О языческих храмах и идолопоклонстве

Исследования о языческом богослужении древних славян.
Срезневский И.И.

Глава первая. Святилища Богослужения.

4. О языческих храмах и идолопоклонстве.

Древнейшее из известий о языческих храмах славянских принадлежит арабскому писателю Масуди. В его Золотых Лугах читаем о них следующие строки:

– «Были в земле славянской священные здания. Одно из них находилось на горе, одной из самых высоких, как говорят философы. Это здание славно – по своей архитектуре, – по сложению камней различного рода и разнообразных цветов, – по отверстиям вверху, – по настройкам, сделанным в них для наблюдения точек восхождения солнца, – по драгоценным камням, в нём сохраняющимся, – по знакам, на них начертанным и показывающим будущие дела, события, предсказанные этими драгоценными камнями прежде, чем они случились, – по звукам, раздающимся сверху здания, – наконец по тому, что приключается с людьми, когда эти звуки поражают их слух. Другое здание было построено одним из их царей на Чёрной горе, окруженной чудотворными водами различного цвета и вкуса, которых целебная сила всюду известна. Там есть у них большой идол, представляющий Сатурна в виде старца... там же есть странные изображения различных Абиссинян и Эфиопян. Ещё одно из зданий находится на горе, окруженном морским заливом: оно построено было из красного коралла147 и зеленого изумруда. Посреди здания возвышается большой купол, под которым стоит идол; а против него другой, изображающий деву. Построение этого храма приписывали мудрецу, жившему когда-то давно между ними»148.

Нельзя не сказать, что в этом описании кое-что обрисовано красками неверными, в преувеличенном виде; но нельзя и отвергнуть всего описания, как совершенно негодного для исторических соображений: многое подтверждается известиями других источников. Остаётся одно загадкою: каким славянам принадлежали храмы тут описанные. Не славянам юго-западным, можно сказать только потому, что о храмах их ни в пределах Византийской Империи, ни за ними к Карпатам и Альпам, нет никаких определительных сведений, как нет сведений и об их идолослужении. Скорее можно было бы приписать их славянам восточным или северозападным, потому что знаем и о сношениях их с арабами, и об их храмах в роде тех, которые описаны у Масуди.

О храмах русских славян имеем, впрочем, только краткие напоминания. О требищах напоминает Новгородская летопись; о капищах – Митрополит Илларион в «Слове о Законе Моисеом даннеем»; о капищах в Ростовской области, разрушенных чудотворцем Исаией – Киевский Патерик149, и т. д.

Самое подробное известие о русских языческих храмах находится в Саге об Олаве Тригвесоне (963-1000) по прозвищу Воронья кость (Кракабен).  Там сказано:

«Олав ездит всегда к храму с князем Владимиром, но никогда не входил в него, а стоял, за дверьми, когда Владимир приносит богам жертвы150.

– О храмах польских славян есть известия более разнообразные. Об их существовании упоминает Длугош, и Бельский, о храме богини Живы на горе Живце – хроника Прокоша, о храмах земли Колобрежской – хроника Титмара151. Жизнеописания св. Оттона Бамбергского довольно подробно говорят о храмах Штетинских.

«Были в Штетине – пишет Сефрид – четыре «контины»(continæ, concivæ), и одна из них, главная, удивляла архитектурой и отделкой. Внешняя и внутренняя сторона её стен украшена была выпуклыми резными изображениями людей, птиц и зверей, так живо сделанными, что кажется они дышали и жили, и, скажу за редкость, краски, которыми покрыты были изображения внешней стороны стен, были так прочны, что ни ливень, ни снег не могли им вредить. В ней хранились разные драгоценные вещи, оружия и пр. В ней же был трёхголовый идол, называемый Триглавом….Три другие контины были меньше уважаемы и меньше украшены: в них были только скамьи и столы кругом стен, потому что тут бывали обычно собрания и совещания, сюда сходились в известные дни и часы пировать и рассуждать о важных делах»152.

Из Эббона можно прибавить, что храм Триглава был на одной из трёх гор Штетинских, самой высокой153.

– Всего более известны храмы балтийских славян. Что их было так много, заметил уже Титмар. Он сообщает между прочим и описание одного из них.

«В земле Редарей – говорить он – есть город, по имени Ридегост, трехугольный, с тремя воротами, окруженный со всех сторон лесом, огромным и священным для жителей. В двое из ворот могли входить все, а третьи, что на восток, меньшие и никому недоступные, ведут к морю, которое тут близко и ужасно на вид. В городе нет ничего кроме храма, искусно построенного из дерева, на основании из рогов различных зверей. Стены его извне украшены чудесной резьбой, представляющей образы богов и богинь. Внутри же стоят рукотворные боги, страшно одетые в шлемы и панцыри; на каждом из них нарезано его имя. Главный из них Сварожич…. В храме хранятся священные знамена…. Сколько краев (regiones) в этой земле, столько и храмов; но вышеупомянутый город повелевает всеми ими»154.

Тот же самый храм, но позднее, может быть, перестроенный после разрушения, описывает Адам Бременский:»3наменитый город Редарей, Ретра, – столица идолопоклонства. В нем воздвигнут большой храм богам, из которых главный Редигаст (Радигаст, Радагаст)…. В городе девять ворот, и окружен он со всех сторон глубоким озером. Входят в него по деревянному мосту, но по нему идти позволяется только тем, кто хочет приносить жертвы или получать ответы на гадания. Это знак того, что девять раз обтекающий Стикс удерживает погибшие души язычников; от Гамбурга до Ретры четыре дня пути»155.

