Лидия Грот.
Призвание варягов, или Норманны, которых не было.
Часть 2. Рюрик, Трувор и Синеус.
О Рослагене — выдуманной прародине Руси.
Крупнейший российский лингвист О. Н. Трубачев в работе «К истокам Руси (наблюдения лингвиста)» вечным вопросом назвал не только вопрос о том, «откуда есть пошла русская земля», но и вопрос о том, как и откуда она стала так называться. Трубачев высказал убеждение, что эти два вопроса взаимозависимы, и в подтверждение сослался на высказывание Александра Брюкнера: «Тот, кто удачно объяснит название Руси, овладеет ключом к решению начал её истории». Однако если во главу угла при исследовании историогенеза народа брать второй вопрос — об удачном объяснении имени, — то первый вопрос никогда не будет решён, потому что наука завязнет на втором, что и происходит перед нашим взором в дискуссиях о начальном периоде древнерусской истории. Аналогов данной ситуации нет, поскольку истории других народов не ставятся в зависимость от разгадки их имени.
Подмена летописного вопроса «Откуда есть пошла русская земля» вопросом «откуда она так стала называться» произведена норманнизмом, который вот уже более 200 лет навязывает науке свою концепцию скандинавского происхождения слова «русь» от шведских «гребцов»-*rodzmän и финского Ruotsi — «русь» у них не имя изначально.
Пора все-таки вспомнить, что история какого-либо субъекта не может быть решена, если во главу угла поставить историю имени субъекта. Летописному вопросу «откуда есть пошла русская земля» должно вернуть его главенствующее, ведущее положение, как это и было обозначено в летописании. И это является тем более неотложной научной задачей, что сама идея о происхождении имени Руси от финского Руотси родилась в ненаучной шведской историографической традиции XVII–XVIII вв., увлеченной фантазиями на темы древнешведской истории.
В статье этого сборника «Как востоковед Г. З. Байер внедрял шведские инновации» показано, что в статье Байера «О варягах» были использованы в основном аргументы, которые Байер почерпнул в переписке со шведскими историками и литераторами, в течение многих поколений воспитывавшимися на образах выдуманной истории Швеции, созданной Иоанном Магнусом и Олафом Рудбеком о великом прошлом предков шведов в древности и уверявшей читателей в том, что полмира было завоевано и окультурено предками шведов — готами и гиперборейцами. В частности, в лоне этой миражной истории получила развитие фантастическая «концепция» о том, что имя легендарной Гипербореи из трудов античных авторов имело скандинавское происхождение.
А шведская «этимология» имени Гипербореи, по мнению сторонников этой «ученой» концепции, говорила за то, что и сама Гиперборея была создана трудами скандинавов, конкретно — предками шведов. Поскольку и в труде Магнуса «История всех готских и шведских королей», и в «Атлантиде» Рудбека много места было уделено героическим деяниям предков шведов в Восточной Европе, то постепенно в поле зрения шведских литераторов и историографов попала и древнерусская история, в результате чего у них стала рождаться мысль о том, что имя русского государства — Руси — также происходит из Швеции. И по наезженной колее, по примеру с фантазиями о Гиперборее, пошло дальнейшее развитие этой мысли: раз имя Руси — из Швеции, то и все остальное на Руси — из Швеции.
