Четверг , 28 Март 2024
Домой / Новое время в истории / Спад Босфорской войны

Спад Босфорской войны

«Босфорская война».
Владимир Николаевич Королёв.

Глава X. СПАД БОСФОРСКОЙ ВОЙНЫ.
1. Изменение обстоятельств.

Одной из основ ведения казаками Босфорской войны и успехов в ней достигавшихся являлось тесное запорожско-донское сотрудничество. Чрезвычайная родственная близость двух казачьих сообществ, имевших сходное демократическое устройство, похожие условия экономической, политической и военной жизни, этническое родство и соседство территорий и противостоявших одним и тем же врагам, обусловила возникновение и существование постоянного боевого союза Войска Запорожского и Войска Донского. Как выражается С.М. Соловьев, запорожские и донские казаки «составляли почти одно общество», хотя и были самостоятельными образованиями. Если в 1600 г. Сигизмунд III делал Борису Годунову предложение завести на Чёрном море общий польско-русский флот, то у запорожцев и донцов фактически существовал такой почти совместный флот.

При этом братский союз казаков строился вопреки враждебным отношениям Польского и Московского государств, полагавших себя сюзеренами казачьих сообществ и постоянно пытавшихся натравить их одно на другое. Ещё Э. Дортелли отмечал, что запорожские и донские казаки «очень дружны между собой, хотя их государи ожесточенно воюют друг с другом».

Принципы отношений запорожской Сечи и Дона излагались в запорожской грамоте Донскому Войску 1685 г., в которой «писали… они, запорожцы, о своём совете и любви, чтоб река с рекою (Днепр с Доном. — В.К.) меж собою совет и любовь имели и о всяком деле ведомость чинили». По словам донского войскового атамана Фрола Минаева, комментировавшего это послание, «в прежние годы» донцы «с ними, запорожцы, списывались и совет имели, и никогда с ними во вражде не бывали, и о воинских делах ведомости чинили». «А наперед сего, — заявляли донцы в 1651 г., — они, запорожские черкасы, с ними, донскими козаки, всегда были в дружбе и ссылке и зипун добывали сопча».

И о том же союзе напоминал в 1708 г. атаман Семён Драный в письме кошевому атаману и Войску Запорожскому, замечая, что донцы ожидают к себе с их стороны «общей казачей единобрацкой любви и споможения, чтоб наши казачьи реки были по-прежнему и нам бы быть казаками, как были искони казатьство и между ними, казаками, единомысленное братство». Союз предусматривал взаимную помощь в обороне Запорожья и Дона.

«А у нас, — говорили в 1632 г. донцы стрелецкому пятидесятнику Василию Угримову, — з запороскими черкасы приговор учинён таков: как приходу откуда чаять каких [неприятельских] людей многих на Дон или в Запороги, и запороским черкасом на Дону нам, казаком, помогать, а нам, донским казаком, помогать запороским черкасом…»

Теснейшие, всесторонние и регулярные связи Войска Запорожского и Войска Донского предполагали и согласование усилий в наступательных действиях. Оба сообщества совместно, единым фронтом и активно участвовали в Босфорской войне.

Роль и место каждого из них в «атаковании» Босфора не были одинаковыми и постоянными. Военно-морские операции на Босфоре первыми начали запорожцы, и это было логично и объяснимо. Запорожцы раньше донцов приступили к военным действиям на ёерном море и его побережье, включая и берега Румелии, которые прилегают к Босфору. Нижний Днепр расположен ближе к проливу, чем Нижний Дон, а Войско Запорожское обладало большей мощью, нежели донское сообщество. Как отмечено в историографии, запорожцы в начале XVII века не прекращали морские походы, несмотря на участие в российской Смуте, а донцы, слишком отвлеченные этими событиями, после некоторого перерыва возобновили свою боевую деятельность на море в 1610-х гг.  .

