Вторник , 19 Март 2024
Домой / Античное Средиземноморье / Новое нашествие припонтийских племён на римлян в 269 году

Новое нашествие припонтийских племён на римлян в 269 году

Ременников А.М. Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке, М.: Академия Наук СССР, 1957

Борьба между римлянами и племенами Северного Причерноморья в 267-270 гг. Новое грандиозное нашествие припонтийских племён в 269 году.

В битве под Миланом аламаны были разбиты и, понеся большие потери, отступили на север. Победа над аламанами в 259 году представляла собой очень большой успех империи, но главная опасность была ещё впереди. Новое нашествие племён Причерноморья  в 269 году поставило под угрозу самое существование империи. Эта война, как и следовало ожидать, явилась одной из наиболее освещенных в исторической традиции как III—IV века, так и последующего времени.

Важнейшими письменными источниками, дающими описание этих событий являются Зосим и Vita Claudii. Оба они дают подробное, богатое фактами изложение, следуя своему первоисточнику — Гереннию Дексиппу. Гораздо более кратки Зонара и Синкелл; суммарные сведения о войне сообщает и Аммиан Марцеллин, правда, ошибочно включая в события войны… гибель Дециев. Латинскую историческую традицию о борьбе Клавдия с «готами» передают Евтропий и Аврелий Bиктор. Но их сведения очень скудны и мало способствует воссозданию событий тех лет. Для точной хронологии войны большое значение имеют краткие заметки латинских хроник —  Евсевия, Иеронима и Идация, а также материалы нумизматики.

Общий недостаток многих источников — это их склонность к преувеличениям масштаба событий, увлечение личностью Клавдия, часто во вред прагматическому изложению, особенно этими пороками страдает «Жизнеописание Клавдия» — «Vita Claudii», причем автор его не останавливается перед фабрикацией писем и речей Клавдия. По отношению к походу скифов при Клавдии буржуазная историография делится на два лагеря. Одни из учёных (Шмидт, Дамеро) считают, что это был обычный «грабительский поход» причерноморских племён, другие, наоборот, подчеркивают его своеобразие и отличие от предшествующих походов. Утверждения Шмидта и Дамеро совершенно извращают картину похода 269—270 годов. Если порочен сам подход к войнам III века с точки зрения одних лишь «грабежей», то тем более неверно будет назвать «грабительским» наступление, в котором: приняли участие сотни тысяч людей. Однако при ближайшем рассмотрении многочисленными пороками страдает и более верная гипотеза Раппапорта — Витерсгейма. Переселенческий характер похода они признают лишь за движением части готских племён, зачисляя неё остальные причерноморские племена в «жадные до грабежа толпы варваров», которых якобы влекла лишь одна страсть к приобретению богатств. Раппапорт и Витерсгейм отрывают поход причерноморских племён 269—270 годов от предшествующих войн, вследствие которых он только и стал возможным; не соответствует фактам их утверждение, что победа Клавдия знаменовала собой наступление «затишья», прекращение крупных войн вплоть до вторжения гуннов.

Поход причерноморских племён при Клавдии явился новым, наивысшим этапом в их натиске на Римскую империю. К 269 году с Римом активно боролись мн0г0численные племена Причерноморья, и пламя войны охватило огромные территории между Дунаем на западе и Доном на востоке. В ходе предшествующих воин выросла военная техника и боевое искусство скифо-сарматских племён. Если во время первых морских походов племена Причерноморья испытывали большой недостаток в морских судах, а осадная техника их оставляла желать много лучшего, то уже в морском походе на Грецию в 267 году скифы идут на 500 судах, а за несколько лет перед этим с боями овладевают рядом городов, расположенных в глубинных районах Малой Азии. Для похода 269 года скифы смогли снарядить флот в несколько тысяч судов, а действия их осадных машин против Фессалоник и Кассандрии, несмотря на короткий срок осады, едва не привели к падению этих городов-крепостей. Удары скифов по империи наносились со все большею силою, их походы всё удлинялись, пока но охватили не только малоазийские, но и греческие области, не говоря уже о придунайских провинциях, ставших первыми объектоми нападений. Предшествующее тридцатилетие, почти целиком заполненное напряженной борьбой, способствовало резкому ослаблению империи и её распаду.

