Рассказы англичан о жизни в Московии в 1553 году

Экспедиция Ричарда Ченслера к московитам в 1553 году.

В эпоху великих географических открытий англичане были в постоянном поиске новых рынков — надо было успевать в ускорившейся в Европе погоне за богатствами.

В 1553 году король Англии Эдуард VI снарядил экспедицию для поиска северо-восточного морского пути в Индию и Китай через Ледовитый океан. Кроме образцов товаров, которые Англия могла предложить, король Эдуард IV снабдил посланников верительными грамотами. Составлены эти документы были таким хитроумным слогом, что их можно было вручить любому государю, до которого доберутся английские купцы.

Общество «купцов-авантюристов» — Себастьян Кабот, Ричард Ченслер и Хьюго Уиллоби создать компанию «Mystery» («Тайна«) и 10 мая 1553 года на трёх кораблях «Добрая Надежа», «Доброе доверие» и «Эдуард Бонавентура» («Эдуард Благое дело») отправились из Англии в путь. Их главной задачей стал поиск неисследованного северо-восточного пути в Китай. 

Шторм разбросал суда, два корабля вместе с командами и сам Уиллоби погибли во льдах у Кольского полуострова. Потеряв их и ещё надеясь, что товарищи вскоре найдутся, Ченслер и его команда в 27 человек продолжили путешествие. Как сообщает Двинская летопись, год спустя их, затёртые льдами, нашли местные карелы:

«Стоят на якорях в становищах, а люди на них все мертвы и товаров на них много».

Судьба капитана третьего корабля Ричарда Ченслера оказалась более счастливой, он достиг берегов России. 24 августа 1553 года возглавляемый Ченслером корабль «Эдуард Благое дело» («Bonaventure») вошёл в устье Северной Двины и приблизился к Николо-Карельскому монастырю.

Поморы, не видевшие столь больших кораблей, обратились в бегство. Но, ободряя знаками и жестами, Ченслер сумел расположить к себе местных жителей. Очень быстро по всей округе разнеслась весть о «любезных и ласковых» иноземцах, которые прибыли торговать с подданными царя, и вскоре английские купцы были приглашены царём Иваном Васильевичем в Москву.

Так капитан Ричард Ченслер попал в Россию, был принят царём и познакомился с нравами тех, кого он сначала назвал «русскими варварами». Капитан Ченслер и его спутники нашли немало интересных порядков, достойных зависти и лучших, чем в Англии.

В Москве Ченслер и несколько его спутников пробыли 8 месяцев в 1553 — 1554 г.г. В январе 1554 года капитан Ричард Ченслер был принят во дворце и вручил царю Ивану Васильевичу  грамоту от короля Эдуарда VI, желавшего наладить торговлю с отдаленными странами. Величина стольного града, красота Кремля и роскошь царской свиты поразили английского капитана. Русь представилась ему страной, чрезвычайно богатой «землей и людьми».

О русской столице и русском народе у англичан осталось немало впечатлений. Свои впечатления Ричард Ченслер описал в «Книге о великом и могущественном царе России и князе Московском, о принадлежащих ему владениях, о государственном строе и о товарах его страны».  Вот что писал Ричард Ченслер о своей поездке.

«Россия изобилует землёй и людьми и очень богата теми товарами, которые в ней имеются. […] Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в таком громадном количестве, что это кажется удивительным. Каждое утро вы можете встретить от семисот до восьмисот саней, едущих туда с хлебом, а некоторые с рыбой. […] Сама Москва очень велика. […] Но она построена очень грубо и стоит без всякого порядка. Все дома деревянные, что очень опасно в пожарном отношении. Есть в Москве прекрасный замок, высокие стены которого выстроены из кирпича. Говорят, что стены эти толщиною в 18 футов, но я не верю этому, они не кажутся такими. […] Царь живёт в замке, в котором есть 9 прекрасных церквей и при них духовенство. Я не буду описывать их зданий и сооружений и оценивать их крепости, потому что у нас в Англии замки лучше во всех отношениях. Впрочем, московские крепостные сооружения хорошо снабжены всевозможной артиллерией».
[Сборник: Московский Кремль]

«Этот князь [Иван Васильевич] — повелитель и царь над многими странами, и его могущество изумительно велико. Он в состоянии выставить в поле 200 или 300 тысяч человек, и если он идёт сам походом, то оставляет на всех границах своего государства немалое число воинов. […] Все его воины — конные. Пехотинцев он не употребляет, кроме тех, которые служат в артиллерии, и рабочих; […] Сам великий князь снаряжается свыше всякой меры богато; его шатёр покрыт золотой или серебряной парчой и так украшен каменьями, что удивительно смотреть. Я видал шатры королевского величества Англии и французского короля, которые великолепны, но всё же не так, как шатёр московского великого князя. А когда русских посылают в далёкие чужеземные страны или иностранцы приезжают к ним, то они выказывают большую пышность. […] Я никогда не слыхал и не видел столь пышно убранных людей. Но это не их повседневная одежда […], когда у них нет повода одеваться роскошно, весь их обиход в лучшем случае посредственный».

