Вторник , 19 Март 2024
Домой / Новое время в истории / Знаменитый пролив Босфор

Знаменитый пролив Босфор

Владимир Николаевич Королёв.
«Босфорская война».

Глава II.

БОСФОР И СТАМБУЛ.

1. Знаменитый пролив.

Босфор (Боспор) по-гречески означает «коровий проход» или «коровий брод». Истоки этого названия уходят в древнегреческую мифологию. Могущественнейший из богов Зевс полюбил дочь царя Арголиды прекрасную Ио и, чтобы скрыть её от гнева своей жены Геры, превратил любимую Ио в белую корову. Гера завладела ею, но сын Зевса Гермес по поручению отца похитил необыкновенное животное. Тогда Гера наслала на корову чудовищного овода, который своим ужасным жалом гнал её, обезумевшую от мучений, из страны в страну. В этом страшном беге Ио и переправилась через пролив, разделяющий два континента.Пролив Босфор имел ещё уточняющее определение Фракийский в отличие от другого Босфора — Киммерийского, который сейчас называется Керченским проливом. Турки именуют пролив Босфор Фракийский просто Богазичи (Пролив) или Карадениз богазы (Черноморский пролив), или Истанбул богазы (Стамбульский пролив).
В Средние века и в Новое время европейские мореплаватели разделяли Фракийский Босфор на две части: северную, от черноморского устья до залива Бююкдере, называли Каналом Чёрного моря, или Черноморским каналом, а южную, от упомянутого залива до мыса Сарайбурну — «оконечности Сераля», — Константинопольским проливом, или Босфором.Впоследствии Босфор делили на «колена». Первая российская лоция Чёрного моря 1851 года указывала на три колена: от названного моря до Бююкдере, от него до мыса Еникёйбурну и от последнего до Стамбула. Перед Первой мировой войной Российский Генеральный штаб составил описании Прибосфорского района, разделив пролив Босфор на четыре колена: от маяка Румелифенери до Бююкдере (Верхний Босфор), от Бююкдере до Еникёя, от него до параллели Бейлербея (на азиатском берегу) и от мыса Дефтердара до Золотого Рога. Все эти деления, конечно, условны.Босфор всегда поражал и сейчас поражает путешественников своей яркой живописностью и несравненной красотой. Без сомнения, её замечали и казаки во время набегов, но не оставили эмоциональные описания: это была чужая красота, которая, быть может, воспринималась даже враждебно. «Нейтральные» и более поздние путешественники не сдерживали свои чувства. Инок Серапион, упоминая босфорские «изряднии города и села, давние вертограды, благовоннии кипариси и инии древеса пречудние, зелие благоухающее», заключал: «… словом сказать, места они и красоты несказанной».

Многие десятки наблюдателей будут писать о непрерывно меняющихся, новых и разнообразных картинах, которые открываются при движении судна по Босфору, особенно если оно несётся вместе с течением: «каждую секунду встречаете какую-нибудь новую прелесть». Заманчивые рощи, заросли кустарников, сады и виноградники, красивые «романтические» холмы и прелестные равнины с бесчисленными речками и ручьями, множество чаек и стаи резвящихся дельфинов, волны, которые донец А.Н. Краснов определял как «индиговые с белыми гребнями», не похожие «ни на лазурь Средиземного моря, ни на тона наших черноморских вод», с глухим рокотом и брызгами разбивающиеся о берег, внушительные замки, живописные развалины, белые дворцы, виллы и беседки в изумрудной зелени и ярких цветах, селения с мечетями — все это вместе составляет «сплошную цепь очарований».

«Ничего не может быть равного по красоте и разнообразию тем картинам, которые проходят здесь перед глазами», — замечает А. Барт. «Босфор — чудо, — утверждает С.Н. Филиппов. — Это не преувеличение и не увлечение. Его нужно видеть, нужно вглядеться в него, чтобы понять и оценить его красоту, эту прелесть природы…»

Пролив с севера на юг становится все краше, и от Бююкдере уже «начинается удивительная красота».