Усиление военной мощи скифов и ослабление римской империи создавали предпосылки к нанесению решающего удара. Успехи предшествующих лет, из коих наиболее значительными были битвы при Абритте, захват Дакии, морские походы 250—260 годов, позволяли надеяться на достижение более значительных целей. Аврелий Виктор говорит о Клавдии, что тот стремился к тому, чтобы прогнать чрезмерно усилившихся «готов», Зосим также определенно отмечает рост их самоуверенности и воодушевления в связи с удачным исходом нападений на империю и видит в этом одну из причин новой войны.

В чем же состояла задача этой войны? Источники не дают на это прямого ответа, однако приведенное уже место из Аврелия Виктора, замечание Зосима и слова Поллиона о том, что лее скифские племена поднялись «ad Romanas praedas», позволяют сделать предположение о постановке ими перед собой более крупных целей. В поход выступили стотысячные массы скифов, вместе с воинами шли их семьи, перегонялся скот — эти картины, рисуемые нам теми же Поллионом и Зосимом, свидетельствуют о том, что племена Причерноморья намеревались прочно осесть на римской территории, стремились к расчленению империи. Подобная задача, естественно, была под силу не одному какому-то племени, но объединению целого ряда племён Северного Причерноморья, и Vita Claudii перечисляет эти племена. Зосим называет в качестве участников похода герулов, певков и готов, Синкелл — одних герулов. Таким образом, в качестве основных участников похода выступают племена герулов, готов и певкинов.

Значительные разногласия среди учёных возникают в вопросе о том, какие именно германские племена приняли участие в походе. Так, если Раппапорт целиком принимает каталог Поллиона, то Дамеро считает фантазией Поллиона названия некоторых перечисленных германских племён. Несомненно, что к данным Поллиона, черпавшего из Дексиппа, можно отнестись с большим доверием, чем то делает Дамеро; во всяком случае, вряд ли можно сомневаться в том, что в походе приняла участие целая группа германских племён. Об участии готов свидетельствует, в частности, монета с легендой victoria Gótica. Большие споры возникают относительно таинственных «celtae» — кельтов. Дамеро считает их вообще выдумкой биографа, Витерегейм видит в них требаллов, дарданов и скордисков, Раппапорт и Шмидт считают их бастарнами. Мнение Витерсгейма кажется наиболее близким к истине, в новейшей советской историографии этого взгляда придерживается и профессор Дмитрев. Некоторое недоумение вызывает то, что ни Поллион, пи Зосим не называют карпов в качестве участников войны 269— 270 годов. Очень сомнительно, чтобы карпы — активнейшие враги Рима — отказались от участия в этой решающей борьбе, и их отсутствие в перечислении племён объясняется скорее всего беглостью изложения авторов. Вполне возможно, что помимо карпов Зосим и Поллион, сокращая детальное изложение Дексиппа, исключили и некоторые другие племена, также напавшие тогда на Римскую империю.

Значительный интерес представляет вопрос — какое же все-таки племя было ведущей силой этого похода? Раппапорт, Дамеро, Шмидт, Альфёльди и другие буржуазные ученые, будучи не в силах отрицать коалиционный характер похода, всё же и здесь упорно отстаивают тезис о руководящей роли готских племён и германцев вообще. Но важнейший источник этой войны Зосим лишь один раз упоминает о готах, как одном из племён, принявшем участие в походе, а все остальное время повествует о «скифах» или «варварах». То же наблюдается и у Зонары, который вообще ничего не говорит о готах. «Скифами» называет переселенцев и Дексипп в небольших, дошедших до нас отрывках своего труда. Что же касается Vita Claudii, то из неё никак нельзя заключить о какой-то исключительной роли готов в данной войне, хотя она и много говорит о «готах» и боях с ними. Дело в том, что когда Поллион следует Дексиппу, то он также говорит о «скифах», «различных скифских народах», причём в перечисление этих народов он вставляет и названия готских племён. В изложении же заключительного этапа войны напавшие на Рим племена называются у него «множество варварских племен», «скифы» или просто «варвары», как будто бы вообще не существовало никаких готов.