Россия англичанам казалась могучей, но плохо управляемой страной.

«Я думаю, что нет под солнцем людей столь привычных к суровой жизни, как русские: никакой холод их не смущает, хотя им приходится проводить в поле по два месяца в такое время, когда стоят морозы и снега выпадает более, чем на ярд. Простой солдат не имеет ни палатки, ни чего-либо иного, чтобы защитить свою голову […]; а если пойдёт снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около него. Так поступает большинство воинов великого князя за исключением дворян, имеющих особые собственные запасы. Однако такая их жизнь в поле не столь удивительна, как их выносливость, ибо каждый должен добыть и нести провизию для себя и для своего коня на месяц или на два, что достойно удивления. […] Я спрашиваю вас, много ли нашлось бы среди наших хвастливых воинов таких, которые могли бы пробыть с ними в поле хотя бы только месяц. Я не знаю страны поблизости от нас, которая могла бы похвалиться такими людьми […]. Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были обучены строю и искусству цивилизованных войн. Если бы в землях русского государя нашлись люди, которые растолковали бы ему то, что сказано выше, я убеждён, что двум самым лучшим и могущественным христианским государям было бы не под силу бороться с ним».

«Можно сказать, что русские люди находятся в великом страхе и повиновении, и каждый должен добровольно отдать своё имение, которое он собирал по клочкам и нацарапывал всю жизнь, и отдавать его на произволение и распоряжение государя. О, если бы наши смелые бунтовщики были бы в таком же подчинении и знали бы свой долг к своим государям! Русские не могут говорить, как некоторые ленивцы в Англии: «Я найду королеве человека, который будет служить ей за меня», или помогать друзьям оставаться дома, если конечное решение зависит от денег. Нет, нет, не так обстоит дело в этой стране; они униженно просят, чтоб им позволили служить великому князю, и кого князь чаще других посылает на войну, тот считает себя в наибольшей милости у государя. Если бы русские знали свою силу, никто бы не мог соперничать с ними, а их соседи не имели бы покоя от них. Но я думаю, что не такова Божья воля: я могу сравнить русских с молодым конём, который не знает своей силы и позволяет малому ребёнку управлять собою и вести себя на уздечке, несмотря на всю свою великую силу; а ведь если бы этот конь сознавал её, то с ним не справился бы ни ребёнок, ни взрослый человек».

«Русские законы о преступниках и ворах противоположны английским законам. По их законам они не могут повесить человека за первое преступление, но они могут долго держать его в тюрьме, часто бить его плетьми и налагать на него другие наказания […]; Если это вор или мошенник, каких здесь очень много, то если он попадётся во второй раз, ему отрезают кусок носа, выжигают клеймо на лбу и держат в тюрьме, пока он не найдёт поручителей в своём добром поведении. А если его поймают в третий раз, то его вешают. Но и в первый раз его наказывают жестоко и не выпускают, разве только у него найдутся добрые друзья или какой-нибудь дворянин пожелает взять его с собой на войну […]. Русские по природе очень склонны к обману; сдерживают их только сильные побои.»

«Точно так же от природы они привыкают к суровой жизни, как в отношении пищи, так и в отношении жилья. Я слышал, как один русский говорил, что гораздо веселее жить в тюрьме, чем на воле, если бы только не подвергаться сильным побоям. Там они получают пищу и питьё без всякой работы, да ещё пользуются благотворительностью добрых людей, а на свободе они не зарабатывают ничего.

«Бедняков здесь неисчислимое количество, и живут они самым жалким образом. Я видел, как они едят селёдочный рассол и всякую вонючую рыбу. Да и нет такой вонючей и тухлой рыбы, которую бы они не ели и не похваливали, говоря, что она гораздо здоровее, чем всякая другая рыба и свежее мясо. По моему мнению, нет другого народа под солнцем, который вёл бы такую суровую жизнь».

Второй капитан корабля «Эдуард Бонавентура» («Эдуард Благое дело») Климент Адамс тоже писал о русских законах:

«У русских нет величайшего из республиканских зол — законников, а каждый за себя адвокат […]. Император сам разбирает споры, особенно важнейшие, и, рассмотревши дело, произносит приговор. Нужно сказать, что Русский Князь решает тяжбы с необыкновенным беспристрастием: в верховном правительственном лице это заслуживает, по моему мнению, величайшую похвалу. Впрочем, как бы ни было свято намерение Князя, подьячие удивительно умеют чёрное делать белым и белое — чёрным; зато уж, если будут уличены, наказываются весьма строго. […] Если кого поймают в воровстве, то заключают в тюрьму и секут розгами. За первую вину не вешают, как у нас, и это называют законом милосердия. Кто попадётся в другой раз, тому отрезывают нос и клеймят лоб; за третью вину вешают. Вытаскивающих из карманов кошельки так много, что если б правосудие не преследовало их со всей строгостью, от них не было бы проходу».

