Царская охота на Руси

Традиции Царской охоты на Руси складывались веками, была важной составляющей жизни царского двора, развлечением и ритуалом, частью дипломатического этикета. На неё непременно приглашали иноземных послов и высоких гостей.

По способам ловли дичи в Древней Руси можно выделить звероловство и охоту. Ловля птиц в древнее время производилась, главным образом, при помощи перевесов. Перевесища для ловли птиц были и у князей, и у простых людей.

Первый из князей, о котором упоминается как об охотнике, был Игорь Рюрикович (912 г.); с его ловами тесно связана его женитьба на Ольге. Княгиня Ольга имела свои перевесы по Днепру и по Десне.

В древние времена охота была лучшей школой для подготовления воинов к боевой жизни. Почти все древнерусские князья сознавали необходимость заниматься охотой. Святослав унаследовал от своих родителей их страсть к охоте.

О конной охоте мы знаем из духовной Владимира Мономаха. Во время охоты на вепря (дикого кабана) князь Владимир Мономах едва не погиб («дикий вепрь меч ми на бедре отъял»).

В окрестностях Чернигова, где князь Владимир часто охотился на диких кабанов во время своего правления в Черниговской земле (1076—1094 гг.), археологи нашли золотой княжеский амулет-змеевик, весом около 186 грамм, диаметр 7 см. Ценность изделия две золотые гривны, соответствует княжескому статусу. По палеографическим признакам надписи на змеевике сделаны в XI веке.

Змеевики XI — XIII веков являются прекрасным примером русского двоеверия, сочетавшего изображения христианских православных святых, с древними языческими верованиями и изображениями. На змеевике с одной стороны изображена языческая «змееногая богиня», и надпись вокруг неё:

«Матица ты чёрная, как змея ты вьешься, как дракон свищешь, как лев рычишь, как ягнёнок спи!». (перевода Г.С. Дестуниса)

С другой стороны «черниговской гривны Владимира Мономаха» изображён Святой Михаил Архангел и надпись упоминающая христианское имя владельца, данное ему после обряда крещения. Владимир Мономах после крещения в 988 году получил имя Василий.

«Г[оспод]и помози рабу твоему Василию. Амин[ь]» — написано по краю.

Надписи на дорогих амулетах-змеевиках, как правило называют своих хозяев по именам, игнорируя их социальный статус, подобные обращения не свойственны иерархическому средневековому мышлению, а принадлежат античности.

Из 12 сыновей Владимира только о двух сохранились известия, относящиеся к истории княжеских ловов — о Мстиславе и Ярославе. О сыне Ярослава, Всеволоде (1078), летопись сообщает известие, характеризующее орудия и способы охоты в его время:

«В лето 6596 (1088) Всеволоду ловы деющу звериныя за Вышегородом, заметавшим тенета и кличаном кликнувшим».

Отсюда видно, что уже в XI веке в великокняжеской охоте употреблялись тенета.

Другие современные ему князья также были страстные охотники. Даниил Романович Галицкий в 1255 г., провожая своё войско до Грубешова, собственноручно убил рогатиной трёх кабанов.

Новгородские князья иногда настолько увлекались охотой, что забывали свои обязанности по управлению областью и нарушали права частной охоты. На этой почве между князьями и господином Великим Новгородом возникали столкновения.

Первые московские князья интересуются охотой больше с фискальной точки зрения, как важной статьёй государственного бюджета, и в силу традиции обязательной для князей. Иван Калита, Симеон Гордый, Димитрий Донской ревниво оберегают свои «сокольничьи и ловчии пути».

Время царя Василия III может считаться временем пышного расцвета великокняжеской охоты на Москве. Он обставлял свои охоты так, что они поражали своей грандиозностью. Отправляясь на охоту, царь Василий III имел при себе два длинных охотничьих ножа, продолговатый кинжал, топор с ручкой из слоновой кости, кистень и  шестопер. Принимавший участие в царской охоте, Шиг-Алей вёз с собой два колчана с луком и стрелами.

