Суббота , 2 Ноябрь 2024
Домой / Античный Русский мир. / Основы религиозного мировоззрения древних ариев

Основы религиозного мировоззрения древних ариев

Фаминцын А. Божества древних славян. III. Основы религиозного мировоззрения древних ариев Ирана и Индии, древних греков и пелазгов, древних италийцев и народов литовского племени.

Древних ариев Ирана и Индии — древних персов и индусов

Первым, главнейшим поводом к поэтически-музыкальному творчеству каждого народа, в особенности в младенческом периоде его развития, служат религиозные обряды, у всех народов с древних времен обыкновенно сопровождавшиеся пением, звуками инструментов и нередко плясками, и обнимавшие, так сказать, всю шкалу народного творчества. Религиозные обряды естественно возникали и складывались соответственно мировоззрению, религиозным понятиям и верованиям народа. Присматриваясь к явлениям окружающей его природы, первобытный человек не мог не заметить в ней чего-то могучего, постоянно влияющего на его собственное существование.

«Отделив себя от остального мира, человек увидел всю слабость и ничтожность свою перед тою неодолимою силою, которая заставляла его испытывать свет и мрак, жар и холод, наделяла его насущною пищею или карала голодом, посылала ему беды и радости. Природа являлась то нежной матерью, готовой вскормить земных обитателей свою грудью, то злой мачехой, которая вместо хлеба подает твердый камень, и в обоих случаях всесильной властительницей, требующей полного и безотчетного подчинения. Поставленный в совершенную зависимость от внешних влияний, человек признал её за высочайшую волю, за нечто божественное, и повергся перед ней со смиренным, младенческим благоговением». Он не ограничился, однако, поклонением стихийным силам и явлениям природы; в воображении своем он населял весь окружающий мир личными божествами, добрыми и злыми, как представителями наиболее выдающихся, наиболее влияющих на его жизнь, обусловливающих его существование явлений. К ним, этим стихийным и личным божествам, взывал он о помощи в молитвах и песнях, в честь их воспевал он благодарственные или хвалебные гимны, им приносил он благодарственные или умилостивительные жертвы; их же, с другой стороны, в наивном убеждении, что боги, подобно человеку, нуждаются в пище, подчиняются молитве людской, воодушевляются воспетыми им гимнами и исполненными в честь их обрядами, — он заклинал и сковывал силою молитвенного слова, силою религиозного обряда.

«Религиозное миросозерцание древних ариев, — говорит Дункер, — усматривало в благодетельных, благосклонных человеку явлениях природы силу добрых духов, в явлениях же, вредящих его благосостоянию, — силу злых духов: свет составлял для ариев радость и жизнь, мрак — страх и смерть». (Duncker. G. d. Alt. Ill, 29). Величайшая масса света проявлялась в том блаженном саду, у горы богов, то есть на небе, куда, по верованию иранцев, когда кончился золотой век, удалился Иима (индийский Иама), где одновременно светили солнце, луна и звезды, где царил вечный свет и никогда не наступало мрака. Может быть, воспоминание об этом светлом жилище Иимы сохранилось в наших колядках, где очень часто, в форме, сделавшейся почти стереотипною, говорится о тереме, в который через три его окошечка в одно и тоже время светят солнце, луна и звезды.

