Русский след Русский след в мировой истории
Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке.
Расселение причерноморских племён в III векен.э.
Причины войн между племенами Северного Причерноморья и Римом.
До нас дошли крайне скудные и нередко путаные сведения о размещении и этнической принадлежности племён, заселявших в III веке территорию огромного района, ограниченного с одной стороны Дунаем и с другой — нижним течением Дона. Основные сведения по этому вопросу сообщает греческий географ II века Птолемей. Однако он был плохо осведомлен о причерноморских делах и данные, сообщаемые им, не всегда достоверны. Особенно смутны птолемеевские сведения о районах между Днепром и Доном, т.е. местах, весьма отдаленных от пределов Римской империи. Поэтому сведения Птолемея приходится дополнять и исправлять, пользуясь данными других авторов, живших в гораздо более позднее время.
В силу указанных соображений приводимый здесь краткий обзор размещения племен носит в значительной степени гипотетический характер в не может, разумеется, претендовать на точность и полноту. Этот обзор целесообразно будет начать с районов, непосредственно прилегавших к границам империи.
В Карпато-дунайском районе проживала целая группа иллиро-фракийских племён, подвергшихся, повидимому, уже в значительной степени процессу славянизации. Самым сильным и воинственным из этих племен были карпы, этническое имя которых отразилось в самом названии «Карпаты». Главная часть карпов обитала, повидимому, но реке Прут; селения карпов имелись и на нижнем Дунае. Карпы были фракийцами, родственными дакам и гетам. Другим сильным прикарпатским народом являлись бастарны. Бастарны, которых ещё Птолемей относит к группе «больших народов», не занимали сплошной территории. Основная масса их жила «над Дакией» (как считают, вдоль Днестра), меньшая часть занимала остров Невку в устьях Дуная (отсюда и другое название бастарнов — певкины). Вопрос об этнической принадлежности бастарнов вызвал в исторической науке много споров. Ряд буржуазных исследователей относил бастарнов к германцам. Однако советские учёные и ученые стран народной демократии опровергли это положение. Бастарны, повидимому, были народом иллиро-фракийской группы, причем они испытали на себе сильное воздействие кельтской этнической культуры, следы которой прослеживаются по всему северному и северо-западному Прикарпатью.
Кроме карпов и бастарнов в Карпато-дунайском районе, несомненно, проживал ещё ряд племён, перечисленных в своё время Птолемеем (костобоки, пиенгеты, бессы, тирагеты). Однако в III веке н.э. уже не встречаем их племенных названий. Этот факт, разумеется, нельзя объяснить полным исчезновением указанных племён. С гораздо большей долей достоверности можно предположить, что эти племена, включившись в мощную коалицию Карпато-дунайского района, утратили свои племенные названия, заслонённые названием народов, вставших во главе племенного союза (карпы). Если, таким образом, основной этнический массив Карпато-дунайского района состоял из племён местного происхождения, то в конце II—начале III в. здесь появляются и новые насельники — германского происхождения. То были преимущественно готы. Причины переселения готов с севера на юг мало известны; как считают, большую роль в этом сыграл натиск славянских племен на запад и юго-запад.
Причерноморские готы не составили политического единства, даже традиционное деление на остроготов и визиготов подразумевает не каких-то два готских племенных союза, а географическое размещение ряда самостоятельных готских племен, вклинившихся между местными племенами. Исследования советских учёных показали, что готские племена, малочисленные и стоявшие на более низком уровне экономического развития, попали всецело под, влияние коренного населения Причерноморья.
В тесном союза с прикарпатскими племенами выступают их северные и северо-западные соседи: сарматы-языги, обитавшие между реками Дунаем и Тиссой, а также вандалы, жившие западнее сарматов-языгов . В 250—270 годах народы Карпато-дунайского района заняли территорию Дакии, однако установить размещение их переселившейся части на новых местах обитания для III века не представляется возможным. Остановимся теперь на размещении племён, населявших районы восточнее Днестра. У Птолемея имеются по этому вопросу лишь самые скудные и противоречивые сведения; его описание изобилует здесь повторениями и явными анахронизмами. Более поздние авторы упоминают об отдельных причерноморских племенах лишь в связи с тем или иным походом на империю и нередко это упоминание является единственным, отсюда и проистекает неизбежная гипотетичность диатезы причерноморских племен.