Таким образом традиция, идущая непосредственно от времени 70-х годов, представляет себе новый поход как движение многих народов Причерноморья и отнюдь не уделяет готам исключительного места. Но это в некоторых местах своей биографии делает Поллион, находясь под значительным влиянием обстановки и терминологии более позднего времени, когда готы — соседи и наемники римлян — стали решительно идентифицироваться с племенами Причерноморья вообще. Аврелий Виктор и Евтропий, жившие в более позднее, чем Поллион, время, знают одних лишь готов; правда, в греческой литературной традиции термин «скифы» продолжает своё существование.

Если вообще можно говорить о каких-то организаторах и ударной силы похода, то ими были, скорее всего, племена Меотиды, герулы. Очевидно, не случайно Синкелл изображает войну 269—270 годов как предприятие одних лишь герулов, а Зосим, перечисляя племена, напавшие па Рим, на первое место ставит герулов, а на последнее — готов. Подготовка «скифов» к новому походу началась, невидимому, сразу же по возвращении герулов из их греческой экспедиции 267 года. Сборным местом похода был, по сообщению Зосима, город Тирас на западном берегу лимана р. Тирас (современный Днестр). Здесь строили многочисленные суда и концентрировались дружины различных племён. Сюда, очевидно, прибыл и флот герулов.

Письменные источники сохранили данные об общей численности двинувшихся на империю скифов. Конечно, эти сведения могут рассматриваться лишь как очень и очень приблизительные, и тем не менее они весьма поучительны. В уцелевшем фрагменте Дексиппа (речь Аврелиана к посольству ютунгов и римским воинам после победы над ютунгами) численность вторгшихся в империю определяется в 300 тысяч человек: «Скифы, в числе трехсот тысяч человек, рассеявшиеся по обоим материкам, разбиты нами наголову». Примерно ту же цифру — 320 тысяч человек даёт и Зосим. Некоторое отклонение данных Зосима от вышеприведенной цифры, возможно, вызывается тем, что у Зосима приведена численность всех собравшихся в поход скифов, тогда так в сохранившемся фрагменте Дексиппа говорится об их численности уже после тяжелых боёв в Мёзии и Византии, когда скифам удалось прорваться вглубь римской территории. Явно преувеличенную цифру вооруженных «варваров» приводит Vita Claudii; биограф попросту число всех скифов — 320 тысяч принял за число воинов, но это совершенно противоречит прямому смыслу высказываний как Дексиппа, так и заимствовавшего у него Зосима. Почти невозможно определить, какая же в действительности была численность войска скифов. Но если предположить, что число воинов составляло от 1/3 (Раппапорт) до 1/5 (Шмидт) всей их массы, то это даёт цифру в 60—100 тысяч человек. Если принять во внимание, что даже после кораблекрушений и тяжелых боёв армия скифов в битве при Наиссе едва не разгромила главные силы римской армии, то вышеприведенный численный состав армии скифов не кажется чрезмерно высоким, тем более, что в Иллирии действовала хотя большая, но всё же лишь часть скифского войска.

Не меньшие трудности возникают при определении количества скифских судов. В данном случае прямых указаний Дексиппа не имеется, между тем как из авторов, следовавших ему, Зосим называет цифру 6000 судов, Аммиан Марцеллин и Поллион — 2000 судов. По-видимому, цифра, сообщаемая Поллионом и Аммианом Марцеллином, является более достоверной. Зосим несомненно здесь ошибается или сознательно увеличивает численность скифского флота. С сомнением к цифре, приводимой Зосимом, заставляет отнестись тот факт,что, по его утверждению, все 320 тысяч скифов сели на эти 6000 судов!