Звеном в цепи филологических «доказательств», с помощью которых стали пытаться обосновывать шведское происхождение имени Русь, явилась диссертация шведского историка Эрика Рунштеена «О происхождении свео-готских народов», защищенная в 1675 г. в Лунде. В этой диссертации Рунштеен, развивая фантазию о переселении свея-готского народа из Швеции в Скифию, стал в лучших традициях готицизма доказывать, что этнонимы Восточной Европы — скандинавского происхождения. В частности, по его убеждению, этноним «аланы» — шведского происхождения и произошёл от названия провинции Олодингер (Ålåndingar et Olåndingar), этноним «роксоланы» — тоже шведского происхождения и произошел от имени выходцев из Росландии (Roslandia), или Рослагена[47]. Мысли эти явно родились под влиянием рассуждений известного шведского литератора и сановника Ю. Буре, который при составлении словаря готских и старошведских терминов обратился к распространившейся в XVI–XVII вв. моде «этимологологию» по созвучию слов. Так, Буре решил, что финское название шведов rodzelainen произошло от шведского названия прибрежной полосы в Упландии Рослаген (Roslagen), а топоним Рослаген возник как результат сложных трансформаций целого комплекса понятий, восходящих к шведскому глаголу ro — грести.
Все перечисленные находки «филологической герменевтики» слились воедино у шведского востоковеда Хенрика Бреннера, который и породил идею о связи имени Русь с финским наименованием шведов «rotzalainen». Бреннер свято верил в распространившуюся благодаря Олофу Рудбеку мысль о том, что предки финнов заселяли Восточную Европу вплоть до Дона задолго до других народов, а предки шведов их покорили и собирали с них дань[48], поэтому и стал утверждать, что все названия в Восточной Европе были даны финнами, и имя Русь произошло от названия финнами шведов как «rotzalainen» или «rossalainen», что произошло от Рослагена. Мнение такого образованного человека, как Бреннер, было подхвачено его соотечественниками, а также вызвало интерес и в зарубежных учёных кругах. Из шведов на рассуждения Бреннера о связи Рослагена с финским названием Швеции сразу же стал ссылаться Страленберг. В свой черед на «этимологические» реконструкции Бреннера стали ссылаться Байер, и Шлецер.
Следующий вклад, умозрительно связывавший Рослаген с Руотси и русами, был сделан Арвидом Моллером, профессором в области права и этики в университете в Лунде. В 1731 г. он защитил диссертацию «Dissertatio de Waregia (Wargön)», в задачу которой входило опровергнуть аргументацию, доказывавшую происхождение варягов из Вагрии (С. Мюнстер, С. Герберштейн, М. Стрыйковский, К. Дюре, Б. А. Селлий, Б. Латом, Ф. Хемниц, Г. Лейбниц и др.).
Арвидом Моллер собрал вместе и соображения Рунштеена о роксоланах из Рослагена, и рассуждения Буре о финском rodzelainen, происшедшем от Рослаген, в свою очередь образованном от шведского глагола ro, и выстроил их уже в более привычный нам вида: Roxolani или Russi произошли от Ruotsi — финского названия Швеции. Моллер, вслед за Бреннером, верил в то, что славяне позднее шведов добрались до «Holmgard» или «Gardarrike», поэтому, по его убеждению, «варварское» население в Холмогарде (Новгороде), над которым господствовали шведские наместники, составляли только финны, говорившее, соответственно, по-фински[49]. Последователям Моллера всё-таки пришлось признать наличие славянского языка в Приильменье в период до призвания варягов.
Из упомянутой переписки Байера со шведскими коллегами очевидно, что шведские историки стремились распространять сведения о своих «варяжских» находках среди иностранных учёных, пытались сделать и эти идеи достоянием общеевропейской исторической мысли, чтобы получить для них такое же международное признание, какое выпало на долю шведов-готов и шведов-гипербореев. Особенно хотелось добиться успеха в университетских кругах Германии, с которыми шведов связывали давние и прочные связи И в случае с Байером усилия шведских филологов и историков увенчались блистательным успехом. Молодой немецкий востоковед всерьез увлекся рассказами своих шведских корреспондентов о шведских «розалайнен», основавших древнерусскую династию, и о прочих новинках шведской исторической мысли, что, в принципе, объяснимо: шведские фантазии Олофа Рудбека были признанными респектабельными теориями и, соответственно, вполне приличным фоном для «концепций» шведских коллег.
