Культы славянских богов и жрецы.

    Любор Нидерле. Славянские древности.
Книга вторая. Жизнь древних славян.

Глава VI. Религия, вера и культ.
Культы славянских богов и жрецы.

Различия в развитии религии приводили и к разнообразию культов богов, которые также не были одинаковыми повсюду. Там, где сказывалось влияние других чужеземных культов, находившихся на более высокой ступени развития, как это было, например, на Руси или в землях балтийских славян, там, где религия приобретала официальный и государственный характер, где была под рукой специальная каста жрецов, которая ставила своей целью не только служение богу, но и поддержание и возвеличивание его славы и мощи, там и культы, разумеется, приобрели иные формы, чем у народов, знавших только домашних и скромных богов.

Молитвы и жертвоприношения были более пышными и сопровождались иногда кровавыми сценами; алтари, на которых приносились жертвы, были более великолепными; в честь богов воздвигались больших размеров идолы, покрытые серебром и золотом. Черты и атрибуты этих идолов должны были производить на собиравшихся верующих возможно большее впечатление. Воздвигали идолов не под открытым небом, а под кровлей специального здания, которое хотя и было деревянным, но зато было богато украшено резьбой, рисунками и металлическими украшениями. Такие здания нам известны во всех значительных культовых центрах балтийских славян80. Они, несомненно, были и на Руси, о чем свидетельствуют упоминания в некоторых литературных источниках и находка, по-видимому, какого-то святилища, открытого в Киеве под Десятинной церковью81.

О языческих храмах у других славян древние источники не упоминают. Однако существование таких храмов более чем вероятно, хотя ни чешские, ни польские святилища никогда не имели такого значения, какое имел храм бога Сварожича в Ретре или храм Святовита в Арконе, подробное описание которого оставил Саксон Грамматик и фундамент которого с четырьмя колоннами внутри и пьедесталом для статуи раскопал Карл Шухардт82 в 1922 году.

Четыре стороны Идола небесного бога Святовита, найденного на реке Збруч в Гусятине, делались из дерева, реже из камня, покрывались золотом или серебром и в соответствии с функциями этих богов снабжались различными атрибутами, среди которых неизменно находился кубок или рог для питья. В церковной славянской литературе X и XI веков такая статуя бога называлась идолъ (от греч. εϊδωλον), болван, истуканъ, кумиръ, стодъ. Все эти названия чужеземного, большей частью тюрко-татарского происхождения. Славянскими названиями были модла, кат и соха, однако не все эти названия засвидетельствованы в древнейшее время83.

Идолов было много, особенно у западных славян, и епископ Герберт Бранденбургский еще в начале XII века уничтожил у полабских славян «multa atque innumerabilia idola»84. Об этом же свидетельствует и Гельмольд (1.52, 83), указывая на то, что славянские селища и городища изобиловали идолами. Помимо статуй богов, в домашнем обиходе имелись также и небольшие идолы демонов низшего разряда, особенно пенаты, ставившиеся на очаг или в углу против печи, и если на Украине и Польше такой угол и полку, на которую ставят святые иконы, называют божник, а сами иконы – боги, то это явная реминисценция древнего языческого периода85.

План и реконструкция храма Святовита в Арконе.

Особенностью идолов балтийских и полабских славян была поликефалия неизвестного происхождения, отличавшая славянских идолов от так называемых каменных баб – могильных памятников тюрко-татарских народов, большое количество которых было найдено в южной России, на Северном Кавказе и далее, вплоть до Алтайских гор86. Вообще же из того, что мы могли бы считать языческими памятниками славян, сохранилось очень немного.

Самым  известным памятником этого рода является так называемый Святовит, найденный в 1848 году в реке Збруч в Восточной Галиции и хранящийся сейчас в коллекции Краковской академии. Достоверность и значение Святовита вызвали много споров87. Идол Святовита представляет собой четырехгранную колонну из известняка высотой 2,7 м, которую вверху венчает голова с четырьмя лицами. Памятник этот я считаю настоящим, и хотя на нём и видны бесспорные следы восточного и античного влияния, всё же в целом он, несомненно, представляет собой идола какого-то божества из западных славянских земель.

Фундамент храма, раскопанного К. Шухардтом на Арконском городище Разумеется, это не Святовит; имя бога, которого изображал этот идол, мы не знаем. Помимо этого Святовита, сохранилось ещё несколько каменных памятников, которые, основываясь на месте находки, стиле и атрибутах, а возможно, и поликефалии, мы с полным доверием можем считать славянскими.