«Когда с устьев Чёрного моря опускаешься к Константинополю, — пишет Пьер Лота, — волшебная панорама Босфора развертывается постепенно с возрастающим великолепием, достигая полного апофеоза там, где открывается Мраморное море: тогда слева, в Азии, красуется Скутари, а справа, над мраморными набережными и дворцами султанов, поднимается величественный профиль Стамбула, увенчанный массой минаретов и куполов».

Длину пролива определяли и доныне определяют по-разному. Ф. де Сези в 1625 г. указывал, что от Стамбула до «устья канала» всего лишь 4 лье, т.е. 17,8 км, если имелись в виду сухопутные лье, или 22,2 км, если речь шла о морских. Э. Дортелли в 1634 г. называл длину в 18 миль. По сведениям Ж. Шардена, относящимся к 1672 г., длина Босфора исчислялась в 15 миль, или 27,8 км. «А всего… гирла от Черного моря до Царьграда, — писал в 1699 г. Емельян Украинцев, — 18 миль итальянских…» Ту же длину называл в 1703 г. П.А. Толстой, добавляя, что это будет «московских мерных 15 верст 750 сажен». Несколькими годами позже паломник Иоанн Лукьянов утверждал, что «от гирла (устья пролива. — В.К.) до Царягорода узким морем осьмнадцать верст», т.е. 19,4 км, хотя, может быть, наблюдатель просто заменил мили верстами.

В первой половине XIX века в России считали, что длина пролива Босфор по фарватеру составляет 27 верст 473 сажени, или 29,8 км. В первой отечественной лоции Чёрного моря все колена Босфора, вместе взятые, определялись в 16,5 мили, т.е. 30,6 км. Эта цифра фактически равняется современной: турецкие географы считают, что пролив имеет в длину 31 км, что составляет 16,7 мили.

Многим наблюдателям Босфор напоминает реку, и неслучайно один из русских паломников замечал, что «пошол тот богаз (пролив. — В.К.) як бы якая превеликая река». «Сильное течение воды, — говорит капитан новейшего времени, — заставляет забывать о том, что Босфор — морской пролив. Он скорее напоминает быструю короткую реку». Но, разумеется, речь идёт о весьма своеобразной артерии: «Босфор, — по выражению А.Н. Краснова, это и не река, и не море… Он течёт как река, но на поверхности его кипит жизнь, достойная первостепенного морского порта».

В источниках и литературе встречаются сравнения пролива с конкретными реками. Э. Дортелли считал, что он «по ширине и глубине не превышает» Дунай или Днепр, а иеромонахи Макарий и Селиверст характеризовали Босфор как неширокое «море», «как вдвое ширше бы от Днепра». Согласно наблюдениям П.П. Гнедича, пролив «куда уже, чем Волга в нижней части, только горы с двух сторон»; по С.Н. Филиппову, Босфор «не шире Волги у Нижнего (Новгорода. — В.К.)».

У Ж. Шардена есть сообщение, что пролив имеет в ширину около двух миль. Е. Украинцев писал, что Босфор от черноморских маяков до Стамбула шириной «только с милю немецкую». Но это были «прикидки» приблизительной средней ширины. На самом же деле она крайне неравномерна и, по современным данным, колеблется от 0,7—0,75 до 3,6—3,8 км, или от 0,4 до 1,9—2,0 миль. Наибольшую ширину пролив имеет при черноморском устье, между маяками Румелифенери и Анадолуфенери. Издавна считается, что самое узкое место Босфора расположено между замками Румели-хисары и Анадолухисары, и это отражено в многочисленных старых и новых работах. «Полагают, однако, что максимальная узкость находится южнее названных замков — за мысом Шейтанбурну, у Арнавуткёя.

В самой южной части пролива от него к северо-западу отходит залив Золотой Рог, называемый турками Халич («Залив») и служащий гаванью Стамбулу. Длина залива составляет свыше 10 км (более 5,4 мили), а средняя ширина около 450 м (около 0,2 мили). Наибольшую ширину Золотой Рог имеет при входе — приблизительно 1 км (свыше 0,5 мили).

Современники подчеркивали, что весь османский флот мог выходить в Чёрное море, так как Босфор очень глубок. «А глубина в том гирле в самой середке, — по определению Е. Украинцева, — сажень по 20 и по 30, и по 40…» — от 43,2 до 86,4 м. Ныне глубину судоходной части Босфора определяют в 20—102 м. По фарватеру пролив чист, но у берегов в разных местах встречаются отмели, банки, камни и мелководные места.