С другой стороны, опустошительному действию палящих лучей солнца, производящих засуху, противопоставлялась благодатная сила дождевой влаги. Основой религиозного мировоззрения древних ариев служила противоположность и борьба между добрыми богами света и влаги и злыми—мрака и засухи. Религиозный культ их заключался в испрашивании света и влаги, в ограждении себя от мрака и засухи. Но было время, еще более древнейшее, когда и засуха не могла страшить их, — время, когда прародители древних ариев обитали ещё в той мрачной и холодной стране, воспоминания о которой сохранились в Авесте: «Десять было там зимних месяцев, — говорится в Авесте о первой, созданной Агурамаздой стране, — и два летних, и были они холодны водой, холодны землей, холодны деревьями… Когда же наступала зима, наступали и всякие бедствия». (Vend. I, 9, 10, 12.). В этой стране мрака и стужи, разумеется, главнейшую божественную отраду составлял свет небесный, как благое начало, как победоносный поборник мрака и злых сил, олицетворившийся в образе единого верховного владыки вселенной, живущего на небесах. В Риг-Веде встречается намёк на существование, в древнейшие времена, бога Dуaus, имя которого означает небо и воздух,— бога, великого отца, ниспосылающего на землю лучи дневного света — Дева — Ведическая Заря (Сурья). От одного корня с Dyaus происходят названия бога: греческое — θεός, латинское — deus, литовское — diewas и т. д. Из этого можно заключить, что все названные народы, до их отделения от общеарийского корня, для обозначения своего небесного бога имели одно название. «Бог Dyaus был рано забыт, — замечает Велькер, — поэты и жрецы вводили, вместо него, новые имена: Агни, Индры, Митры и т. п. Признание этого факта внезапно озаряет лучом света тёмный мир древнейшей мифологической идеи, лежащей в основании верований арийских народов». (Weсker. Gr. Gotterl. I, 135).

Основная идея древнеарийского верховного бога, представителя небесного света, поборника тьмы и злых демонов, выразилась в  Иране в лице бога Ормузда или Агурамазды, т. е. премудрого владыки, «величайшего из богов», как именует его древняя надпись. (Duncker. G. d. Alt. IV, 66)

Геродот, описывая религию персов, говорит, что они имеют обыкновение приносить Зевсу жертвы на высших вершинах гор, «причём призывают весь небесный круг» (Herod. I, 131.) Без сомнения, Геродот под именем Зевса понимает бога небес Агурамазду. Последний, по словам Авесты, есть высший из богов, создатель неба и земли, податель всех благ. Его называют, в гимнах Авесты, блестящим, величественным, источником радостей и добра, святейшим, мудрейшим, всеведущим, чистым. Он не только создал мир, но и постоянно управляет им, он — владыка всего творения, превысший царь: «Восхваляю Агурамазду, — читаем в Авесте, — создавшего скот, создавшего чистоту, воду и добрые деревья, создавшего блеск света, землю и все благое. Ему принадлежат царство, могущество, власть». Митра, обращаясь к Агурамазде, с воздетыми к небу руками, называет его «небесным, святейшим, творцом мира, чистым». (Spiegel. Avesta Ш, V—VII; Onnazd-yast; Jacna XXXVII, 1—3; Mihr-yast. 73—74)

Явление небесного света самым осязательным образом проявлялось в ослепительном блеске солнца. Поклонение солнцу, как небесному светилу, как физическому явлению, засвидетельствовано многими гимнами Авесты, где неоднократно встречаются молитвенные обращения к солнцу: «Взойди, блестящее солнце, снабженное быстрыми конями, — взывают к нему в Авесте, — поднимись на Гара БерезайтиНаrа berezaiti (высокую, небесную гору) и свети тварям…, на пути, созданном Агурамаздой, (на пути) обильном влагой, в воздухе, созданном богами!» (Vend. XXI, 20, 22.)

Солнцу приписывали, как и звездам, очистительную силу: «Восхваляем солнце бессмертное, блестящее, снабженное сильными конями, — восклицает певец Авесты. — Когда солнце светит, когда блистает его свет, то являются небесные добрые гении (Yazatas). Они собирают блеск, они распространяют блеск, они распределяют блеск по созданной Агурамаздой земле… Когда солнце возрастает, то земля, созданная Агурамаздой, бывает чиста, бывают чисты воды рек, вода семян, вода морей, вода прудов, тогда очищаются чистые творения, принадлежащие Cpenta Mainyu (т. е. Агурамазде). Если же солнце не взошло бы, тогда Дэвы (злые духи) убили бы все живущее; тогда ни один небесный Yazata не был бы в состоянии отстранить их, противостоять им».( Spiegel. Avesta III, XX; Qarahet-yast 1—3; Jacna. I, 35.)

