Храм Деметры

М.В. Агбунов.
АНТИЧНАЯ ГЕОГРАФИЯ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ.

Глава 5. Ольвийский район.

Храм Деметры.

Этот храм известен нам только из краткого упоминания Геродота. Описывая район современного Днепро-Бугского лимана, «отец истории» сообщает:

«Там, где Борисфен течёт недалеко от моря, с ним сливается Гипанис, впадая в одну и ту же заводь. Находящаяся между этими реками клинообразная полоса земли называется мысом Гипполая; на нём воздвигнут храм Деметры. Напротив храма у Гипаниса обитают борисфениты» (IV, 53).

Мыс Гипполая указывает также Дион Хрисостом. Описывая Ольвию, он отмечает, что город находится

«немного выше так называемого Гипполаева мыса, на противоположном от него берегу. Мыс этот представляет собой острый и крутой выступ материка в виде корабельного носа, около которого сливаются обе реки» (XXXVI, 2).

Где же находился мыс Гипполая? Его общее местоположение ясно. Это — мыс в месте слияния Борисфена и Гипаниса. Начиная с XIX в. многие ученые отождествляли мыс Гипполая с современным мысом Станислав, расположенным между Днепровским и Бугским лиманами [94, с. 284 ]. Здесь и искали храм Деметры. Но даже самые тщательные поиски не дали никаких результатов. Поиски перенестись в соседние районы, но оказались также безрезультатными. Возникали споры, дискуссии, высказывались новые точки зрения, но и они не подтверждались.

Во второй половине XX в. начались планомерные археологические разведки берегов Днепро-Бугского лимана. Вновь был детально обследован и мыс Станислав. Но и эти поиски не дали результатов. Тогда Ф. М. Штительман высказала предположение о том, что храм Деметры находился на самой оконечности мыса Станислав и обрушился в лиман в результате интенсивного размыва прибрежной полосы (МИА, 1956, № 50, с. 257).

В последние десятилетия в ходе дальнейших исследований античных поселений Нижнего Побужья вопрос о храме Деметры время от времени поднимался вновь. Но никаких принципиально новых данных не было. И вопрос оставался нерешенным.

Ключ к решению этой проблемы дала палеогеография. В предыдущем разделе мы уже говорили о том, что в античное время этот район выглядел иначе.

Из сообщения Диона Хрисостома ясно, что у мыса Гипполая сливались Гипанис (южный Буг) и Борисфен (Днепр), образуя далее лиман длиной почти в 200 стадиев (31,5 — 37 км). Устье лимана находилось там же, где ранее было устье Борисфена, у Очаковского мыса. Следовательно, вершина лимана и мыс Гипполая находились в 31,5 — 37 км восточнее Очаковского мыса.

Во времена Геродота лимана не было. Но общая конфигурация Гипполаева мыса была примерно такой же, какой видел ее Дион Хрисостом. За период, разделяющий описания этих авторов, существенные изменения произошли пока только к югу от мыса. Море затопило долину Борисфена и образовало лиман. Но образовавшийся лиман ещё не подступил вплотную к крутому выступу Гипполаева мыса и не начал его интенсивно разрушать. В последующие столетия в результате дальнейшего наступления моря на сушу мыс Гипполая был разрушен. Рухнули в лиман и развалины храма Деметры. Метр за метром уничтожал лиман полуостров между затопленными долинами Днепра и Южного Буга, выравнивая свои берега.

Итак, согласно данным Диона Хрисостома, мыс Гипполая находился в 31,5—37 км восточнее Очаковского мыса. Уточнить его местоположение помогают геолого-географические данные. Проработка крупномасштабных батиметрических карт и других материалов показывает, что русла Борисфена и Гипаниса сливались примерно в 30—32 км к востоку от Очаковского мыса. Следовательно, здесь и нужно искать храм Деметры. Отсюда до мыса Станислав еще 12—14 км. Иными словами, разрушенный лиманом полуостров между Борисфеном и Гипанисом равнялся, согласно этим расчётам, 12—14 км. На других участках лиман просто затопил долины этих рек. Затем, уже в результате абразии, усилившейся в последние столетия, началось интенсивное разрушение коренных берегов на всем побережье обширного Днепро-Бугского лимана.