В описании Чёрного моря Э. Дортелли можно прочитать, что по обеим сторонам черноморского устья Босфора «есть 2 ложных прохода», которые затрудняют попадание судов в пролив, особенно ночью, и вызывают кораблекрушения. Оба «фальшивых Босфора» отмечают и позднейшие лоции. Один из них расположен на азиатской стороне возле мыса Шиле, а другой — на европейской у мыса Карабурну.

«Эти места таковы, — пишет А.Л. Бертье-Делагард, — что действительно дают представление с моря, очень похожее на настоящий пролив. Теперь это всё хорошо обставлено огнями и знаками, но во дни д’Асколи грозило морякам очень большими опасностями».

«Грустно подумать, — читаем в записках морского офицера 1850 г., — какое множество купеческих судов, бежавших попутным ветром из Керчи и Одессы, разбилось в фальшивом проливе на берегу Румелии, и Бог знает, сколько их ещё разобьётся! Без сомнения, каждое из них видит опасность, но уже в такое время, когда нужно отлавировываться от берега; надобно видеть и испытать зыбь в этом угле (Черного моря. — В.К.) при устоявшемся NO (норд-осте. — В.К.), чтобы судить, чего стоит малому судну лавировать против неё».

Непрост был и вход в настоящий Босфор. Когда в 1699 г. корабль российского регулярного флота «Крепость» впервые появился в проливе, находившийся на борту посол Е. Украинцев с гордостью извещал Петра I, что корабль вошёл в Босфор «в целости самою середкою, без указывания и без вожей (лоцманов. — В.К.) турецких», и замечал, что не только ночью, но «и в день то гирло с моря не самознатно».

Действительно, как писал впоследствии русский военный агент в Стамбуле В.П. Филиппов, оба берега Чёрного моря, европейский и азиатский, перед Босфором

«сближаются между собой не постепенно, а встречаются вдруг, пролегая в одном и том же направлении. При подобном очертании берега найти из моря такой узкий выход, как Босфор… весьма затруднительно, тем более что берега обоих материков сходны между собой и очень однообразны. Трудность эта увеличивается до крайней степени ночью, в пасмурную погоду, а особенно в туман».

Полагают, что древнегреческий миф о страшных СимплегадахСталкивающихся скалах»), находившихся, по представлениям древних, при выходе из Босфора в Чёрное море, отразил реальные трудности и опасности плавания по проливу, особенно в его черноморском устье. Фредерик Дюбуа де Монперё считает, что и древнегреческие Сцилла и Харибда, чудовища, обитавшие на прибрежных скалах по обе стороны некоего морского пролива, — это те же Симплегады, «морские рифы, так хорошо известные в древности неопытным мореплавателям; эти скалы торчат у входа Босфора Фракийского, по направлению к Чёрному морю».

«Я слышал от старых турецких капитанов, — записал в 1672 г. Ж. Шарден, — что на Чёрном море плавает 1500 судов и что из них ежегодно гибнет сотня. Всего более следует опасаться кораблекрушения при входе в Босфор. Вход этот очень тесен. Часто там дует противный ветер; из пролива почти постоянно дует такой ветер, отгоняющий суда, а когда он крепчает, то выбрасывает суда на берег, усеянный крутыми скалами. Там разбилось столько галер и кораблей, что и не сосчитать… Следующее обстоятельство ясно показывает большое число кораблекрушений при входе в Черное море: все ближайшие селения построены из обломков судов, и жители не употребляют иных строительных материалов». Ж. Шарден приводил и примеры кораблекрушений: «Недавно семнадцать галер погибло там в один день, а в прошлом году там погибло, тоже в один день, посвященный у греков памяти св. Димитрия (у турок это день Касыма — 26 октября 1671 г. — В.К.), тридцать шесть саик (шаик. В.К.)»..