Поэтому неудивительно, что в небольшой по объему статье «О варягах», вышедшей в 1735 г., Байер использовал около десятка шведских авторов, а именно, П. Петрея, Л. Буре, И. Перингшельда, X. Бреннера, А. Моллера во главе с тремя ведущими мифотворцами шведской истории: И. Магнусом, О. Верелием и Олофом Рудбеком — как методологическую опору для своей аргументации. И статья Байера стала первым проводником идей шведской историографии о русах-шведах в международных научных кругах. Венцом «реконструирования» происхождения имени Русь из Ruotsi — финского названия Швеции — стала работа современника Шлецера, профессора Ю. Тунманна (1746–1778) из Упсалы, провозгласившего, что его реконструкция является неопровержимым доказательством того, что русы были шведами, основавшими Древнерусское государство[50]. Ловкость Тунманна заключалась в том, что он, как разъяснял В. А. Мошин, нашёл подтверждение
«…летописной легенды о призвании славянскими и финскими племенами руси из Швеции в том лингвистическом факте, что финны до сих пор называют шведов именем Ruotsi, из которого вполне правильно выводится славянская форма „русь“. Не устранив затруднений, которые представляло для норманнской теории отсутствие указаний на существование в Швеции племени „русь“, якобы давшего династию восточным славянам, указанный факт дал норманнской теории твёрдую научную опору, так что и до настоящего времени он остается важнейшим аргументом аля-доказательства скандинавского происхождения руси».
Факт этот, как выясняется из результатов геофизических исследований восточного побережья Швеции, о которых речь впереди, никакой твердой опоры под собой не имел, поскольку, в буквальном смысле слова, был написан вилами по воде. Но норманнизм по природе своей — вымысел, полёт фантазий и предположений, поэтому никому из его творцов не приходило в голову проверять реальные факты. В силу этого «доказательства» Тунманна были восприняты Шлецером как самые верные и неопровержимые. Шлецер ввел их в своего «Нестора» и придал облик академического наукообразия странной, в сущности, мысли о том, что лингвистическое исследование какого-либо имени может раскрыть историю носителя этого имени. Но прежде чем раскрыть высказанную мысль, считаю необходимым сделать небольшое отступление.
Пару лет тому назад, в 7-м выпуске «Средневековой Руси» Н. Ф. Котляр в небольшой статье-рецензии перечислил основные пункты норманнизма, где на первом месте стоит, естественно, концепция скандинавского происхождения слова «русь». При этом Котляр заметил, что все другие этимологии имени «русь», славянского, кельтского, иранского и пр. происхождения, давно скомпрометированы лингвистами, и все, кто пытается противопоставить скандинавской этимологии какую-то другую, относится данным автором к кучке малообразованных антинорманнистов, выступающих под ветхими знаменами, и пр.
Я считаю нужным вкратце очертить нынешнюю ситуацию с продолжающимися попытками обосновать скандинавскую этимологию имени (или, как Котляр пишет, слова «русь», поскольку, повторяю, изначально у норманнистов оно — не имя, а так себе, слово какое-то).
Напрасно норманнисты заявляют, что все в их концепции прочно, лингвистически подшито и подогнано, в силу чего и признано всеми людьми доброй воли. У шведских медиевистов, например, до сих пор не нашлось убедительных обоснований этимологии Руси с происхождением от «шведских гребцов». В работах по этой проблематике осторожно сообщается, что лингвистический аспект по данному вопросу остается дискуссионным. Напомню ещё раз, «гребцы» от шведского глагола rо «грести» должны были, по мысли создателей данной концепции, происходить из шведской местности Рослаген, более раннее название которой было Руден.