О храме Ретрском поминает и Гельмольд, называя город очень древним, а храм, посвященный Радагасту, очень славным156. Гельмольд упоминает еще о храме Плонском в земле Вагров, о храме в земле Цирципанов и о храме Арконском на острове Руян, замечая знаменитость его и богатство157. Подробное описание храма Арконского находится в Датской истории Саксона грамматика:

«Город Аркона – пишет он – построен на вершине высокого мыса. С востока, юга и севера он защищён природной, а не искуственной защитой – утёсами, которые поднимаются как стены, и так высоки, что их вершины не может достигнуть стрела, пущенная из метательного орудия; под ними море. С запада он защищен валом, вышиною в 50 локтей, которого нижняя часть сделана из земли, а верхняя из деревянного двойного забора, внутри засыпанного землею. В северной стороны течёт обильный водою поток, к которому ведёт укрепленная дорога. Посреди города площадь и на ней деревянный храм превосходной работы, почитаемый, впрочем не только по великолепию, но и по величию бога, которому тут воздвигнут кумир. Забор окружавший здание, украшен был кругом искусно вырезанными фигурами, покрытыми впрочем, грубою, безобразною раскраской. Только один вход был в нём к храму.

Самый храм был окружен двойною оградой: внешняя стояла из толстых стен, покрытых, красною кровлей, внутренняя – из четырёх колонн, отделяясь от остальной части храма, вместо стен, богатыми коврами, опущенными до земли, и соединяясь с внешними стенами только поперечными балками и кровлей. В храме стоял огромный идол (Святовида), а подле него были узда, седло, меч и пр… Когда идол был перерублен у лядвей, то упал на ближнюю стену , так что надобно было её вырубать, чтобы вытащить его из храма…. Весь храм был увешан пурпуровою тканью, прекрасной, но уже истлевшей; были тут и рога зверей, удивительные сами по себе и по обделке…. Тому же богу (Святовиду) были посвящены храмы и во многих других местах»158.

Изображение языческого бога Святовита на камне в христианском соборе святого Вита

Саксон грамматик сообщает некоторые подробности и о Кореницком храме Руjевита, на том же острове Руян: – «Город Кореница окружен со всех сторон болотом, сквозь которое проложен только один ход. Не обитаемый во время мира, он был полон жилищ (во время Датской войны) до такой степени, что камень, пущенный в город не упал бы на голую землю. Он знаменит прекрасными зданиями трёх славных храмов. Главное капище находилось посреди передней части храма, которая, также, как и капище, не имея стен, завешена была пурпуровою тканью, так что кровля лежала на одних колоннах. Когда сорваны были оба покрова, то дубовый идол Руjевита безобразно раскрылся со всех сторон159. Двух других Кореницких храмов Саксон грамматик не описывает, равно как и Оботритского храма в Ростоке160.

О другом Оботритском храме, находившемся близ города Мальхова и его разрушении крестоносцами говорит хронограф Саксо161. О нескольких других храмах упоминают жизнеописания Св. Оттона Бамбергского: о храме удивительной величины и красоты в Гуцкове, о храме в земле Лютичей, о храмах в Вольгасте, Юлине, Гавельберге162. О другом храме у Гаволян в городе Браниборе намекает Пулкава163.

Вот почти все, что нам положительно известно о славянских языческих храмах. Очень не многое можно прибавить к этому для объяснения их архитектуры.

– Внутренность храма разделялась на две части – переднюю часть и собственное святилище. Святилище иногда находилось в середине храма. Думаю – иногда, потому что Саксо грамматик замечает положение святилища по середине Руjевитова храма как особенность, говоря об этом храме только то, что в нём было отлично от храма Святовидова, и не говоря о других храмах вовсе ничего, без сомнения потому, что о них нельзя было сказать ничего особенного. Если же святилище только в некоторых храмах занимало середину, то в других оно было конечно, в конце, противоположном входу. Так, кажется, и было в Арконском храме Святовида: идол перерубленный по лядвеам, повалился на ближнюю стену; следовательно от места, где он стоял до стены было меньше пространства, нежели сколько в нём самом вышины от головы до середины лядвей. И хоть идол был выше человеческого роста, положим так же высок, как и идол Руjевиа, т. е. до пяти аршин164, так что, следовательно, от места, где он стоял, до стены, на которую упал, было от трех до четырех аршин, то вес же нельзя предполагать, чтобы в таком небольшом расстоянии были и другие стены храма, чтобы такой маленький храм мог Саксо грамматик назвать большим и величественным. Притом и сам Саксо, говоря, что идол упал не просто на стену, а на ближнюю стену (propinquo parieti supina incidit), тем самым дает знать, что от других стен идол стоял дальше.

– Святилище отделялось от передней части храма четырьмя колоннами и богатыми завесами, спущенными до земли165. Главный идол занимал в святилище первое место, в середине, а вокруг него расположены были другие идолы и священные вещи.

– Передняя часть храма, окружавшая святилище, была гораздо пространнее. Стены, её окружавшие, были украшены резными изображениями священных предметов, рогами зверей, пурпуровыми тканями, и резьба была не только на внутренней стороне стен, но и на внешней, резьба, раскрашенная красками и барельефная, судя по тому, что Сефрид называет её выдающеюся из стен, выпуклою (sculpturas de parietibus prominentes). Изображения представляли богов и богинь, людей, птиц, зверей, насекомых, без сомнения имевших соотношение с религиозными мифами.

