Странствующие мастера и унификация культуры

Славяне и скандинавы.
Под редакцией Е.А. Мельниковой. Москва: Прогресс, 1986

Йоахим Херрман.
Славяне и норманны в ранней истории балтийского региона.

Торговый транспорт и структура товарооборота в экономике Балтики.

Странствующие мастера и унификация культуры

Товарообмен существенно способствовал образованию обширных зон со сходной материальной культурой. Однако не меньшей была роль странствующих ремесленников. Прежде всего, мастеров захватывали во время набегов, привозили в свою страну и пристраивали к делу в усадьбах бондов, знати или в раннегородских поселениях. Среди пленников бывали кузнецы, которые, в числе прочего, владели техникой изготовления дамасской стали и распространяли её в северных землях.

На камне из Ардре проиллюстрирована старинная легенда о кузнеце Вёлунде, рассказывающая, как конунг Нидуд пленил мастера-оружейника, и ему перерезали жилы на ногах для того, чтобы удержать и предотвратить его побег.

Согласно саге, кузнечный мастер Веладу замыслив побег, выковал себе железные крылья и улетел на них с острова конунга Нидуда, перед этим жестоко отомстив королю ньяров за свой плен (илл. 51).

СЛЕВА на лицевой панели англосаксонского Ларца Фрэнкса (англ. Franks casket, или auzon runic casket) изображён сюжет Легенды о кузнеце Веладу = ᚹᛖᛚᚩᛞᚢ (Völundr — Воланд; англ. Wayland — Вейленд). Кузнецов считали чародеями,  магами и волхвами. Слева изображён хромой кузнец Веладу, под его ногами у наковальни лежат убитые им сыновья Нидуда — короля ньяров, перед ним стоит сам король и королева, получающие от кузнеца кровавые дары, и требующие рассказать всю правду об этом преступлении. 

Конечно, ремесленники появлялись также в раннегородских центрах вместе с купцами и селились так, как это было в Бирке, Хедебю, Волине, Ральсвике, Новгороде и Старой Ладоге. Чрезвычайно сложно выявить мастерские таких пришлых ремесленников в местном контексте, да ещё и установить при этом их происхождение; типы построек, так же как большинство обиходных вещей из этих мастерских, будут, скорее всего, местными.

Возможно, именно славянские гончары в Бирке и других местах Швеции изготовляли гончарную посуду, по своим качествам превосходившую местную скандинавскую и соответствующую традициям славянского гончарства²⁷¹. В том же плане этот исследователь интерпретирует находку литейной формы, вырезанной из жировика и предназначенной для изготовления характерной славянской лунницы.По мнению советских и польских исследователей, некоторые фризские кувшины, особенно фризские резные гребни в Старой Ладоге, изготавливались ремесленниками из Фрисландии, осевшими в этом городе²⁷².

Несомненно, мастера, чеканившие первые монеты Хедсбю в первой половине IX в., прибыли из фризских земель, вероятно, из Дорестада.

В окружении купцов могли также находиться скорняки, кожевники и ювелиры. В Еллинге, в Ютландии, большой камень конунга Харальда Фэрэра («Прекрасноволосого» — fair-haired — РУСЫЙ; 872 — 933 гг. н.э.) с изображением распятого Христа, несомненно, воздвиг и декорировал камнерезчик из Северо-Западной Европы, в то время как руническая надпись на камне принадлежит местному мастеру²⁷³. С определенной долей вероятности можно и в строительстве опознать подобные перенесения навыков и форм, свидетельствующие о работе пришлых мастеров.

К такого рода прямым влияниям иноземных строителей в некоторых славянских прибрежных поселениях восходит так называемая «рамочная» техника строительства, позднее развившаяся в дальнейшем в германский фахверк.

Интересна также распространенная в культовом строительстве, но применявшаяся иногда и в строительстве жилья техника «ставкирки» — стены из вертикальных, забранных в шпунт пластин.

Впрочем, техника строительства фахверк и техника «ставкирки» остались чуждыми славянскому строительному искусству и никогда не могли вытеснить местную срубную конструкцию домов и храмовых сооружений — Кижи.

Правда, это ни в коем случае не позволяет сделать вывод, что всюду, где заметны подобного рода влияния, имело место также и оседание чужеземных мастеров. Напротив, необходимо считаться с возможно, частичным включением чуждых способов строительства в местную технику строительства.

Археологические раскопки в Гросс-Радене близ Шверина особенно ярко продемонстрировали сосуществование срубной традиции в жилых строениях и техники«ставкирки» в культовом сооружении палабских славян Германии. С другой стороны, в Скандинавии славянский тип срубного дома как будто оказал кое-где влияние на местную строительную традицию²⁷⁴. Этот вопрос приобретает особое значение в связи со всё более частыми находками сравнительно небольших не столбовых деревянных построек (срубов?) в торговых поселениях, таких как Экеторп III или сезонная торговая стоянка в Лёддечёпинге (Löddeköpinge) близ Мальме в Швеции и др.

Примечательно также, что в более поздних скандинавских поселениях по мере изменения социальной структуры поселений и функций построек меняется и техника строительства. Такое изменение строительной техники произошло при закладке раннегородского центра Трёнсберга в Норвегии, сменившего Скирингссаль (Каупанг), так же как и в Хедебю. Крупные, сравнительно свободно спланированные частные усадьбы при этом были подчинены более жёсткой городской планировке и существенно изменили размеры, очертания, характер застройки участка и технику строительства.

По-видимому, подобные же изменения социальной структуры лежат в основе строительных изменений в Старой Ладоге, при переходе от стратиграфического горизонта Е (IX века) к горизонту Д (X века). Это явление здесь соответствует процессу, наблюдаемому в Каупанге–Трёнсберге. Вдали от побережья на подобный же процесс указывает застройка поселения на пригороде раннего городища Торнов в Нижней Лужице. При переходе от периода А к периоду В на рубеже VIII–IX вв. вместе с новой планировочной структурой усадеб меняется и техника строительства. Следует принять во внимание также и обмен мастерами по строительству укреплений между славянами ободритами и датчанами²⁷⁵.

При обсуждении вопроса о странствующих ремесленниках или специалистах мы во многом останемся в области предположений, особенно если речь идёт об обмене и его условиях.

Определенное влияние на нивелировку культурного своеобразия господствующего класса, несомненно, оказывали растущие брачные связи княжеских и вельможных домов. Особенно тесными были брачные связи между датчанами и ободритами, но подобного рода связи со скандинавскими княжескими домами установили также и  польские, и поморские князья.

———————————————  ***

²⁷¹ Capelle T. Die Wikinger, S. 37. См.: Capelle Т. Die Metallschmuck von Haithabu. Neumünster, 1968, S. 79.

²⁷² См.: Hilczerówna Z. О grzebieniach ze Starej Ladogi.

²⁷³ Moltke E. The Jelling Monument in the Light of the Runic Inscriptions. – Medieval Scandinavia, 1974, v. 7, p. 183–187.

²⁷⁴  См.: Eketorp. Fortification and Settlement on Öland/ Sweden. The Monument. Stockholm, 1976; Ohlsson T. The Löddeköpinge Investigation…, p. 59; Strömberg M. Grubenhäuser in Valleberga. Untersuchungen 1965–1970. — Meddelanden från Lunds universitets historiska museum 1969–1970. Lund, 1971, S. 192–265.

Далее… Общие и особенные черты в балтийской культуре. Этапы её развития.