Поздние путешественники рассказывают, что при приближении к Босфору сначала смутно вдали «темнеет линия гор», затем «через полчаса они уже видны отчетливо и ясно, так что без труда можно разглядеть их контуры и формы отдельных вершин», а потом «сплошная линия гор сразу разрывается на две части, открывается вход в знаменитый Босфор. Направо — Европа, налево — Азия». Пролив открывается неожиданно: «Тёмные воротца, случайные — так кажется сперва — в холмистой гряде, может быть, бухточка, устье реки.

«Сильное впечатление, — пишет морской офицер, — произвёл на меня юго-западный угол Чёрного моря; я вполне понял, как важен вход в подветренный пролив Босфорский и как опасно спускаться в него, надеясь лишь на счисление. Норд-ост несёт с собою густую мрачность, особенно у поверхности моря, берег бывает занесён (мглой. — В.К.) и низменности видны только в самом близком расстоянии, так что маяки открываются не далее как в расстоянии семи или восьми миль (13,0—14,8 км. — В.К.)…»

До сих пор у моряков существует целая «наука», как распознать вход в Босфор.

«В ясную погоду, — читаем в лоции, — пролив распознается днём за 30 миль (55,6 км. — В.К); он начинает обозначаться интервалом, когда судно, приближаясь от запада, придёт на NNO (норд-норд-ост. — В.К.) от него. С более дальнего расстояния Босфор определяется по находящимся восточнее его горам Мал-Тепеси, Двух Братьев и третьей (близ берега Мраморного моря), часто видимой около первых двух, на заднем их плане, и потому называемой Дальнею. Когда верхние части берегов занесены мглою, то лучшим признаком к опознанию пролива служат семь красноватых россыпей (песков. — В.К), находящихся к западу от него, и одна белая — к востоку…»

Течение в Босфоре направлено из Чёрного моря в Мраморное, причем, как писал Е. Украинцев, «течёт вода тем гирлом… быстро». Позже специалисты будут отмечать, что пролив Босфор,

«служа протоком избытка вод Чёрного моря в Мраморное, отличается чрезвычайной для такой массы воды быстротой течения, а также изменчивостью его, периодической или случайной, разнообразием в его направлении, нередко на незначительном пространстве».

Скорость течения зависит от ветров, ширины и глубины тех или иных участков Босфора, конфигурации берегов и времени года. Весной течение сильнее из-за половодья на Дунае, Днепре, Днестре и других реках, впадающих в Чёрное море. И.И. Стебницкий приводит сведения русского капитана Юговича, «отличного знатока Босфора», прожившего в Стамбуле 30 лет, о том, что течение в Босфоре «ослабевает к закату солнца, наименьшую скорость имеет к восходу солнца, а затем усиливается к полудню».

Одна из лоций указывает скорость босфорского течения около 2 узлов (3,7 км в час) у северного, широкого конца пролива и А—5 узлов (7,4—9,3 км в час) в узкости между Румелихисары и Анадолухисары, где оно называется Шейтан акынты («Чёртов поток», «Чёртово течение», «Дьявольское течение»). Другая лоция говорит, что скорость течения там иногда превышает и 5 узлов. Более позднее описание Босфора утверждает, что в этом течении у мыса Акиндизибурну (Шейтанбурну) при нормальных условиях вода может идти со скоростью до 3,75 узла (6,9 км в час). Наблюдения капитана Юговича свидетельствуют, что при особых условиях в определенных местах Босфора возникает бешеный поток:

«Часто, особенно осенью и весною, при ветрах ВСВ (с востока-северо-востока. — В.К.) скорость течения, ударяющего на оконечность Сераля, доходит до 6 миль в час (11,1 км/час. В.К.)…»

Современный «Морской энциклопедический словарь» определяет скорость течения в Босфоре в 2,9—3,9 узла (5,4—7,2 км в час). При этом для сравнения следует иметь в виду, что течение со скоростью около 2,2 узла (4 км в час) — это сильнейшее течение, бурная река.