В научной литературе не раз указывалось на то, что название Руден впервые упоминается в Швеции в 1296 г. в Упландском областном законе, в котором указом короля Биргера Магнуссона повелевалось, что все, кто живут в Северном Рудене, должны следовать данному закону. В форме Roslagen (Rodzlagen) это название, также в текстах законов, появляется только в 1493 г., и далее в 1511, 1526 и в 1528 году. Как общепринятое название Roslagen (Rodzlagen) закрепилось ещё позднее, поскольку даже при Густаве Вазе было в употреблении называть эту область Руден[51]. Не собираюсь вдаваться в рассмотрение всех филологических экзерсисов по поводу производства Руден в Руотси, а Руотси — в Русь. Скажу только, что в шведской медиевистике учёные не пришли к единому мнению по большинству основных вопросов, связанных с Руденом: какую изначальную роль он играл, каковы были его границы; по-прежнему дискуссионным остается и лингвистический аспект, т. е. попытки преобразования глагола ro-/грести и существительного rodd/гребля через Руден в Руотси и Русь, поскольку наличие соответствующих праформ в шведском языке раннего средневекового периода не вышло за рамки предположения, допущения, т. е., эти праформы в шведском языке не найдены, и единственное, что есть в наличии, это, повторяю: Roden — 1296 г., rodzkarlena — 1470 г., rodzmän — около 1470 г., Rodzlagen — не ранее 1493 года, т. е. из этих данных видно, что rodzmän могли образоваться от Roden, а Rodzlagen мог образоваться от rodzmän, но все эти преобразования могли происходить в период с конца XIII века и по XVI век, причем замкнуты лишь на определенном регионе Швеции.
Далее следует сказать, что только в последние пару десятилетий с отрицанием «научного обоснования скандинавской этимологии Руси» выступили такие крупные российские ученые, как О. Н. Трубачев (см. например, «К истокам Руси. Наблюдения лингвиста») и A. B. Назаренко (см. «Древняя Русь на международных путях»). Отмечая антинаучность результатов производства имени Русь из шведской этимологии, A. B. Назаренко писал, что «не только любой (как выразилась Е. А. Мельникова), а ни один из предложенных до сих пор композитов не дает лингвистически удовлетворительной праформы…», поскольку остаётся загадкой, как в языке самих носителей исходная форма типа *roþs-men могла редуцироваться до roþs.
О. Н. Трубачев вынес решительный приговор попыткам произвести имя Русь от шведских гребцов, сказав, что «…разумнее будет согласиться, что скандинавская этимология для нашего Русь или хотя бы финского Руотси не найдена», и напомнил, по его определению, пророческий приговор Яна Отрембского, крупнейшего польского языковеда и индоевропеиста:
«Эта концепция (имеется в виду норманская этимология Руси у Фасмера) является одной из величайших ошибок, когда-либо совершавшихся наукой».
Как многие, вероятно, помнят, Трубачев всё-таки видел связь между финским Руотси и Русью, правда, полагая, что имя Русь пришло с юга и повлияло на финское *rotsi. Но даже такая попытка при всей тонкости анализа Трубачева не вышла за пределы допущения, поскольку для её доказательства требовалось предположить, что существовало прадревнерусское *Rutsь, которое шло с юга на север, т. е. снова на пути рассуждений возникал вопрос праформы, которую не нашли.
На этом я оставляю мир лингвистической озабоченности по поводу происхождения имени Русь — полагаю, что я воздала должное этой, на мой взгляд, скорбной традиции, и перейду к тому, о чём я хотела рассказать, а именно, почему не удалось найти древнюю праформу для Рудена или почему имя Руден такого позднего происхождения. Этому имеется самая естественная причина.
Занятые лингвистическими исследованиями связи шведского Рудена и финской Руотси, учёные не удосужились проверить, а существовал ли шведский Руден в чисто в физико-географическом плане, иначе говоря, — задать себе летописный вопрос «откуда есть пошла земля Руден?» Я попробовала это выяснить, поскольку мне стало любопытно узнать: если название Руден и производные от него имеют столь позднее происхождение, то как же эта местность называлась ранее? И оказалось, что никак не называлась, поскольку самой этой земли в раннесредневековый период ещё не было. Земля, или прибрежная полоса, получившая название Руден в конце XIII века, не только в IX веке, но и в X веке в физико-географическом плане не существовала, ибо она находилась под водой. Дело в том, что Ботния в районе шведской прибрежной акватории, начиная с послеледникового периода, обнаруживает любопытный феномен постепенного подъёма морского дна и прирастания за счет этого подъема новой суши, новой береговой полосы.
