Как строили первый военный флот в России

Известно, что первый флот в России появился благодаря Петру Великому (1672-1725). Разумеется, царь не мог создать его в одиночестве – требовались кораблестроители. Ровно 350 лет назад родился один из тех людей, благодаря которым Россия стала мощной морской державой – «лучший в корабельном мастерстве» Федосей Скляев. Даже на фоне величественной эпохи Петра I, жизнь корабельного мастера сложилась удивительным образом.

 Федосей был родом из крестьян – однако из крестьян не простых. Отец его Моисей (распространенный русский обычай того времени – называть детей библейскими именами),  уроженец Новгорода Великого «попал в случай» и получил назначение конюхом на царские конюшни. Его же сынок Федосей появился на свет 4 января 1672 года в придворном подмосковном селе Преображенском. Уже в четырехлетнем возрасте Федосей, вместе с детьми прочей дворни, оказался зачислен в «потешный полк», сформированный для забав юного царевича Петра Алексеевича, из его сверстников.

Так Федосей Моисеевич сызмальства находился на виду у будущего государя – и имел все шансы проявить себя наилучшим образом. Он этими шансами и воспользовался.

Под началом голландцев

Общеизвестно, что морское дело было едва ли не главной страстью Петра I. Первые свои флотские навыки молодой государь получил, когда занялся созданием знаменитой «потешной флотилии» на Плещеевом озере. Из потешной флотилии сухопутной державы, каковой была Россия в XVII веке, выросли превосходные моряки и кораблестроители.

«Вселюбезнейшей и паче живота телесного дражайшей моей матушке государыне царице и великой княгине Наталье Кирилловне сынишка твой, в работе пребывающий Петрушка, благословения прошу, а о твоем здравии слышать желаю, а у нас молитвами твоими здорово все. А озеро (Плещеево) вскрылось сего 20 числа, и суды все, кроме большого корабля в отделке: только за канатами станет: и о том милости прошу, чтобы те канаты, по семи сот сажен из Пушкарского приказу не мешкав присланы были. А за ними дело станет и житье наше продолжится. По сем паки благословения прошу. Из Переславля  апреля 20-го дня 1689 г.»

Поскольку русских мастеров корабелов в России просто не было, Пётр привлёк к строительству судов проживавших в Москве голландцев Франца Тиммермана и Карстена Брандта. Именно они и стали первыми учителями Федосея Скляева, а также его друзей по «потешному полку» Лукьяна Верещагина, Анисима Молярова и Михаила Собакина. Все четверо впоследствии составили первое поколение  русских военных кораблестроителей.

Федосей Моисеевич вскоре почувствовал огромный интерес к кораблестроению. Таковое желание встретило горячее одобрение Петра, уже тогда обдумывавшего великий замысел сделать Россию морской державой. Правда, до исполнения мечты было ещё далеко. В 1691 году Федосей Скляев был зачислен бомбардиром в новый Преображенский полк.

В 1695 году Пётр задумал второй поход на турецкую крепость Азов. Анализируя причины неудачи первого похода против турок, царь пришёл к выводу, что ему не хватает настоящего флота, способного заблокировать Азов с моря.

«В Азове рука, а во Царегороде голова», — говорили донцы и, как и турки, совершенно справедливо связывали оба города и боевые действия здесь и там. Даже и в 1641 г., обороняя завоеванный Азов, донские казаки заявляли османам, что если «отсидятся» в осажденной крепости, то побывают затем под Стамбулом и посмотрят его «красоты». Казачий флот Войска Запорожского и Войска Донского, сражавшийся за Азов в 1629—1646 гг., состоял из манёвренных гребных судов — вёсельных лодок, стругов, баркасов, а больших военных кораблей у казаков не было.

Подготовку второго похода на Азов Пётр решил начать со строительства русского военного флота.

К делу строительства кораблей вновь привлекли Франца Тиммермана и специально выписанных из Голландии мастеров корабельного дела. Заодно позвали тех, кто когда-то махал топорами при постройке «потешной флотилии» – в том числе и Скляева. Федосей плотничал при постройке галеры «Принципиум», которой суждено было стать флагманским судном Петра во втором азовском походе.

Галера «Принципиум», кстати, получилась скверного качества – сколоченная из сырого замерзшего леса, она уже через три года пришла в полнейшую негодность, однако приняла участие в походе на Азов. Скляев оказался зачислен в команду «Принципиума», и Пётр убедился, что Федосей может стать не только хорошим моряком, но и профессиональным кораблестроителем, ему только надлежало поучиться всем корабельным наукам и овладеть многими навыками.

В 1696 году после взятия Азова началась подготовка Великого посольства, которое должно было отправиться за опытом кораблестроения в Голландию и страны западной Европы. В этом путешествии вновь Пётр Алексеевич, использовавший псевдоним «корабельный мастер Пётр Михайлов», и Федосей Моисеевич оказались плечом к плечу, совместно осваивая кораблестроительную науку на верфи голландской Ост-Индской компании. Под руководством опытнейшего мастера Геррита Клааса-Пооля российские корабелы менее чем за три месяца выстроили фрегат «Апостолы Пётр и Павел».