Такими являются, например, статуи, найденные в реке Регнице у Бамберга, статуя из Гольцгерлингена, статуя из Янкова у Могильна и другие88. Вместе с тем в этих изображениях имеется и много сомнительного и недостоверного, более того, обнаружены даже и умышленные подделки, к которым, в частности, относятся так называемые приллвитцкие статуэтки, найденные в конце XVII века пастором С.Ф. Спонгольцем89 в деревне Приллвитц в Мекленбурге.

Жертвы, приносившиеся богам или демонам, были как кровавыми, и среди них в России и на Западе не было недостатка и в человеческих жертвах90, так и фругальными91. Особенно часто такие жертвоприношения упоминаются в связи с почитанием домашних демонов, которым славяне-язычники подавали хлеб, сыр, мед, калачи, кур, яйца, чеснок. Для обозначения жертвоприношений у славян было много терминов как собственных (треба, жртеа), так и заимствованных92.

При жертвоприношениях жрец или хозяин – отец семьи, подняв руки кверху, обращался к богам и произносил при этом соответствующую просьбу (древнерусское моление, чешское modlitba). Сохранилось содержание двух таких просьб. Одну из них приводит Ибн Русте. Славянин, держа в руках просяное зерно, просит послать обильный урожай. О другой рассказывает Саксон Грамматик, описывая, как главный жрец Святовита в Арконе молится за благополучие родины, рост богатства и новые победы соотечественников93.

Статуи, обнаруженные в Регнице, у Бамберга (фото В. Гаафа) Жрецы. Специальная каста жрецов засвидетельствована только у балтийских славян, религия которых, как мы видели, была наиболее развита и у которых имелось и наибольшее количество известных богов и крупных культовых центров с известными храмами Ретры и Арконе на острове Рюген. В связи с этим, а точнее говоря, причиной этого локального развития была именно каста жрецов91.

У остальных славян подобного рода жрецы не засвидетельствованы. Очевидно, отец семьи или хозяин, а в случае необходимости и князь племени исполняли и религиозные обряды, хотя я не могу отрицать и того, что в культовых центрах были также лица, выполнявшие в какой-то степени функции жрецов. Ими являлись постоянные помощники при жертвоприношениях и хранители святилищ. В отличие от этого, как мы знаем, в отдельных землях балтийских славян существовали такие известные боги, как, например, Сварожич в Ретре или Святовит на Руяне, а также целые группы жрецов с главным жрецом во главе (sacerdos major, pontifex), которые заботились о поддержании культа и занимались тем, что было самым главным, что приносило больше всего десятины и что более всего оказывало влияние на народ, – различными магическими действиями и предсказаниями.

Даже у таких богов, которым не был посвящен специальный храм, каким, например, являлся Пров, в дубовой роще в Старгарде был, как упоминают источники, собственный великий жрец95.

Колонна из Голъцгерлишена (высота 2,24 м)

Описание оракула в Ретре оставил Титмар. Саксон Грамматик оставил описание арконского оракула, а Герборд рассказал нам о Триглаве в Щетине96.

Повсюду главную роль играл посвященный богу белый конь, которого жрецы проводили через ряд скрещивающихся копий. Жрецы делали предсказания по напиткам, которыми наполнялись чаши, находившиеся в руках идолов, затем по чёрным и белым древкам, по полёту птиц и т. д.97 Не было недостатка и в искусственном экстазе, вызывавшемся при этом.

Колдуны.

Наряду с настоящими жрецами у всех славян был распространён ещё один вид посредников между народом и богами или демонами, посредников, действовавших без храмов и жертвоприношений, но которые тем не менее оказывали значительное влияние на верования народа и на жизненно важные решения как отдельных верующих, так и целых семей и даже больших поселений. Это были колдуны (маги), обычно называвшиеся у древних славян волхвами (ед. число волхвъ)98.

Помимо этого, имелся и ряд других специальных названий, обозначавших колдунов, в соответствии с тем видом магии, которым они занимались: чародей, коренитьць, ведут, вещий, гадачь, баяльникъ, обавникъ, ворожецъ, врачь, кудесникъ, наузникъ, кобникъ, кузедлик и др. (те же названия имелись, разумеется, и в женском роде). Эти термины в древнейших славянских источниках соответствуют греческим и латинским терминам μάνος, μάντευς, φαρμακός, έπαοιδός, augur, sortilegus, phiton, carius, incantator, divinator, ariolus, veneficus и другим.