Титмар говорит о резных украшениях только на внешней стороне стен храма Ретрского: легко, впрочем, может быть, что под выражением «рукотворные боги» (dii manufacti), надобно понимать не только идолов, но и барельефные изображения на стенах.

– Не все храмы были окружены прочными стенами: иные, подобно храму Руjeвита в Коренице, состояли из одних колонн и завешены были тканями снаружи, так же как и внутри ими завешивалось святилище.

Поверх стен или колонн внешней части храма поднималась кровля, которая также бывала раскрашены, – и таким образом вся внешность храма представлялась пестрою. Этою кровлей и поперечными балками, связывавшими стены или колонны передней части храма, соединялась она со святилищем. Нельзя предположить, чтобы кровля была совершенно плоская; а если так, если кровля на сколько нибудь поднималась над серединой храма, то надобно думать, что поперечные балки шли от внешних стен или колонн только до колонн святилища, что потолок его шел под самую кровлю, – и, легко может быть, оканчивался иногда чем нибудь в роде купола или фонаря. Так становится вероятным то, что говорит Масуди о куполе третьего из храмов, им описанных, под которым стоял идол, и об отверстиях в кровле первого храма, о настройках в нём сделанных для наблюдений восхождения солнца, где отмечались предсказания и откуда раздавались по храму священные звуки.

Это тем вероятнее, что недавно ещё, в последние годы прошлого столетия, существовал в Нижней Силезии, городе Любусе (Leubus) храм относимый знатоками к языческому времени, в котором святилище покрыто было полукруглым сводом, а под ним помещались хоры, так что все вместе имело вид купола166. С другой стороны нет ничего невероятного и в том, для чего, по описанию Масуди, служили эти куполы: всё это совершенно согласно с характером язычества славянского и с обрядностью его богослужения.

– Ничего верного не можем сказать о вышине храмов. Они не могли, впрочем быть слишком низки: иначе бы, конечно, не могли казаться величественными, как казались даже тем, которые привыкли к великолепию храмов христианских; по крайней мере, их низменность была бы кем нибудь замечена. Ни в каком случае потолок передней части храма не мог быть ниже главного идола, стоявшего в святилище, т. е. ниже пяти аршин или около этого. Так можно заключить по тому, что говорит Саксо грамматик о Руjевитовом храме: когда его разрушали, то стоило только сорвать завесы внешние и внутренние, чтобы идол сделался виден со всех сторон. Предполагая всё, что над головою идола в святилище оставалось пустое пространство, и что, сверх того, выше могли быть галереи для тех, кто наблюдал небесные явления или производил священные звуки, о которых пишет Масуди, нельзя не думать, что весь храм до верху кровли бывал не ниже десяти или двенадцати аршин по меньшей мере.

Само собою разумеется, что храмы, подобные тому, какой находился в Арконе или в Гуцкове, должны были быть несравненно выше. Очень высоким должен был быть и храм Юлинский, потому что в нём хранилось копьё на вершине столба удивительной вышины (mirae magnitudinis)167.

– Храмы строились большею частью из дерева: так из дерева был построен и храм Ретрский, и храм Арконский, и другие. Это очень естественно, потому что все славяне издавна были мастера на постройки деревянные, и, живучи более в местах лесистых, чем богатых камнем, могли более и ранее привыкнуть к дереву, чем к камню. Из того, однако, что о некоторых храмах положительно знаем, как о построенных из дерева, не следует, что все славянские храмы были деревянные. Есть, напротив, доказательства, что бывали и каменные. Так потомки балтийских славян в Мекленбурге и Померании, рассказывая до сих пор предания о храмах своих предков, говорят, что храмы эти были сложены из огромных камней, что сами нечистые духи сносили эти камни для людей, их обожавших. Основываясь на таких преданиях, учёные не перестают искать на Рюгене и в других местах развалин, которые бы могли оправдать их понятия о великолепии храмов. Между арабами также носились слухи о каменных храмах у славян, как видим из Масуди. И не одни подобные предания и слухи доказыют, что храмы были строимы и из камня: кое-где ещё недавно видны были и остаются до сих пор остатки языческой каменной постройки.

В саксонском городе Ютробоге был ещё в 16 веке храм языческий, построенный из камня со сводом, низкой дверью и отверстием против солнечного восхода168. И в Силлезском городе Любусе был храм, построенный из камня со сводом, и пол был в нем устлан кирпичём, а стены так крепки, что когда их снимали, то надобно было взрывать порохом169. Кладбищенская церковь на горе Мартыновой, близ Мейсена в Саксонии, переделана из старинного языческого храма, что доказывается, по мнению Клемма, и её странной формой, и ее положением170. Немцы думают, что эти и подобные остатки, суть остатки языческих храмов германских; но ни местности где их встречаем, ни сведения, какие нам остались о храмах германцев, не позволяют доходить до подобного заключения171.

Нельзя тут опустить из виду и развалин древних замков в землях славянских, которых немало встречаем в Рудных горах, Исполинах, Судетах, Карпатах и на горных отрогах Придунайских: характер постройки говорить о их глубокой древности, а местность, где их встречаем, не позволяет сомневаться, что они славянские. А если строились в то время каменные замки, почему не могли строиться каменные храмы?