Дальше посольство перебралось в Англию, где Скляев, быстро освоив английский язык, прошёл обучение корабельной архитектуре и кораблестроительному черчению. Далее царь Пётр I направил Федосея Скляева, Лукьяна Верещагина, Фаддея Попова и Григория Островского в Венецию – для знакомства с тамошней кораблестроительной школой. Российским «валентирам» удалось устроиться в венецианский арсенал, считавшийся одним из лучших кораблестроительных предприятий на Средиземном море.

«Федосей, это тебе не Амстердам!»

Усвоив английскую, венецианскую и голландскую школы кораблестроения, Скляев сумел взять отовсюду самое лучшее, и по усвоенным законам корабельного строительства он смог выработать свой индивидуальный стиль. Сразу после сдачи строгих экзаменов Федосей Скляев выехал на родину, его умения и навыки срочно требовались Петру, затеявшему в Воронеже строительство флота для Азовского моря.

До Воронежа Скляев добрался не без приключений. Алексей Толстой в своем знаменитом романе «Пётр Первый» описывает эту историю следующим образом:

«В феврале вернулся из-за границы, и надо бы сразу – по письму Петра Алексеевича ехать в Воронеж. Чёрт попутал. Закрутился в Москве по приятелям, и пошло. Три дня – в чаду: блины, закуски, заедки, винище. Кончилось это, как и надо было думать: очутился в Преображенском приказе. Царь, узнав, что жданный любимец его Федосей сидит за князем-кесарем, погнал в Москву нарочного с письмом к Ромодановскому: «Мин хер кениг… В чём держишь наших товарищей, Федосея Скляева и других? Зело мне печально. Я ждал паче всех Скляева, потому что он лучший в корабельном мастерстве, а ты изволил задержать. Бог тебе судия. Истинно никакого нет мне здесь помощника. А, чаю, дело не государственное. Для бога освободи и пришли сюды. Питер». Письмо подействовало. «Ответ от князя-кесаря дней через десять привёз сам Скляев: «Вина его вот какая: ехал с товарищами пьяный и задрался у рогаток с солдатами Преображенского полку. И по розыску явилось: на обе стороны не правы. И я, разыскав, высек Скляева за его дурость, также и солдат-челобитников высек, с кем ссора учинилась. В том на меня не прогневись, – не обык в дуростях спускать, хотя б и не такова чину были». Ладно. Тому бы и конец. Пётр Алексеевич, встретив Скляева, обнимал и ласкал, и хлопал себя по ляжкам, и изволил не то что засмеяться, а ржал до слез… «Федосей, это тебе не Амстердам!» И письмо князя-кесаря за ужином прочел вслух», – с юмором пишет Толстой.

В Воронеже Федосей Скляев с головою ушёл в работу, царь Пётр назначил его своим первым помощником в строительстве 58-пушечного линейного корабля «Гото Предестинация». Он стал первым российским линейным кораблем, созданным без участия иностранных специалистов. Поскольку Пётр в силу высокой занятости не смог сам довести строительство корабля до завершения, концом строительства распоряжался Скляев самостоятельно.

Современники оценили новый корабль как весьма качественный. Так, сподвижник Петра Федор Головин писал запорожскому гетману Мазепе:

«О корабле, сделанном от произволения монарха нашего, извествую: есть изрядного ей, художества, наипаче что зело размером добрым состроенный, что с немалым удивлением от английских и голландских есть мастеров, которые уже много лет сие искусство употребляют».

Царь Пётр распорядился отправить изображение корабля в Голландию, их с Федосеем учителю Герриту Клаасу-Поолю. В ответном письме тот поблагодарил царя за оказанную честь и писал, что «корабль изряден пропорциею». Сам Петр I оценивал их совместное со Скляевым произведение следующим образом:

«…весьма красивый, зело изряден пропорцией, изрядного художества и зело размером добрым состроенный».

Тем временем Федосей в Воронеже осваивал новое для себя дело – строительство прамов, плоскодонных судов, часть которых оборудовали в виде плавучих деревянных доков, приспособленных для подъёма на них глубоко сидящих кораблей для проводки их через мелководное устье Дона в Азовское море.

Вскоре на севере грянула Русско-шведская война 1656—1658 годов, предназначенная решить жизненно важную для России задачу – завоевание части Балтийского побережья, пригодного для строительства морских портов.

Как только удалось отвоевать у шведов устье Невы, Федосея Скляева командировали на верфи Ладоги и Санкт-Петербурга, где он приступил к строительству галер и шняв, лучше всего подходящих для операций в мелководье Финского залива. Специально для новорожденного Балтийского флота Скляев сконструировал «бригантину нового манера» – разновидность малой галеры, предназначенной для действий в условиях прибрежных шхер.