Во время навигации в Босфоре господствует ветер с Чёрного моря. Летом в нормальную погоду, которая начинается в конце весны и заканчивается в начале осени (бурная погода обыкновенно наблюдается с октября до мая), в проливе ежедневно дует северо-восточный ветер, разгоняющий обычное течение. Он случается также и ранней весной, приблизительно с двадцатых чисел марта, и вообще часто не прекращается до начала двадцатых чисел октября. Весной и зимой в проливе отмечается преимущественно юго-юго-западный ветер, и тогда течение изменяет свое направление на противоположное, вследствие чего вода движется из Мраморного моря в Чёрное. Но после свежих южных ветров вода, «подвинутая» к северу, вновь устремляется на юг с усиленной скоростью.

«Главная струя воды, попадающая из Чёрного моря в пролив, — говорит описание Босфора 1912 г., — беспрепятственно течёт почти до Тэрапии (Тарабьи. — В.К.) посреди русла, но, встретив у мыса Киречбурну выдающийся материк, отражается от него и направляется в противоположную сторону (к другому берегу. — В.К.) пролива к Инжиркей (Инджиркёю. — В.К.), следуя потом около 5-ти верст около азиатского берега; потом снова переходит на европейский берег и, встретя (у с. Арнауткей) мыс Шайтанбурну, отражается от него и следует далее с особенной быстротой посреди фарватера».

Затем, читаем в том же описании, струя воды, «встретив с одной стороны Мраморное море, а с другой Золотой Рог… течение разделяется: большая её часть поворачивает на юг и стремится в море, но у мыса Сарайбурну часть этой струи, задев материк, не попадает в море, а следует в Золотой Рог по южной его стороне и в верховье залива возвращается срединной струей. Меньшая часть по инерции сохраняет прежнее направление и следует в Золотой Рог вдоль северного берега. Встретившись в верховье с упомянутой струей южного берега залива, возвращается одной с ней струей по срединному фарватеру и протекает в Мраморное море».

Слабый береговой поток проникает мимо Топ-хане вверх по Босфору и исчезает у Ортакёя. Капитан Югович говорит о большом обратном течении в черноморскую сторону, что оно направляется преимущественно по европейскому берегу и заметно от стамбульского порта до Арнавуткёя, от Бебека к Румелихисары, где при встрече с северным течением образуется водоворот, а потом от Балталимана к Еникёю, где это течение уже теряет свою силу.

По словам моряков, поверхность воды в проливе Босфор неспокойная, с быстринами, завихрениями, водоворотами, опасными для лодок и мелких судов. Во время же шторма босфорские волны, «стесненные… в узкой своей раме, несравненно сильнее волн открытого моря».

Названные особенности Босфора и делали плавание по нему, в том числе, конечно, и казачьих судов, чрезвычайно непростым делом.

«С таким бешеным течением, — пишет болгарский капитан Асен Дремджиев, — даже при нормальном ветре груженному товарами паруснику трудно было справиться. А о маневрах при встречном ветре и говорить не приходится».

Отсюда понятно, почему суда шли из Чёрного моря к Стамбулу при северном ветре, а в обратном направлении — при южном; южный ветер использовали для прихода в столичный порт суда, шедшие из Мраморного и Эгейского морей. Наблюдатели отмечали особую трудность плавания к Черному морю, «если тому не способствует довольно свежий ветер, да и при помощи попутного ветра суда едва могут преодолевать напор волн».

В источниках сохранилось немало случаев подобных затруднений. Во Второй половине мая 1614 г. более 100 судов, и «товарное судно», на котором находился иезуитский миссионер Луи Гранжье, по его словам, в течение восьми дней ожидали в Босфоре благоприятного ветра, будучи не в состоянии «преодолеть силу течения», чтобы выйти в Чёрное море; только когда подул сильный ветер, суда смогли это сделать. В 1641 г. турецкий флот, направленный на отвоевание у казаков Азова, 13 дней ожидал попутного ветра у замков Румеликавагы и Анадолукавагы. В 1660-х гг. русский посол Афанасий Нестеров, возвращаясь из Стамбула на родину, был вынужден простоять в проливе за противным ветром шесть дней.

В XIX веке от Стамбула до Бююкдере поднимались только при попутном ветре, а на участке от Бююкдере до черноморского устья летом можно было «лавировать с выгодою», используя по возможности местные обратные течения у берегов (струя воды, ударяя на мысы, иногда принимает обратное направление, чтобы потом снова смешаться с общим течением). Большие сложности возникают на Босфоре у парусников и парусно-моторных судов и в наши дни. Летом 1975 г. яхта «Вега», направлявшаяся от Долма-бахче к Бююкдере, даже запустив аварийный двигатель, не смогла преодолеть встречное течение.