По исследованиям шведских учёных, уровень моря в районе, где сейчас расположен Рослаген, был на 6–7 метров выше нынешнего. Даже в XI–XII вв., как пишет исследовательница из Упсалы Карин Калиссендорф, уровень моря был на 5 метров выше, чем сейчас. Нынешнее озеро Мэларен было открытым заливом моря, а значительная часть береговой полосы была островками, более или менее выступавшими из воды[52].
Эта область только в XIII веке представляла собой территорию с условиями, пригодными для жизни человека, что подтверждается многими данными.
Тот факт, что область Руден/Роден только к XIII веке стала землёй, территорией с условиями, пригодными для жизни и деятельности людей, подтверждается как современными геофизическими исследованиями, так и данными источников. Одним из таких данных является вышеупомянутый королевский указ 1296 г. из областных Упландских законов. А главным свидетельством является поздняя фиксация названий этой местности: до тех пор, пока нет субъекта, не может появиться и его имя.
Иллюстрация изменения уровней водной поверхности относительно современного моста Вэстербрун (Стокгольм), взятого за эталон благодаря своей высоте в 26 метров. Отметки: верхняя 25 метров — 2000 лет до Р.Х.; 10 метров — рубеж нашей эры; 5 метров — ок. 1000 лет после Р.Х., то есть XI век. Картинка показывает, как суша в прибрежной полосе Восточной Швеции постепенно «вырастала» из моря, и в IX веке она почти вся была под водой. Стокгольм — это южная часть Родена/Рослагена, который в это время находился между отметкой 5 и 10 метров.
Первые достоверные сведения о прибрежной области на востоке Свитьод, ставшей впоследствии областью с названием Roden/Roslagen, мы получаем от Снорри Стурлусона, который в 1219 г. побывал в Швеции и получил от своих информаторов ценные сведения о Свейской стране (Svthiod или Sveavälde в шведских переводах), об её административном делении, которые он привёл в Саге об Олаве Святом («Круг земной»). Там сообщается, что Свитьод состоит из пяти частей и что пятая часть — это Sjöland/Saeland, к ней же относится все, что лежит в море к востоку от нее (den femte Sjöland och det som ligger därtill. Det ligger österut med havet)[53].
Фрагменты из сводной таблицы с данными об изменениях уровня водной поверхности в районе Мэларен (чуть севернее Риддар-фиорда, отсюда и разница в уровнях в один и тот же период: подъём суши не происходил равномерно в разных областях) [54].
1000 лет до Р.Х. — около 14 метров выше современного уровня
XI век —- 6—7 метров выше современного уровня
XII век — Начинает формироваться мыс. За счёт поднятия дна образовался порог, разделивший протоку в районе Старого города на два рукава: Седерстрем и Норрстрем. (Седер — южный; Норр — северный; стрем от малорусского слова: струм, струмок — протока, ручей, течь; русское: стремнина)
XIII век — морской залив превратился во внутренний водоем
около 1200 г. XIII в. — береговая линия на 4 метра выше, чем сегодня
1248–1266 г.г — Время правления Биргера Ярла и основание Стокгольма.(Birger Jarls regeringstid — Stockholm anläggs.)
Было время, когда шведские исследователи, искавшие доказательства того, что название Руден существовало ранее, пытались убедить, что Снорри Стурлусон, говоря: «все, что лежит к востоку в море», мог иметь в виду Руден. В некоторых шведских переводах Саги об Олаве Святом даже вместо Sjöland/Sæland смело подставлялось Руден. Но это — чистая подтасовка фактов и попытка выдать желаемое за действительное. Название Sjölan/Sæland — это не Руден и таковым быть не могло.