О каменных постройках язычников славян есть и свидетельства современников: так Эббо говорит о каменных постройках у поморян; так Нестор упоминает о каменном тереме Ольги.172. Не смотря, однако, на все это, нельзя оспаривать, что храмы каменные были у славян редки, что и самые богатые храмы были из дерева, что в большей части храмов из камня строилось разве одно только основание.

– Вспомнив об основаниях храмов, на которых в последствии воздвигнута была не одна христианская церковь, нельзя забыть того, что храм Ретрский, по словам Титмара, воздвигнут был на рогах зверей. Рога зверей, как уже было замечено, служили украшением храмов; рога обделываемы были в священные чаши, как об этом знаем не из одних жизнеописаний св. Оттона Бамбергского;173, рог держал в своей руке идол Святовида, как рассказывает Саксо грамматик174

Рог употребляется до сих пор для гаданий Лужицкими сербами и хорутанами; рога находят в городищах: все это вместе взятое позволяет думать, что рога имели для древних славян значение религизное и символическое, и только как символ клались в основание храма, а не как действительный фундамент, который был бы слишком непрочен.

 

– Храмы были обращены главными входами на запад, так что святилище было на восток от входа; с запада был вход в храм Святовидов, с запада были два входа в храм Ретрский, между тем как восточный выход из ограды, ведший к морю, никому не был доступен. Восток считался славянами страной, к которой должен обращаться человек, возсылая молитвы к Богу.

Храм был окружен двором, обнесенным оградой, которая, также как и храм, была украшена резьбой с разными раскрашенными изображениями. Было ли что во дворе или за двором близ храма, об этом никто из современников ничего не упоминает; можем предполагать, что было. Так думать заставляет уже и то, что некоторые идолы имели своих священных коней, для которых должно было быть помещение неподалеку от храма, где совершались гадания конями.

Храмы бывали богаты разными драгоценностями, множеством вещей, приносимых в дар, который, накопляясь, не могли помещаться в храмах; а с другой стороны, в след за совершением службы богам, по обычаю славян, начиналось пиршество, которое не могло всегда и для всех совершаться под открытым небом: для того и другого должны быть при храмах отдельные постройки. Такими и были при Штетинской контине Триглава, три меньшие контины: полагаю, что они все были на одном дворе.

Многие храмы стояли в совершенно уединенных местах: жрецы и другие служители храма не могли не иметь своих жилищ близ храма – и для совершения служения всегда, когда было нужно, и для охранения храма и его богатства. Можно также предположить, что в одном дворе бывало иногда и по нескольку храмов; так было, кажется, в Коренице, где все три храма стояли близко один подле другого175.

– Нельзя упустить из виду, что большая часть храмов стояли уединенно, не окруженные жилищами прихожан: это заключить можно из описания – и трёх храмов у Масуди, и храма Ретрского у Титмара, и храмов Руянских у Саксона грамматика, и храма Мальховского у Саксона хронографа. Стоя уединенно, храмы бывали защищаемы крепостными валами от вражеских нападений, и во время войны в этих храмовых крепостях окрестные жители находили убежище, строя в них для себя временные жилья, как знаем о Коренице. Не мудрено, что со временем с понятием о храме соединилось понятие о священном, ненарушимом убежище для всякого, кто поручал, себя под защиту Бога, в нём поклоняемого176.

Есть несколько указаний, что идолом поклонялись и вне храмов. Так Нестор, ничего не говоря о храмах, говорит о холмах, на которых стояли идолы; так в песне «о великом поражении» в Краледворской рукописи, есть намек, что идолы ставились просто под деревьями; так узнаем и из Ибн-Фоцлана, что русские купцы в Итиле поклонялись идолам под открытым небом177.

Тем не менее идолослужение господствовало преимущественно в храмах, и не было храмов без идолов, или, лучше сказать, без разного рода изображений божеств178. Вот почему, говоря о храмах, надобно говорить и об идолах и вообще об изображениях божеств, как о необходимых принадлежностях храмов.

– Божества были не только изваянные, но и рисованные. Об изображениях божеств, нарисованных на знаменах, упоминает Титмар: в одном месте он говорит о двух неизвестного имени, богинях Лютичей, изображенных на знамёнах; в другом месте о знамёнах богов, которые брались из храма только во время военных походов и сохранялись особенными жрецами179. У Яровита были свои знамена, как упоминает Эббо180. Имел знамёна и Святовид, и ими защищали Руяне свои храмы от нападения врагов.

).

Бог Святовит имел свои боевые значки (Signa) или знамёна, под ними руги воевали против врагов Рюгена (Rugieris). Главнейшее из знамён Святовита называлось Станица (Stanicia).

«Оно было, —говорит Саксон Грамматик, —отлично по величине и цвету и почитаемо народом руянским почти столько, сколько величие всех богов. Нося его перед собою, они считали себя вправе грабить всё человеческое и божеское, и всё считали себе позволенным. С ним они могли опустошать города, разрушать алтари, неправое делать правым, всех пенатов руяиских разрушать и сжигать, — и власть этого небольшого куска полотна была сильнее власти княжеской». 182.  К числу боевых значков принадлежали и орлы.

Первосвященник Арконы решил должен ли народ идти на войну или нет.