Все эти трудности должны были испытывать и казаки при возвращении из набегов на Босфор. Особенно сложно было преодолевать «Чёртов поток». Эвлия Челеби говорит, что у скалистого мыса Акиндибуруна (Акиндизибурну) гибнет много судов, и турецкие судовщики вынуждены тянуть свои суда на канатах выше этого места. В лоции сказано, что были случаи, «хотя весьма редкие», когда «хорошие яхты вылавировывали против течения в этом месте. Это, конечно, могло случиться только в такое время, когда течение было весьма слабое».

В проливе при движении воды с юга складывалась обратная ситуация: течение набирало такую силу, что парусники с большим трудом продвигались по направлению от черноморского устья к Золотому Рогу, а иногда должны были ожидать появления северного ветра. Е. Украинцев 3 сентября 1699 г. у Еникёя пересел со своего корабля на турецкие быстроходные каюки, на которых и прибыл в Стамбул, а корабль и суда сопровождения «за противным ветром прийти не могли и стали на якорях… за милю от Царьграда».

Первая российская лоция Чёрного моря рекомендовала мореплавателям на участке пролива от черноморского устья до Бююкдере остерегаться при лавировке неровной глубины около замка Караджи и батареи Бююклиман, рифа и отдельного камня севернее Румеликавагы, банки (подводная отмель. — Прим. ред.) севернее мыса Маджарбурну на азиатской стороне и отмели около мыса Мезарбурну у начала селения Бююкдере, а также двух каменных банок против Бююкдере, у противоположного берега пролива.

Далее к югу рекомендовалось идти «в умеренном расстоянии» от европейского берега, отдалиться от него на два с лишним кабельтова (более 370 м) у Еникёя, потому что «тут идет отмель», и опасаться отмели, выступающей от азиатского берега у селения Инджиркёя. На участке от мыса Еникёйбурну до мыса Золотой Рог, который находится в месте соединения Босфора с Мраморным морем, при движении как попутным ветром, так и лавировкой следовало держаться середины пролива и учитывать, что во многих местах вдоль европейской стороны имеются небольшие мели или камни, впрочем, в незначительном расстоянии от берега.

Лоция рекомендовала при движении в направлении Чёрного моря пользоваться попутным течением, идущим от стамбульской гавани к Ортакёю, и обратным течением между последним селением и Арнавуткёем; идти вдоль европейского берега и не углубляться в мелководные заливы южнее и севернее Румелихисары, особенно в залив Бебек. Можно было использовать обратное течение в заливе между Маджарбурну и Анадолукавагы и севернее последнего в заливе Гооклимане, а также между Фильбурну и замком Пойразом. Вообще, говорилось в лоции, в указанных местах по азиатской стороне вблизи берега глубина весьма велика, за исключением банки севернее Маджарбурну и полукабельтового (около 95 м) мелководья с южной стороны мыса Анадолукавагы. У западного берега можно было воспользоваться обратным течением в небольшом заливе севернее Бююкдере, у Румеликавагы и еще севернее вдоль берега Караташа, а также у замка Караджи.

При движении к северу заштилевшие суда должны были выжидать благоприятной погоды южнее и севернее Ортакёя, южнее Румелихисары, у Тарабьи или в северной части залива Бейкоза (против Еникёя) и на азиатском берегу по юго-восточную сторону мыса Сельвибурну; наконец, в первом колене пролива у Бююкдере, южнее Анадолукавагы, вдоль Караташа и на рейде Бююклимана.

Плавание по Босфору без лоцманов опасно и ныне для всех современных судов, даже для океанских лайнеров, снабженных локаторами и эхолотами: чтобы избежать аварии, необходимы отличное знание особенностей пролива и «ювелирная» проводка. Но при соблюдении названных условий, попутном течении и благоприятной погоде на прохождение Босфора не требуется много времени. Полагаем, что казаки могли доходить от устья пролива Босфор до Золотого Рога за полтора часа, т.е. за такое же время, какое затрачивало на прохождение пролива паровое судно в первой четверти XX в. Разумеется, при неблагоприятных условиях ни о каких полутора часах не могло быть и речи.