Один из видов Рослагена-Skarѵen.
(Из книги Альфа Нордстрема: Nordström A. Roslag. Stockholm, 1990. S. 9).
Другой вид Рослагена — Huvudskär (из книги Альфа Нордстрема. S.15).
Sjöland (от sjö — море и land — земля, страна) или немецкое Seeland — это мореландия, т. е. это уже не море, но еще и не земля. Это архипелаг, состоящий из островов, островков, выступающих над водной поверхностью, это — суша в процессе образования. На ней ещё мало и кустов, и деревьев, на ней ещё так мало почвы, что ее покрывают одни лишь мхи и немного травы, стелющейся по каменистой поверхности и цепляющейся за неё корнями. Эти островки — ещё не земля, это — её каменистая основа, местами выступающая из воды и греющаяся под тусклым северным солнцем. В этом островном каменном царстве ещё нет места для кипучей человеческой жизни. Только редкие рыбачьи хибарки могли закрепиться на влажной поверхности каменных выступов, сохранившие борозды от отступившего ледника. Вот что такое Sjöland/Seeland. Это, собственно, не топоним: это синоним слова архипелаг — группы островов, не получивших ещё собственных имен.
Данные Снорри Стурлусона — очень важное свидетельство того, что даже в его время прибрежная полоса будущего Рудена находилась в процессе формирования. Только к самому концу XIII века части этого архипелага могли стать местом жительства для населения в таком количестве, которое уже представляло интерес и для королевской власти. Потому-то и потребовался вышеупомянутый указ 1296 г., в котором предписывалось, что отныне на население Северного Рудена будет распространяться тот же закон, которому подчинялось и население трёх основных областей/земель (фолькланд) Упланд, а именно: Тиундаланд, Атундаланд и Фьедрундаланд, известных с XI–XII вв.
Вывод напрашивается сам собой: только к самому концу XIII века природные условия прибрежной полосы позволили включить для начала её северную часть как новую землю в систему административного деления государства и объявить её население подвластным королю свеев. Но как обратил внимание шведский краевед П. М. Лийсинг, в выборах короля свеев по-прежнему участвовали только представители трёх старых земель, но не население Рудена[55], которое, видимо, всё ещё не представляло, как бы сейчас сказали, интересного или сильного электората. Вот простое объяснение того, почему названия Руден/Рослаген имеют позднее происхождение: имя образовалось тогда, когда образовалась эта земля в конце XIII века.
Тогда лингвистическая цепочка Руден/Рослаген/Руотси рассыпается. Если Руотси связано с Руден/Рослаген, то эти имена не имеют никакого отношения к Руси даже по чисто хронологическим датам. Если Руотси связано с чем-то другим, то надо сначала найти это другое, а потом строить концепцию, а не фантазировать. На фоне приведенных данных попытки лингвистическим путём отыскать корни Руси практически в подводном царстве выглядят чистым абсурдом. Этот абсурд стал возможен потому, что исходный момент в исследованиях был неверен: вместо поисков происхождения народа стали заниматься поисками происхождения его имени. Ничего подобного нет в исследовании истории ни одного другого народа.
Карта, на которой представлены две исторические области средневековой Упланд: Аттундаланд и к северу от неё — Тиундаланд (из книги Альфа Нордстрема, обороты обложки). Пунктиром на картах обозначена граница этих областей в XI века, отделявшая их от островной части. Из названий на карте видно, что освоение земель шло в направлении из внутриконтинентальных исторических областей к прибрежной островной части, когда каждая из этих областей осваивала сначала свой Руден — свой стан для гребных судов, и только с самого конца XIII века северная часть прибрежной полосы якобы получила некий отдельный административный статус. Никаких реальных сведений о самостоятельных «помориях», имевших в древности великое прошлое, в шведской истории ничего нет.
