Академик Трубачёв Олег Николаевич.
К истокам Руси. Народ и язык
Древние боги славян Перун и Велес.
Праславянские имена богов остаются по-прежнему актуальной темой. С апеллативом *bogъ связана, вероятно, праславянская производная форма *bogytъ — «место, посвященное богу», образованная с суффиксом -ytъ от *bogь; засвидетельствована, прежде всего, как название горы Богит, в непосредственной близости от места, где был найден знаменитый Збручский идол. Остается сказать, что, например, А. Вайян ничего не знает об этом архаичном производном на -yt-. В своё время оно ускользнуло и от нашего внимания, я имею в виду гнездо *bogъ в нашем «Этимологическом словаре славянских языков».
Несмотря на то, что выше мы констатировали нарицательное употребление слова *реrunъ -«гром» от праславянского до современности, что ослабляет безусловно божественную природу обозначаемого именем *Perunъ и ставит его под вопрос, всё же многое говорит также в пользу ещё праславянской народной веры в этого бога. В пользу этого говорит, например, и своеобразная табуизация (запрет) имени этого бога с помощью народных вариантов вроде paron, parom, а также taron и др., которые тем самым вряд ли имеют что-нибудь общее с анатолийскими именами бога грома, как, например, хеттск. Tarhun-, и совершенно излишне, например, далее, принимать для западнославянского диалектного taron кельтское происхождение. Одной этой табуизации (запрета произнесения имени) достаточно, чтобы удостоверить божественный статус Перуна. Попытки уравнять заимствованного Сварога с исконным Перуном, а Велеса лишить божеского сана (и то, и другое в вышеназванной книге Л. Мошинского) выглядят все-таки недостаточно обоснованными.
Вместо того чтобы совсем отделять восточнославянский вариант Волос и понимать его как преобразование заимствованного имени греч. Βλάσιος — Власиос, мы видим в нём в согласии с другими исследователями ещё праславянские варианты *velesъ/*velsъ. Следы имени не только Перуна, но и Велеса широко распространены, в том числе к югу от Дуная. С разных сторон поступают, далее, непротиворечивые указания на то, что в отличие от Перуна, обитателя скал и возвышенностей, Велес выступает в связи с низинами. Нас здесь интересуют эти «низины», позволяющие увидеть Велеса в более широких связях, а его семантику – в связи с отзвуками различных индоевропейских отношений. Хотя и несколько в тени, но все же не осталась не замеченной исследователями связь имени Velesъ с *Velуnь/*Volynъ и даже с Varuna.
Начнём с индийского имени бога Varuna, которое до настоящего времени «не объяснено убедительно», в немалой степени из-за этой двусмысленности индоиранского -r-. Р. Якобсону принадлежит идея сравнения имени Varuna– с лит. veles -«духи умерших», velnias «черт», Veliuona «богиня духов предков» и, наконец, с др.-рус. Велесъ. Сравнение Велесъ и Varuna– принималось во внимание нашими мифологистами, привлекательное, видимо, ввиду параллелизма мифологических отношений *Perunъ : *Velesъ = Indra– : Varuna– . С этой стороны мы получаем отдельные полезные намеки, например Varuna– < *Vol-un-/*Vel-un-, ср., далее, сюда же Волынь < *Vol-un-, однако направление и смысл словопроизводства оставались всё же неясными.
Это допускало также довольно широкий выбор этимологий, результатом чего явились внешне корректные этимологии, которые не могут нас удовлетворить. Например, польско-американский лингвист Голомб склонен видеть здесь наличие понятия власти, господства, правда, речь при этом сводится к корневой этимологии. Голомб исходит из праформы местного названия *Veolyni, которое он прямо связывает с корнем глагола слав. *veleti, рус. велеть, и.-е. *uel– «хотеть», куда также слав. *velьjь, * – «большой», «великий» (первоначально «мощный»). Принимая за исходное значение «сила», «власть», исследователь толкует топоним др.-рус. Велынь, Волынь как «подвластная земля», что-то вроде лат. dominium (откуда англ. dominion), со ссылкой на праслав. *volstь -«власть», откуда, например, (др.-)рус. волость, и даже чеш. vlast -«родина».