Из того, что изображения богов рисовались на знаменах можно заключить, что бывали рисованные изображения резные, как могли быть и раскрашенные изображения на дереве без всякой резьбы. Что касается до резных изображений, то об них говорят Титмар, Саксона грамматик и жизнеописатели св. Оттона Бамберского. Титмар упоминает о чудесных резных изображениях богов и богинь на внешней стороне стен храма; Саксон грамматик – об искусно вырезанных и грубо раскрашенных фигурах, покрывавших забор вокруг здания храма; Сефрид – о резных изображениях людей, птиц и зверей на внешней и внутренней стороне стен храма, так искусно сделанных, что они казались дышавшими и живыми183.

О такого-же рода изображениях говорит и Масуди: «под правой ногой идола Сатурна изображены были разного рода муравьи, а под левою черные вороны и другие подобные птицы; там же были и страшные изображения Абиссинян и Эфионян»184.

Без сомнения, все такие изображения имели отношение к мифологии древних славян. Что касается до идолов, то древнейшие известия о них принадлежат Масуди.

«В храме стоявшем на Черной горе, есть – говорит он – большой идол, изображающий Сатурна в виде старца, держащего в руке палицу, которою он перерывает кладбищные кости мертвецов… В храме же над морским заливом есть большой купол, и под ним стоит-идол, члены которого сделаны из драгоценных камней четырех родов – зеленого хризолита, красного рубина, желтого сердолика и белого кристалла; а голова его из червонного золота. Против этого идола стоит другой, изображавший деву»185.

Другой арабский писатель, Ибн-Фоцлан, сообщает краткое известие об идолах русских:

– «высокий деревянный истукан – по его словам – с лицом, подобным человеческому, стоял окруженный небольшими истуканами, а за ними стояли ещё другие высокие истуканы»186.

Столь-же краткое известие об идолах русских находим и у Нестора. Упомянув мимоходом, что во время Игоря идол Перуна стоял на холме, он говорит о Владимире:

– «И начаше княжити Володимер в Киев един, и постави кумиры на холму вне двора тюремного Перуна древяна, а главу его сребрену, а оуб злат, и Херса Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь… И пришед Добрыня Новугороду постави кумира над рекою Волховом»187.

Далее, пересказывая убеждения римско-католиков, чтобы Владимир принял их веру, он заставляет их сказать , что «вера бо наша свет есть, а бози ваши древо суть». Те же слова говорит у Нестора и Варяг, которого сын обречен был в жертву богам: «не суть бо бози, но древо»188. Потом Нестор рассказывает, что Владимир принявши крещение и возвратясь в Киев,

«повеле кумиры испровреши, овы осещи, а другия огневи предати; Перуна же повел привязати коневи ко хвосту и влещи с горы к Боричеву на Ручаи, ВИ мужа пристава тети жезльем. Се же не яко древу чующю, но на поруганье бесу, иже прелщаше сим образом человекы, да възмездье примет от человек… И привлекше вринуша и в Днепре. И пристави Володимер рек; аще кде пристанет вы, то отриваите его от берега, дóндеже порогы проидет, то тогда охабитеся юго… И постави (Володимер) церковь св. Василия на холме идеже стояше кумир Перун и прочии»189.

О Перуне Новгородском сообщает нам известие летопись Новгородская:

– Прииде к Новгороду Аким Архиепископ Корсуняиин, и требища разруши, и Перуна посече, и повеле влещи в Волхов; поверзавше ужи волочаху по калу, бьюще жезлем, и заповеда никомуже нигде же не прияти. И ее иде Пидиблянин рано на реку, хотя горньци везти в город; и сице Перун приплы к берегови, и отрину его шестом»190.

О разрушении кумира Велесова в Ростове св. Авраамием упомянуто в Прологе191.

– Идолам поклонялись и поляки: Длугош упоминает о святилище идолослужения в Гнезне и об идоле Деваны, а Бельский об идолослужении в храме Кроковском192. Из Титмара знаем об идолослужении в Колобреге193, а из жизнеописания св. Оттона Бамберского – о Штетанском идоле Триглава. Идол этот изображался с тремя головами в знак того, что бог которого был он изображением, управлял тремя царствами – небом, землею и адом; а глаза и губы идола покрыты были повязкою в знак того, что бог не обращал внимания на грехи людей. Один из идолов Триглава был из золота, у другого головы были посеребрены, а повязка золотая и пр194.

– Триглав был известен и чехам, как видим у Вацерада; но по его описанию, головы чешского Триглава были козлиные 195. О других идолах чешских нет достоверных сведений; у Козьмы Пражского есть только общий намёк о существовании идолов196.

– Самые любопытные известия имеем о некоторых идолах балтийских славян. Видукин упоминает об идоле Сатурна, вылитом из меди197. За тем следуют сказания Титмара и Адама Бременского об идолах Ретрских.

«Внутри храма Редигостского – говорит Титмар – стоят рукотворные боги, страшно одетые в шлемы и латы; на каждом нарезано его имя. Первый из них Сварожич».