Царь Иоанн IV ещё мальчиком начал охотиться, охота влекла его азартом погони и зрелищем крови, мучений и смерти животных. Огнестрельное оружие для охоты стало употребляться при царе Иоанне Грозном. Первые самопалы и лёгкие ручные пищали использовались не только в бою, но и на ружейной охоте.

Царь Фёдор Иоаннович любил тешиться зрелищем медвежьих потех и боев с медведями.

Об охоте Бориса Годунова до нас дошёл только один рассказ Горсея, из которого видно, что Годунов был любителем соколиной охоты.

Княжеская и Царская охота разделялась на два вида: охоту птичью и охоту псовую.

Охота с ловчими птицами, повсюду в мире известная с самой глубокой древности как истинно Царская забава, искони и у нас была любима князьями. Из князей Южной России наиболее страстным любителем охоты с ловчими птицами был Игорь Северский (кон. XII в.).

Специально для царской охоты сокольничьи выращивали и тренировали ловчих птиц — ястребов, соколов и кречетов, «выношенных» на рукавице сокольничьего, который приучал их ловить диких птиц — уток, вальдшнепов, куропаток или мелких животных — зайцев, лисиц. Для ловли соколов и кречетов государи наши отправляли на север особые ватаги (артели) с атаманом во главе, или населяли помытчиками села и слободы в местах ловли, или поручали это дело местным сельским жителям.

Царь Василий III едва ли не первый из русских князей завёл псовую охоту, при нём псовая охота достигла наибольшего развития, но многие исторические данные говорят, что она существовала с самых ранних времён. В княжеской псовой охоте употреблялись не только местная порода борзых, но и восточная порода, которая ценилась очень дорого.

На Руси с самых древних времён охота была свободным промыслом для всех, хотя князья по отношению к охоте пользовались особыми правами и преимуществами, вытекавшими из их земельных прав и отчасти из их высокого положения. В завоеванных и вновь присоединённых областях лучшие охотничьи угодья отходили во владение князей.

Ловчий путь, обозначавший собой все княжеские охотничьи угодья в том или другом уезде (например «Московский путь»), делился на станы. В каждом стане было несколько деревень и починков, которыми заведовал особый ловчий. Насколько велики были доходы от охотничьих угодий, можно судить по свидетельству Флетчера, что за удовлетворением всех дворцовых издержек и расходов на жалованье дворцовому штату ловчих, сокольничьих и др. доставался ещё огромный излишек в виде шкур и мехов, ценившихся очень дорого. Случалось, что должности волостеля и ловчего совмещались в одних руках.

Должность ловчего впервые упоминается около 1455 г., в княжение Василия II Тёмного. В помощь по делам суда и управления станом ловчий имел при себе двух чиновников, которых назначал и сменял собственной властью: тиуна — для разбора судных дел и доводчика — для дознания, следствия и сыска по преступлениям, совершавшимся в его стане.

Бой с дикими медведями и травля их собаками были очень любимы обоими первыми царями из дома Романовых.

Царь Михаил Феодорович Романов, устраивая своё разорённое царство после Смуты, спустя только пять-шесть лет смог восстановить былые потехи и царскую охоту. С этой целью в 1619 г. он послал в северную медвежью сторону (в нынешнюю Костромскую губернию) двух охотников и трёх конных псарей с поручением брать у людей медведей, охотничьих собак борзых, гончих, меделянских.

Всякая Царская охота производились при помощи охотников ловчего пути, под общим руководством ловчего и псовника. Любимой охотой Михаила Феодоровича была охота на медведей.

Царская псарня до 1616 г. помещалась в Белом Царевом городе, а затем была переведена на Старое Ваганьково в Москве, где для неё построены были новые помещения. Для звериной и соколиной охоты имелись особые охотничьи лошади, как лично для царя, так и для чинов охоты.

Царь Алексей Михайлович с самого раннего детства привязался к соколиной охоте. По его собственному выражению, он был «охотник достоверный», то есть настоящий, истый, заклятый. Во время поездок на охоту государь приказывал раскинуть шатры, которыми заведовал особый шатерничий слуга, сопровождавший царя со всем шатерным скарбом. Шатры эти отличались большой роскошью.