Довольно позднее — не ранее XI–XII веков образование прибрежной полосы Руден/Рослаген как земли, этот факт сам по себе уже делает бессмысленными лингвистические упражнения норманнистов, так как использовать эти шведские топонимы для образования некоего «походного названия» выходцев из этой местности, которое уже якобы в IX веке могло превратиться в имя Русь. Так же нелепо выглядят построенные на этой основе концепции норманнистов о том, что выходцы из этой области прибрежной полосы Руден/Рослаген в Средней Швеции сыграли ведущую роль в процессах образования Древнерусского государства, в создании древнерусского института верховной княжеской власти, в формировании здесь таинственного института контроля над Балтийско-Волжским торговым путём (по утверждению Мельниковой Е. А.), в возведении древнерусских городов в ходе завоевательной экспансии, или миграций колонистов.
Ко времени событий, описываемых в древнерусских летописях в связи с призванием Рюрика, имя Руси носили многие субъекты в Европе, как в Восточной, так и в Западной, передавая его преемникам либо на основе родовых, либо — иных традиций, определяемых мифопоэтическим сознанием, используя его и как родовое имя, и как политоним. Рассказ «Повести временных лет» (ПВЛ) как раз и касается того периода древнерусской истории, когда сначала древнее имя Руси было принято двумя вновь образованными политиями (греч. πολιτεία — государство) в Восточной Европе по отдельности: одной стала Русская земля в Поднепровье или в летописном княженье полян, а второй — Русская земля в Поволховье / Ильменском поозерье или в летописном княженье словен, вернув себе древнее имя Руси через смену княжеской династии таким же образом, как в своё время Приильменье получило династию словенских князей и вместе с ними — название княженья Словен. А затем произошёл процесс объединения этих двух политий (греч. πολιτεία — государство) в одну этнополитическую систему, связанную общим именем древнего материнского первопредка Руси и ставшую предтечей средневекового Русского государства.
Как уже было сказано ранее, многие из высказанных мною взглядов находятся на стадии рабочих гипотез. Но независимо от этого, общий вывод из всего вышеизложенного несомненен: наша историческая наука должна критически переосмыслить наследие предыдущих эпох и избавиться от утопий норманнистов, мешающих русской исторической науке двигаться вперед.
Примечания.
47.Мыльников A. C. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI — начала XVIII века. СПб., 1996. С. 269.
48.Rudbeck О. Atland eller Manheim. Uppsala och Stockholm, 1937. Tredje delen. S. 196–199.
49.Цит. по: Scholz Birgit. Von der Chronistik zur modernen Geschichtswes-senschaft. Die Warägerfrage in der russischen, deutschen und schwedischen His toriographi. Wiesbaden, 2000. S. 259–263.
50.Thunmann J. Untersuchungen über die älteste Geschichte der östlichen Völker. Leipzig, 1774.
51.Gunnar T.Westin, Det medeltida Sveriges första häfte för Uppland/ DMS,1:1, Norra Roden, 1972.
52.Karin Calissendorf, arkivarie vid Ortnamnarkivet i Uppsala, Ortnamn i Uppland. Stockholm, 1986. S.ll.
53.Snorri Sturluson. Heimskringla. Noregs konunga sögur. Utgivet af Finnur Jonsson. Kobenhavn, 1911. YS, S. 36–39.
54.Адрес в Интернете: http://arne.ljungdahl.info/malaren/MALAREN.HTM. Название статьи «От Mälaren».
55.Lijsing P.M. Roden och Roslagen, rospiggar och ruser // Hundare och skepslag. XI. Norrtälje, 1953–1955; Stockholm, 1998. S. 5–6.
Далее… Часть 2. Рюрик, Трувор и Синеус. Рюрик и призвание правителя «со стороны».