Вера в магию, то есть в силу, которая может заставить духа выполнять волю человека, появляется уже на самой низкой ступени культуры, когда едва ли можно говорить о какой-либо системе религиозных воззрений, например на до-анимистической ступени, и удерживается она рядом с развитыми культами и тогда, когда появляется уже собственно религия. Для того чтобы удержаться, магия использует самые различные сверхъестественные магические средства, многие из которых засвидетельствованы у славян в языческий период.

Основной свой удар христианская церковь направляла против этой языческой магии, так как языческих богов она уничтожила сразу: разбила идолов и разрушила языческие святилища. Маги же и магия остались, и церковь вела с ними упорную борьбу, которая в конце концов все же оказалась безрезультатной. Даже и теперь в глухих славянских областях, куда не проникла ещё современная культура, сохранилось много обычаев и поверий, связанных с колдовством и магией, носящих иногда чисто языческий, примитивный характер. Ещё до недавних пор в горах на моравско-словацкой границе, то есть в стране, в других отношениях стоящей на высокой ступени культуры, девушка, желавшая уничтожить свою соперницу, делала из глины фигурку и затем колола её, сушила в горячем дыму, жгла в печи, будучи убежденной в том, что все эти муки терпит и её соперница. Это, несомненно, свидетельство того, как спустя много столетий удерживаются самые примитивные представления. Различные колдуны древних времен упоминаются в древнейших польских и чешских хрониках, а также у древних болгар.

Однако наибольшее количество интереснейших сообщений мы имеем по древней Руси. В первых русских летописях, относящихся к Χ-ΧΙΙ векам, колдуны – волхвы – упоминаются очень часто, и мы имеем возможность более глубоко познакомиться с их значением и деятельностью. На Руси волхвы играли видную роль в общественной жизни, они являлись главными представителями лагеря, боровшегося против христианства.

Шаманские атрибуты и украшения из русских находок 1 и 3 – Гладеново; 2 – Галичский клад.

Видя влияние волхвов на народ, христианская церковь со всей силой обрушилась на них, но встретила, особенно в первый период, бурное и радикальное сопротивление волхвов и шедшего за ними народа. Несколько интересных свидетельств этого имеется в Киевской летописи. Большое значение волхвов, обладавших кое-где большей властью, чем князья, подтверждают также и современные восточные источники. Какова была практическая деятельность и какие магические средства использовали эти волхвы, а в значительной мере, вероятно, и вещуньи, пользовавшиеся властью над своими соплеменниками со дня их рождения и до самой смерти, объяснить здесь не представляется возможным, и поэтому я отсылаю читателя к собранному мной материалу, опубликованному в другом месте100.

Я хотел бы лишь еще раз подчеркнуть, что в северной славянской Руси сильно сказывалось и влияние соседних финских шаманов и что к их влиянию следует отнести также и часть инвентаря славянских могил этих областей. В этих могилах обнаружены небольшие фигурки, изображающие людей и животных, принадлежавшие, по всей вероятности, этим шаманам.101 В других же славянских областях, за исключением северных, подобных свидетельств не имеется, и поэтому говорить о влиянии и силе финских шаманов на всю славянскую Русь нет никаких оснований.

Праздники времён года.

К языческому культу относится и ряд празднеств и обрядов, исполнявшихся в различные времена года. Отчасти эти празднества были связаны с культом умерших предков, и в основе их лежало почитание предков, но большей частью это были празднества космологические, посвященные окончанию зимы и приходу весны, зимнему и летнему солнцестоянию, окончанию полевых работ, и возникали они, как правило, в связи с обстоятельствами хозяйственного порядка.

Шла ли речь о наступлении весны, о солнцестоянии или о начале зимы – всюду за этим скрывались причины хозяйственного порядка, побуждавшие народ к тому, чтобы определенными обрядами и молитвами обращаться к тем духам и богам, которых именно в этот момент приходилось принимать во внимание.

Прежде всего это было солнце, оказывавшее решающее влияние на жизнь и хозяйство древних славян. Отсюда и возникло ведущее значение солнечных богов и годовых празднеств, связанных с определенными временами года, особенно началом весны, когда солнце оживляет природу, затем периодом летней и осенней уборки урожая, которым солнце, по представлению славян-язычников, завершало свои хозяйственные функции.