У Адама Бременского место Сварожича занимает Радагаст: идол его сделан был из золота, а ложе из пурпуровой ткани198. Хронограф Саксон упоминает об идолах Маликовских; Пулкава – о треглавом идоле Браниборском; Герберт – о множестве идолов Браниборских; Эббо – о Яровите Гавельберском, давая мимоходом намек, что идол имел свои собственные одежды; Андрей – об огромных искусно изваянных идолах храма Гуцковского; Гельмольд – об идолах Радагаста, Святовида, Подаги и пр., замечая притом, что идолами и пенатами были полны все города, и что многие из них были изображаемы с двумя, тремя и более головами; Саксон грамматик – об идоле Ростокском и об идолах Руянских199. Особенно подробно описаны Саксоном грамматиком эти последние. Об идоле Святовида пишет он следующее:

– «В храме стоял большой, выше человеческого росту, истукан, с четырьмя головами на стольких же шеях, из которых две выходили к груди, а две к спине, но так что из обеих передних и обеих задних голов одна обращена была направо, другая налево; а волосы и борода подстрижены были коротко, в чем художник соображался, кажется, с обычаем руян. В правой руке идол держал рог из разных металлов, который каждогодно наполнялся обыкновенно вином из рук жреца, для гадания о плодородии следующего года; левая рука изогнута была луком и упиралась о бок. Верхняя одежда спускалась до берцев, которые составлены были из различных сортов дерева, и так искусно соединены были с коленями, что при внимательном только рассматривании можно было это приметить. Ноги стояли наравне с землею; основание для них было сделано под полом. В небольшом расстоянии от идола расположены были узда и седло кумира и другие принадлежности. Более же всего изумлял наблюдателя огромной величины меч, которого ножны и ручка, не говоря о красивых формах резьбы, отличались прекрасною серебряною отделкою200.

Из идолов Кореницких, описанных Саксоном грамматиком:

«Идол Руjевита, сделанный из дубового дерева, имел под одним черепом семь лиц, подобных человеческому; семь же мечей в ножнах было привязано к его боку на одном поясе, а восьмой, вынутый из ножен, идол держал наголо в правой руке, и был он крепко прибит к ней гвоздём. Толстотою превосходил идол человеческое тело; а высок был так, что Абсалон (будучи сам очень высокого росту) едва мог достать его подбородка своим ручным топором»201– следовательно около 5 аршин, идол Поревита изображался с пятью головами, но без оружия; идол Поренута имел четыре лица, а пятое было на груди; левая рука касалась лба, а правая подбородка202.

Книтлинга-сага, давая Кореницким идолам названия Ринвита, Турупида и Пурувита, упоминает ещё о двух Руянских идолах Пизамара и Чарноглава, и называя последнего богом побед, говорит, что он изображался с серебряными усами203.

– Вот почти всё, что известно об идолах славянских, потому что идолов, будто бы найденных в Прилевице, и описаний идолов подобных тем, который находим у Ботона, в Chronica picturata, нельзя не считать бессмысленной подделкой204 – Припоминая сказания выше приведенные, видим, что идолов у славян было множество, что города были полны ими205. Идолы были разной величины, и небольшие и огромные, пяти аршин и более. Большею частью вырезаны они были из дерева, раскрашены или посеребрены и позолочены; иные же были из чистого металла, меди, серебра, золота, а если верить преданиям восточным, то и из дорогих камней, – и сделаны были с искусством могшим изумлять просвещенных современников. Некоторые из идолов имели фантастический образ, будучи представляемы с двумя, тремя и более головами или с несколькими лицами; но, кажется все имели тип человеческий. Они рисовались в одежде частью резной из дерева или литой из металла, частью сшитой из тканей, и почти всегда вооруженные. Орудия и другие подобные принадлежности, кроме того что было в их руках, расположены были вокруг них. Идолам придавали большею частью стоячее положение; но, у иных были и седалища или ложа. – Идол не считался простым изображением бога, но обиталищем его духа. Так пишет Летописец:

– «Совлекоша идола в Волхов, а в Перуне бес и начать кричати ох мне, ох!, и пловя вниз вверже палицу на мост: еще кто не крещении поминайте и бойтеся безумнии человеци, на мосту сем»206.

Так и Саксо грамматик, рассказывая о разрушении святилища Святовидова в Арконе, прибавляет, что когда идол упал на землю, то дух его выбежал из храма в образе черного зверя207.

Упомянуто было о принадлежностях идолов, хранившихся в храмах близ самых идолов. Bсе вещи принадлежащие идолу почитались священными. О некоторых из них знаем из сказаний современников, и, судя по известным, все они носили на себе, подобно идолам, характер воинственности.

Выше уже было говорено о знаменах; если некоторые из них были с изображениями божеств, то были другие и без изображений, и как принадлежности божества, управляющего ротами воинов, считались священными. Идолы в храме Ретрском, как мы видели, были одеты в панцыри и шлемы. У Яровита был щит, большой, искусно обделанный, покрытый золотом, неприкосновенный и употреблявшийся на войне, как верная защита против врагов. Изображение солнца, хранящееся в Монбижу, в Берлине имеет тоже вид щита208 . Геннилю принадлежал жезл с рукою, держащею железный обручь; Перун имел свою палицу209. Идол Pуjевитa вооружен был восемью мечами; между принадлежностями Святовида был также меч. При гаданиях употреблялись копья идола; в Юлине как святыня хранилось копьё на высоте большего столба210. Принадлежностями идолов были и рога, как замечено уже выше. Некоторым из богов посвящены были кони, по которым совершали гадания: узды и скала считались принадлежностями этих богов.

– К числу священных вещей, принадлежащих идолам, можно причислить и орлов Святовида, вероятно резных, которые вместе с знаменами употреблялись на войне211.