Однако у нас есть что возразить на это, особенно ввиду близкого параллелизма имени *Perunъ и родственных форм, из них прежде всего Перынь, культовое место близ Новгорода. Естественно, здесь нет никакого производного на -yni-; совершенно очевидно, что речь здесь идёт о производном от имени бога Перунъ, он него образовывалось производное с формантом —jь, засвидетельствованное и в летописях в эпоху принятия христианства: Перуна р?нь – Перунова отмель в районе Днепровских порогов. Кроме того, можно принять также более архаичный способ производства с продлением гласного, как ещё индоевропейский и вполне оправданный в культовых именах. В чистом виде это выглядело бы как *Перынъ из *Перунъ. Фактически засвидетельствованное Перынь объяснимо как амальгама обеих словообразовательных моделей, старой и более новой.
Другой хороший пример на *Perynъ/*Perunь представлен в болгарском языковом ареале в названиях гор Перuн, Пирин планина. Таковы показания форм *Perunъ/*Perynъ/*Perynь. Представляется, что и в случае с *Velynь, *Volynь мы имеем дело с аналогичным развитием, засвидетельствованным, правда, фрагментарно: *velunъ > *velynъ/*velynь. Интересно же то, что это имя связано не с понятием власти, а скорее с древним миром духов и богов, обитающих на вершинах гор — Перун.
Мы как будто имеем право говорить о праславянском имени *Velunъ — «божество низин», во многих отношениях парном к праславянскому *Perunъ (по нашим мифологистам, эта пара богов имеет вид *Perunъ – *Velesъ), и, что в высшей степени интересно, с индоевропейским соответствием в уже упомянутом др.-инд. Varuna-. Это открывает перед нами возможность, во-первых, правильнее охарактеризовать здесь отношение форм слав. -unь/-ynь, чем это делалось до сих пор (Ф.Славский в своем «Очерке праславянского словообразования», 1974, оставляет, в сущности, необъясненным отношение Perunъ : Perynъ : Perynь, во всяком случае его характеристика формы Perynъ как «postac starsza» лишена всякой вероятности в смысле славянского развития).
Во-вторых, мы как будто вправе принять для праслав. *Velunъ индоевропейскую праформу, а именно *uelu-n-, и родственно хеттск. uellu– «пастбище, луг (умерших)«, сюда же Ηλύσιου πεδίον -«Елисейская равнина», потусторонний мир древних, воображавшийся в виде поля, луга, равнины – πεδίον (педион — поле). Кроме последнего приведенного названия, продолжающего и.-е. *uelu-t-iom-, сюда же должны быть отнесены славянские слова со значениями «холм», «холмистая равнина» – *o-vьlъ — Овал, Авалон (польск. Wawel), *o-valъ (рус. увaл) – всё с чертами архаики.
В качестве славянских названий долины лучше известны *dolъ и *dъbrь. Возможно, более архаично название долины, равнины, восходящее к и.-е. *uel-n-, откуда, с одной стороны, лат. valles, vallis, и Уэльс (валийцы), а с другой стороны – своеобразная форма в слав. *volynъ/ ь, куда относятся, кроме др.-рус. Велынь/Волынь, практически только западнославянские формы Volyne в Чехии и польск. Wolin (стар. Wollin) на Балтийском море.
Исключительный характер латинско-славянской встречи vallis и *Volynь здесь тоже для меня не лишен интереса как ещё одно указание на среднее Подунавье. При этом и семантическое содержание, и словообразование могут порой носить отпечаток вторичности. К числу вторичных можно, вероятно, отнести и отдельные сакральные значения. Вполне возможно, что при этом удается этимологически разоблачить соответствующее обозначение духов или имени бога как табу: «(дух или божество) из (той) долины», что подошло бы для лит. veles, velnias, но и для праслав. *Velunъ, *Velesъ, в чём, возможно, заключается причина, почему это индоевропейское название долины на апеллативном уровне в славянском постепенно пришло в забвение.
В общем и целом я чувствую себя, к сожалению, обязанным высказать скорее отрицательное мнение о книге профессора Гданьского университета Лешека Мошинского «Дохристианская религия славян в свете славянского языкознания.» [Leszek Moszyński. Die vorchristliche Religion der Slaven im Lichte der slavischen Sprachwissenschaft. — Köln – Weimar – Wien, 1992.]. Хороший замысел автора – представить дохристианскую религию славян в свете славянского языкознания – остался неосуществленным, и об этом стоит пожалеть, если мы серьезно думаем раскрыть религию и идеологию праславян и прежде всего – её своеобразие. Будучи поставлены перед дилеммой – внешнее сравнение (в данном случае – метод Дюмезиля или внутренняя реконструкция, – мы выберем, естественно, последнее.