Обряды, сопровождавшие эти празднества, являлись не чем иным, как актами колдовства или магии, цель которых заключалась в том, чтобы оказать влияние на космические силы и получить богатый урожай. Древние источники об этих культах говорят очень мало, и мы можем судить о них главным образом по тому, как они отложились в историческом и современном славянском фольклоре. Однако этот вопрос не разработан ещё настолько, чтобы мы могли сказать, что в современные обряды и празднества перешло из языческих верований славянства, что уже в древнее время перешло из чужеземных культов и что, наконец, привнесено в эти празднества уже позднее в историческое время.

К группе зимних празднеств относится прежде всего коляда (kolęda), то есть хождение от дома к дому с наряженной фигурой. Хождение сопровождается соответствующими песнями и поговорками. Коляда упоминается у славян уже в языческий период102, но по своему происхождению этот обряд не славянский, а является заимствованным из Рима новогодним празднеством colendae, из названия которого и образовалось славянское коляда. Празднества эти проникли к славянам ещё до принятия христианства, но пережитки их сохранились и по сегодняшний день, причём определенные римские календы, о чем свидетельствуют различные обряды, в частности в России, например, обряды Святочные — Авсень (Усень) — образ Солнца, слились с остатками каких-то славянских празднеств в честь зимнего солнцестояния.  «В навечерие Рождества Христова (в Москве) кликали многие люди Каледу и Усень». [Сахаров. Сказания русского народа. II. VII, 99].

«В основе Авсеня, как и Тура, представителя весеннего плодородия, лежит солнечная природа. По отношению к Авсеню или Усеню это подтверждается его именем, которое представляет близкое, очевидное родство с древне-италийским, собственно сабинским, названием солнца – Ausel (этрусс. Usil), с изменением только окончания l-л на -нь.[Preller. Röm. Myth. I, 324.] 

Световая, солнечная природа Усиня-Усеня или Авсеня проявляется и в самом названии божества: ushasa (санскрит), usha (зендс.), aurora вместо ausosa (латин.), auszra (литов.) = заря; Ausca (жмуд.) – богиня лучей восходящего или заходящего солнца, Usil (этрус.), Ausеl (сабинск.) = солнце. Вождение и чествование Тура (быка) на святках, на масленице и в течение весны, и Авсеня в образе козла и козы на святках, именно накануне нового года. (Фаминцын Александр Сергеевич. Божества древних славян.  Санкт-Петербург. 1884 год.)

Другой древний обычай и праздник, известный под названием крачун и широко распространенный среди славян, засвидетельствован на Руси уже в XII веке. Но и он, по всей вероятности, такого же происхождения, как и коляда, а название его образовалось, по-видимому, от латинского creatio – рождение Пана103. Бога Крачуна, Коляды или Усена в славянской мифологии не было; все это лишь наименования празднеств. К весенним празднествам относится главным образом «вынесение смерти», которое у западных и восточных славян называлось Марена (чешек. Маржена, наряду с Морена, польск. Саржана, укр. Марена). До сих пор у всех славян, но главным образом у западных и восточных, в первые дни весны делают фигуру из соломы или небольшое деревце, которое с песнями проносят по селению и бросают в воду104. Этот обряд, хотя непосредственно он нигде не засвидетельствован, несомненно, был известен уже в языческий период и распространён почти у всех славян, а чешские и польские источники XIV и XV веков упоминают о нём как об очень древнем языческом обряде105.

Обряд вынесения Марены – смерти, – бесспорно, связан с уходом зимы и приходом весны и скорее всего является пережитком жертвоприношений, приносимых весенней воде, освободившейся от льда. Жертва, приносимая воде и называвшаяся Марена106, первоначально была настоящей и лишь позднее заменена чучелом. Никакой богини Марены не было, как это истолковывает Длугош.

Более богатой является группа летних празднеств, так как на летний период падало наибольшее количество сельскохозяйственных работ и летнее солнцестояние в условиях теплой погоды давало больший простор для различных игр и развлечений на лоне природы, чем холодное зимнее солнцестояние. Празднества, связанные с солнцестоянием, действительно заметно выделяются среди других. Они полны шумного веселья и танцев, и главным действием в них являются прыжки через огонь (очевидно, с целью очищения), а затем различные гадания, а кое-где и какие-то драматические сцены, аналогичные утоплению Марены, то есть вторичное умерщвление или захоронение символической фигуры, носившей различные названия.

