Ultima Thule — представления древних о Крайнем Севере

Культура кельтов и нордическая традиция античности.
Н.С. Широкова.

Ultima Thule — представления древних о Крайнем Севере.

Античное общество — 2. Тезисы Докладов научной конференции 29-30 октября 1996 года

Остров Туле представлял, по мнению древних, крайний северный предел обитаемого мира Ultima Thule. Заслуга открытия Туле принадлежит, как известно, Пифею — великому массалиотскому путешественнику и исследователю IV века до н. э.. Главными источниками о Туле являются тексты Страбона (II, 114; IV, 201) и Плиния Старшего (II, 187; IV, 104), которые оба восходят к Пифею. Описания Страбона и Плиния создают реалистическую картину, позволяющую рассматривать Туле как существовавший в действительности остров, открытый Пифеем. Поэтому современные исследователи, связанные реалистической традицией о Туле, без конца пытаются решить проблему локализации Туле, помещая её то на остров Мейнланд Шетландского архипелага, то в Исландию, то в Норвегию, то в Гренландии.

Однако, помимо свидетельств, дающих реальные сведения о Туле, существует целый ряд античных текстов, по большей части, хотя и не обязательно, поэтических, создающих сказочный, романтический образ далекого острова. Эта романтическая литературная традиция о Туле связана с достаточно сложным социально-политическим и философским теоретизированием, которое развивается в античном мире со времени кризиса греческого полиса.

Авторы античных социальных утопий делали попытки найти «золотой век», царство Кроноса, в современном мире или у варварских народов, у так называемых «благородных дикарей», ещё не достигших уровня цивилизации, характерного для греков и римлян, или где-то на крайних оконечностях ойкумены. Для этого второго направления поисков «золотого века», лежащего в области античной географии, характерны так называемые «островные утопии». В ранней античной мифологической традиции «острова блаженных» были тесно связаны с преданиями о местопребывании героев, о расположенных на крайнем Западе берегах, куда переселялись души умерших. Постепенно, по мере того, как греки осваивали Средиземноморье, идеальные острова отодвигались всё дальше, до крайних пределов ойкумены. В описании этих «островов блаженных» всё чаще появлялись литературные и философско-утопические мотивы, которые наслаивались на мифологическую основу.

Античная идеализирующая традиция о Туле органично входит в круг «островных утопий». Античные литературные тексты, составляющие эту традицию, делятся на три группы.

В первую группу входят античные тексты, подчеркивающие крайнюю удаленность Туле. Для римских поэтов Туле воплощает северную границу ойкумены, за которой кончается влияние Государства, простираются территории, завоевание которых считается подвигом, достойным богов. В Туле прекращается также влияние римской цивилизации. Это место на краю земли уточняется поэтами географически: речь идёт о своего рода «финистере», расположенном на Северо-Западе. В представлении поэтов Туле является антиподом регионов крайнего Юго-Востока. Они противопоставляют Туле пылающим от солнца африканским пустыням или «навевающей сновидения» Индии. Античные поэты сравнивают Туле, наоборот, с самыми северными странами и точками земного шара, как реальными, так и фантастическими: с нордической страной Гипербореей, с северным полюсом, с полярной звездой.

Вторая группа античных текстов этой традиции вводит Туле в романтический жанр. Теперь остров не только является символической границей мира, но становится отдаленной родиной героев или местом необыкновенных приключений. Так, Антоний Диоген, автор романа «Невероятные приключения по ту сторону Туле«, использует Туле в качестве реального обрамления, в котором разворачиваются чудесные события и действует влюбленная пара.

Третью группу античных текстов фантастической традиции входят такие, в которых Туле играет роль священного, инициирующего центра. Эту традицию представляет текст Плутарха, который в трактате «О видимом лике луны» изображает отдаленный остров Огигию, на котором Кроноса держат в плену. Бог Кронос живёт в золоченой тюрьме посреди идиллической природы. Ему служат демоны, наделенные даром пророчества и способные обучать искусству геометрии и философии природы. Если роскошный характер острова и присутствие Кроноса представляют черты, восходящие к мифу о «золотом веке», о Елисейских полях и «островах блаженных», то другие элементы текста Плутарха бесспорно относятся к острову Туле и его окрестностям, как они описаны Пифеем.

Кельтологи в нарисованной Плутархом картине обнаруживают заимствования из кельтских мифов, которые Плутарх мог знать по рассказам Пифея и Посидония. Если кельтские истоки текста Плутарха не могут быть доказаны достоверно, то его связь с философским теоретизированием, с греко-римскими социальными утопиями времени кризиса античного полиса совершенно очевидна.