Змей из яйца

Философ Александр Ге́льевич Дугин (отец Дарьи).

Дурак и Змей: русский ноктюрн.

Змей из яйца.

В русской культуре мы обнаруживаем следы матриархальной цивилизации в колдовской практике выведения змея из яйца. Обычно этот обряд имеет своей целью обогащение владельца такого змея, призванного приносить богатство и деньги. В некоторых случаях его выведение является условием получения «возвратных денег», которые волшебным образом возвращаются к владельцу после того, как они потрачены.

Крупнейший исследователь матриархата Бахофен (1815—1887) подчеркивал, что существует глубинная связь между символами Великой Матери, змея, яйца и богатств (серебра, золота, драгоценных камней)[15]. Эта семантическая секвенция представляет собой константу древнейшей палеоевропейской цивилизации. Мы встречаем сюжеты о выведении змея (демонической сущности, помощника) из яйца у всех народов Восточной Европы[16] (айтварсы и каукасы у балтов, змеу у румын, лидерцы у венгров и т.д.). Эта тема объединяет весь восточно-европейский горизонт, представляя собой видимый след древнего матриархата, покрывая территорию от Балкан до Балтики. Между Карпатами и областью обитания балтийских народов и располагалась Трипольская культура, лежащая в основании самых глубоких слоев славянской идентичности. То, что эта традиция сохранилась и у русских, указывает на удивительную устойчивость некоторых характерных символических и обрядовых комплексов, уходящих корнями в доиндоевропейскую эпоху. Б.А. Успенский так описывает данный колдовской обряд у русских:

На Руси существует поверье: если петух старше семи лет, то его не годится держать в доме; иначе он снесёт яйцо, из которого родится огненный змей; колдун берёт это яйцо, носит у себя за пазухой или закапывает в навоз; через шесть недель вылупится из яйца змей и станет носить ему серебро и золото.[17]

Точно такой же или весьма близкий ритуал проводится для приобретения литовского айтварса или венгерского лидерца. В некоторых случаях колдун вынашивает яйцо под мышкой или кладет под порог дома.

«Петушиное яйцо» указывает на тематику женского андрогината и на парфеногетическое самозачатие, традиционно фигурирующее в мифах о Кибеле и её аналогах. Такое яйцо описывается как небольшое по размеру, не имеющее белка и состоящее из одного желтка («спорышек»).

Огненный змей в украинских и западно-славянских (чешских и словацких) легендах называется «Рарог»[18] (Raroch, Rarašek, Raraš). У чехов из яйца выводят именно Рарога. Согласно Роману Якобсону[19] (1896 — 1982), слово «Рарог» имеет индоевропейское происхождение, и в образе летающего огненного духа можно обнаружить индо-иранские черты солнечного героя[20]. Однако в данном контексте индоевропейский термин и соответствующий ему образ перетолкованы явно в матриархальном ключе. Иванов и Топоров пишут о Рароге:

Рарог-Рарашек представляется в виде подвижного вихревого духа, принимающего облик птицы или дракона с огневыми атрибутами (искрящееся тело, пламенеющие волосы, сиянье из уст) и носящегося ночью в виде огненного клуба. Есть поверье, что Рарог-Рарашек появляется на свет, если первое яйцо при первой кладке чёрной курицы вместо наседки выходит под локтем человек, засевший на печь на девять дней и ночей, при условии, что он не будет молиться и мыться[21].

Образ огненного змея, выведенного из яйца, объединяет два главных символа Великой Матери — змею и птицу, что отражено в фигуре дракона — летающей змеи. Рарога обычно сближают со Страхом-Рахом из велико-русских заговоров. Иванов и Топоров приводят характерный русский заговор, призванный «присушить» (заставить полюбить) кого-то:

На той на колоде, на той на дубовой, сидит Страх-Рах. Я этому Страху-Раху покорюсь и помолюсь: «Создай мне, Страх-Рах семьдесят семь ветров, семьдесят семь вихорев,… ветер суходушный, которые леса сушили, крошили темные леса, зелены травы, быстрые реки…[22]

Продолжая линию символических соответствий, следует обратить внимание на огненный — иссушивающий — характер змея, и эта близость огненной стихии переносится и на соответствующую птицу. Согласно Иванову и Топорову:

Представления огня как птицы широко отражено в сказочных мотивах Жар-птицы, огненной птицы (…). Огненная птица представляет собой мифологическую проекцию ритуала, где огонь связывался с птицей (…). При этом Жар-птица, как и другие формы огненной птицы, связывается с деревом (сравни птицу и солнце на вершине мирового дерева) и с идеей богатства (сравни связь огненных птиц с отысканием кладов, сказочный мотив добывания Жар-птицы как символ богатства и т. д.). Именно это последнее позволяет связать Жар-птицу с фольклорным образом Змея, который характеризуется обычно рядом атрибутов, общих с огненной птицей: он летает, обладает огневой природой и отыскивает клады или способствует увеличению богатств в доме того, к кому он летает (последняя функция Огненного Змея поразительно точно отражена у сербо-лужичан в образе Pjenježny Zmij; у восточных славян в образе Огненного Змея, Ужа, Налетника или Летучего, у поляков в образе огненного существа, приносящего богатства и т. д.).[23]

Все эти образы напрямую сопряжены с Великой Матерью, с женским хтоническим началом. Именно оно зашифровано в яйце, змее, птице, огне (очаге) и сокровищах даже того, когда напрямую не упомянуто. Поэтому выведение змея (Рарога) из яйца как и заклятие Страха-Раха представляет собой отголосок древнейшего магического и даже религиозного ритуала из культа Великой Матери. В колдовских практиках этот древнейший палеоевропейский ритуал приобрел бытовое измерение, но в своих истоках он представлял сакральный фундамент забытой (побежденной, вытесненной на периферию) религии.

Связь Жар-Птицы с женщиной (часто похищенная царица превращена в Жар-Птицу) и со змеем, а также связь земной женщины с потусторонним существом (змеем, духом, драконом, румынским збуратулом[24] и т.д) составляет фундаментальную модель палеоевропейской традиции, некогда, вероятно, выраженную в обряде экстатического «мистического брака» жрицы с хтоническим могуществом, сохранившимся в славянской народной традиции как «змей из яйца», Рарог или Страх. Иванов и Топоров пишут:

Одной из характерных черт Огненного Змея является его роль как возлюбленного женщины, в дом которой он летает (сравни косвенную связь с женщиной Страха-Раха, призываемого на помощь мужчиной, произносящим любовный заговор, имеющий целью достижение женщины; напротив, Жар-птица по отношению к герою выступает отчасти в противоположной роли). В этом отношении особенно показательны сербские тексты (и сказочные, и эпические, и лирические). Уже на основании этих текстов можно восстановить некоторые сюжетные мотивы, связанные с мифом об Огненном Змее: связь с женщиной, которая от него родит сына змеиной породы, столкновение Огненного Змея с другим змеем, благодаря чему змей выступает в роли змееборца; сочетание огневой природы Змея с зооморфным образом волка-оборотня, не говоря о более частных подробностях сюжета, реконструируемых на основании сравнения сербских материалов с соответствующими восточнославянскими.[25]

Выведение змея из яйца таким образом представляет собой часть обряда «мистического брака» или рождения, следующего за этим браком. Петух или «чёрная курица», представленные в аномальном «змеином яйце», воплощают собой саму гинандру, Великую Мать, а осуществляющий всю процедуру колдун или ведьма выступают как жрецы матриархального культа. Результатом всей операции становится появление потустороннего существа — аналога «сына змеиной породы», который приносит богатство и благополучие, а также помогает найти спрятанное сокровище, которое, как правило, располагается в недрах земли.

Очевидно, что в христианской традиции подобные обряды были интерпретированы как договор с дьяволом и жестоко порицались. Но сам факт их сохранения у русских до самых последних веков показывает, насколько сильно могущество цивилизации Великой Матери в структурах русской идентичности.

Источники и примечания

[15] Bachofen J. J. Das Mutterrecht. Eine Untersuchung über die Gynaikokratie der alten Welt nach ihren religiösen und rechtlichen Natur.

[16] Дугин А.Г. Ноомахия. Неславянские горизонты Восточной Европы: Песнь упыря и голос глубин.

[17] Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). С. 162.

[18] У украинцев он называется «Рарiг».

[19] Jakobson R. Linguistic evidence in comparative mythology/ Jakobson R. Selected Writngs. V. 7. Berlin; New York; Amsterdam: Mouton, 1985. P. 25 — 32.

[20] Это же двусмысленность в полной мере определяет фигуру сербского героя Змея Огненного Волка, болгарских змаев или румынского мужского братства кэлушаров. См. Дугин А.Г. Ноомахия. Восточная Европа. Славянский Логос: балканская Навь и сарматский стиль; Он же. Ноомахия. Неславянские горизонты Восточной Европы: Песнь упыря и голос глубин.

[21] Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период. М.: Наука, 1965. С. 140.

[22] Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период. С. 141.

[23] Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период. С. 141 — 142.

[24] Дугин А.Г. Ноомахия. Неславянские горизонты Восточной Европы: Песнь упыря и голос глубин.

[25] Иванов Вяч. Вс., Топоров В. Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период. С. 142.

Далее… Трансформации образа змея (офиомахия)