В 1656 году по приказу царя Алексея Михайловича была составлена «Книга, глаголемая Урядник: новое уложение и устроение чина сокольничья пути». Она представляла собой сборник правил соколиной охоты, которая была излюбленным делом царя и многих его современников. В конце предисловия к этой книге Алексей Михайлович собственноручно написал:

«Прилог книжный или свой; сия притча душевне и телесне; правды же и суда и милостивыя любве и ратного строя не забывайте: делу время и потехе час» .

Его приписка, или как тогда говорили «прилога», должна была напомнить любителям охоты, что не стоит забывать и о другом деле — службе государству.

Царские охотники в парадных случаях с иностранными гостями выезжали на богато убранных конях. Большей роскошью и богатством отличались упряжь коней государевых. Охотники, кроме лука со стрелами, вооружались копьями, протазанами, вилами и рогатинами. Из огнестрельного оружия употреблялись пищали, самопалы, карабины и пистолеты.

Все ловчие птицы соколиной охоты царей Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича принадлежали к породе благородных соколов. Ловля этих птиц производилась двинскими помытчиками по морскому берегу и по рекам, по Тиунскому берегу, Терской стороне и на Канином Носу. На царских кречетнях была строгая дисциплина; всякое упущение наказывалось весьма строго.

Уход за ловчими птицами заключался в их кормлении, в лечении заболевавших, но главным образом в «вынашивании» сокола, то есть систематическом приучении диких птиц в охоте. Кормили ловчих птиц в «уречённое время», то есть в определённые часы, и непременно самым доброкачественным мясом. Когда кречеты были выношены и подготовлены к охоте, их брали на настоящую охоту; часто сам царь «пробовал» носить на руковице молодых выношенных кречетов.

Наряд царских ловчих состоял из следующих составных частей: клобучок, нагрудник, нахвостник, обножи (или обносцы, нагавки, опуты, опутины), сильца, должик и колокольцы. Все эти предметы наряда ловчего изготовлялись специальными мастерами в государевой мастерской палате; ценность наряда согласовалась с достоинством птицы, для которой он предназначался; обыкновенно кречеты-царские любимцы блистали золотом, серебром и драгоценными каменьями.

Царская охота при царях Михаиле Феодоровиче и Алексее Михайловиче распадалась, как и прежде, на два больших отдела, сохранившие за собой старинное название путей — сокольничьего и ловчего. Все ловчие и сокольники при Царской охоте считались на действительной Царской службе. Все ловчие птицы распределены были по «статьям». Во главе «статьи» стоял «начальный» сокольник, в ведении которого находилось известное число «рядовых» сокольников, кречетников и ястребников.

Царская охота в XVII веке

Праздник царской охоты начинался с торжественного выезда государя из Московского Кремля. Когда цари отправлялись на охоту неофициально, численность свиты была минимальной — их сопровождали лишь непосредственные служители ведомств царской охоты и немногие приглашенные. Но в тех случаях, когда она устраивалась для развлечения всей царской семьи или на царскую охоту приглашали иностранных послов, церемониал выезда отличался особой торжественностью. Все в этом ритуале удивляло и восхищало зрителей.

Процессию открывали ряды войск, которым выдавали  парадные пищали, сабли, палаши и алебарды из Оружейной казны. За государем везли Оружейную казну; особое место в ней занимал царские «доспехи» — кольчуги, шлемы и знаки воинской власти — булавы и шестоперы.

Во время похода предметы оборонительного вооружения и особо ценное оружие хранились в чехлах и чемоданцах; до наших дней сохранились единичные экземпляры этого дорожного снаряжения.

Украшением процессии являлись породистые выводные лошади в драгоценном убранстве, под нарядными седлами и попонами; их торжественно вели служители Конюшенного приказа. Сотни служителей разных специальностей и большой обоз со всем необходимым для охоты и праздничного пира медленно двигались к назначенному месту. Там уже все было подготовлено для царской забавы: разбиты шатры для царя, царицы и царевен, образовывавшие круг, в центре его установлена походная церковь.