Храмы, священные для поклонников, как места идолослужения, требовавшее издержек для содержания и украшения своего, не могли не быть обогащаемы дарами произвольными и обязательными. Они имели собственные свои поля и земли212, может быть и своих рабов, – и кроме того обогащались вкладами, военной добычей, выкупами военнопленных, положенною данью с народа, пошлиною с промышленников и торговцев, наконец данью покоренных народов. – Вклады были и от частных лиц, и от народных общин213.

О дарах общественных говорит Титмар: храму Ретрскому молились Лютичи, отправляясь на войну, а по счастливом окончании войны приносили ему должные дары214. В пример частного дара можно привести драгоценную чашу, подаренную Святовиду Арконскому Датским королем Свеном215. В храмах славянских бывали и вкладные ящики, в которые поклонники бросали то, чем желали почтить своё божество, как это знаем из Эббона и из Кирхбергова перевода хроники Гельмольда216.

– Храмы, имевшие своих собственных воинов, обогащались добычей, которую они собирали: так Арконский храм Святовида имел 300 воинов, которые должны были отдавать в пользу храма всю свою добычу217. Саксон грамматик говорит ещё о третьей доле военной добычи, а Сефрид – о десятой доле, как собственности храма218. Гельмольд также упоминает о том, что славяне любили обогащать свои храмы драгоценностями, которые набирали во время походов. Из него же узнаем, что славяне обогащали свои храмы выкупами пленных219.

– Кроме этих приношений произвольных условляваемых почитанием храмов и обычаем, были и непроизвольные, которых храмы ожидали как собственности. Такова была дань народная: каждый, и мужчина, и женщина, должен был в годовой праздник Святовида дать монету220. И не только принимавшие участие в празднестве, но и все области должны были посылать свою дань: Гельмольд говорит об этом в отношении к храмам Святовида Арконского и Радагаста Ретрского221. Торговцы, если желали что покупать или продавать, должны были прежде принести, как дань храму, что нибудь драгоценное. Купцы, занимавшееся сельдяной торговлей, должны были также, прежде начатия закупки сельдей, принести законную дань Святовиду222. Самые покоренные народы обязаны были платить дань божеству: таков был обычай, по крайней мере, у Руян в отношении к храму Святовида223.

– Не мудрено после этого, что в храмах славянских накоплялись сокровища, удивлявшая современников, что храмы имели средства изумлять их богатством своих украшений: там видели во множестве серебро и золото, драгоценные камни, ткани и различные прекрасные вещи. Легко понять, что арабы, слыша об этих богатствах, в своих преданиях могли рисовать себе храмы славянские иначе и впадать в преувеличения, сообразно своим местным понятиям.