Авеста называет солнце «оком Агурамазды». Народы Ирана поклонялись и богу солнца, в лице Митры, которого почитали владыкою света и правды, победителем тьмы и стужи, подателем урожая полям, пищи и плодородия стадам, наконец, богом войны и подателем побед над врагами: «Я сотворил его (Митру), —говорит Агурамазда, — столь же достойным почитания и поклонения, как я сам». Митра появлялся с востока, восседая во всем своем величии на блестящей колеснице, запряженной четырьмя быстрыми белыми конями. Никогда не дремлющий, всегда бдящий, он следил за всем происходящим в мире тысячью ушей, десятью тысячами очами. Он в одно и тоже время и милостивый, и ужасный, мстительный бог; деятельность его в том или другом случае бывает настолько же благодетельна, сколько и разрушительна. И в этическом отношении он великий бог, враг лжи, он же — покровитель договоров: «Восхваляем Митру… приказывающего водам бежать, деревьям расти; (он) податель тучности стад, владычества, детей, жизни». «Быстрых коней дарит Митра, обладающий пространными пастбищами, если ему не говорят лжи… Пусть он придет к нам и подаст защиту, радость, милость, исцеление, победы… Митра, поддерживающий столбы высокого жилища, делает его сильным, непоколебимым, подает этому жилищу множество скота и людей, если он бывает удовлетворяем; другие жилища, гце ему наносится оскорбление, он разрушает. Ты и злой и благой в одно и тоже время; о Митра, для стран, для людей; ты владыка, о Митра, над миром и раздором в странах… Даруй нам богатства, силы и победоносности, насыщения и исцеления, добрую славу и чистоту души, величие и познание святости». «Митра стоит во главе битвы; стоя в битве, он разгромляет ряды борющихся».(Spiegel. Avesta III, XXV—XXVI; Mihr-yast. l, 3, 28, 33, 36, 65, 70, 96, 97, 100, 101, 125, 127, 132.)

Он, могущественный, насылает на них наказание и страх, он сносит головы людей, обманывающих Митру. Митру, в его блестящей поездке по небу, сопровождают божественные герои, поражающие злых духов: ему предшествует Верефрагна (Verethraghna), с правой стороны несётся Craosa, «святой», с левой — Rasmus, сильный, с Митрой же шествует и огонь. Колесница Митры защищается тысячью луков, тысячью златоконечных стрел, тысячью коней, тысячью метательных дисков, тысячью ножей, тысячью палиц. Митра сам держит в руке страшную палицу, «сильнейшее из оружий, победоноснейшее из оружий», которой страшатся Ариман и все прочие злые духи. Этой же палицей он карает страны, противные Митре: он избивает ею коней и людей. Ему, богу солнца, приносились в жертву белые кони (Ксенофонт). В войске персидского царя Дария (последнего) содержался «солнцев конь», украшенный золотой сбруей, покрытый белой попоной. (Duncker. G. d. Alt. IV, 126. Herod. VII, 40, 55)

В войске Ксеркса, отправлявшегося на войну против греков, по свидетельству Геродота, находилась священная колесница, в которую было запряжено восемь белых коней; управитель колесницы шествовал за ней пешком, держа вожжи в руках, так как ни один смертный не смел садиться на неё. Геродот называет её колесницей Зевса, но не может быть сомнения, что это была колесница, посвященная Митре.

Хранительницей небесной влаги Авеста называет женское божество Ардви-кура Анахита — Ardvi-cura Anahita, то есть высокую, чистую (незапятнанную) богиню. Она описывается в виде сильной, красиво сложенной Девы, с блестящим ликом и прекрасными руками, «более блестящими и большими, чем кони». На голове её красовалась золотая диадема, украшенная ста звездами, в ушах — золотые серьги, на шее — золотое ожерелье; широкое золотое одеяние, спускавшееся многочисленными складками, обхватывало ее стан, на ногах надеты были золотые сандалии. Груди её свешивались через пояс. Верхняя одежда её была сделана из блестящего бобрового меха (т.е. из гладкого меха водного животного). Она ехала в колеснице, в которую запряжены были четыре белых животных. Анагита была богиня самая благодетельная: источник небесных вод есть в то же время и источник плодородия и жизни.

