Элита должна стать снова русской

Элита как инструмент ре-русификации.

Один из главных вопросов, которые задают себе и окружающим простые добрые русские люди в преддверии победного окончания СВО, звучит так: как же возвращать в русскость миллионы обукраинившихся?

Ладно ещё русский Крым, Донбасс, Новороссия, некоторые готовы даже попытаться поработать с Малороссией, несколько меньше оптимизма вызывает население Подолья и Волыни, а Галицию подавляющее большинство предпочитает сбагрить кому-нибудь другому, пусть она и вошла в состав русского государства гораздо раньше, чем Урал и тем более земли за Уралом.

Люди не верят в возможность быстрого и эффективного перепрограммирования обукраинившихся русских и тем более бандеризированных. А зря.

Механизм перепрограммирования населения известен давно, применялся неоднократно. Последний раз его применили американцы у нас на глазах.

Начнём с конца. Что сделали американцы? Они поддержали украинскую элиту в её стремлении стать европейцами. Поддержали в основном добрым словом. Украинские олигархи ещё и не переставая платили американцам (как Пинчук Клинтонам) за то, что те их периодически похлопывали по плечу, милостиво соглашаясь принять от них миллионы долларов в подарок и не менее дорогие услуги.

Но американцам было просто. Они получили украинскую элиту в наследство от большевиков, которые её и создали. Украинские писатели и украинские поэты, украинские художники и украинские учёные, украинские политики и даже украинский язык созданы под чутким руководством ВКП(б)/КПСС. Даже бывшие бандеровцы (Кравчук) и будущие бандеровцы (Фарион, Ющенко) состояли в КПСС (Тягныбок в КПСС не успел, но был активным членом ВЛКСМ).

Главное, что пока партия КПСС была у власти, все они ни о каком сепаратизме не помышляли и верно, хоть и тупо, проводили генеральную линию. Кстати, на это любят ссылаться неокоммунисты, справедливо заявляющие, что с середины 50-х годов и до распада СССР никакой бандеровщины на Украине не было.

Действительно, даже в позднем СССР Украину называли заповедником застоя. Бунтовали все: кто меньше, кто больше. Белоруссия и вовсе была локомотивом преобразований (кто сейчас в это поверит?). Лишь на Украине власть КПУ была непоколебима до самого ГКЧП.

Конечно, власти позволяли мелкие шалости движению «Народный Рух Украины», возникшему в 1989 г., но будущие «непримиримые революционеры» боялись даже собственной тени, согласовывая все свои «радикальные» выступления в ЦК КПУ и КГБ УССР.

Даже так называемую «студенческую революцию на граните» , с которой началась украинская «независимость» в 1991 году.  В то время, Леонид Кравчук, только перебравшийся с поста второго секретаря ЦК КПУ на должность председателя Верховной Рады, согласовал с «революционерами» убрать слишком влиятельного, по его мнению, председателя Совмина Масола, имевшего куда больший опыт государственного управления и авторитет, конкурировавший в борьбе с Кравчуком за первое место в государстве. Сотня студентов, не имевшая поддержки в университете, никогда бы не смогла даже добраться до Крещатика, если бы им не обеспечили поддержку власти.

Даже в момент объявления ГКЧП Кравчук спокойно заявил генералу Варенникову, прибывшему командовать вводом войск в Киев, что в этом нет никакой необходимости, Украина не собиралась выступать против ГКЧП. Кравчук в своём обращении к народу сказал, что необходимо сосредоточиться на уборке урожая, на этом всё и закончилось.

Как видим, созданная большевиками украинская элита не менее эффективно удерживала Украину в орбите Москвы.

В чём же ошиблись создатели этой элиты, если она так легко сменила сторону?  В том, что в СССР создавали именно украинскую элиту.

По мере усиления Северо-Восточной —  Владимиро-Московской Руси, правившие в своих уделах кнчзья в Юго-Западной Руси (будущая Украина) и Западной Руси (будущая Смоленщина и Белоруссия), Рюриковичи потянулись к общерусскому единству. Даже утвердившиеся на части русских столов первое поколение Гедиминовичей, тоже Рюриковичи, приняв православие, потянули к общерусскому единству.