Начало похода приходится на весну 269 года, так как ещё до 29 августа 269 года в Александрии были выбиты монеты в честь боевых успехов римского флот. 269 год как дата скифского вторжения подтверждается и рядом поздних латинских хроник

Среди учёных издавна ведутся споры о том, произошло ли это вторжение одним морским путём или же одновременно с морским походом происходил и сухопутный поход. Часть авторов считает несомненным «чисто морской» характер нашествия, другие отстаивают гипотезу о двух потоках вторжения. Если судить по рассказу одного Зосима, то поход причерноморских племён протекал на первом этапе как типичная морская экспедиция и лишь с осадой Фессалоник и Кассандрии широко развернулась война и на суше. Однако, на основании Vita Claudii, которая обильно использует речь Дексиппа, можно скорее прийти к выводу, что крупные массы «готов» двигались именно по суше, «выпивая реки и изводя леса». По свидетельству Поллиона, бои происходили в Мёзии, особенно у Марцианополя, что, конечно, никак уже нельзя отнести за счёт сил, направлявшихся на кораблях. И, наконец, по данным Поллиона и по свидетельству Зосима, с переселенцами двигался огромный обоз, табуны скота, что возможно лишь в том случае, если часть «готов» шла по суше, а не следовала морским путём.

Трудно, однако, сказать что-либо определенное о численном соотношении морского и сухопутного войска скифов. Огромная масса судов могла принять очень значительные силы, и, видимо, не случайно как Зосим, так и Синкелл следят за походом лишь этой части скифского войска. Чем же вызывалось это разделение скифских сил? Раппапорт объясняет это разницей в целях — визиготы стремились захватить римскую территорию, а герулы и остроготы, шедшие на кораблях, шли, прежде всего, морской грабеж. Нельзя сказать, что в объяснении Раппапорта нет некоторой доли истины — вскоре после высадки скифов в Северной Греции многочисленные суда их рассеялись по всему Эгейскому морю, но само по себе деление похода на «переселенческий» и «пиратский» вряд ли является правильным: герулы были заинтересованы в приобретении земель не меньше, чем любое другое причерноморское племя, грабеж же являлся неизменным атрибутом любого «скифского похода». Огромная численность участников похода, его громоздкость — вот, прежде всего, причины того, что часть участников войны двинулась сушей. То были, в первую очередь, непосредственные соседи Рима, с ними следовал обоз и семейства переселенцев. Вторжение скифов произвело удручающее впечатление на широкие слои римского населения, сенат и самого Клавдия. Напуганное воображение римлян рисовало им картину нашествия неисчислимых полчищ врагов, которые на своём пути вычерпывают целые реки, изводят леса, так что изнывает сама римская земля, принявшая такую массу варваров.

В развертывавшейся борьбе римляне могли рассчитывать лишь на дунайские легионы и ополчение горожан. Клавдий с горечью говорил о том, что лучшие стрелки из лука служат в войске царицы Зиновии, а Галлия и Испания находятся во владении Тетрика. Римской армии не хватало и оружия: щитов, мечей, копий. Тем не менее, война не захватила римлян врасплох. При Клавдии ускоренным темпом продолжались работы по укреплению угрожаемых районов. Города Малой Азии, Греции, Мёзии приводились в состояние боевой готовности, снабжались всем необходимым для отражения осады. В своей подготовке к войне Клавдий пользовался энергичной поддержкой со стороны сената — внутренние раздоры были отброшены перед лицом смертельной опасности. Как можно заключить на основании Vita Claudii, подготовка самой армии не была ещё завершена к моменту, когда разразилась война. Поэтому Клавдий несколько замедлил со своим выступлением во главе основных сил римской армии, для того чтобы окончить приготовления и тем вернее нанести удар по армии противника.  Значительные опасения вызывала безопасность Италии, и, очевидно, для её защиты от германцев, и галльской армии, в Аквилее был оставлен брат императора Квинтилл с частью армии.