В результате большинство казачьих походов на Босфор в 1610—1620-х гг. начиналось из запорожской Сечи, по инициативе и при главенствующей роли Войска Запорожского, которую оно и играло вплоть до середины 1630-х гг. Вскоре после начала босфорских набегов, со второй половины второго десятилетия XVII века, активное участие в них стали принимать донские казаки, и затем значение донской составляющей в Босфорской войне постепенно усиливалось.

Это усиление замечалось уже в 1630-х гг., но вследствие Азовской эпопеи  произошло ослабление Войска Донского в 1640-х гг. Сечь снова являлась «главной» участницей войны.

Войско Запорожское располагало гораздо более многочисленным населением, чем Войско Донское. Полагают, что в 1625 г. Донское войско состояло из 5 тысяч казаков-воинов, в 1638 г. до 10 тысяч, после Азовского осадного сидения в 1641—1642 годах — оборона Азова донскими и запорожскими казаками от турецкой армии  число Донского войска сократилось до 4 тысяч, в 1650-х г.г. столетия достигло 10—14 тысяч казаков-воинов и к началу восстания Степана Разина «Поход за зипунами» (1667—1669) — поход повстанцев «за добычей» войско составляло около 20 тысяч человек. Численность же запорожского казачества была на порядок выше и уже в 1620-х гг. оно составляет не менее 40—50 тысяч человек.

В силу этого обстоятельства запорожские флотилии, принимавшие участие в Босфорской войне, оказались значительно более мощными по числу судов, чем донские: состав запорожской флотилии доходил до 100 и даже более чаек, а донской — до 40 стругов. Отличалась и численность участников запорожских и донских экспедиций к Босфору: число запорожских казаков доходила до 8 тысяч, донских — около 4 тысяч казаков. Следовательно, если учитывать соотношение численности населения, то надо сделать вывод, что снаряжение крупных экспедиций требовало от донцов значительно больших усилий, чем от запорожцев. Это сказалось на развитии событий в дальнейшем, когда Войску Донскому пришлось продолжать Босфорскую войну без участия запорожской Сечи.

Донское и Запорожское войско было заинтересовано в проведении совместных, «объединенных» акций, которые усиливали общий казачий натиск на Босфор и Стамбул и увеличивали силу наносившихся ударов.

Для осуществления таких операций среди прочего была и совершенно реальная «людская» основа. Российские и польские представители неоднократно отмечали, что донские казаки постоянно «ездят к ним (запорожцам. — В.К.) в Запороги, а они к атаманом на Дон ездят».

Об этом в 1626 г. рассказывал в московском Посольском приказе запорожско-донской атаман А. Шафран:

«Живёт… он, Олеша, на Дону 18 лет; а иные его товарищи живут лет по 5 и по 6 лет, а всех… их на Дону есть с 1000 человек. А в Запорогах… донских казаков так же много: мало не в полы (половину. — В.К.) того, сколько их. Только живут, переходя: они ходят на Дон, а з Дону казаки к ним, и живут сколько где хто хочет. А повелось… у них то з донскими казаки изстари, что меж себя сходятца и живут вместе в одних куренях».

Численность запорожцев в Донском Войске колебалась в зависимости от ситуации на Дону и Днепре и иногда бывала очень большой. Атаман донской станицы в Москве, недавний глава Войска Михаил Татаринов в 1638 г. утверждал в Посольском приказе, что запорожцев тогда на Дону насчитывалось около 10 тысяч, ровно столько же, сколько и самих донцов, и что многие запорожцы ещеёидут в захваченный Азов. Часть запорожцев навсегда оставалась на Дону, полностью ассимилировалась и превращалась в донских казаков.