На расстоянии ружейного выстрела от шатров располагались заграждения и находилась стража, не подпускавшая к месту потехи посторонних. Дичь, которой предстояло стать охотничьей добычей, заранее отлавливали и свозили в огороженные загоны — «дворы». Такие загоны для лесных зверей были устроены в дворцовых селах — Измайлове, Чертанове и других, а также в лесах по всем направлениям от столицы.

Никому, кроме государя и его гостей, не разрешалось охотиться в окрестностях Москвы; известно, что такие запреты существовали с XVI столетия. Многие местности — например, болотистое Кунцево к западу от столицы, где в изобилии водилась дичь, — являлись заповедными. Там запрещалось осушать болота, рубить леса и кустарники, так как это могло уменьшить количество дичи.

Излюбленными местами охоты русских государей XVII столетия — царей Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и Федора Алексеевича — были Воробьево, Покровское, Измайлово, Алексеевское, Коломенское, Преображенское, Семеновское, Чертаново, Черкизово.

Царь Феодор Алексеевич, болезненный и слабый, не унаследовал от своего отца любви к «соколиной потехе». В течение своего 6-летнего царствования он ни разу не принимал участия в охоте. Царская охота пришла в упадок, но не была совсем уничтожена.

Упадок царской охоты продолжался в царствование Петра Великого (1672 — 1725). Морские развлечения детства и юности Петра, продолжились увлечением кораблестроением и созданием Балтийского флота. Мореходство заменяло Петру развлечения охоты. Он не только «не чувствовал никакой склонности» к охоте, но и был противником её, как пустой и недостойной забавы.

При Петре Великом заведование охотой находилось в руках князя-кесаря Феодора Юрьевича Ромодановского, а затем его сына Ивана Феодоровича. В 1695—1696 гг. был образован Преображенский приказ, в ведение которого и был передан из приказа Большого Дворца Семёновский потешный двор со всеми находившимися в нём птицами, зверями и служителями охоты. С этого времени Царская охота в течение 34 лет состоит в ведении Преображенского приказа. Одним из немногих памятников деятельности князя Ромодановского по управлению царской охотой были изданные по его инициативе в 1701 и 1703 гг. указы о воспрещении частным лицам охоты в окрестностях Москвы.

Пётр Великий запретил охоту под Санкт-Петербургом, указом 22 апреля 1714 г. запрещалось стрелять или бить лосей во всей Петербургской губернии, нарушителям грозил «большой штраф и жестокое наказание». Желающим охотиться предлагалось ловить лосей живыми и направлять их в петербургскую канцелярию, где комендант давала 5 рублей за каждого живого лося.

Император Пётр II (1715 — 1730) большую часть своего краткого царствования провёл в охотничьих поездках, беспрерывно следовавших одна за другой. Император Пётр II особенно любил псовую охоту. При Петре II появилась заимствованное с запада наименование охотничьей должности — егермейстер, вместо русского слова псарь.

Императрица Елизавета Петровна (1709 — 1762) ещё в молодости заинтересовалась охотой, под влиянием своего племянника Петра II. В Москве, куда Елизавета Петровна переехала в 1742 году для коронации, часто устраивали царскую соколиную охоту. При Елизавете Петровне охотились на тетеревов из шалашей, с приманкой в виде чучела тетёрки.

В годы правления (1730—1740) Анны Иоанновны богатая охота Петра II перешла в её распоряжение. Любимым занятием Анны Иоанновны была ружейная стрельба по движущимся мишеням. Дичь специально гоняли мимо дворца императрицы в Петергофе. За лето 1739 года Анне Иоанновне удалось убить 9 оленей, 4 кабана, 1 волка, 16 коз, 374 зайца, 608 уток и 16 чаек. Анну Иоановну можно назвать родоначальником стендовой стрельбы.

