Древо Жизни — женское божество

Как совершенно справедливо отметил В.И. Городцов, центральной фигурой северо-русских узоров является изображение женщины, которая представляется всегда стоящею. Её отношение к окружающему внешнему миру выражается положением рук, которые то поднимаются кверху, ясно выражая её молитвенное отношение к чему-то высшему, либо держат за поводья коней, стоящих по обе стороны от неё, на которых сидят всадники, молитвенно простирающие к женщине руки, либо лежат у неё на бедрах, придавая фигуре величественное спокойствие.

Женщина органически связывается с изображением Дерева Жизни. Иногда она, по выражению Городцова, срастается с ним, а иногда заменяется определенно выраженным символом, перед которым, как перед нею самою, молитвенно предстоят и важные всадники, конем попирающие маленьких людей, и звери, и птицы, и гады, и рыбы, и символы всех светил небесных.

Иногда женщина стоит в храме, наполненном знаками всех светил небесных: и солнца, и луны, и звезд, и пред ее могущественною фигурою предстоят оба всадника.

Иногда она сама представляет храм, внутри которого стоит её статуя – кумир, а справа и слева находятся оба всадника, высоко поднимающие длани кверху, выражая жестами молитвенное благоговение; за всадниками стоит по одному дереву.

Иногда она стоит, держа бразды правления двух всадников, на тверди, покрытой знаками светил небесных, под которыми произрастает пышное дерево, и рядом стоит великолепный храм, а в нем молящиеся люди, благоговейно поднимающие руки к ней – женщине небесной сферы (рис. 14).

Иногда, наконец, могучее пышное древо, наполненное символами светил небесных, справа и слева от него, у корня, стоят жар-птицы с солнечными символами на спине, а за птицами возвышаются красивые храмы (рис. 15).

Есть удивительные изображения, где женщина стоит в небесных сферах с жестом молитвенного благоговения пред великим светилом солнца, а пред нею стоят небесные, очевидно, посвященные ей неземные кони, так как под ногами их свастические знаки. В нижней части той же картины возвышается алтарь с возложенною на него головою быка и предстоящими пред ним двумя оленями (рис. 16).

По предположению Городцова, это, возможно, жертвенные дары, уготованные для великой  Матери Богов. Наконец, имеется изображение алтаря, сооруженного не на земле, а в небесных сферах, отмеченных драконами и знаками небесных светил. Из стен алтаря произрастают ветви дерева, а на крышке пылает огонь. Перед алтарем стоят всадники на конях, покрытых свастическими знаками (рис. 17).

Таков более или менее подробный пересказ комментариев к вышивкам, сделанных В.И. Городцовым. Его комментарии совпадают и с моим восприятием образов, представленных на русских вышивках. Далее и также вслед за Городцовым, следует поставить вопрос: что это за женщина, которой посвящается такое внимание создателей русского народного искусства; что означает сопровождающее и замещающее её дерево; что означают молящиеся ей и её символам великие всадники и малые люди; что означают жертвенники, храмы и кумиры в них?

И также соглашаясь с В.И. Городцовым, следует признать, что повсеместно особое положение женщины и сопровождающие её символы неба и светил, моление перед нею великих и малых людей или человекообразных существ ясно указывают на то, что пред нами не простая женщина, а богиня, царица неба и земли. А это объясняет, как справедливо заключает Городцов, почему для неё возводятся жертвенники, храмы с поставленными в них, очевидно, с её же изображениями или кумирами. Нетрудно также, считает Городцов, решить вопрос о значении постепенно сопутствующего и часто замещающего богиню древа: это, очевидно есть Древо Жизни, и если богиня так тесно связывается с ним, то значит, в народном представлении она сама есть начало жизни, мать всего сущего. Ей как Великой Матери принадлежат все стихии: воздух, вода и земля.