По Птолемею, в степях между Дунаем и Доном размещались многочисленные большие и малые племена: алано-скифы, роксоланы, хуны, асайи, тавро-скифы и многие другие. Все это, повидимому, народы скифо-сарматского происхождения. Однако подавляющее большинство этих племён уже но выступает в III веке под своим индивидуальным наименованием: источники называют их совокупно скифами, а иногда — аланами или сарматами. Вместе с тем, здесь появился ряд новых племенных названий. Вероятно, дело не только в том, что обобщающие наименования «скифы» или «сарматы», которые стали употреблять античные авторы, заслонили индивидуальные названия этих племен. «Скифы» времени III века имеют мало общего со скифами Геродота, хотя, разумеется, они сыграли значительную роль в этногенезе племён Причерноморья. «Скифы» Дексиппа, Зосима, Зопары, «скифы» и отчасти «сарматы» латинских авторов, как позже и «готы»,— обобщающие термины для всех Припонтийских племен.
Повидимому, союзы племён Причерноморья, появившиеся на исторической сцене, вобрали в себя асайев, сварденов и др., и эти новые племенные образования получили и новое наименование, которое встречаем у авторов. Одним из значительных племён Причерноморья были роксоланы. Во времена Птолемея они жили между Днепром и Доном. В этих районах обнаружены могильники роксоланов, но часть роксоланов постепенно подвинулась к северозападным пределам, быть может, с ними и имел дело Гордиан III.
Другим коренным народом Северного Причерноморья, сведения о котором появляются лишь в III веке н. э., были герулы, не имеющие ничего общего с германцами-герулами. Герулы, обитавшие в районах Приазовья, представляются союзом местных сарматских племен, возникшим в процессе борьбы с германцами и римской империей.
Несколько более загадочными причерноморскими племенами являются уругунды и бораны. Однако советская историография уже в значительной степени решила этот вопрос. Советские учёные (А. Д. Удальцов и др.) показали, что уругунды — это уроги Страбона; как «читают, обитали уругунды в районах излучины Днепра. Что же касается боранов, то это, возможно, те же боруски, славянское племя, районом обитания которого был Средний Днепр. Впоследствии племя борусков, как и некоторые другие славянские племена, вероятно, продвинулось на юг, приняв участие в «скифских походах».
Несмотря на пестроту этнической карты Прикарпатья и Северного Причерноморья и конфликты между отдельными его племенами, несомненно, что здесь происходил активный процесс сближения племён и сложения племенных образований. Тесные старинные связи существовали не только между сарматским населением южных степей и иллиро-фракийцами Прикарпатья, но и между сарматами и славянскими племенами, расположенными севернее ; что же касается значительной части прикарпатских племён, то они, повидимому, принимали активное участие в процессе славянского этногенеза.
Таким образом, за Дунаем и Днестром Риму противостоял довольно пестрый конгломерат племен и народов. Интересы этих племён нередко сталкивались друг с другом, между ними происходили частые войны, заканчивавшиеся подчас изгнанием побежденного племени. Но, тем но менее, внутренние противоречия между племенами отступили на задний план перед общей для них задачей — борьбой с Римской империей. Длительность и упорство этой борьбы свидетельствуют о том, что она была вызвана глубокими социально-экономическими причинами.
Основным занятием причерноморских племён было сельское хозяйство. Часть этих племён вела оседлый образ жизни и в экономике их ведущее место занимало земледелие; для других племен (например, алан) средства к жизни доставляло преимущественно кочевое скотоводство. С течением времени население возрастало, увеличивалось поголовье скота, а территория оставалась той же самой, мало того — в Причерноморье появились новые племена. Возникла острая нужда в новых источниках существования. Однако, при недостаточно высоком развитии производительных сил припонтийского общества, потребность в новых средствах производства могла быть удовлетворена лишь путём приобретения новых территорий. Районы, прилегавшие к Причерноморью с севера и востока, были заняты сильными племенами, которые сами стремились к приобретению новых земель; на юге лежало Чёрное море. Оставался один путь — на запад, в Римскую империю. Здесь были плодородные земли Дакии, Мёзии, Паннонии, мягкий, благодатный климат. Стремление «скифов» укрепиться на этих землях, в старинных районах сельскохозяйственной культуры, без сомнения, явилось мощным стимулом войн III века. Несомненно также, что ожесточенные нападения «скифских» племен на империю следует объяснять тем уровнем социального развития, которого в этот период достигло население Причерноморья.
