Русский след Русский след в мировой истории
Фрагмент иллюстрации из Летописного Лицевого свода о путешествии митрополита Пимена
Весна 1389 года. Низложенный митрополит Пимен отправляется в Царьград, чтобы подтвердить свои права на русскую митрополию.
О деталях этого путешествия подробно рассказано в Лицевом летописном своде Ивана Грозного: описание пути митрополита из Москвы в Константинополь, рассказ о святынях и достопримечательностях этого города, повествование о венчании на царство византийского императора Мануила, свидетелями которого оказались участники посольства, и паломничество в Иерусалим. Автором всех этих произведений считается известный книжник, один из спутников Пимена, смоленский дьякон Игнатий.
Каждому этапу путешествия посвящены отдельные иллюстрации. На миниатюрах изображены эпизоды путешествия по Дону к Азовскому морю и далее, к Константинополю и на Святую землю.
Среди красочных миниатюр, иллюстрирующих путешествие по Дону к Азовскому морю, есть две, выбивающиеся из общего ряда. На них изображены «мёртвые города»: Чюр-Михайлов и Терклий (любопытно, что во втором случае в описании используется слово «городище» в современном археологическом значении — остатки укрепленного поселения). Эти изображения условны, схематичны и больше напоминают отвлеченные планы крепости с стенами и башнями, чем реально существующие заброшенные города.
Про Чюр-Михайлов говорится, что это — лишь место, где некогда был город, а Терклия — «по существу не город, а только городище».
Вопрос: Для чего же миниатюристам понадобилось изображать эти уже не существующие города?
Сам участок от верховьев Дона до его среднего течения в продолжение 9 дней пути характеризуется как незаселенный и полностью запустевший.
«Бысть же сие путное шествие печално и унылниво, бяше бо пустыня зело всюду, не бе бо видети ни града, ни села»; между ними, по словам авторов «Пименова хожения в Царьград», лежат земли «точию пустыни велиа, и зверей множество: козы, лоси, волцы, лисицы, выдры, медведи, бобры, птицы орлы, гуси, лебеди, жарави и прочая; и бяше все пустыни великиа».
При этом Игнатий Смолянин отмечает, что в обозримом прошлом ситуация на этих землях была иной.
«Аще бо и быша древле грады красны и нарочиты зело видением места, точью пусто же все и не населено; нигде бо видети человека».
Иллюстрация из Летописного Лицевого свода. За пределами Чюр-Михайлова
Чюр-Михайлов обозначает пределы Рязанского княжества, и, следовательно, и Русских земель.
В более ранних и более достоверных летописных текстах город Воронеж не упоминается, в тексте используется выражение «на Воронеже» (НПЛ, 2001. С. 75). В позднейшей пространной «Повести о нашествии Батыя на Рязань», входящей в состав «Повести о Николе Заразском», место события описано как «на реце на Воронеже» (Лихачев, 1949. С. 283 290, 291). После этих переговоров, согласно Повести, там состоялось неудачное для русских сражение, о котором ранние летописи не сообщают (Чернецов, 2018. С. 306). Вместе с тем, в Голицынском томе Свода это сражение упоминается и представлено на двух миниатюрах (РНБ, IV, 275. Л. 305, 305 об.).
Устье реки Воронеж сохраняло определенное символическое значение, судя по тому, что сюда «по повелению» великого князя Рязанского прибыл на встречу с митрополитом удельный Елецкий князь Юрий со своими боярами «и воздаденам честь и радость, и утешение велие» (ПСРЛ. Т. 11. 1965. С. 96). Скорее всего, встреча происходила в населенном пункте, но на миниатюрах это не отражено.
Путешественники достигли Чюр-Михайлова на второй день плавания по Дону, и до этого пункта представители рязанского духовенства и боярства из великокняжеского окружения провожали спутников Пимена.
«В вторник же Терклию град минухом пловуще, не град же убо, но точию городище».
Точная локализация Терклии (в части списков «Серьклии») не установлена. Есть предположение, что это вариация названия Саркел, известного по сообщениям Константина Багрянородного. В таком случае городище может рассматриваться как входившее какое-то время в число русских под названием Белая Вежа.
Завершение древнерусского этапа истории Саркела-Белой Вежи, очевидно, отражено в Ипатьевской летописи (продолжение Повести временных лет), в летописной статье 1117 года: «в том же лете придоша беловежцы в Русь». На миниатюре Терклия изображена на правом берегу Дона.
За руинами Терклии начинаются обитаемые земли, заселенные татарами: «и тамо обретоша татар много зело, якоже лист и якоже песок».
Дальнейший путь представлялся Пимену и его спутникам более опасным, чем зона полного запустения.
«Оттуду нача нас страх обдержати, яко внидохом в землю Татарскую, ихже множество обапол Дона реки».
На следующий день путешественники увидели
«стада… татарские… толико множество, якоже ум превосходящ: овцы, козы, волы, верблюды, кони».
Очевидно, они столкнулись с населением, занимавшимся кочевым скотоводством.
Иллюстрация из Летописного Лицевого свода. Бек-Булатов улус и Червленые горы
По мнению исследователей, упоминание городищ указывает на границы между обитаемыми и запустевшими землями.
Руины Чюр-Михайлова и Терклии выступают в качестве пограничных маркеров, разделяющих населенные и пустынные регионы. Но при этом представления о полном запустении последних в этом описании преувеличены: археология однозначно свидетельствует о наличии здесь в рассматриваемую эпоху населения не только скотоводческого, но и земледельческого.
Справа: Чюр-Михайлов. Слева: Терклия
Любопытно, что миниатюристы Свода не включили в книгу населенные пункты или постройки на берегах Дона, но всё-таки сочли необходимым изобразить два мёртвых города, отделяющих запустевшие безлюдные земли от регионов, где велась хозяйственная деятельность. Таким образом, на первый взгляд невзрачные схематические пиктограммы прекративших своё существование населенных пунктов несут достаточно значимую символическую нагрузку.
Публикация подготовлена по статье А. В. Чернецова «Донские городища на миниатюрах XVI в.», опубликованной в выпуске КСИА № 264.