К ней обращались с разными молитвами, преимущественно же беременные женщины молились ей, прося от неё помощи в родах. Она давала девицам мужей, очищала мужское семя, очищала тела женщин для родов и даровала женщинам благополучные роды и надлежащее молоко. Высокое значение её доказывается тем, что к ней обращались с жертвоприношениями и молитвами самые знаменитые божественные герои, и сам Заратустра, и даже Агурамазда; ей поклонялись не только в Иране, но и в Каппадокии, именно в Армении, даже в Бактрии, Дамаске и Сарде. К ней взывали о помощи и иноверцы. (Spiesei. Avesta. Ш, XVU—XIX; Aban-yast).

Богиня эта, очевидно, сделалась прототипом позднейших малоазийских и греческих богинь луны, которым приписывались разные благодетельные качества, особенно же покровительство родам и дарование здоровья и жизни.

— Другим хранителем или источником небесной влаги был «великий владыка, Пуп вод», божество мужского пола, творец и благосклонный покровитель человека, живший в водах небесного озера Воуру-Каша, по выражению Авесты, «приносящий пользу призывающим его», «имеющий самый чуткий слух», по отношению к предлагающим ему жертвы. (Yacna. LXIX, 19; Zamyad-yast. 51—52)

Непосредственным же подателем дождя Авеста называет блестящую звезду Тистар (Tistar), вступающую в ожесточенную борьбу со злым демоном Daeva Apaosa, представителем засухи. (Tistar-yast. Cv. также ниже ст.: «Духи тьмы и пр.»)

Агурамазде, по учению Авесты, подчинялась толпа добрых духов. Все они жили на востоке, на высоте, вблизи солнца и звезд. Им противостояла толпа злых духов, обитавших на западе или холодном севере, в тёмных подземельях, во мраке ада, самом дурном месте. Во главе их стоял Ариман, Angro-mainyus, то есть злое мыслящий, названный так в противоположность Агурамазде, которому давался эпитет Cpenta-mainyus, то есть святое или доброе мыслящий. Добрым духам Бага (bagha) принадлежали: свет, вода, плодородная земля, добрые растения, нивы и пр.; злым духам Дэвам (daeva) принадлежали: тьма, холод, засуха, ядовитые травы, болезни, смерть и пр. Все звери, живущие в норах и вредящие нивам (крысы, мыши, муравьи и т. п.), пресмыкающиеся животные (черепахи, ящерицы и пр.), насекомые (комары, вши, блохи и пр.) суть твари злого духа. Оттого величайшей заслугой считалось истребление животных Аримана; вследствие того, жрецы всегда носили с собой трость для убивания гадов. «Маги, — говорит Геродот, — собственноручно умерщвляют все, кроме собак и людей; они считают своей обязанностью избивать муравьев, змей и вообще все ползущее и летающее». (Spiegel. Avesta. Ill, XLVII.-Duncker. G. d. A. IV, 129.-Herod. I)

Идея о боге небесного света не утратилась и у той ветви арийского племени, которая заселила долину Инда, перерезанную многочисленными его притоками, — «страну пяти потоков».

Представителями небесного света являются у индусов несколько богов: Бага, Арьаман, Митра и Варуна, из которых В а р у н а считался богом высшего неба, стражем правды, верности, прав и обязанностей человеческих, по отношению к богам. Варуна — по воззрению Вед — есть высший бог неба и земли. Одетый в золотые латы, живёт он в небесных водах, в своих золотых палатах с тысячью воротами. Он указал путь солнцу и течение рекам, изливающимся в море. Живительное дыхание его (ветер) носится в воздухе.

Владыка мира, он называется «четырехлицым», то есть взирающим на все страны света. Близкое сходство Варуны с Агурамаздой очевидно. Впоследствии идея высшего божества и всемогущества выразилась у индусов в лице Брамы— «души мира», источника всего бытия. Брама изображался с четырьмя лицами, обращенными на четыре стороны света.