При скудости источников не представляется возможным дать четкую картину социальных отношений причерноморских племён в III веке н. э.; не случайно поэтому, что данная проблема вызывает некоторые разногласия. Так, проф. П. Н. Третьяков говорит о примитивных государственных образованиях у соседей Римской империи, проф. А. Д. Удальцов утверждает, что задунайские племена жили ещё в условиях типичной военной демократии, с чем в принципе согласен и П. Н. Третьяков. Несомненно, что основная часть этих племён ещё не достигла уровня зрелого классового общества и государства, а находилась на этапе перехода от первобытно-общинного строя к строю классовому. Для причерноморских племен изучаемого периода характерен активный процесс классообразования. Источники свидетельствуют о наличии рабов у различных причерноморских народов это было, скорее всего, патриархальное рабство. Труд военнопленных римлян использовали придунайские племена при постройке флота в 257—258 годах, во время нашествия «скифов» на империю в 269—270 гг. их корабли двигались вдоль морских берегов, захватывая в рабство население прибрежных районов. Ф. Энгельс с исчерпывающей полнотой охарактеризовал причины этой охоты за рабами: «Увеличение производства во всех отраслях — в скотоводстве, земледелии, домашнем ремесле — сделало рабочую силу человека способной производить большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания ее. Вместе с тем оно увеличивало ежедневное количество труда, выпадавшее на долю каждого члена рода, домашней общины или отдельной семьи. Привлечение новых рабочих сил стало желательным. Война доставляла их: военнопленных стали обращать в рабов».
Но у придунайских племён наметилось не только деление па рабов и господ — развивалась социальная дифференциация и в среде свободных. Описывая переговоры римлян с вандалами, Дексипп говорит, что вандалы «представили заложников из людей, первенствующих по званию и состоянию», а двух вандальских царей окружали воины, мало уступающие им в достоинстве; дети этих воинов вместе с детьми царей передавались римлянам в качестве заложников. Другие источники также нередко говорят о военной знати и вождях. В руках вождей и аристократии сосредоточивались все большие богатства, состоящие главным образом из рабов, скота, ценного оружия и утвари. Погребения вождей и знати отличались обычно большой роскошью погребального инвентаря.
Усиление межплеменных связей, стремление к эксплуатации сильным племенем более слабого и единство военных целей привели к появлению крупных межплеменных объединений племён Северного Причерноморья. В Поднестровье возникло объединение во главе с карпами, в Поднепровье сложился роксоланский племенной союз, в Приазовье — герульский. На уровне развития, достигнутом племенами Северного Причерноморья, война стала важнейшей функцией народной жизни. Сложение племенных союзов, возрастание роли военачальника и дружины тесно связаны именно с этой ролью войны, превратившейся в регулярный и почетный промысел: «…война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается ужо одной из важнейших жизненных целей».
Понятно, что одной из важнейших предпосылок войн III века было стремление припонтийских племён к захвату богатств, накопленных в империи в течение долгих веков эксплуатации рабов и бесчисленных грабительских войн. Каждый из походов «скифов» на империю сопровождался разграблением целых областей и массовым уводом населения в рабство.
Противоречия между племенами Северного Причерноморья и Римом уходят своими корнями в историю предшествовавших римско-«скифских» отношений. Области, прилегавшие к северо- восточным границам империи, издавна являлись объектом грабительской, захватнической политики рабовладельческого Рима. Из районов прилегавшие к северо- восточным границам империи поступали в Рим тысячи сильных и выносливых рабов; местный хлеб, рыба, продукты скотоводства в изобилии шли в малоазийские и придунайские провинции в обмен на изделия римского ремесла. Рим упорно стремился к укреплению в задунайских областях своего влияния, к аннексии богатых и плодородных земель Прикарпатья и Северного Причерноморья.
Завоевание Дакии явилось последним крупным успехом Рима. Прошло 160 лет и вспыхнула Маркоманнская война с мощным натиском на Рим германских, скифо-сарматских и праславянских племён. Рим победил в этой борьбе ценою огромных жертв и усилий, по с тех пор его оборона стала принимать всё более пассивный характер.