Результат экспедиции Ченслера

Согласно Двинской летописи царь Иван Грозный «королевенного посла Рыцарта и гостей [то есть купцов] английской земли им пожаловал, в своё государство российской с торгом из-за меря на кораблях велел ходить безопасно и дворы им покупать и строить невозбранно».

Весной 1554 года Ченслер отбыл на родину с ответной грамотой, в которой царь Иван IV пообещал королю Англии даровать право беспошлинной торговли. Обрадованные британцы учредили в 1555 г. Московскую компанию, причем её акционерами стали не только английские купцы, но и аристократы. Все они получили монопольное право торговать с нашей страной.

Удачливый капитан Ченслер вновь посетил Москву, и был заключен договор об экономическом сотрудничестве России и Англии. В обратный путь вместе с ним и другими компаньонами отправился в августе 1556 года дьяк Посольского приказа Осип Непея.

Во время шторма у берегов Шотландии капитан Ченслер и часть его команды погибли. А первый русский посланник спасся благодаря самоотверженности моряков, благополучно добрался до Лондона и передал английскому правительству царские грамоты. Вскоре после этого в Москву прибыл представитель Московской компании Энтони Дженкинсон, и с тех пор торговля между двумя странами активно развивалась.

Большим спросом в Англии пользовались русские лён, пенька, масло, сало, мед, меха, воск, лес, парусина и другие товары. Многие из них (корабельный лес, например) весьма поспособствовали успехам островитян в борьбе с Великой испанской армадой. Слюдяные окна из «московского стекла» сделали более комфортными жилища британцев, а Шекспир, не исключено, творил при свечах из нашего воска.

Государь всея Руси тоже был рад заморским друзьям — много воевавшая страна остро нуждалась в оружии и боеприпасах, материалах для развития строительства, металлургии, оружейного дела.

У России не было морского флота, и западные партнеры взяли основную часть торговых дел на себя. Англичане привозили сукно, бумагу, сахар, сухофрукты и вино из Южной Европы. Делились новыми технологиями. Иностранные специалисты — врачи, инженеры, ремесленники — приезжали из Англии для работы при государевом дворе. Первая на Руси аптека была создана для царской семьи Джеймсом Френчем (прозванным Яковом Астафьевым), присланным английской королевой Елизаветой I.

За выход на запад через Балтийское море Россия долго боролась с Польшей, Литвой и Швецией, торговая блокада со стороны соседей мешала ее развитию. Северный путь в Британию стал тогда для Москвы «окном в Европу». Русский царь Ивана IV искал в Англии военного союзника и даже строил планы на брак с племянницей королевы. После покорения Казани и Астрахани его влияние распространилось до Кавказа, и Энтони Дженкинсон с разрешения Ивана IV исследовал возможности торгового пути в Китай и Персию. Английские купцы получили право вести дела не только на севере, но и на юге Русского государства, имели представительства в Новгороде, Пскове, Ярославле, Казани, Астрахани, Костроме.

Дипломат Джером Горсей управлял на протяжении ряда лет конторой Московской компании, в 1580 году он помогал в доставке из Британии боеприпасов, обеспечивал переписку между царем и королевой. В 1590 г. издал у себя на родине мемуары «Записки о России», пользовавшиеся большой популярностью.

В дальнейшем Московской компанией было приобретено за Ильинскими воротами в Белом городе ещё одно, более обширное владение, названное Новый Английский двор.

Очень многое можно сказать об англичанах, внесших вклад в развитие нашей страны:
об Энтони Дженкинсоне, который в своих путешествиях выполнял по поручению Ивана IV представительские функции в Персии, вызволял русских заложников из Средней Азии, создал карту российских и центральноазиатских земель, вошедшую в первый в истории человечества атлас;
об Артуре Ди, алхимике, придворном враче царя Михаила Фёдоровича;
о Джоне Традесканте-старшем, натуралисте, ботанике, коллекционере, участнике одного из посольств в Россию;
о Ричарде Джемсе, филологе, составителе одного из первых словарей-дневников с перечнем русских слов, примерами наших народных песен и церковных литургических текстов (бесценное сокровище для филологов-русистов).

Сразу после того как Романовы взошли на престол, влиятельный купец Московской компании Джон Меррик содействовал примирению России и Швеции, выступал посредником при заключении Столбовского мира в 1617 году.

Особого внимания заслуживает история взаимоотношений соседствовавших на Варварке бояр Романовых и обитателей Английского подворья. Патриарх Филарет в детские годы учился у британцев латыни и многому другому.

Двустороннее сотрудничество России и Англии развивалось вплоть до 1649 года, пока царь Алексей Михайлович, возмущенный казнью английского короля Карла I, не выселил Московскую компанию с подворья и не ограничил её в правах. На Варварку англичане уже не вернулись. При царе Петре I многих британских купцов принял Санкт-Петербург.

Сохранилось немало воспоминаний англичан о жизни наших соотечественников в XVI–XVII веках. В России тогда литература только зарождалась, поэтому свидетельства заезжих гостей особенно ценны.