В Куликовской битве участвовали Дмитрий и Андрей Ольгердовичи и их двоюродный брат Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. Андрей Ольгердович участвовал на стороне Дмитрия Донского и битве на Воже, которая предшествовала Куликовской битве. Их брат Владимир Ольгердович, бывший удельным князем Киевским, в конце жизни бежал в Москву.

Во время войны с Литвой великого князя Ивана III на сторону России перешли князья Чернигово-Северские. В целом в этот период Литва с трудом удержала ранее подчинённые русские земли, потеряв около трети от своих приобретений в предыдущие два столетия.

Первый раз применительно к населению Юго-Западной Руси Механизм перепрограммирования населения был применён задолго до возникновения СССР и США. Началась же эта работа задолго до открытия Америки.

Впервые с необходимостью как-то наладить управление населением Юго-Западной Руси столкнулись власти Речи Посполитой в XV веке. Литва, а затем и Польша столкнулись на Украине именно с русским сепаратизмом.

Однако постепенно ситуация изменилась и в XVI веке Юго-Западные русские земли прочно и без особых проблем удерживаются уже Речью Посполитой. Что же произошло?

Поляки провели достаточно быстрый процесс окатоличивания православной элиты в Западной и Юго-Западной Руси. Они не морочили себе голову со старшим поколением. Зачем? Ведь дети и внуки истовых православных Вишневецких, Острожских и прочих потомков Рюрика и Гедимина учились в иезуитских колледжах и католических университетах. Только там дети аристократов могли получить приличное образование. Выходили же они оттуда готовыми католиками. А по принятым тогда нормам католик означало поляк, а православный — русский.

Так русские земли в составе Речи Посполитой надолго лишились русской элиты. Бунты же крестьян, как и во всей Европе, легко подавляли профессиональные военные, которых на этих территориях было более, чем достаточно в связи с турецко-татарской опасностью. Зачастую значительная часть войска (реестровые казаки), выступавшая на подавление восстания православных крестьян, сама была православной, но вела это войско католическая элита — и оно ей слепо повиновалось.

Проблемы возникли лишь тогда, когда поляки отказались закрепить за казаками «статус шляхтичей». Служившая магнатам в надворных хоругвях загоновая шляхта ничем не отличались от казаков (особенно реестровых), которые часто были даже богаче шляхты, так как помимо жалования имели и землю, но не имели статуса шляхтичей — это вызвало протест против несправедливости, лишавшей казаков возможности участия в сеймах и сеймиках (политическая активность приносила свой гешефт).

В конечном итоге серия казацких восстаний вылилась в войну Богдана Хмельницкого, который долго пытался убедить польского польского короля даровать казакам права шляхетства, что могло бы сразу же привести к окончанию смуты.

Тем не менее, пока не возникла казачья проблема, поляки эффективно, на сто пятьдесят лет решили западно-русскую проблему при помощи окатоличивания элиты.

В этом разница. Большевики подарили украинцам украинскую элиту, у православных русских поляки в Галичине , чехи в Закарпатье, румыны в Буковине  забрали русскую православную элиту. Элита могла быть только национальной — польской, чешской, румынской.

С этого момента успешность в Речи Посполитой была неразрывно связана с польскостью. Не католик, а значит, не поляк, православный мог быть только крестьянином или казаком (наёмным военным). Статус казака не был чётко определён. Казака могли записать или выписать из реестра, после чего он становился таким же бесправным православным крестьянином и ему надо было бежать от гнёта польского пана на Сечь.

Наличие же в ХХ веке собственной украинской элиты открывало дорогу к успешности внутри украинства в УССР. Далеко не самым талантливым творцам было даже выгодно записываться в украинских деятелей науки, литературы и искусства, поскольку требования к ним были ниже, а оплачивались они ничуть не хуже, чем всесоюзные деятели в СССР .

Если в Москве деятелям культуры надо было конкурировать с лучшими представителями всех союзных республик, поднимавшихся на высокий всесоюзный уровень, то на Украине у местной элиты был собственный хуторок, с которого она кормилась, не зная никакой конкуренции.

Страну создаёт элита. Народ тянется за ней. Он ей подражает. Эти взаимоотношения предельно точно, в гротескной форме описаны Ильфом и Петровым в романе «12 стульев» в главе, рассказывающей о конкуренции Эллочки Щукиной с миллионершей Вандербильдихой.