147. По другому списку: «из мрамора».
148.Масуди, ib. 319–321, 340, 358.
149.Новгор. Лтп. в Продолж. Рос. Вивлиоф, 2: 111. Творения Св. Отцов. М. 1844. 2: 204, Карамзиа. И. Г. P. 1. пр. 225. Требище – храм, жертвенник (Иерем. 8: 31: создаша требище–Vulgat: excelsa.–Павла Посл. 1 к Коринф. 8: 10: в требищи возлежаща–Volgai: in idolio). Требити–теребить–щипать, выщипывать, 23: 24: сокрушиши кашица–Vulgat: statuas. Деян. Апост. 17: 23: обретох капище – Vulgat: aram. Срав. Карамзина, И. Г. P. 1. пр. 458. Капище, по Добровскому (Грам. Слав 1: 122. рус. перев.), от кап-ати; не правильнее ли от копоть (срав. Греч. Χαπνος).
150.Сага оба Олаве Тригвесоне. Руск Истор. Сбор. 4: 46–47. ср. 96, 97.
151.Длугош. 5: 9. Прокош, 113. Титмар. 8: 52.
152.Сефрид. 104, 105. Он объясняет слово контина от Лат. соntinere: puto ab ео quod est continere continas esse vocatas. Иные производили это слово от Гонт–Schindel (Карамзин. И. Г. P, 1. 68. Бартольд, ib. 1: 561); другие читали: кончины, и, сравнивая или с кон-конец, думали, что они стояли на концах города, иди же с кон-закон, воображали, что они были местами хранения законов ( Wiener Jahrbücher. 27, 90. Раковецкий, Prawda Ruska. Warsz. 1822. 1: 113–114). По моему мнению contina-concina то же, что Старослав кжтина –Польское kacina: корень-кжг (кут, уголь); от него Старослав. кжща, Срб. куеа, Хрт: коча (дом). Срав. Нем. katschen. Так храмина от храм-хором (дом, клеть).
153.Эббо. 64. 97.
154.Титмар. 6: 17–18. Прибавка выражения: quæ nulli facile patet о восточном входе сделала по Брюссельскому списку, следуя мнению Гизебрехта, Wend. Geschichten. Berl. 1843. 1: 69.
155.Адам. Брем. 2: 11–65. Гельмольд. 1: 2.
156.Гельмольд. 1: 21.
157.Гельмольд, 1: 37, 72. 84, 2: 12.
158.Саксо грам. 822, 823, 826. 837.
159.Саксо грам. 841–842.
160.Саксо грам. 842–843, 763.
161.Хронограф Саксо, под 1148.
162.Сефрид. 133, 136. Эббо. 73. 80. 81.
163.Пулкава, Chronicon под 1156. Добнер, Monumenta Bohem. 3: 167.
164.Саксо грам. 823. Смотр, ниже об идолах.
165.Под словами: aulææ и purpura Саксо г. понимал одно и тоже Саксо грам. 837 . 838.
166.Бюшинг, Wöchentl. Nachrichten. 3: 198 и след.
167.Аноним С. Круц. 2: 15.
168.Диакон Ганнеман у Вагнера, Die Tempel etc. 63–64.
169.Бюшинг, ib. 200.
170.Клемм, Handbuch der german. Alterthumskunde. Dresd. 1836. Стр. 342.
171.Гримм, Deut. Mytg. 57–77.
172.Эббо. 63. Нестор. 23.
173.Сефрид 105.
174.Саксо грам. 825.
175.Саксо грам. 843
176.Гельмольд. 1: 84. Убежищем был и дворец князя. Сефрид. 87.
177.Нестор. 23, 34. Краледв. Рпсь. 6: 42–45. Ибн Фоцлан 7–9.
178.Титмар. 6: 18. Гельмольд. 1: 84.
179.Титмар. 6: 17. 7: 47.
180.Эббо. 71.
181.В подлиннике Stanicia; можно читать «стангица», производя от стяг (ср. Нем. Stange); читая «станица», можно его сличить с Срб. «застава».
182.Саксо грам. 830–831.
183.Титмар. 6: 17 Саксо грам. 822. Сефрид. 105.
184.Масуди, 320.
185.Масуди. 320–321.
186.Ибн-Фоцлан. 9.
187.Нестор, 23, 34.
188.Нестор. 35–36.
189.Нестор, 50
190.Новгород Лет. В Продолж. Рос. Вивл. 2: 110–111
191.Карамзин И. Г. Р. пр. 291. О слове кумир см. Добровского. Грам. Слав. 1: 269–271. Копитара, Glagolita Glozian. Vindob. 1836. 73 ( Срав. Хрт. Kuman-пьяница, от пьянства покрасивший). Истукан от истукаю-выливаю: Панва Берында, Лехикон. 1627. чд.
192.Длугош 5: 9. Бельский Kronika Pol. Warsz. 1829. 1: 120.
193.Титмар. 7: 52. Польское название идола balwan (слово, впрочем, известное почти всем славянам) сравнено Шафариком с Келт: словом peulwan. Slow. Staroz. 324.Срав. Лит: balwonas и Мадьяр, balvany.
194.Эббо. 55. 64. Аноним Сантакруц. 2: 11–12.
195.Вацерад, ib. 227.
196.Козьма Праж. Чешское название идола modla Юнгман производит от modella (Slownik. 2: 481). Чешское Слово malik (мизинец) Гримм сравнивает с Гот. названием идола manleika (Ahd: manalihho): каждому Славянину очевидна неправильность сравнения впрочем, Хорут. слово malik (черт) идет в сравнение, Гримм Deut. Mth. 93.
197.Викудин. 3: 68.
198.Титмар, 6 17. Адам Брем. 2 11.
199.Хронораф Саксо под 1148 г. Пулкава под 1156. Грамота Герберта у Геркена, Codex dipl. Brand. 5. 1114. стр. 342. Гельмольд. 1: 2, 6, 21, 23, 37, 72, 84. 2: 12. Саксо грам. 763. Эббо. 71.79.
200.Саксо грам. 823–824.
201.Саксо грам. 842.
202.Саксо грам. 843.
203.Книтлинга-Сага. 122: стр. 350.
204.См. о них А. Г. Маша: Die gottesdienst. Alterthümer der Obotriten. Berl. 1771. Beiträge. Schwerin. 1774. Потоцкого, Voyage dans la Basse-Saxe. 1794. Левецова, Ueber die Aechtheit der sogenan. Runendenkmäler. Berl. 1835. Булгарина, Россия. СПБ. 1837. История. 1: 225 и след. Выписки из Ботона и других подобных смотр, у Ларушевича (Hist. Pol. nar. 1: Warsz. 1824. 313–496. гдe помещен словарь мифологии Сдав.) и Гануша (Die Wissenschaft des Slaw. Mythus. Wien. 1842), которые без всякой критики пользовались всем, чем могли. В этом-же роде и Ингемана Grundtraek til en nordslavisk Gudelære (Нем. перевод в Neue Provincialblälter. 4: 119 и след), основанный на Прильвицких подделках.
205.Гелъмольд. 1 53…. penates, quibus agri et oppida redundabant. Не позволяю себе решить, что должно понимать под пенатами.
206.Летописец. М. 1781. Стр. 34.
207.Саксо грам, 838, Срав. Эббо. 82.
208.Сефрид. 134. Эббо 80. Ледебур, Die Königl. Museum im Schl. Monbijou. Berl. 1838. Стр. 23–24.
209.Титмар. 7, 50. Летописец. M. 1781. Стр. 34.
210.Эббо. 62. Андрей. 3: 9
211.Саксо грам. 830.
212.Саксо грам. 825, 834.
213.Саксо грам. 826.
214.Титмар. 6: 17.
215.Саксо грам. 825–826.
216.Эббо. 56. Кирхберг 53 (Jahrbücter für Slawische Literatur. 1843. Стр 405).
217.Саксо грам. 825.
218.Саксо грам. 825. Сефрид. 105,
219.Гельмольд. 1: 39.
220.Саксо грам. 825.
221.Гельмольд. 1: 21.
222.Гельмольд 1: 6. 2: 12.
223.Гельмольд. 1: 37.

Далее…   Глава вторая. Обряды Богослужения. 1. Об исполнителях обрядов, жрецах