Такова в общих чертах схематическая палеогеографическая реконструкция рассматриваемого района Днепро-Бугского лимана. Разумеется, и сама реконструкция, и локализация храма Деметры во многом ещё гипотетичны и требуют дальнейшей аргументации и уточнений. Но вывод о том, что храм Деметры давно разрушен волнами и его остатки находятся на дне лимана под слоем современных осадков, представляется бесспорным. Вопрос только в том, где именно покоятся развалины этого храма. Ответ могут дать только подводные археологические исследования с применением гидролокатора, эжектора и другой новейшей аппаратуры и оборудования для подводного поиска в подобных условиях и последующими подводными раскопками.

Эксампей

При описании Гипаниса (южного Буга) Геродот сообщает о горьком источнике Эксампее:

«Третья река — Гипанис — движется из пределов Скифии, вытекая из большого озера, вокруг которого пасутся дикие белые лошади. Это озеро правильно называется матерью Гипаниса. Возникающая из него река Гипанис на расстоянии пяти дней плавания ещё узкая и вода в ней пресная, а отсюда до моря на расстоянии четырех дней плавания вода чрезвычайно горькая. Ведь в неё впадает горький источник; настолько горький, что, хотя и невелик по размерам, он придаёт свой вкус Гипанису, одной из немногих больших рек. Источник этот находится в пределах страны скифов-пахарей и ализонов. Название источника и той местности, откуда он вытекает, по-скифски — Эксампей, на языке же эллинов — Священные пути. Вблизи земли ализонов Тирас и Гипанис сближают свои излучины, но отсюда каждый из них поворачивает и течёт так, что промежуток между ними расширяется» (IV, 52).

Сначала остановимся вкратце на сообщении об озере, из которого вытекает Гипанис. Ученые по-разному воспринимают эти слова Геродота: одни считают их вымыслом, другие пытаются отыскать указанное озеро (194, с. 279].

Мне представляется, что сомневаться в правильности сведений «отца истории» нет никаких оснований. Дело в том, что в верхнем течении реки Южный Буг имеется много озёр и болот. Именно они, как указывали еще Г. Думшин, Я. Зборжил и другие ученые, во время разливов превращались в одно большое озеро, считавшееся матерью Гипаниса. На наш взгляд, упоминаемое в источнике озеро находилось в районе Винницы. Здесь Южный Буг течет по широкой заболоченной долине, в которой особенно много озер и болот. В половодье они превращаются в одно большое озеро. И создаётся впечатление, особенно если не знать о верховьях реки, что Южный Буг вытекает именно из этого озера. На сведениях об этом и основано сообщение Геродота.

Вопрос о локализации Эксампея многие десятилетия вызывал оживленные споры и дискуссии [94, с. 280—281 ]. Одни исследователи считают, что это — Синюха, другие — Мертвовод, третьи — Гнилой Еланец, четвертые — Чёрный Ташлык.

Всестороннее изучение всего комплекса имеющих данных показывает, что Эксампеем называлась именно Синюха [12, с. 140—155]. Она, и только она, полностью соответствует данным Геродота и других источников. И сомневаться в правильности этого отождествления нет никаких объективных оснований. Иные же локализации в большей или меньшей степени противоречат письменным источникам и не выдерживают серьезной критики. Мало того, они неизбежно влекут за собой необходимость так или иначе поправлять Геродота и прибегать к различным допущениям, которые вызывают новые противоречия. А для этого у нас нет никаких оснований и главное — никакой необходимости. Отождествление Эксампея с Синюхой, и это следует подчеркнуть еще раз, полностью соответствует данным Геродота и других источников. И если какие-то отдельные признаки могут на первый взгляд кому-то показаться несоответствующими, то не надо делать поспешные выводы. Несоответствия эти — кажущиеся и объясняются в основном происшедшими географическими изменениями.

Один из основных вопросов связан со вкусом воды Эксампея. Почему же Синюха была горькой? Ответить на этот вопрос помогают сведения Витрувия Поллиона, изложенные в его сочинении «Об архитектуре»:

«Есть источники, берущие свое начало из горького земного сока, с чрезвычайно горькой водой; такова река Гипанис в Понте. Река эта течет от истоков приблизительно 40 миль, имея воду очень сладкую на вкус, затем достигает места, отстоящего от устья на 160 миль; там она принимает очень небольшой источник. Он, впадая в реку, делает всю огромную массу воды в ней горькой, так как течёт по такой земле и жилам, откуда добывают сандараку, и вода в ней делается горькой» (VIII, 3, 11).