То же, но в меньших масштабах происходило с донцами на Запорожье. Уже в первой половине 1550-х гг. на Нижнем Днепре вместе с запорожскими казаками действовали и «московские» казаки, о чем польский король Сигизмунд II Август извещал крымского хана, замечая, что крымцы ведают «то сами горазд». Потом донцы постоянно находились в рядах запорожцев. Один из 38 куреней Запорожской Сечи даже назывался Донским («Динским») «от звания большинства казаков, составивших впервые курень».

Многие прозвища и фамилии малороссийских казаков свидетельствуют об их донском происхождении: в реестре Войска Запорожского 1649 г., куда занесены только заслуженные казаки, упомянуты 163 человека с прозвищем «Донец». У Гермайзе О.Ю. находим конкретные примеры таких лиц XVII века: казацкий полковник 1649 г. Донец, сотник Чигиринского полка того же времени Жадан Донец, войсковой есаул 1663 г. Степан Донец, гадячский полковой сотник 1672 г. Фесько Донец, а также куренной атаман в Сечи Степан Донсысий. Назовем ещё кошевого атамана Войска Запорожского 1660-х гг. Алексея Донца (Шкуру).

О.Ю. Гермайзе считает, что в первой половине XVII века редко когда морской поход донских казаков обходился без участия запорожцев. Это замечание, вообще справедливое, в связи со сказанным может быть резко усилено. На самом деле запорожцы или бывшие запорожцы участвовали во всех донских экспедициях. Но то же самое относится и к участию донцов в запорожских походах, так что донские казаки фактически были задействованы в Босфорской войне с самого её начала. Совместными были все набеги на берега Боспорского пролива и прилегающего к нему района.

Историки, однако, употребляют понятие «совместные походы», имея в виду экспедиции с участием флотилий и судов обоих казачьих сообществ, отдельно из Сечи и отдельно с Дона, двумя группами в качестве организованных флотских единиц. Такого рода совместные запорожско-донские набеги к Босфору характерны для 1610—1630-х гг. В первой половине XVII века мы насчитываем, по имеющимся источникам, как минимум восемь совместных морских походов с разным числом участников, начиная от 300 человек, но чаще всего свыше 1 тысяча и до 7—8 тысяч казаков. В некотором большинстве совместных походов численно преобладали запорожцы, и это вполне согласуется с приведенными данными. Не всегда известны имена руководителей таких экспедиций, но, основываясь на имеющихся сведениях, можно предполагать, что большинство совместных походов к Босфору возглавляли запорожские атаманы.

В 1629—1646 гг. заметен определенный спад в Босфорской войне: набеги казаков затрагивают Прибосфорский район, а не побережье самого пролива, и являются менее масштабными, чем предыдущие. В первой половине 1630-х гг. источники вообще не фиксируют казачьих походов в сторону Босфора, а далее сообщают о них редко; в 1647—1650 гг. такие походы временно прекращаются. Даже допуская, что ряд экспедиций остаётся нам неизвестен, нельзя не видеть, что в обозначенное время Босфорская война пошла «на убыль».

Каковы же причины снижения интенсивности военно-морских действий казаков в районе Босфора?

О возможном влиянии их неудачи в Карахарманском сражении 6 августа 1625 г. и сооружения двух новых крепостей на севере пролива мы уже говорили. Само продолжение и в последующем даже активизация Босфорской войны, однако, свидетельствуют о том, что воздействие названных обстоятельств вряд ли стоит преувеличивать. Главное заключалось отнюдь не в этом, а в очень значительных событиях, происходивших в Малороссии и на Дону и весьма затронувших одну из сторон войны — казачество.

Социальные и национальные катаклизмы в Малороссии  — антипольские восстания 1630—1631, 1635 и 1637—1638 гг. под руководством запорожских гетманов Тараса Федоровича (Трясила), И. Сулимы, Павла Бута (Павлюка) и Якова Острянина (Остряницы) и с массовым участием запорожцев, затем начавшаяся в 1648 г. и продолжавшаяся до 1654 г. освободительная война против Речи Посполитой, возглавленная гетманом Б. Хмельницким привели Войско Запорожское к резкому ослаблению, а с 1648 г. и к прекращению активности на Черном море вообще и у Босфора в частности.