Подобные известные под различными названиями празднества в период солнцестояния, чаще всего накануне праздника Иоанна Крестителя (23–24 июня), издавна отмечаются у всех славян; на Руси мы знаем праздник купало (либо во множ. числе купали), в Польше – соботка, в Чехии – купадло, в Словакии – купадло, вайануо (vajanuo), у словинцев – крес, у сербов – Ивандан или крес, у болгар – Иван-ден и т. д.

Празднества, которые сопровождались не только плясками и весельем, но и драматическими представлениями в России захоронения чучела  в день Купалы. В отдельных местностях вместо Купалы фигурируют Ярила, Кострома, Кострубонка, у болгар – Калоян, Скалоян (и Герман)107. Однако подобное драматическое действие, по всей вероятности, не относилось к собственно купальскому празднеству, которое поэтому значительно различается как хронологически, так и по своей форме. В нём также явственно различимы влияния греческих и восточных культов.

Эти славянские празднества носят древний характер и косвенно засвидетельствованы уже в ΧΙ-ΧΙΙ веках, о чём можно судить по тому, что летописец Козьма Пражский и биограф епископа Оттона Бамберского упоминают о больших языческих празднествах у чехов и поморян, происходивших в июне (Троицын день)108.

Названия купало и соботка впервые появляются только в XIII веке, но уже с этого времени мы можем проследить их вплоть до сегодняшнего дня109. Значение этих празднеств не вполне ясно, однако в основе их, видимо, лежало чествование природы в момент её наибольшего расцвета, накануне сбора урожая, а с этим, по всей вероятности, были связаны и сильные эротические эмоции, которыми эти празднества сопровождались и которые накладывали на них отпечаток древнего гетеризма110. Купало — бог плодов земных.

Родство или тождество Купала и Ярила подтверждается следующими данными: по объяснению профессор Буслаева, корень -куп- совмещает в себе те же понятия, что и корни —яp- и -буй-: во-первых, куп имеет значение белого, ярого, а также буйного в смысле роскошно растущего, откуда в нашем языке употребительны: купaвый – белый, купaва – белый цветок, купавка – цветочная почка белых цветов. Приведу ещё следующие выражения: Купава (или Купавна) – женщина с гордою поступью, женщина пышно одетая [Псков., Тверс. губ.] (Доп. к Обл. слов. 96). «На нашей на вулици – все купалии молодци. – А нема, нема найкупавшего» – поётся в одной малорусской купальской песне (Труды эти.-ст. эксп. III, 201). Молодцы именуются здесь «купалыми», вероятно, в том же смысле пышно, по-праздничному, разодетых парней, как только что названная Купава. В болгарской песне встречаем выражение «кюпава ракия» —  вероятно в смысле: светлая, прозрачная водка.[(Каченовский. Пам. болг. н. твор. 107)].

Так как буквы у и ы иногда чередуются, то корень куп может иметь и другую форму – кып, Купавна-Кипель — отсюда кыпеть и кипень (кыпень) – в значении белой накипи и вообще белизны -«бел как кипень». Во-вторых, «ярый» и «буйный» заключают в себе понятие кипучего, неукротимого, бешенного, раздраженного; соответственно этому в санскрите kup – не только блистать, но и яриться, гневаться, слав. кыпети, кыпати, кипятиться – горячиться, сердиться.

Наконец, в-третьих, как со словом «ярый», «ярость» нераздельно понятие желания, похоти, так при нашем «кипети» находим лат. cupio. Отсюда Куп-ало и Яри-лообозначали бы одно и то же плодотворящее божество лета. [Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу III, 713].

К купальским празднествам как по времени их празднования, так и по характеру относятся и празднества русальные (празднества роз). Как под влиянием римских росалий (rosalia, pasha rosarum) возникли у славян эти празднества, в основе которых лежало олицетворение предков, я уже упоминал выше (с. 384–385). У южных славян из росалий возник праздник, называвшийся ружичало (дружичало). Подобно этому и русская радуница возникла от греческого ροδωνιά; затем возникли представления о русалках и, наконец, и летние праздники, распространенные среди всех славян и называвшиеся русалие, рисале, русадла, которые, несомненно, являются не чем иным, как римскими росалиями. Римско-эллинистическое влияние здесь в принципе бесспорно. Нельзя лишь сказать пока, что в нынешних формах русалий является по своему происхождению заимствованным, а что – частью какой-то собственной обрядности, с которой праздник росалий слился.