Русские галеры через несколько лет одержали громкую викторию в битве при Гангуте в ходе Северной войны 1700—1721 годов. Гангут — полуостров в Финляндии (ныне Ханко), у которого 26—27 июля 1714 г. произошло морское сражение между русским флотом из 99 галер под командованием адмирала Ф.М. Апраксина и царя Петра 1 и шведским флотом вице-адмирала Г. Ватранга (15 линейных кораблей, 3 фрегата и II других судов).

Умел и отдыхать, и воевать, и работать

Для царя Петра Федосей Скляев был не просто соратник, а близкий приятель, о чём свидетельствуют сохранившиеся письма царя к Федосею. В них он фамильярно обращался к Скляеву: «min her сарitein, здравствуй» или «mein her kaptein und fadar, многолетно здравствуй».

В свою очередь Федосей, отправляя царю свои отчёты о постройке новых кораблей, заканчивает их просьбами Петру передать поклон общему другу Алексашке Меншикову и рассказывает о товарищеских попойках – на их общем жаргоне это называлось «боями с Ивашкой Хмельницким».

В 1712 году Федосей Скляев занимал за столом «братнее место» по левую руку на бракосочетании государя с будущей императрицей Екатериной. В 1715 и в 1716 годах Пётр с Екатериной обедали у Скляева на именинах. Царь Пётр посетил верного соратника по случаю рождения у него дочери Натальи, присутствовал на ее крестинах. Скляев же сопровождал своего царственного приятеля во многих его поездках, между прочим, лично участвовал в сражении под Полтавой 8 июля 1709 года, где, командуя ротой, получил ранение.Русская армия под командованием Петра I разгромила шведскую армию Карла XII в Полтавском сражении. Генеральная битва под Полтавой стала стратегическим переломом в Северной войне в пользу России. «Непобедимая» шведская армия была уничтожена, русские войска перешли в наступление и заняли Прибалтику.

Федосей Моисеевич Скляев и отдыхать умел от души, и работал на совесть. В 1706 году он спроектировал и выстроил яхту «Надежда». Эта яхта, оказавшаяся первым судном, построенным в Санкт-Петербургском Адмиралтействе, стала самой быстроходной во всем Балтийском флоте.

Годом позже Скляев выстроил в Санкт-Петербургском Адмиралтействе 16-пушечную шняву «Лизет», которая настолько понравилась царю, что он подписал приказ произвести Скляева в чин морского поручика Преображенского полка.

Федосею выдали «пас мастерский», то есть документ о его производстве в корабельные мастера. В дальнейшем Скляев временно вернулся в Воронеж, где руководил достройкой заложенных Петром линейных кораблей – 50-пушечной «Ластки» и 80-пушечного «Старого Орла».

Самым знаменитым из совместных произведений Петра Великого и Федосея Скляева оказалась, бесспорно, 54-пушечный корабль «Полтава», спущенный на воду в июне 1712 года, стал первым линейным кораблем, заложенным и построенным в Санкт-Петербургском Адмиралтействе. За двадцатилетнее время своей службы «Полтава» приняла участие в шести военных кампаниях и служила Петру I флагманским кораблём. Сейчас, триста лет спустя, жители и гости Санкт-Петербурга могут своими глазами увидеть копию знаменитого корабля, недавно воссозданного на верфи Северной столицы в музейных целях.

Среди прочих кораблей, построенных Федосеем Скляевым, нужно упомянуть 20-пушечную шняву «Принцесса», 60-пушечный линейный корабль «Нарва», 68-пушечный «Ревель», 80-пушечный «Фридемакер», 100-пушечный «Пётр Первый и Второй» и 90-пушечный «Лесное».

Главным долгожителем из них стал «Пётр Первый и Второй», достроенный в 1727 году и разобранный по ветхости в 1752 году. Уже после смерти Петра по поводу этого корабля возник конфликт: между Федосеем Моисеевичем с одной стороны и Адмиралтейств-коллегией с другой. Дело в том, что чертёж корабля совместно составляли император Пётр и Феодосий Скляев, но когда государь умер, адмиралтейские чины решили отдать руководство завершением строительства англичанину Ричарду Броуну.

Это вызвало энергичный протест всех отечественных кораблестроителей царя Петра Великого. Они считали, что достраивать последний корабль, к которому успел приложить руку великий император, должны только русские мастера корабелы. Хранитель чертежей, Скляев наотрез отказался выдать документы Ричарду Броуну. Он дошёл до самой императрицы Екатерины I и добился от неё постановления о достройке корабля под руководством самого Федосея Моисеевича Скляева.

Каменный дом русского кораблестроителя Федосея Скляева возвышался на принадлежавшем ему участке рядом с Зимним дворцом, на что была выдана Федосию от государя особая привилегия. Скляев пережил царя Петра Великого лишь на три года с небольшим. Он умер 10 мая 1728 года, от «приступа грудной жабы», как написали врачи. На церемонию похорон и поминки власти распорядились выдать семейству Скляева восемь годовых окладов жалования русского корабела, получавшего больше всех отечественных кораблестроителей – 1396 рублей в год. Похоронили знаменитого «мастера доброй пропорции» в Александро-Невской Лавре.