Наблюдатели XVII века характеризовали берега Босфора как гористые и крутые. Действительно, его узкое извилистое русло пролива идёт между высокими (20—25 м), крутыми, обрывистыми, скалистыми берегами, причём от черноморского устья до залива Бююкдере они гораздо круче, чем далее до Золотого Рога.

Для высадки десантов казакам не требовались, как военным морякам последующего времени, специальные десантно-высадочные плавучие средства, поскольку сравнительно мелкосидящие чайки и струги могли вплотную подходить к берегу и при этом сразу «выбрасывать» на сушу массу воинов. В принципе казаки были способны высадиться и в совершенно не подходивших для десантирования местах, даже и на скалистое побережье. Однако для удобства высадки и дальнейшего быстрого и успешного развития атаки побережье должно было быть пологим, чего не наблюдается на значительном пространстве Босфора.

Представление о возможности высадки дают материалы российского Генштаба 1912 г., хотя у казачьих флотилий эта возможность, естественно, была гораздо большей, чем у флота начала XX в. Европейский берег перед черноморским устьем пролива скалист и неприступен, а береговая линия недоступна даже для пешеходов. Побережье имеет много бухт, но они неудобны для якорных стоянок, так как открыты для господствующих северных ветров. Более удобна бухта к западу от мыса Вузуна, где можно высадить около двух рот.

На протяжении первых трех верст (3,2 км) Верхнего Босфора от Румелифенери и ниже берег состоит из голых, скалистых и недоступных обрывов; скалы с высоты 60—80 м «падают отвесно в глубину моря, не оставляя около воды даже узкой тропы». Часто случается, что морские волны «ударяются о крутой скалистый берег со страшной силой, поднимающей на несколько сажен (1 сажень равна 2,13 м. — В.К.) массы воды, производя сокрушительный прибой», который отмечается до Бююклимана. Здесь не только невозможна высадка, но и во время прибоя опасно приближение судна к берегу. При отсутствии северо-восточного ветра можно высадиться лишь в устье ручья Бехчевандереси у мыса Карибдже, на песчаном низменном месте длиной в один кабельтов (185 м). Далее берег допускает высадку в небольшом заливе Бююклимане (вброд) и ниже залива на незначительном протяжении, затем у Румеликавагы.

Азиатский берег перед устьем Босфора от мыса Карабурну до Ривы неудобен для высадки. В тихую погоду можно высадиться между мысом Ривабурну и ручьем Куатдереси на протяжении около мили (1,85 км), но «при ветре от NO до W (от норд-оста до веста, т.е. от северо-востока до запада. — В.К.) или зыби буруны делают высадку невозможной». Далее высадиться можно с 50—60 шлюпок на низменном песчаном берегу длиной около 80 саженей (171 м) у устья ручья Каушандереси в заливе Кабакозе, но при отсутствии «ветров от NO через N до NW» (от северо-востока через север до северо-запада); с 10 шлюпок у пристани возле мыса Анадолуфенери при отсутствии ветров из северо-западной четверти; со 100 шлюпок в заливе между мысами Пой-разом и Фильбурну на берегу протяжением около 120 саженей (256 м) и в трех бухточках залива между Фильбурну и Анадо-лукавагы, на песчаном берегу протяженностью в 60, около 30 и около 25 саженей (128, 64 и 53 м).

Европейский берег от Енимагале не благоприятствует десанту, но кое-где все-таки можно высадиться. Скаты от Бююкдере до Еникёя «сравнительно не круты и нигде не имеют скалистого характера», за исключением мыса Киречбурну. Тарабья и Еникёй расположены на узкой равнинной полосе берега. От Еникёя же до мыса Дефтердара (параллели Бейлербея на азиатской стороне) берег окаймляет довольно широкую равнинную полосу, занятую непрерывной линией селений. От Дефтердара до мыса Каракёя, где уже начинается Золотой Рог, тянется отлогий берег. Оба берега Золотого Рога «низменны и без обрывов».