В период, предшествовавший войнам III века, под властью Рима продолжали оставаться территории, сравнительно недавно отторгнутые у придунайских племён, и прежде всего Дакия, населенная родственными гето-фракийцам племенами. В руках римлян находился и ряд пунктов на побережье Чёрного моря, которые затрудняли «скифам» выход к морю и вместе с Дакией давали римлянам возможность оказывать влияние на торговлю и внешние отношения причерноморских племён. Стремление вновь овладеть Дакией и укрепиться на всем северном побережье Чёрного моря также сыграло свою роль в развязывании войн «скифов» с Римом. Перечисленные выше побудительные мотивы «скифских» нападений на империю не были, однако, одинаково сильны для всех припонтийских племен. Так, отсталые кочевые племена интересовала прежде всего добыча, и их вторжения отличались наиболее разрушительным характером; максимальную заинтересованность в захвате и освоении новых территорий проявляли оседлые земледельческие племена славян и германцев.
Ранее всех выступили против Рима его непосредственные соседи — карпы, бастарны, языги, ненавидевшие своего извечного врага и лучше всего осведомленные о событиях, происходивших в империи. Закарпатские племена были также и зачинателями переселенческого движения в имперские пределы (оккупация Дакии). Глубинные племена Причерноморья на первом этапе борьбы 3 века выступали эпизодически в виде отдельных дружин, однако по мере обострения кризиса империи их участие становилось все более массовым и от походов полуграбительского порядка они переходили к борьбе за отторжение от империи отдельных её частей, что приводило к её расчленению. «Скифские» войны могут быть поняты лишь с учётом того состояния, в котором находилась Римская империя в период начального этапа и дальнейшего развития этих войн.
Причины войн между племенами Северного Причерноморья и Римом
Период III века характеризуется сильнейшим социально-экономическим и политическим кризисом, потрясшим самые основы римского государства. В период подъёма рабовладельческого способа производства производственные отношения давали известный простор развитию производительных сил. Но в ходе дальнейшего развития производственные отношения римского общества уже перестали соответствовать характеру производительных сил, значительно возросших в первые века существования империи.
В III веке был изобретён новый вид плуга, в галльских латифундиях применялись специальные приспособления для уборки урожая. В этих условиях и начал пробивать себе дорогу экономический закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил. Однако класс рабовладельцев в массе своей упорно держался за старые формы эксплуатации, жестокого угнетения рабов и колонов, нещадно притесняя массу провинциального населения. «В отличие от законов естествознания, где открытие и применение нового закона проходит более или менее гладко, в экономической области открытие и применение нового закона, задевающего интересы отживающих сил общества, встречают сильнейшее сопротивление со стороны этих сил».
Таким образом и в римских условиях проблема дальнейшего прогрессивного развития общества могла быть разрешена лишь путём ожесточенной классовой борьбы.
Кризис III века отличался своей глубиной, затяжным характером, многосторонностью охвата всех областей жизни. Рабовладельческая форма эксплуатации всё более сковывала производительные силы Средиземноморья. Из-за истощения почвы всё чаще происходили неурожаи и голод; свирепствовали эпидемии, ощущалась резкая нехватка рабочей силы, сокращение численности населения в некогда цветущих сельскохозяйственных областях государства.
Сужение рынков сбыта повлекло за собой упадок ремесла во многих районах империи и ослабление торговых связей, издавна существовавших между различными провинциями римского государства. Частые войны и внутриполитические потрясения, жестокая инфляция — явление столь типичное для III в. н. э., все более нарушали торговые связи, влекли за собой дальнейшую натурализацию римскою хозяйства. Экономический кризис не в одинаковой степени задел все провинции Рима — большую экономическую жизнеспособность проявили восточные провинции, например, Сирия, в тяжелом положении находились многие западные районы и, прежде всего, Италия. Но в целом экономическое положение империи в III веке н.э. представляло собой безотрадную картину. Ставшая очевидной невыгодность рабского труда толкала рабовладельцев к применению других, более смягченных форм эксплуатации непосредственных производителей.
Ещё в I—II веках н.э. широкое распространение получают вольноотпущенничество и колоны (лат. colonus, coloni) — зависимые крестьянине, но не рабы, в Римской империи времен её упадка; наряду с рабом колон и вольноотпущенник становятся постепенно важными категориями производителей в III веке н. э. Всё большее количество обнищавших крестьян, освобожденных рабов, «федератов», получая от крупных землевладельцев в аренду участки земли, становились зависимыми людьми по отношению к римлянам. Меняется и юридическое положение рабов; закон, например, уже запрещает чрезмерно жестокое с ними обращение. Однако развитие новых форм экономики отнюдь не повлекло за собой улучшение положения колонов и рабов.
