрядная религия, а христиане – как граждане второго сорта. Они платили более высокие налоги, носили особую одежду, Христианской церкви была запрещена миссионерская деятельность, а обращение мусульманина в христианство рассматривалось как преступление.

За право вступления в должность патриарх должен был платить султану огромную сумму денег, и, как правило, патриархом мог стать тот из претендентов, кто был способен больше заплатить. Султаны были заинтересованы в том, чтобы как можно чаще менять патриархов. Причиной частой смены патриархов были также внутренние настроения в Константинопольском Патриархате и борьба за патриарший престол. Любое проявление нелояльности по отношению к турецкому режиму жестоко каралось. В результате из 159 Константинопольских патриархов, занимавших престол между XV и XX веками, 105 патриархов были смещены султанами, 27 патриархов вынужденно отреклись от престола, 6 патриархов были убиты, и лишь 21 умерли своей смертью, находясь на должности. Один и тот же человек мог стать патриархом и быть низложен несколько раз.

После захвата Константинополя турки продолжили завоевательные походы, в ходе которых порабощению подвергались в том числе исконно православные земли. В 1459 году султан Мехмед II овладел Сербией. В первой четверти XVI века в результате военных походов султана Селима I в составе Османской империи оказались Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский Патриархаты. После превращения Сербии в провинцию Османской империи автокефалия Сербской Церкви была утрачена и Церковь вошла в Константинопольский Патриархат. Древние восточные Патриархаты не были упразднены, однако фактически находились в зависимости от Константинопольского патриарха, который был единственным главой Православной Церкви на территории Османской империи, признанным государственной властью.

Турецкое завоевание в значительной степени парализовало интеллектуальную жизнь греков, остановилось развитие православного богословия. Главной задачей для Церкви было выжить и сохранить свою традицию. Это было необходимо не только ввиду постоянного гнёта со стороны мусульман, но и ввиду регулярных попыток латинского Запада склонить Греческую Церковь к подчинению Риму. В поисках союзников против латинян греки устанавливали отношения с европейскими протестантами. В последней четверти XVI века велась переписка между патриархом Иеремией II и богословами тюбингенского университета.

XVII век ознаменовался «протестантской смутой» внутри Греческой Церкви, вызванной влиянием кальвинистских идей на Константинопольского патриарха Кирилла I Лукариса. В 1629 году в Женеве, главном центре европейского кальвинизма, под именем Лукариса было напечатано «Исповедание веры», содержавшее многие кальвинистские идеи. Сам Кирилл Лукарис, шесть раз становившийся патриархом и шесть раз низведенный с престола, закончил жизнь трагически: он был задушен янычарами, а тело его бросили в Босфор. Впоследствии идеи Лукариса были многократно осуждены на церковных Соборах, состоявшихся между 1638 и 1691 годами.

С турецким завоеванием было связано на протяжении XVI-XVII веков постепенное ослаблени  многих афонских монастырей и угасание на Афоне традиции исихазма (греч. ἡσυχασμός — «находиться в состоянии покоя, оставаться спокойным, молчать»). Хотя турецкие султаны покровительствовали Афону, самоуправство мелких турецких чиновников, высокие налоги, которые вынуждены были платить монахи, и пиратские набеги – всё это не способствовало процветанию на Афоне монашеской жизни. К XVII веку многие монастыри Святой Горы пришли в упадок. Некоторое оживление в духовной жизни Афона наблюдается в середине XVIII века, и связано оно с движением «колливадов», выступивших против новшеств и нарушений богослужебного устава Св. Горы, оно охватило афонские монастыри и перекинувшимся в континентальную Грецию. Движение началось со спора по незначительному, казалось бы, вопросу о допустимости поминовения усопших в воскресенье. В начале XIX века спор возобновился, но главным теперь стал вопрос о регулярности причащения: колливады настаивали на возрождении древней практики частого причащения, тогда как их противники считали, что причащаться надо два-три раза в год. Духовная программа колливадов, однако, не ограничивалась вопросами о поминовении усопших и о частом причащении. Колливады ставили задачей возрождение той духовной традиции исихастов XIV века, которая к XVIII веку была почти полностью забыта.  Центральным пунктом программы было возрождение практики «умного делания» – молитвы Иисусовой.

Одним из главных деятелей движения «колливадов» был афонский монах, богослов, толкователь канонов православной церкви преподобный Никодим Святогорец (1748–1809), перу которого принадлежат многочисленные оригинальные сочинения, в том числе книга «О частом причащении», толкования на Послания апостола Павла и на богослужебные тексты. Книга под названием «Невидимая брань», получившая широкое распространение и переведенная в конце XIX века на русский язык, представляет собой переработку сочинения латинского монаха-театинца Лоренцо Скуполи. Однако главным трудом Никодима является «Филокалия», или «Добротолюбие» – многотомное собрание произведений восточно-христианских аскетических авторов с IV по XV век на тему умного делания. Именно благодаря «Филокалии», впервые напечатанной в Венеции в 1782 году, были возвращены к жизни многие творения древних церковных писателей, таких как Евагрий Понтийский, Марк Подвижник, Максим Исповедник, Исихий Синайский, а также византийских исихастов – Никифора Уединенника, Григория Синаита, Григория Паламы. В 1793 году «Добротолюбие» было переведено на славянский язык, в конце XIX – на русский, а в течение XX – на некоторые европейские языки. До настоящего времени этот сборник остается одной из наиболее читаемых книг в среде монашествующих и мирян Православной Церкви.