Владимир Дмитриевич Блаватский. «Земледелие в античных государствах Северного Причерноморья». Издательство Академии наук СССР, Москва, 1953 г. Приложение 2. О стоимости скота в Ольвии
Мы уже упоминали о найденном в 1866 г. ольвийском декрете коллегии семи. Этот декрет близок по времени знаменитой надписи в честь Протогена в III веке до н. э., но, вероятно, был составлен немного раньше, чем последняя. В декрете коллегии семи говорится о размерах сумм, которые подлежали взносу в сокровищницу за различных животных, приносимых в жертву. Согласно этому постановлению, за быка нужно было вносить 1200, вероятно, медных монет, за овцу и козу — 300, за кожу — 60. По мнению В. В. Латышева, в данном декрете сумма исчисляется в халках (греч. Χαλκούς) и речь идёт о налоге, огромные размеры которого объясняются тяжёлым финансовым состоянием Ольвии.
В Афинах стоимость халка была 1⁄8 обола; в других греческих городах один обол был равен 12—16 халкам. Первое упоминание монеты халк (греч. Χαλκούς) — в середине V века до н. э.
Если принять очень убедительное предположение А. Н. Зографа о характере денежного обращения в Ольвии во времена Протогенова декрета, то тогда приходится признать, что сумма, уплачиваемая за быка, была равноценна трем аттическим золотым статерам, а за овцу или козу — 3/4 золотого статера. Эти суммы не только чрезмерно велики для налога, но к тому же они сравнительно мало уступают обычным ценам на скот, известным нам в греческой метрополии в IV—III вв. до н. э. На острове Делос около 300 года до н. э. бык стоил 72 драхмы, т. е. 33/5 статера. В начале III века до н. э. в Греции барашек ценился в 10 драхм, т. е. 1/2 статера.
Весьма примечательно также свидетельство Полибия (Polyb., IV, 38, 4), говорящего о понтийской торговле, относит рабов и скот к тому, что необходимо для жизни (τάς αναγκαίας του βίου), а в числе предметов роскоши называет солёную рыбу. Цена амфоры (χερίμιον) понтийской солёной рыбы, покупавшейся римлянами, по словам Афинея (Athen. Deipn., VI с, 109), равнялась 300 драхм (= 15 золотых статеров).
Между тем коль скоро, по свидетельству Полибия, в его времена скот ввозился в метрополию из припонтийских стран, стоимость скота в Причерноморье должна была быть значительно ниже. Если разница между стоимостью хлеба в Боспорском царстве и в Афинах могла составлять 20—30%, то цена для вывозимого из понтийских стран живого груза — скота, подверженного различным опасностям при трудном морском пути и даже падежа, это различие в цене, вероятно, было большим. Напомним, что прибыли купцов, занимавшихся морской торговлей, могли достигать 100%.
В силу этого мы решаемся высказать предположение, отнюдь не настаивая на нём категорически, что в ольвийском декрете коллегии семи речь идёт не о налоге, а о тех суммах, которые вносились в казну жертвователем за тех животных, которых он получал для заклания. При таких обстоятельствах указанные в декрете суммы дают нам представление о продажной цене скота в Ольвии в III веке до н. э.
В подобном предположении нет ничего невероятного. Храм Аполлона на Делосе продавал пожертвованных святилищу животных для заклания и шкуры закланных быков.
Как отмечает В. В. Латышев, при греческих святилищах на принадлежащих им землях иногда содержались стада животных, время от времени приносимых в жертву божеству. В связи с этим вспомним о возможном наличии около Ольвии, в конце III — в первой половине II века до н. э., пастушеского поселения (Νομία κοψη).
Наконец, особого внимания заслуживает вопрос о кожах, за которые взималась довольно большая сумма, равная 1/20 удержания за быка и 1/5 — за овцу или козу. Весьма сомнительно, чтобы в Ольвии существовал необычный для античного мира вид жертвоприношений — пожертвование кожи, и притом столь распространенный, что вызвал особое законодательство. Более вероятно иное истолкование этих взысканий. Скорее можно ожидать, что в Ольвии, так же как и в Афинах, денежные суммы от продажи шкур жертвенных животных поступали в государственную казну. В таком случае при установлении твёрдой цены за голову животного, очевидно, стоимость кожи его не принималась во внимание, а жертвователь, желавший взять себе кожу, должен был платить за неё особо.