Напротив, нехватка рабочей силы, рост хозяйственных трудностей делали эксплуатацию непосредственных производителей более интенсивной, чем в период предшествующего «расцвета». Рабы изнывали на самых тяжелых работах на полях и в рудниках, колоны были вынуждены платить всё более растущие налоги и нести государственные повинности. Войны, неурожаи, ростовщичество вели постепенно к закабалению колонов; насилия императорских чиновников и военщины дополняли эту картину безысходной нужды. Невыносимо тяжелое положение народных масс повлекло па собой подъем революционной борьбы. Рабы и колоны создавали вооруженные отряды, которые громили подразделения императорских войск, уничтожали виллы рабовладельцев.
Во второй половине III века в римской империи образовались целые повстанческие районы ; в руках повстанцев оказались крупные укрепленные города, как например Августодун в Галлии. Характерной чертой этой борьбы являлось совместное выступление рабов и колонов, успешные попытки создания единого фронта со вторгавшимися в империю «варварами». Так, во время морского похода «варваров» в 258 году н.э. рыбаки Боспора помогли им форсировать пролив и этим обеспечили успешный исход всего предприятия. Главной слабостью этих народных движений в III века н.э. был их стихийный характер.
Содержание кризиса III века не ограничивается только сферой экономики и социальных отношений. Ожесточенная борьба происходила внутри господствующего класса, огромный размах приобрели сепаратистские движения в провинциях империи. Политические отношения империи в этот период характеризуются слабостью центральной власти, частыми сменами правителей, ожесточенной борьбой «солдатских» и «сенатских» императоров. Эта сторона кризиса III века исследована еще совершенно недостаточно: либо делались попытки объяснять борьбу армии с сенатом лишь как столкновение армейской верхушки с сенатской олигархией, либо видели в солдатских восстаниях отражение недовольства низов населения. Данная проблема нуждается ещё в специальной разработке, но весьма вероятно, что в борьбе «сенатских» и «солдатских» императоров нашли своё выражение противоречия между крупным землевладением, переходящим постепенно к новым формам эксплуатации, и мелкими и средними землевладельцами рабовладельческого типа.
Борьба различных прослоек рабовладельческого класса расшатывала государственный строй, ослабляла политическую и военную мощь Рима. Политическая анархия, царившая в Риме, сопровождалась и усиливалась выступлениями в провинциях. Связь между Римом и провинциями носила преимущественно военно-административный характер; напротив, народы, входившие в состав империи, имели свою экономическую базу и свои издавна сложившиеся языки. Увеличение налогового гнета, рост поборов и реквизиций делали римское господство все более ненавистным для широких масс провинциального населения; местная провинциальная аристократическая верхушка также не расставалась с мечтой о политической самостоятельности.
Растущая обособленность провинций, укрепление там крупного землевладения еще более усиливали сепаратистские тенденции знати. Стремления провинциалов нашли своё выражение в попытках создания самостоятельных государств в Галлии, Сирии, Малой Азии, что едва не привело к полному распаду империи. Внутреннее ослабление Рима привело к активизации врагов Рима на Рейне и Дунае, на Евфрате, в Африке и Британии. Начались длительные и тяжелые войны римской империи с персами, «скифами», германцами; Рим терпел одно поражение за другим, крупные имперские территории перешли в руки его противников.
В условиях экономического и политического кризиса непобедимая некогда римская армия переживала один из самых тяжелых периодов своей истории. Численность римской армии в III веке была довольно значительной, она имела опытные командные кадры, отдельные её соединения всё ещё отличались значительной боеспособностью, например, дунайские и рейнские легионы. Однако её активнейшее участие во внутренней борьбе нередко оставляло без всякой защиты самые уязвимые пограничные районы, крайне затруднительным было пополнение армии новыми резервам, нехватало вооружения — ножей, мечей, щитов. Резко упала военная дисциплина: солдаты и офицеры грабили и притесняли гражданское население, отказывались нередко выполнять боевые приказы, переходили на сторону противника. В римской военной системе всё большее значение приобретали полуварварские и «варварские» формирования, кавалерия и подвижные легко вооруженные отряды.
Римские императоры прилагали все усилия к возрождению военной мощи государства, пытались перестроить римскую армию применительно к новым политическим и военным условиям. Но, пока кризис развивался но восходящей линии, эти попытки не могли привести к каким-либо ощутительным результатам.
Экономический упадок римской империи, ожесточенная социальная борьба в римском обществе, ослабление римской армии создавали несомненно благоприятные условия для нападения «скифских» племён, воодушевляли их на всё новые и новые военные походы.