Задается Городцов и вопросом о том, что означают кони и всадники, сопутствующие богине не только в земных, но и в небесных сферах? И также можно согласится с его толкованием: тот факт, что кони изображаются над и среди символов небесных светил, указывает на служение их богине в ее небесных сферах. Особое значение коням и некоторым, сопутствующим богине всадникам, придаёт то, что они покрыты солярными знаками, и это указывает на их причастность к небесной жизни. Само собою разумеется, подчеркивает Городцов, что и всадники, изображенные на этих конях, не являются существами земными, а являются существами небесными. Это боги, но боги, подчиненные великой богине – царице небесной, к которой они возносят свои моления, так как власть их и сила в ее руках, что наглядно представляется тем, что поводья (бразды правления) коней находятся в руках богини.

Однако не все всадники сидят на конях, отмеченных небесными знаками, обращает внимание Городцов, и не все они несут такие знаки на себе, поэтому следует заключить, что не отмеченные небесными символами существа, не боги, а люди, но люди непростые, и таковыми могут быть цари-владыки земные, получающие божьей милостью свою власть. Некоторые из эти всадников молитвенно простирают руку к богине. Тогда, делает вывод Городцов, пред нами открывается мысль народного сознания о божественном происхождении власти, предупредившее христианскую доктрину – «несть власть, аще не от бога», а северорусские вышивки запечатлели замечательный по своему стройному и величественному содержанию культ «царицы небесной», имя которой забыто русскими так как, по-видимому, целиком перенесено на христианскую «Царицу небесную».

Но эта Великая Мать, Царица Небесная, русская языческая богиня, отмечает Городцов, не представляется наивысшим (автократным) божественным  существом: иначе Царица Небесная молитвенно не возносила бы своих дланей к верху. Очевидно, в русском народном сознании над Великой Матерью всего сущего возвышалось такое необъятное божество, изобразить которое отказывалось народное творчество, выражая иногда его светлую природу сияющим диском солнца, возвышающимся над головою великой богини. Представляется вероятным, делает вывод Городцов, что этим необъятным невыразимым светлым божеством возглавлялось стройное и по своему характеру, великое религиозное учение, выраженное в русском народном творчестве, как совершенно определенная и законченная теософская система.

Соглашаясь в основном с толкованиями В.И. Городцова, полагаю, что с большой долей вероятности можно предположить, что имя древнерусской Великой Матери всего сущего, в соответствии с традициями мифо-поэтического сознания, должно было быть табуировано, хотя если внимательно исследовать памятники русской устной традиции, то в них должны сохраниться её иносказательные прозвания. Аналог имени древнерусской Великой Матери всего сущего я отчетливо вижу в ведийских гимнах. Этим аналогом, по моему убеждению, является Адити – мать богов и всего сущего. Помимо сходства общей функции, можно отметить и конкретные сближающие их черты.

Древнерусская матерь всего сущего тесно связана или даже персонифицируется с Древом мировым (arbor mundi, «космическое» древо), которое в образе космической опоры является частью универсальной концепции мира в мифопоэтическом сознании. Согласно В.Н. Топорову, трансформациями Древа мирового являются «ось мира» (середина мира), «мировая гора», «мировой человек» (Первочеловек), храм, алтарь и др. Этот образ засвидетельствован очень широко и реконструируется на основе мифологических, в частности, космологических представлений, зафиксированных в словесных текстах разных жанров, памятниках изобразительного искусства (живопись, орнамент, вышивка и др.).

Как видно из коллекции северорусской вышивки, мировое Древо Жизни в русской традиции выявляется и в чистом виде, и в виде алтаря или храма, посвященных антропоморфному женскому божеству, которое само на некоторых вышивках частично сливается с древом. Подобные трансформации свидетельствуют, на мой взгляд, о глубокой архаике образов северорусской вышивки или вышитой иконографии, по определению Городцова.