Борьбу с Речью Посполитой включилась Россия. Тяжелейшая Русско-польская война 1654—1667 (Тринадцатилетняя война) за возвращение утерянных Россией в Смутное время в XIV—XV века. По решению Земского Собора 1 (11) октября 1653 года о принятии в российское подданство Войска Запорожского «з городами их и з землями», после неоднократных просьб гетмана Богдана Хмельницкого. В январе 1654 года в Переяславе состоялась Рада, на которой казаки Войска Запорожского и мещане единодушно высказались за единство с Россией и переход под «высокую руку» русского царя. Богдан Хмельницкий принёс присягу на верность царю Алексею Михайловичу перед лицом русского посольства.

Благополучный для России первый этап Русско-польской войны 1654—1667, в результате которого царские и запорожские войска продвинулись далеко на запад, почти осуществил давнюю задачу русских властей — объединение всех восточнославянских земель вокруг Москвы и восстановление Древнерусского государства в его прежних границах.

В конце Босфорской войны, в 1650-х гг., главенствующую роль играло Донское Войско, осуществлявшее все последние походы к Босфору и на Босфор. Подробнее об этом скажем ниже.

Мы не можем отчасти согласиться с мнением Ю.М. Ефремова, согласно которому «восстание Богдана Хмельницкого заставляют запорожских казаков постепенно отказываться от ведущей роли в организации и проведении морских походов», вследствие чего инициатива в походах переходит к донским казакам. О какой постепенности может идти речь применительно к войне, потребовавшей от запорожского казачества всех его сил и средств?

Вся тяжесть босфорских операций ложится «на плечи» Войска Донского, которое со времени освободительной войны становится по сути единственным противником Османской империи на Чёрном море. Поскольку запорожцы не возобновили походы к Босфору и после 1654 г., заканчивать Босфорскую войну также пришлось одному Войску Донскому.

Донское войско не только обладало меньшими ресурсами, чем Войско Запорожское, но и к тому же с конца 1630-х гг. было сосредоточено на борьбе с Азовом, которая, как тогда казалось, подходила к успешному финалу. Азовская эпопея 1637—1642 гг., принесшая донцам европейскую славу, «привязавшую» их к этой крепости, значительно обескровившая и приведшая к ослаблению Донского Войска и его отступлению от Азовского моря по оставлении Азова, самым негативным образом сказалась на ведении Босфорской войны.

Далее… Глава X. СПАД БОСФОРСКОЙ ВОЙНЫ.  Договор, заключенный в 1649 г. Турецким Султаном с войском Запорожским.

Ссылки

[513] В тексте стоит «донских», но это явная описка.

[514] По Г. де Боплану, максимальное число запорожцев в набеге составляло 6—10 тыс. человек. П. делла Балле для более раннего периода определял этот максимум в 7—8 тыс.

[515] Интересно, что Эвлия Челеби, описывая путешествие по Дону 1667 г., называл донских казаков «запорожцами». Не он один из тогдашних сторонних наблюдателей путал донцов и запорожцев.

[516] Из донских казаков в значительной степени состояла личная охрана Б. Хмельницкого в период освободительной войны, и это несмотря на сложные тогда украинско-донские отношения. В хрониках XVII—XVIII вв. описан подвиг «нового Геркулеса» этой войны, безымянного казака, геройски сражавшегося до последнего вздоха в лодке на озере у Берестечка и с презрением отвергнувшего королевское помилование, — согласно Иоганну-Георгу Шледеру, он был «москвитином».