Заботясь о блеске своего двора, она внимательно следила за устройством и развитием учреждений придворной охоты. В царствование Анны Иоанновны в Петербурге было устроено несколько зверинцев и охотничьих дворов, на которых, кроме коллекций редких зверей и птиц, содержались также звери — для травли, птицы — для ружейной охоты императрицы. Помимо ружейной охоты, Анна Иоанновна очень часто развлекалась зрелищем травли зверей; ни до неё, ни после всевозможные травли зверей при царском дворе не практиковались в таких широких размерах.  В 1736 г. учреждена была должность обер-егермейстера. В 1740 г. императорская охота впервые получила точную организацию, с изданием первого яхд-штата.

Вступившая на престол императрица Екатерина II Великая пристрастилась к соколиной охоте на диких птиц. По приезде в Москву в 1763 г. Екатерина II посещала измайловский зверинец, Тюхалеву рощу и другие окрестности столицы, где занималась и соколиной, и егерской охотой.

Зверинцы и охотничьи дворы в Петербурге, Москве, Петергофе, Гатчине, Царском Селе, на Семёновском потешном дворе, в селе Измайлове и в Александровской слободе имели вид зоологических садов, начало устройству которых положено было в Петербурге Петром Великим.

Делопроизводство по управлению императорской охотой сосредоточено было в обер-егермейстерской канцелярии, образованной в 1744—1745 гг. В 1773 г. обер-егермейстерская канцелярия стала во главе самостоятельного обер-егермейстерского корпуса.

В 1770 г. императрица Екатерина II приказала построить при Дудергофской горе «фазанарию». В Красном Селе в 1764 г. устроен был сокольничий двор. Первое место среди московских охотничьих учреждений принадлежало старому Семеновскому потешному двору — средоточию царской птичьей охоты. Звери и птицы для зверинцев и зверовых дворов доставлялись отчасти из-за границы, а главным образом с различных окраин России. Соколиная охота со смертью Екатерины II навсегда замирает.

В 1762 г. по распоряжению императора Петра III в состав императорских охот вошла ораниенбаумская охота. Новый яхд-штат внёс небольшие перемены в организацию птичьей охоты, по-прежнему находившейся в Москве. Во главе соколиной охоты поставлен был главностатейничий с двумя помощниками.

В яхд-штате 1773 г. мы впервые встречаем егерскую музыку как отдельное учреждение. Раньше, как, например, в списке собственной охоты Петра II, упоминались только отдельные егерские музыканты — волторнисты. Обер-егермейстер Нарышкин представил императрице в 1773 г. доклад об определении к императорской охоте яхд-пажей. Указом 6 мая 1771 г. все чины обер-егермейстерского ведомства вместе со всеми дворцовыми служителями были освобождены от телесных наказаний. Чины охоты, выходя в отставку «за дряхлостию лет» или за полной «инвалидностью», награждались пенсионом в размере жалованья, или же им поручали более лёгкое дело с сохранением прежних окладов.

Положение сокольих помытчиков со временем становилось более трудным, так как высшая власть предъявляла к ним все более строгие требования, а местные же власти не выдавали им установленного жалованья. Самый существенный ущерб благосостоянию помытчиков был нанесён постепенным сокращением их древних прав и привилегий. Уловный промысел постепенно падал в течение XVIII века. Обер-егермейстерское ведомство должно было прилагать большие старания, чтобы птичья охота находилась в наилучшем порядке и особенно чтобы в ловчих птицах не было недостатка. Именным указом 19 августа 1827 г. император Николай I исключил последних помытчиков из придворного звания.

При императорах Павле, Александре I и Николае I наступило время полного затишья в императорской охоте, она вошла в состав министерства императорского двора и была исключительно охотой псовой.

С императора Александра II охота оживляется и чаще посещается августейшими хозяевами; господствующей становится ружейная охота. В начале XIX века императорская охота из Петербурга была переведена в Петергоф, в 1858 г. — из Петергофа в Гатчину.

Кутепов Н. И. Великокняжеская, царская и императорская охота на Руси. 5 том. СПб, 1896—1911.