Для сравнения можно вспомнить о древнем божестве священного огня Гестии, изображение которой иногда интерпретировалось просто в виде жертвенника – главного сакрального атрибута в культе этой богини (см.: Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. / гл. ред. Токарев С.А. 2-е изд. М., 1987. С. 428). Культ Гестии являлся частью олимпийской религии греческих полисов эпохи расцвета, но предполагается, что традиции этой религии восходят ещё к микенской эпохе. К эпохе бронзы относится и появление образа Древа мирового, который прямо или косвенно восстанавливается в данный период для разных традиций в Европе и на Ближнем Востоке. Эпоха Древа мирового знаменует собой новый этап в развитии мифологических систем, который в человеческом сознании стал противопоставляться как знаку организованного космоса, предшествовавшему без знаковому хаосу (см. «Древо мировое» // Мифы народов мира).

Данный важнейший переломный момент и запечатлелся навсегда в образах северорусской вышитой иконографии – фигуры вышивок снова и снова, век за веком воспроизводят акт творения в той священной точке пространства, где стоит Древо мировое – местопребывание древнерусской матери всего сущего.

В ведийских гимнах Древо мировое также присутствует и выступает в виде жертвенного столба («мировой столп»), а Адити – «мать богов и всего сущего» – присутствует через своих сыновей Адитьев, которым посвящался жертвенный ритуал, воспроизводивший творение Вселенной.

Помимо образа матери всего сущего, другой нитью, соединяющей древнерусскую вышитую иконографию и космогонию Риг-Веды, являются фигуры или образы всадников. Эти образы хорошо известны в Риг-Веде, поскольку многие ведийские боги упоминаются именно как всадники или как правящие конями. Одного из главных Адитьев Митру везут по небу белые кони, подкованные серебром и золотом.

Бог солнца Сурья объезжал мир на рыжих кобылицах и сам выступал в образе рыжего коня. Конь был атрибутом и образным уподоблением бога огня и жертвенного костра Агни. Прославлялись буланые кони Индры. Со всеми этими ведийскими богами неразрывную связь имело и великое материнское начало или Адити, поскольку Адити – это «все боги, вместе взятые, и каждое божество в отдельности».

Небесной или божественной сущностью наделяются и вышитые северо-русские всадники, восседающие на конях, покрытых солярными символами, и размещаемые по обеим сторонам от древнерусской матери всего сущего или выражающего ее символа. Фигуры всадников северо-русской вышивки, на мой взгляд, несут в себе тот смысл, что и ведийские боги-всадники. В рамках статьи невозможно сделать более углубленный и подробный сравнительный анализ космогонии вед и космогонической символики северо-русской вышитой иконографии. 

Анализ символики северо-русской вышитой иконографии представляет чрезвычайную важность для исследования начального периода древнерусской истории, поскольку такой визуальный источник как ритуальная русская вышивка уводит начало древнерусской истории к эпохе бронзы в Восточной Европе и, следовательно, соединяет русскую историю с теми археологическими памятниками Алтая (Пазырык) и курганами Аржан, которые рассматривались в начале статьи.

В завершение стоит посмотреть, что уже сделано в науке для использования русской ритуальной вышивки в качестве исторического источника для исследования начального периода древнерусской истории. И могу сразу констатировать, что пока данный источник использовался недостаточно. После В.А. Городцова русская вышивка исследовалась этнографами и археологами, но самой крупной работой, где данный источник рассматривался вкупе с обширным археологическим и изобразительным материалом, стал известный труд Б.А. Рыбакова «Язычество древних славян», где была выделена специальная глава «Русские вышивки и мифология».

Б.А. Рыбаков был одним из немногих, кто по достоинству оценил значение такого источника как русская вышивка, отметив следующее: «Отложение в вышивке очень ранних пластов человеческого религиозного мышления… объясняется ритуальным характером тех предметов, которые покрывались вышитым узором. …Специально ритуальным предметом, давно обособившимся от своего бытового двойника, было полотенце с богатой и сложной вышивкой. На полотенце подносили хлеб-соль, полотенца служили вожжами свадебного поезда, на полотенцах несли гроб с покойником и опускали его в могилу. Полотенцами увешивали красный угол; на полотенце – «набожнике» помещали иконы» (Рыбаков Б.А.Язычество древних славян». М., 1997. С. 639).