 

Далее… Глава II. БОСФОР И СТАМБУЛ. 2. Босфорские селения

Ссылки

 [34] По мнению А.Л. Бертье-Делагарда, это явно не итальянские, а греческие (турецкие) мили.

[35] В литературе, впрочем, фигурируют и другие цифры, нередко 28,5 км. В «Морском энциклопедическом словаре» указаны 30 км. В старых работах царит разнобой и встречаются грубые ошибки, например, указывается, что пролив имеет в длину до 7 морских миль или «от 30 до 35 верст».

[36] В книге Ю.А. Петросяна и А.Р. Юсупова о Стамбуле соавторы не смогли устранить разнобой с определением самого узкого места пролива: первый придерживается традиционной точки зрения, а второй говорит о Шейтанбурну. Ср. старые сведения: самое узкое место — между Дели- Тальяном и Юхой (281 сажень, или 599,5 м), тогда как между Румелихисары и Анадолухисары пролив шире (402 сажени, или 856 м). Упомянем мнение И.И. Стебницкого о том, что наибольшая ширина у Босфора против бухты Бююкдере: 3 версты 50 саженей, или 3307 м.

[37] Максимальные глубины в литературе называют разные, вплоть до 121 м. У Ю.И. Сорокина — 92 м.

[38] К.Г. Паустовский упоминает, что советский пароход «Днепр» «принял в тумане за вход в Босфор залив около мыса Кара-Бурну, вошел в него и сел на мель. Это предательское место хорошо знакомо морякам. В пасмурную погоду оно приобретает поразительное сходство с Босфором и обманывает многих капитанов. Среди моряков оно носит имя «Фальшивого входа»».

[38] В работе о черноморских лиманах говорится, что название Фальшивого Босфора носит открытый лиман Теркоз (Теркос, Иланджи, Карадениз богазы), в который впадают три реки с сильно изрезанными берегами. Вход в лиман находится на 40 км (21,6 мили) западнее входа в Босфор, но очертания берегов Теркоза очень напоминают очертания босфорского входа. «Это сходство иногда вводило в заблуждение даже опытных капитанов». См. о Фальшивом Босфоре: 173.

[39] Эти скалы расходились и снова сходились среди клокочущего моря, порождая неистовый водоворот и не пропуская никого живого. Кораблю аргонавтов удалось пройти между скалами, пустив голубя и воспользовавшись помощью богини Афины Паллады, которая удержала одну из скал и одновременно подтолкнула «Арго». Тем не менее сомкнувшиеся скалы раздробили корабельный руль, после чего разошлись и уже навеки остались недвижимыми.

[40] См. также: 27. Ср. у капитан-командора П.Я. Гамалеи: «Видимый в левой стороне азиатской берег покрыт горами до самого канала (пролива. — В.К.); правой же, т.е. европейской, берег имеет среднюю и ровную высоту, и на нем отличаются семь красноватого цвета песков, из них на крайнем, весьма близком к каналу, стоит старая развалившаяся батарея. Из азиатских гор особенно примечательны три: лежащая против средины пролива гора Исполинов, вершина которой увенчана высокими деревьями и на которой видна старая стена; гора в Мраморном море, далеко из Черного моря видимая и похожая на стог сена, и, наконец, восточнее сих два холма, Двумя Вратами зовомые».

[40] «Последний раз, — говорится в записках одного из моряков, — входили мы в пролив при свежем NO; штурман наш, одаренный прекрасным зрением и навыком, увидел за 25 миль (46,3 км. — В.К.) от берега вершины Мал-Тепеси и Двух Братьев, когда меньшие возвышенности едва-едва отличались в мрачности и приметных точек не было; но как вершины эти открылись под ветром, то смело можно было спуститься и идти на вид маяков».

[41] Лоция указывает, что к ночи ветер с севера штилеет.

[42] Напоминаем, что в книге принят старый стиль. По И. Гурьянову, северные ветры дуют на Босфоре более двух третей года.

[43] Азиатский берег Босфора от Анадолукавагы до Ускюдара в приводимых материалах не характеризуется, поскольку в планах Генштаба не было намерений высаживать там десанты.

 

Босфорские селения
Стороны воюющие в Босфорской войне

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*