Отсюда ясно видно, что Витрувий связывает горький вкус воды Эксампея с землей, по которой он протекает. Действительно, названные притоки Южного Буга содержат фосфатные и медистые примеси, значительно ухудшающие вкус воды. Весьма показательны и сами названия этих речек — Синюха, Мертвовод, Гнилой Еланец, Чёрный Ташлык.

Но Эксампей выделялся среди соседних притоков особой солёностью. Это обстоятельство связано, по нашему мнению, с тем, что именно в верховьях Синюхи до недавнего времени существовало несколько солёных озерцов, в которых вода по солёности не отличалась от морской. Здесь вплоть до начала XIX века довольно интенсивно в больших количествах добывали соль. В древности здесь были, надо полагать, весьма значительные запасы соли. Они и придавали Синюхе исключительно горький вкус, который очень сказывался на качестве воды Южного Буга.

Геродот указывает также местность Эксампей, из которой вытекает одноименный источник:

«Численность скифов я не мог точно узнать, но слышал об их числе различные сообщения: что их очень много и что скифов как таковых мало. Однако вот что мне наглядно показали. Есть между реками Борисфеном и Гипанисом местность, название которой Эксампей. Об этой местности я упоминал незадолго до того, сказав, что в ней есть источник горькой воды; вода, вытекающая из него, делает воду Гипаниса негодной для питья» (IV, 81).

Далее: «отец истории» рассказывает, что в этой местности находится медный скифский котёл толщиной в шесть пальцев, свободно вмещающий 600 амфор. Согласно легенде, скифский царь Ариант приказал всем жителям Скифии принести по одному наконечнику стрелы. Из собранных наконечников был изготовлен котёл, который царь посвятил в Эксампей.

Основываясь на этих данных, А. Н. Щеглов и К. К. Марченко попытались определить численность скифов [268, с. 51 ]. Для расчетов были взяты форма котла из кургана Солоха и наконечники скифских стрел VI в. до н. э. весом от 3,2 до 3,9 г.

В Вычислительном центре Института социально-экономических проблем АН СССР по программе А. Н, Мальгина были проведены соответствующие расчёты, давшие 36 вариантов количества наконечников стрел, необходимых для отливки котла. В наименьшем варианте вес котла 21 654 кг, емкость 11 760 л, количество наконечников — 6,155 млн шт. Наибольший вариант предполагает такие цифры: вес котла 41 771 кг, объем 19 440 л, количество наконечников — 13,009 млн штук.

Полученные цифры, конечно же, нереальны, даже в наименьшем варианте. Видимо, данные Геродота о котле Арианта неточны. Но это не даёт оснований сомневаться в существовании самого котла. «Отец истории» описывает этот котёл и связанные с ним события абсолютно реально. Бесспорно, в Эксампее стоял столь необычный памятник царю Арианту. Нельзя исключать, что знаменитый скифский котёл уцелел в водовороте бурных событий прошедших веков и лежит где-то в верховьях Синюхи. Ведь его поисками всерьез никто не занимался.

В Эксампее находилось, как полагают исследователи, общескифское святилище [94, с. 282 ]. Отсюда и название «Священные пути».

Интересна мысль Д. С. Раевского о том, что урочище Эксампей является геометрическим центром «скифского четырехугольника» — простейшей модели организованного мира, или, иными словами, центром мира [211, с. 114].

Академик Б. А. Рыбаков совершенно необоснованно отверг выводы Д. С. Раевского и привёл такой довод: «…ведь сторона скифского квадрата равнялась 20 дням пути, а до Эксампея было всего четыре дня» [222, с. 211— 212, примеч. 22]. Однако этот единственный аргумент Б. А. Рыбакова ошибочен и основан на недоразумении и недопонимании письменных источников.