Б.А.Рыбаков, так же, как и другие учёные советского времени, развивал свои концепции под влиянием идеи, согласно которой первыми насельниками Восточной Европы были предки финно-угорских и самодийских народов, а древнейшие славяне выделяются только в V–VII веках, при этом локализуются вне Восточной Европы, по концепции Рыбакова, – в междуречье Одера и Вислы и до низовьев Днепра на востоке. Соответственно, сами славяне (русские), согласно этим взглядам, – недавние пришельцы в Восточной Европе, поэтому памятники их материальной и духовной культуры либо привнесены в Восточную Европу со стороны, с запада, либо появились под влиянием восточноевропейской субстратной культуры (скифо-сарматской, древнегреческой, финно-угорской, тюркской и т.д.), то есть русская история, якобы, не может иметь в Восточной Европе собственных древних корней.

Такое смещение направления научного поиска не оставляло учёным никакой возможности ни увидеть всю глубину древности вышитой русской иконографии и её автохтонность в Восточной Европе, ни оценить её древнюю вышивку-иконографию, как изобразительный источник, сохранивший космогоническое мировоззрение, соотносимое с мировоззрением ведийских гимнов.

Тем не менее, большой заслугой Б.А. Рыбакова было то, что он постарался выявить связь между картинами северо-русских вышивок и пантеоном общеславянских богов, правда, эта связь мыслилась им, в основном, как отражение культа плодородия и народной календарной обрядности. Вероятно, вполне правомерно выделять подобные мотивы в сюжетах вышивок, но для меня очевидно, что это только часть того, что содержит древнерусский изобразительный источник.

Негативное влияние мифа Рудбека о том, что субстратом в Восточной Европе были финно-угоры, а не носители индоевропейского языка, сказалось и на конечных выводах В.И. Городцова, в частности, на его оценках аналогов северо-русской вышитой иконографии, обнаруженных им в сарматских древностях и в так называемых дако-дунайских табличках первых веков н.э.

Городцовым приводится найденная в кургане Карагодеуашх Кубанской области золотая пластина, украшавшая головной убор женщины, вероятнее всего, царицы. На пластинке представлены разные сцены, расположенные в трёх ярусах (рис.18). В верхнем ярусе выступает великая богиня, одиноко стоящая на тверди небесной. Во втором ярусе та же великая богиня представлена стоящею между двумя конями, что обнаруживает интересное сходство с изображениями «царицы небесной» на русских вышивках.

Аналогичные сходные черты обнаружил Городцов в иконографии даков (рис. 22-24). На пространстве древней Дакии и Паннонии было найдено свыше ста небольших таблеток или языческих образков с религиозными сценами. Центральное место на этих образках занимает женщина – великая богиня или царица небесная, а по обе стороны от неё – изображения двух богов, сидящих верхом на конях. Дакская иконография, указывает Городцов, в деталях соответствует иконографии северо-русского шитья, например, в том, что иногда Великая богиня держит в руках поводья их лошадей, изображаясь в короне, как и подобает царице небесной. По убеждению Городцова, дакские образки послужили источником для развития северо-русской вышитой иконографии, поскольку, по его убеждению, славяне пришли в Восточную Европу из Подунавья.

А на деле, как сейчас становится ясно, происходило наоборот. По неоднократным разъяснениям А.А. Клёсова и И.Л. Рожанского, наиболее выраженная и разнообразная у славян – в отношении ветвей гаплогрупп – гаплогруппа R1a, и все её ветви начинаются и продолжаются на Русской равнине, с общим предком примерно 4900 лет назад, но расходятся по ветвям, общие предки пра-славян жили, начиная со второй половины II тыс. до н.э. и на протяжении I тыс. до н.э. В Европе были идентифицированы 38 ветвей гаплогруппы R1a, и немалое число её ветвей тяготеют к Карпатам и Подунавью.