В Речи Посполитой, казаки хотели быть, как польская элита, и, как поляки, получить «статус шляхтичей» . В наше время, элита украинская стремится вступить в ЕС, и получит «статус евопейца» («Украина — це Европа») только «настоящий украинец» (а русским путь закрыт), тогда народ быстро переписал себя в «украинцы», чтобы быть, как элита с ЕС.  Элита ведь себе плохого не пожелает. Остальное дело техники.

Царь Алексей Михайлович Тишайший так и умер, не дождавшись мира с Польшей (действовало перемирие). В результате предательства казаков, которые просили его принять их в подданство, Тишайший русский царь сумел присоединить к России только Левобережье Днепра (Украина) и Киев с городками. Широчайшую автономию предоставил он Малороссии, ни копейки налогов с неё не брал, деньги же русского бюджета на её защиту лились рекой, а всё равно казаки были недовольны и колебались между русским царём, турецким султаном, крымским ханом, польским и шведским королями.

Царь Пётр I сурово карал за измену казаков, разорял это разбойничье гнездо гетманов, но автономию Малороссии не отменил, хоть и усилил гарнизоны русских войск и современные крепости построил на малороссийских землях.

Гетман Мазепа был богатейшим владельцем земли в Малороссии, считался надёжной опорой русской армии на юге в войне со шведами, был обласкан царём Петром, получал награды и титулы,  однако высокое положение и богатство не остановили Мазепу от предательства и перехода на сторону шведов. После победы русской армии в Полтавском сражении 8 июля 1709 года Пётр I объявил об окончательной капитуляции лучшей армии Европы шведского короля Карла XII, предатель Мазепа сбежал со шведами за Днепр вместе с 1 500 казаками и сокровищами.

Императрица Елизавета Петровна отдала Малороссийский край на откуп графу Разумовскому, который хозяйничал там, как вполне суверенный имперский князь, только что назывался гетманом. Всё это время казачье недовольство, а с ним и малороссийский сепаратизм тлели, готовые в любой момент вспыхнуть. Русским царям во время войн всегда приходилось учитывать риск перехода малороссийского войска на сторону врага, то есть предательства вооружённого казачества.

«Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит». Эту русскую пословицу императрица часто вспоминала, когда речь заходила о казаках. На этот раз гетман Кирилл Разумовский превзошёл всех своих дерзких предшественников. Казачьи старшины решили возрождать традиции вольностей, причём гетманская власть должна была переходить по наследству – к потомкам Разумовского. Ответ на это своеволие не заставил себя ждать.

21 ноября 1764 года своим указом императрица Екатерина Вторая упразднила Гетманщину в Малороссии. В документе давалась краткая информация об истории малороссийских земель, причём в ходе повествования подробно раскрывались проблемы Гетманщины. Особое внимание привлекалось к злоупотреблениям малороссийских гетманов, которые нередко использовали свою власть для собственной наживы и преследования личных интересов. Антимосковский настрой казаков определялся социальными, но не национальными причинами, так как своё влияние на юге русское правительство проводило через гетмана и старшину, поэтому неприязнь к гетманам переносилась и на «Москву».

После публикации указа чиновникам было поручено провести ревизию Малороссии. А вот Разумовского Екатерина вызвала в столицу, где он отрёкся от гетманской булавы.
Что же касается самой государыни Екатерины, то решение ликвидировать Гетманщину было принято неспроста. Самобытные малороссийские территории необходимо было плавно переводить в положение русских областей, позволяя им скорее «вливаться» в Российскую империю. Гетман Разумовский, словно второй «царь», мог вести совершенно иную политику и помешать этому столь важному процессу.

Стремление народа подражать своей элите хорошо понимала императрица Екатерина II — самая успешная по степени эффективности защиты государственных интересов русская императрица, хоть и немка. До неё русские государи постоянно мучились с Украиной, полученной от Польши.

Только императрица Екатерина II решила этот вопрос быстро и эффективно. Причём не столько тем, что уничтожила она Сечь, а просто переселила казаков из запорожской Сечи, как пограничное войско на новую южную границу империи — на Кубань.