В Ведах ещё сохранилось древнеарийское представление Митры как высшего бога света: гимны Вед восхваляют его могущество и славу, его владычество над небом и землею, на которую он взирает никогда не смыкающимся оком (Аримаспы — не спящие). Но, в то время, как в Иране присущая богу света идея борьбы выразилась в лице Митры, светлого, сияющего сына бога небесного. Митры — победителя тьмы и стужи, — в Индии, под влиянием иных климатических условий, идея эта получила иное выражение. Митра воплотился в лице бога гроз, бурь и ливней, И н д р ы, величественный образ которого в значительной степени заслонил собой образ как Митры, так и Варуны, между тем как функции сих последних, по представлению Вед, слились воедино. Так, и солнце называется в Ведах «оком Митры и Варуны». В этом слиянии светоносная природа Митры понималась уже не столько в смысле физическом, сколько в смысле нравственном: божество Митры-ВаРуны сделалось представителем света истины, честности, справедливости, верности. — Природа страны, орошаемой пятью потоками, способствовала тому, что древнему представлению о борьбе светлого духа против демона тьмы были приданы существенно новые, своеобразные черты, — замечает Дункер. Здесь в середине лета засыхают пастбища, сгорают нивы, иссякают ручьи и источники, пока, наконец, могучие грозовые бури не принесут с собой желанного, долгожданного дождя. Явления столь величественные, как тропические грозы, были неизвестны ариям, пока они не вступили в эту страну… В тёмных тучах, поднимавшихся перед грозою, арии видели чёрных духов (Вритру и Аги), превращавших небесный свет в ночную тьму, тушивших солнце, как бы уносивших с собою небесные воды. Буря, предшествовавшая разряжению грозы, молния, рассекавшая тёмные тучи и тем проливавшая на землю дождь, восстанавливавшееся вновь сияние солнца на небе, — всё это представлялось воображению ариев спасительными подвигами победоносного бога, который разбивал козни злых демонов, отнимал у них похищенные воды, возжигал вновь солнце, посылал на землю небесную влагу, наполнял ею ручьи и реки, давал новую жизнь иссохшим пастбищам и нивам. Эти воззрения лежат в основе величественного образа, который принял у ариев на Инде поборник демонов, бог бурь и гроз, Индра. Сонмы ветров окружают его и борются вместе с ним. Индра — борец, вооруженный копьём.

Ваджра оружие Индры и греческого Зевса

Небо и земля содрогаются при треске, сопровождающем полёт его копья. Этот треск есть гром, само же благодетельное копье его— молния. В многочисленных, посвященных Индре песнях Риг-Веды, он является разрушителем вражьих городов и крепостей победителем царей и многотысячных вражьих полчищ, ему молятся о победе над врагами. Индре, как и Митре, приносят в жертву коней, но преимущественно быков. Индра несется на золотой колеснице, запряженной рыжими или булаными конями, или лисицами.

«Хочу воспеть победы Индры, которые бог одержал своим копьем, — возглашает Риг-Веда.У горы поразил он Аги; он излил воды и спустил реки с гор; как телята спешат к своим матерям — коровам, так воды бегут к морю. Подобно быку, Индра устремился на жертву и трижды испил приготовленного ему напитка (сока Сомы), потом он поразил перворожденных злых духов. Победив их, Индра, ты победил искусство хитрых и создал солнце, день и утреннюю зарю. Могучим ударом поразил Индра мрачного Вритру, раздробил ему плечо; как срубленное секирой дерево, Аги пал на землю. Теперь воды бегут через труп Аги и враги Индры спят тяжким сном; Индра открыл вновь пещеру вод». «Веди нас, Индра, — читаем в другом месте, — пусть толпа Марутов (ветров) предшествует поражающему, победоносному оружию богов! Подними, богатый боже, оружие, возвысь души наших воинов, укрепи силу сильных, пусть победный клик вознесется с боевой колесницы. Будь с нами, Индра, когда развеваются знамёна; пусть стрелы наши будут победоносны, даруй победу нашим воинам, защитите нас, боги, в битве! Пусть страх обуяет сердца наших врагов, овладеет их членами!»