Основным мотивом празднества повсюду является вождение наряженной девушки (живой или чучела) и маскарад со звериными масками, сопровождающийся разговорами, песнями, плясками и символическим сражением. Такие русальные игрища известны на Руси уже в ΧI-ΧΙΙ веках. Они представляли собою эксцентричные народные игры, против которых ожесточенно, но, разумеется, безуспешно выступала церковь111. Известны русальные игрища и на Балканском полуострове, где большое исследование о них опубликовал в 1920 г. М. Арнаудов112, а также в Чехии, Моравии и Словакии, где они упоминаются еще в конце XVI века. Последней большой группой летних и осенних обрядов были в языческий период все обряды и празднества, связанные с уборкой урожая и вообще с окончанием всех сельскохозяйственных работ.

Таких обрядов у славян и по нынешний день много, а что они существовали уже и в языческий период, мы видим по празднику Святовита в Арконе, описанному Саксоном Грамматиком. Праздновался он один раз в год, по окончании жатвы, и жрец Святовита после многих жертвоприношений предсказывал по количеству вина в чаше, находившейся в руках бога Святовита, урожай на будущий год113. Этими праздниками, очевидно, заканчивался сельскохозяйственный сезон и серия просительных и магических актов, с которыми древний славянин обращался к богам, дарившим хороший урожай. Частично эти акты удержались и по нынешний день

Конец язычества.

Язычество у славян исчезло не сразу. Новая христианская вера была официально принята в различные периоды с VII по XII вв. Однако это не означало, что весь народ отказался от древней языческой веры и полностью принял новую. Повсюду среди народа, хотя внешне он и стал христианским, ещё долгое время удерживалась древняя вера – древние русские источники называют это положение двоеверием, – и мы повсюду наблюдаем и кровавую реакцию, и восстания приверженцев язычества, которое удерживалось в народе главным образом усилиями жрецов и волхвов115. Кое-где двоеверие полностью удержалось до ΧΙ-ΧΙΙ веков, а на Руси, так же как и в соседней Литве, еще и позднее.

Относительно быстро были забыты языческие боги там, где они были созданы лишь усилиями жрецов, поддерживавших их культ. Но языческий мир духов, заполнявший всю природу, и культ их в полной мере сохранялись в течение длительного времени, и борьба церкви с ними была безуспешной. В этой борьбе церкви с язычеством интересен тот факт, что православная церковь вела себя по отношению к язычеству совершенно по-иному, чем католическая.

Католическая церковь боролась с язычеством более упорно и заставила народ забыть многие древние обычаи и обряды. Православная церковь была более терпимой, часто пыталась приспособить древние верования к церковным обрядам, в результате чего языческие обряды сохранились в большей степени.

На Балканском полуострове мы до сих пор встречаем попов, которые официально отмечают на кладбищах праздники мертвых и по древнему обычаю оделяют души мертвых вином и едой. Более того, мы встречаем даже таких попов, которые заклинают злых духов и вампиров таким же обрядом, каким их заклинал многие столетия назад какой-нибудь славянский колдун.116

————————————————   ***

80. «Ziv. st. Slov.», II, 193–195.

81. На этом месте, бесспорно, находилось место культа, хотя нельзя сказать, был ли это настоящий храм или только открытое святилище с алтарем. Упоминания о капище и храме имеются в «Житии св. Владимира», в «Слове митрополита Илариона» и в саге об Олафе Тригвесоне (см. «Ziv. st. Slov.», II, 190 и Mansikka, Religion, 1.299 и сл.).

82. Saxo Granim. (ed. Holder), XIV.564 («Źiv. st. Slov.», I, 289).

83. О находке Шухардта см. выше, на с. 314.

84.  «Źiv. st. Slov.», II, 203. Riedel, Codex dipl. brandenburgensis, X.69.

85. О деревянных идолах в древней Сербии см. статью В. Чайкановича «Студщ’е из религщ’е и фолклора», Српски етнографски зборник, XXXI, 1924.

86. «Źiv. st. Slov.», II, 146 и Вл. Деметрыкевич, Бюллетень Краковской академии, 1910, XV.

87. «Źiv. st. Slov.», II, 144.

88. о славянской скульптуре и «Źiv. st. Slov.», II, 200

89. статьи В. Ягича в «Archiv fur slav. Philologie», 11.388, V.193.