Таким образом, на первых порах вся тяжесть войны падала на гарнизоны пограничных и приморских городов, и на этот раз они оказались на высоте положения. Войско причерноморских народов, начавшее войну нападением на Мёзию, встретило упорное сопротивление. Вражеское нападение успешно отразил хорошо укрепленный город Томы; многочисленные битвы произошли и у стен Марцианополя, однако скифы и здесь не добились никакого успеха. Неудачные штурмы Марцианополя и возникшая в связи с этим угроза затяжного характера военных действий, что было целиком в интересах римлян, и заставили наступающих принять новые решения. Их флот, пользуясь попутным ветром, двинулся на юг, к Боспору и Пропонтиде. Часть войска, оставшаяся на суше, продолжала своё продвижение вглубь Мёзии. Бои в Мёзии отняли у скифо-сарматов немало времени, их неудачный исход сильно затруднил связи с родиной, так как прибрежные города и Марцианополь остались в руках римлян; но и римляне не смогли приостановить развитие скифского наступления. Флот причерноморских племён вступил в Боспор. Здесь его постигла большая неудача. Маломощные скифские суда, вступив в Боспор, оказались не в силах справиться с быстротой течения Боспора и, вероятно, с внезапной бурей. Они беспорядочно носились по волнам, сталкиваясь друг с другом, и тонули; в результате этой катастрофы скифы утратили много судов и людей. Но эта неудача их не остановила: они вновь собрали флот и атаковали Византий. Овладение Византием представляло для них большой интерес не только в силу его стратегического положения, но также и потому, что здесь скифы могли починить свои потрепанные бурей и длительным переходом суда. Византий был хорошо укреплён, горожане оказали нападающим мужественное сопротивление. Отказавшись от овладения Византием, скифы двинулись вперёд и, достигнув Кизика, атаковали его. Однако и Кизику удалось на этот раз отбить нападение.

После сражений под Византием и Кизиком флот племён Причерноморья, отказавшись от дальнейших попыток овладеть каким-либо городом при проливах, прошёл Геллеспонт и вышел в Эгейское море. Его путь пролегал теперь вдоль юго-восточного побережья Македонии, поскольку, по сообщению Зосима, он достиг Афона. Здесь скифы отдохнули, привели в порядок свои суда и приступили к широкому развертыванию военных действий. Их удар был направлен на Фессалоники и Кассандрию. Эти города, особенно Фессалоники, могли служить прекрасными базами для армии и флота; овладение Фессалониками открывало наступающим беспрепятственный путь на север. И скифы энергично принялись за осаду этих городов — к их стенам были придвинуты многочисленные осадные машины. Возможно, что города вскоре попали бы в руки осаждавших, но в разгар военных действий скифы узнали о приближении римских императорских войск. Скифское войско немедленно прекратили осаду города и двинулись на север. Путь их пролегал по долине реки Аксий. При своем передвижении они нещадно опустошали все прилегающие районы.

Возникает вопрос — чем же был вызван столь поспешный марш скифов? Можно предположить, что ввиду возникшей угрозы они стремились ускорить соединение со своим сухопутным войском. Это войско за истекший срок успело уже проникнуть вглубь Фракии — именно в западную её часть. Точное местонахождение римской армии неизвестно, но несомненно, что в это время она уже двигалась по большой военной дороге Сирмий-Наисс—Фессалоники. Далеко впереди главных сил римской армии находилась, судя по рассказу Зосима, далматская конница; вероятно её появление и встревожило войско, осаждавшее Фессалоники и Кассандрию. Предполагают, что далматская конница была послана для занятия прохода Скупи с тем, чтобы помешать соединению северной и южной армии скифов, а затем разбить их по частям. Далматская конница произвела нападение на войско, шедшее от Фессалоник. Бой был удачным для римлян: одними убитыми скифы потеряли 3 тысячи человек.

 

 

Источник

Победа Клавдия II при Наиссе. Ход войны на море
Римская империя в конце 60-х годов III века н.э.

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*