Запорожская сечевая республика (10-20 тыс. казаков) владела степной территорией, сравнимой с самой Гетманщиной. «Дикое поле» защищало её от Речи Посполитой, России и гетманских владений, а днепровские плавни — от крымских татар.

Императрица Екатерина II пожаловала казакам земли на Кубани и создала элиту, причём русскую казацкую элиту. Она всего лишь удовлетворила желание казачьей старшины получить права русского дворянства, которых они не могли добиться от поляков в Речи Посполитой.

Казачьи старшины получили дворянские грамоты, было легализовано уже фактически состоявшееся  закрепощение ею местного населения. И тут же произошло чудо, сравнимое с тем, которое наблюдалось в XV–XVI веках в Речи Посполитой. Бунтарский край моментально успокоился, а православные дети новоявленных дворян потянулись учиться в российские имперские учебные заведения, чтобы соответствовать обретённому статусу русской элиты.

Вместе с правами русских дворян казачьи старшины получили и обязанности — служить в войсках или на штатской службе. Хоть указ о вольности дворянства к тому времени уже действовал, но традиция служения и связанные с ней понятия о чести сохранялись в казачьем сословии до самой Октябрьской социалистической революции 1917 года.

Желая соответствовать, малороссийская дворянская молодёжь вместе с науками перенимала правила, привычки, традиции и кодекс чести российского дворянства, как когда-то принявшие католичество Рюриковичи и Гедиминовичи переняли привычки, традиции и кодекс чести польской элиты (магнатов). Императрица Екатерина Великая даровала Малороссии русскую элиту, превратив малороссийских казаков, потомков Выговского, Дорошенко, Мазепы и Булавина в русских дворян-патриотов.

С тех пор и до 1917 г. -начала большевистского эксперимента в Малороссии быть успешным означало быть русским. На территории Малороссии проваливались польские восстания, не получая поддержки православного населения. Быть поляком стало не престижно.

Сейчас Украина вновь растеряла свою элиту. Из бывшей коммунистической элиты выросли две: пророссийская, которая была частично уничтожена майданом, частично эмигрировала в Россию и потеряла связь с Украиной (даже если она этого и не чувствует), и проевропейская (необандеровская), которая будет частично уничтожена в ходе СВО, частично сбежит на Запад.

Россия начала формирование новой элиты из числа лояльно настроенных местных жителей новых территорий. Сейчас главное — не допустить ошибку большевиков. На Юго-Западе не должна формироваться «новая украинская элита». Там надо формировать русскую элиту, благополучие которой неразрывно связано с Россией.

Необходимо жёстко пресекать все поползновения заявить о неких региональных особенностях, требующих «особого подхода». Кто не хочет быть русским, не может быть элитой. Это не национальные республики, а российские области, в них живут русские, которые ничем не должны отличаться от других русских.

Как при императрице Екатерине, должно быть престижно и модно быть русским. Тогда мы получим массу новых Гоголей, Паскевичей, Феофанов Прокоповичей и других строителей империи, распространителей Русского мира. И из Галиции их выйдет не меньше, чем из других регионов, а возможно, и больше, так же, как в Галиции при СССР было едва ли не больше коммунистов на душу населения, чем в других регионах.

Если же элита будет украинской, то рано или поздно она захочет обособиться в собственное националистическое государство и вновь собьёт православный народ с толку своими прожектами, написанными под диктовку «американских полит-технологов», так как всегда найдётся внешняя сила, заинтересованная в использовании «украинскости» во вред России.

По материалам статьи Ростислава Ищенко.

«Я абсолютно убеждён, что нет иного выхода, кроме Империи и Православия, могущественного мирового полюса с сохранением классической культуры и классического мировоззрения в отличие от современного выродившегося Запада, мобилизации славянского глубинного начала.
Это нужно нам, это будет вполне приемлемо и для украинцев. Но сначала надо сломить хребет западной либерально-нацистской политической машине. Уничтожим её, тогда подумаем, что говорить украинцам. До того, пока наш сапог не встанет на границе с Польшей и Венгрией, бесполезно говорить об экономике, идеологии — нас никто не будет слушать. Только после сокрушительной военной Победы будут относится серьезно к тому, что мы говорим.» — Александр Дугин.