И так, независимо от существования и в Иране, и в Индии небесного верховного бога вселенной (Агурамазды и Варуны, выступившего на место бога, великого отца, Dyaus), особенно выдаются и в значительной степени заслоняют собою образ последнего, с одной стороны, в Иране сияющий ослепительным блеском бог солнца. Митра, с другой в Индии — потрясающий молниеносное копье, несущийся в вихре, разражающийся ливнями бог-громовник, Индра, именуемый Риг-Ведой сыном небесного бога Dyaus, как Митра в Авесте — созданием Агурамазды.

Бога солнца Веды величают именами Сурья — Surya и Савитар Savitar; под первым именем Сурья (Заря) — Surya подразумевают преимущественно восходящее солнце, под вторым Савитар Savitarзаходящее солнце: «Уже лучи воздымают С у р ь ю (Зарю), дабы все его видели. Вместе с ночью, звезды бегут, как воры, от Сурьи, всевидящего. Лучи его светло сияют над народами, подобно пылающим огням. Взойди, Сурья, перед богами, перед людьми! Своим взором ты смотришь на народы, ты шествуешь по небу, по пространным облакам, измеряя день и ночь. Твою колесницу везут семь жёлтых коней, светлый Сурья, далеко видящий, с сияющими волосами на голове. После мрака, взирая на тебя, мы взываем к тебе, высший свет! Разгони страдания и страх моего сердца; мы бледный страх уступаем дроздам и попугаям. Со всею победоносною силою восстал сын Адити (Aditi — вечная, бесконечная богиня) ; он попирает врага моего».

«Взываю о помощи к Савитару, зовущему на свои места всех богов и людей, когда он возвращается к темному небу. Он шествует по пути поднимающемуся, он шествует по пути спускающемуся; блистая издали, он прогоняет преступление. Бог, снабженный золотым жезлом, садится в украшенную золотом колесницу; жёлтые кони с белыми ногами, запряженные в золотое ярмо, приносят свет. С золотыми руками Савитар шествует между небом и землею. Златорукий, обновитель, богатый, приди к нам, отгоняй от нас злых духов, приди, ты, которого мы призываем каждую ночь, приди по своему старому, крепкому воздушному пути, всегда свободному от пыли; защити нас и ныне!»

При высоком почитании света у древних ариев, естественным является и боготворение не только небесных светил вообще, но и утреннего сумрака и зари, предвестников солнца, также огня Агни (agni), сына Агурамазды, по преданиям Вед, скрывающегося в дереве, из которого добывается посредством трения, рождающегося также в молнии, а, следовательно, и из небесных вод. Естественным оказывается и боготворение воды, изливающейся из небесных источников.

По учению Зороастра, все реки берут свое начало на «высокой небесной горе» Гара-Березайти (Наrа Berezaiti), жилище Митры: здесь «не бывает ни ночи, ни мрака, ни холодного, ни тёплого ветра, ни смертельных болезней, ни нечистоты, творения Дэв, и туман не поднимается на высокой горе». Воду молят в Авесте о даровании счастья, всяких благ, здорового потомства; вода и травы, по свидетельству Вед, изгоняют болезни. К воде, деревьям и земле молятся в гимнах Авесты. По словам Геродота, персы поклонялись, кроме Зевса, то есть неба, или небесного бога Агурамазды, солнцу, луне, земле, огню, воде и ветрам. Поклонение ветрам засвидетельствовано также Ведами и Авестой. (Duncker. G. d. Alt. Ill, 36 и ел.; IV, 88, 89, 168. -Ludwig. D. phil-rellg. Ansch. d. Veda. 29, 54. — Mihr-yast. 50; Yacna. XXXVII, l, 2; XU, 19—25; Vend. XIX, 56, 62. —Herod. I, 131. —Подробнее о поклонении древними ариями Ирана и Индии стихийным божествам будет говорено позже, в соответствующих статьях.)

Фаминцын А. Божества древних славян. III. Основы религиозного мировоззрения древних греков и пелазгов

Идол небесного бога Святовита
Предметы поклонения восточных славян

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*