Поэтому Подунавье не является прародиной славян, а теми землями, куда славяне переселялись с Русской равнины, как об этом и говорится в «Сказании о Словене и Русе». Северо-русская вышитая иконография сложилась на Русской равнине, и её сюжеты изобразительными средствами выражали космогонические представления, отразившиеся в словесных текстах гимнов Риг-Веды, тысячелетия существовавшие в устной форме. Представления обоих источников создавались в лоне ещё не разделённой общности древних русов и ариев, и оттуда идёт их сходство.

Сейчас имеется достаточно данных, на основе которых можно предположить, что контакты между потомками древних русов и потомков ариев продолжались и после миграций ариев из Восточной Европы. На Переформате опубликованы статьи А.В. Рачинского и А.Е. Фёдорова о сходстве традиционной древнерусской и индийской архитектуры, что подкрепляется и сходством строительной лексики.

В одной из моих статей я привожу данные о сходстве в традиционной судостроительной технологии у потомков древних русов и ариев. Это была технология с использованием долбленого из ствола днища, использовавшаяся как на Руси вплоть до исторически времен, подтверждённых  актом подлинности данных (например, у поморов и у запорожских казаков), так и у потомков ариев – по побережью Индии и Пакистана, известны ещё по записям с I века и в Иране.

Земли древних русов были связаны интенсивными торговыми контактами со многими странами Востока, что подтверждает археология. К середине II тыс. до н.э. относится возникновение древнейшего торгового пути – Великого Нефритового пути, связавшего Прибайкалье с Волго-Камьем на западе и шан-иньским Китаем на востоке. Великий Нефритовый путь был предшественником караванной дороги Великий Шелковый путь, связавший со II века до н.э. Восточную Азию и с Восточной Европой, и со Средиземноморьем.

Международная торговля впечатляющих масштабов из Волго-Камья и Приуралья, прослеживающаяся с эпохи бронзы, особенно полно документирована для периода, начиная с VIII–IV веков до н.э. и по VII–VIII веков. Торговые пути шли на Северный Кавказ, в греческие полисы, на Ближний Восток, в Казахстан и в Среднюю Азию и т.д. Особо мощно эти контакты охватывали как раз ареал Ананьинской археологической культуры.

Функционирование международной торговли на громадных евразийских пространствах от Прибайкалья до Волго-Камья и далее – до Балтики, куда ведут находки ракушек каури – одного из наиболее древних средств обмена. На протяжении длительного периода , считая с эпохи бронзы и до средневековья, международная торговля требовала того, чтобы названное пространство было организовано как социально-политическая система.

Элитные захоронения Аржана, «царские курганы» Алтая и Ананьинские могильники говорят о наличии институтов власти высокого статуса, а сходство погребального инвентаря, и сходство погребального обряда, свидетельствует о том, что это пространство было объединено общей сакральной системой. В части моих исследований я показала, что такой единой сакральной системой было солнцепоклонство, а распространителем солнцепоклонства были древние русы или древнерусские племена.

Я уже высказывала предположение, что в русских былинах сохранилось название этой древнерусской политии – Подсолнечное царство. В рамках этой политии вполне целенаправленно могли распространяться общие для всей политии сакральные принципы, одним из древнейших и важнейших которых был обряд захоронения с конем или захоронения конского снаряжения.

Анализ археологических памятников на территории России должен производиться с учётом древнерусской составляющей. Это касается и таких археологических материалов, как знаменитые чудские образки – бронзовое культовое литье, известное с VII веке до н.э. и распространенное от Вятско-Камского бассейна до Сибири. Им будет посвящена следующая публикация…

«Подсолнечное царство на огромных евразийских пространствах.» Лидия Грот, кандидат исторических наук.