[517] Попутно укажем здесь на довольно странный вывод В.А. Брехуненко, проистекающий из преобладания запорожцев и учитывающий, как говорит автор, «сопоставление качественных характеристик морских вылазок, осуществляемых совместно и однолично донскими казаками». Согласно историку, в первой половине XVII в. «именно участие запорожцев в предпринимавшихся с территории Дона походах на Турцию и Крым обеспечивало этим походам мощь и разрушительную силу». Понятно, что чем больше участников похода, особенно опытных, тем значительнее сила их ударов. Но можно подумать, что донские удары без заметного участия запорожцев были вялыми и неэффективными. Добавим, что сопоставления именно качественных, а не количественных характеристик донских и совместных, донских и запорожских, походов и их результатов никто из историков, в том числе и В.А. Брехуненко, еще не проводил.

[518] «Было бы интересно, — пишет автор, — если бы в турецких архивах можно было установить турецкий оригинал этого документа».

[519] Автор, может быть, имел в виду «нероссийскую» часть Украины?

[520] У Э. Хеша также фигурирует 1648 г. К сожалению, мы не смогли познакомиться с его статьей: Hosch E. Der türkisch-kosakische Vertrag von 1648 // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. В., 1980.

[521] И. Срезневский ошибочно употребляет определение «неапокрифический» вместо «апокрифический».

[522] Ю.П. Тушина в отношении сильных позиций украинского купечества на Черном море поддерживает В.П. Кривонос.

[523] В более ранней работе Ю.П. Тушина читаем: «Договор 1649 г., так по существу и не претворенный в реальность в своих основных статьях, все же имел известное практическое значение для обеих сторон. Вследствие договора прекращаются морские походы запорожцев. Правда, договор является не единственной и далеко не главной причиной подобного положения. Все силы Украины были вовлечены в освободительную борьбу против шляхетской Польши, что исключало возможность войны на море, столь характерной для первой половины XVII в.».

[524] Автор, кстати, не читал сам договор, поскольку утверждает, что он был заключен будто бы на 99 лет.

[525] Впрочем, еще задолго до Ю.П. Тушина некоторые авторы утверждали, что «запорожцы в то время на кораблях и галерах вели свою торговлю; следовательно], у запорожцев были корабли и галеры». В.В. Мавродин в предисловии к книге Ю.П. Тушина говорит только о торговле по Днепру на турецких судах и о том, что Сечь фактически контролировала эту днепровскую торговлю. Военное использование казаками захваченных турецких галер — это особый вопрос, которого мы здесь не касаемся.

[526] Некоторые авторы в свое время полагали, что рассматриваемый договор будто бы существовал еще в конце XVI в. и был лишь подтвержден при Б. Хмельницком, а Н.П. Загоскин утверждал, что такого рода договор был не один: «Неожиданные набеги казаков на берега Турции и Крыма побуждали турецких султанов вступать с ними в мирные договоры, которыми запорожцам подобно тому, как некогда и южным руссам, константинопольские властители предоставляли за прекращение набегов свободу морского плавания и торговли, договаривались с ними относительно взаимного охранения товаров, взаимной помощи судам и их экипажам, — словом, входили в соглашения, близко напоминающие собою соответствующие определения старых русских договоров с греками».

[526] Касаясь «договора» XVI в., Ю.П. Тушин пишет, что точка зрения Н.А. Марковича, А.А. Скальковского и др. «ничем не обоснована, кроме весьма шатких предположений», и добавляет, что в том столетии казачьи морские походы «еще не были ни регулярными, ни крупномасштабными» и что «казачество еще не получило решающего преобладания на море», иными словами, отсутствовали условия для заключения подобного договора.

[526] Добавим, что рассуждения о нескольких казачье-турецких договорах совершенно умозрительны и не основаны на источниках. Любопытно еще, что авторы находят параллели у договора 1649 г. и древнерусско-византийских соглашений, не замечая определенного сходства этого договора с европейско-турецкими «капитуляциями» более близкого времени.

Договор 1649 г. турецкого Султана с войском Запорожским
Восстания у Мидиллю и Стамбула

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*