Во-первых, Геродот говорит о четырех дня плавания, а не пешеходного пути. А это далеко не одно и то же. День пути равен, как указывает «отец истории», 200 стадиям, т. е. примерно 36 км, а день плавания, как показал целый ряд расчётов, по данным Геродота, 55—58 км [12, с. 145—148 ]. Следовательно, четыре, дня плавания — это более шести дней пешеходного пути.

Во-вторых, по Геродоту, четыре дня плавания от моря приводят к устью реки Эксампей, а не к самой местности с таким же названием, где стоял котёл Арианта. Эта местность находилась в верховьях реки, примерно в четырех днях пути от её устья. Следовательно, святилище Эксампей находилось примерно в десяти днях пути от моря, т. е. в самом центре «скифского четырехугольника».

В связи с измерениями длины Гипаниса необходимо вкратце остановиться и на вопросе об устье Борисфена. Оно находилось, как принято считать, у современного Очаковского мыса, там, где сегодня расположено устье Днепро-Бугского лимана. Именно к этому мысу приводят расстояния, указываемые Псевдо-Скимном, Страбоном, Аррианом и другими античными авторами.

К. К. Шилик, занимаясь поисками Эксампея, пришёл к иному выводу. По его мнению, уровень моря во время пика фанагорийской регрессии снижался по сравнению с современным до 10 метров и Одесская банка была надводным продолжением Кинбурнского полуострова, что удлиняло лиман на 45 км [275, с. 80, рис. 15]. Устье этого «удлиненного» лимана показано несколько восточнее современной Одессы, в районе села Дофиновка. Отсюда исследователь и измерял длину Гипаниса. Поэтому устье Эксампея оказалось «смещенным» вниз по течению Гипаниса и этот приток был отождествлен не с Синюхой, а с Гнилым Еланцом.

Однако, эту реконструкцию опровергают сведения указанных античных авторов. По К. К. Шилику, расстояние от устья лимана до Ольвии превышало 80 км. Но Псевдо-Скимн и Страбон определяют расстояние от устья Борисфена до Ольвии,  соответственно в 37,8 и 37 км. Соответствующие измерения приводят нас в район Очаковского мыса. К этому же мысу приходим мы, если измерять приведенные Аррианом расстояния от Никония к устью Борисфена. Эти и другие данные бесспорно показывают, что устьем Борисфена античные мореплаватели считали район современного Очаковского мыса.

Может быть, несмотря на то, что устьем Борисфена считался современный Очаковский мыс, Одесская банка всё же была в надводном положении, но ограниченное ею водное пространство, являвшееся фактически лиманом, называлось ещё морем?

В таком случае древнегреческие корабли входили в лиман фактически уже в районе Дофиновки и шли вверх к Ольвии. Затем, чтобы после Ольвии направиться к Крыму, они должны были вновь вернуться к Дофиновке и оттуда уже взять курс на восток. Иными словами, им необходимо было обогнуть Одесскую банку. А для этого потребовалось бы пройти от Очаковского мыса на запад 45 км (почти 300 стадиев) и еще столько же, чтобы вернуться к долготе Очаковского мыса. Но античные авторы свидетельствуют о том, что от Очаковского мыса суда шли прямо на восток к Тендровской косе.

Арриан в полном перипле сообщает, что от западной оконечности Ахиллова бега, отождествляемой с оконечностью Тендровской косы до устья Борисфена, т. е. Очаковского мыса, 200 стадиев, т. е. 32 км ( § 84), а в кратком перипле — и того меньше, 150 стадиев, т. е. 24 км ( § 31). Эти цифры соответствуют современным измерениям.

Таким образом, письменные источники показывают несостоятельность реконструкции К. К. Шилика для классического — эллинистического времени. Оконечность Кинбурнского полуострова находилась тогда примерно там же, где и сейчас. А в районе Одесской банки над водой могли выступать лишь небольшие отмели.

Следовательно, в классическое — эллинистическое время уровень моря не был-таким низким, как полагает К. К. Шилик, т. е. по сравнению с современным он не был опущен до 10 метров. Сопоставление приведенных данных и проработка крупномасштабных батиметрических карт рассматриваемого района показывают, что уровень моря находился тогда на отметке примерно 5—7 м. Полученные цифры совпадают с выводами П. В. Федорова.

Далее… Гилея — Нижнеднепровские пески