90. Человеческие жертвы, приносившиеся Перуну в Киеве (о них упоминает Лаврентьевская летопись (77, 80), затем о них упоминают поучения митрополита Илариона, Кирилла Туровского, епископа Серапиона и два арабских автора: Гардизи и Ибн Русте), на Балканах у болгар (Козьма пресвитер (ed. Kukuljevie, Arkiv, IV.75)). У балтийских славян человеческие жертвы приносились Сварожичу, Святовиту, Триглаву, Припегале. Подробности см. в «Źiv. st. Slov.», II, 237.

91. Frugolis – плодовый. – Прим. пер.

92. От слова trebiti – жертвовать (trebuśte – алтарь) и от слова жрети (ср. жрец). Среди заимствованных слов в конце языческого периода пришло слово трапеза, а из скандинавского культа древне русск. блутити (см. «Ziv. st. Slov.», II, 186).

93. А.Я. Гаркави, указ. соч., 265; Saxo (ed. Holder), 566.

94. В латинских источниках эти жрецы называются minister, sacerdos или просто domesticus. Древним славянским термином, засвидетельствованным уже в источниках X и XI вв., является жрец или жьрьц.

95. См. известия, приведенные выше, при описании отдельных богов.

96. Thietmar, VI.24 (17); Saxo (ed. Holder), 565, 567; Herbord, 11.32–33.

97. «Ziv. st. Slov.», II, 241.

98. «Źiv. st. Slov.», II, 208–211. Образованных отсюда форм уже значительно больше.

99 .«Ziv. st. Slov.», II, 212–217. В Чехии князь Бржетислав в 1092 г. приказал изгнать всех колдунов (Kosmas, III.1). То же сделал и польский князь Мешко (Miechowski, Chronica Polon., II.2).

100. «Źiv. st. Slov.», П.218–229. Там же смотри и об амулетах, называемых navuz, navez, русск. науз, что является переводом латинского ligatura. В Ростунове (Московская губерния) была найдена могила волхва.

101.  «Źiv. st. Slov.»,  225–227. В летописи упоминается также и о том, что новгородцы ходили к соседним финским шаманам (Лаврентьевская летопись под 1071 годом).

102. В «Заповеди Эвхология Синайского» ст. 24 и в русской «Заповеди св. отец» XI в., ст. 105, 137. Более подробно см. о коляде в «Źiv. st. Slov.», II, 241–248.

103 .«Ziv. st. Slov.», II, 248.             104. «Ziv. st. Slov.», II, 249.

105. В Чехии два церковных запрета обряда «вынесения смерти» от 1366 и 1384 годов; в Польше запрещение познаньской епархии от 1420 года и сообщение хроники Длугоша под 965 годом (II.1). Тексты см. в «Źiv. st. Slov.», II, 250.

106. Наименование «Марена» связано с древнеславянским мрети, моръ – «смерть» и только позднее было соединено с различными славянскими формами имени богородицы Марии.

107. «Źiv. st. Slov.»,  II, 252–257. Бог Купало, упоминающийся в летописях XVII в., возник лишь вследствие непонимания названия праздника. То же относится и к богу Ярило и Герману («Źiv. st. Slov.»,II,  256).

108. Kosmas, III.1; Herbord, II.15. См. также сообщение Титмара о празднествах на горе Соботка в Силезии (Thietmar, VII.44).

109. «Źiv. st. Slov.», II, 255.

110. См. статью А.Н. Веселовского, «Гетеризм… в купальской обрядности», ЖМНП, 1894, ч. 291, февр., отд. II, 287, 315.

111. «Źiv. st. Slov.», II, 1, 261.

112. М. Арнаудов, Кукери и Русалии, Сборник за народни умотвореня, Recueil du folklore du people, София, XXXIV, 1920.

113. Saxo (ed. Holder), 565.  «Źiv. st. Slov.», II, 240.

114 «Ziv. st. Slov.», II, 112; I. Bystroń, Zwyczaje źniwiarskie w Polsce, Krakow, 1916, а также С. Zibrt, Obzinky, Praha, 1910.

115 «Ziv. st. Slov.», II, 266 и сл., 274.

116 . «Źiv. st. Slov.», I, 295, а в настоящей работе выше, на с. 299–301. См. также свидетельства, приводимые М. Murko, Grab ais Tisch (Wórter und Sachen, II, 1910, 84, 89, 110) и у М. Милечевица, Живот Срба, 1.326.

Источник