Ultima Thule и нордическая традиция в европейской культуре

Культура кельтов и нордическая традиция античности.
Н.С. Широкова.

Глава I. ФОРМИРОВАНИЕ НОРДИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
(Представления о Крайнем Севере в античности и в европейской культуре)

§ 3. ULTIMA THULE И НОРДИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ

В Средние века и затем в эпоху Возрождения перешли как романтическая, так и реалистическая традиции античности о Туле. Особенно активно в средние века разрабатывалась любовная тематика, связанная с Туле. В средневековом романе «Ланцелот», сочиненном в конце XII века и известном по немецкому переводу Ульриха Зацикхофена, есть эпизод, главным героем которого является Ланцелот.

«Руадюран встретил в лесу ужасную змею, которая умоляла его, чтобы он её поцеловал. Руадюран отказался. Многие рыцари Артура приходили с тех пор искать змею, но в испуге бежали при виде её. Ланцелот отправляется в лес, и когда появляется монстр, он, не колеблясь, по просьбе змеи целует её. Тогда змея становится женщиной удивительной красоты: это была Элидия, дочь короля острова Туле; она была осуждена быть  змеей, пока лучший рыцарь мира не поцелует её».

Здесь так же, как в одной из групп античных текстов, связанных с романтической традицией о Туле, но и с фантастической. Остров Туле является местом, где совершаются необычайные приключения и действует влюбленная пара. Этот пример интересен ещё и потому что, Туле включена в цикл романов о рыцарях Круглого стола и тем самым в кельтский мир эпохи Средневековья.

В то же время вполне реалистическая проблема локализации Туле волновала европейский мир с эпохи Средневековья и далее. Ещё в 825 году ирландский монах Дикуиль высказал предположение, что Туле — это Исландия (Dicuil. De mensura orbis terrae, VII, 2).

С Исландией идентифицировал Туле автор одной из латинских историй скандинавского Севера, которые писались в эпоху крестовых походов. Это был Саксон Грамматик XIII века. Его труд «Деяния датчан» (Gesta Danorum) представлял необычайно разнородную компиляцию мифологических, фольклорных, поэтических, а также реальных сведений. (Saxo Grammaticus. Gesta Danorum, VIII, 76. Strasburg, 1886)

Реалистическое описание Туле, основанное на свидетельстве Прокопия, дал шведский епископ Олаус Магнус, написавший в 1555 году «Историю северных народов». (Olaus Magnus. Historia de Gentibus Septentrionalibus. Remae, 1555. Introduction by J. Granlund Copenhagen, 1972). Работа епископа Олауса Магнуса была выдающимся явлением для своего времени. Дж. Гренланд пишет, что идея Олауса Магнуса охарактеризовать северные народности, описывая их занятия и их природное окружение, была новой и независимой и «он реализовал её с такой энергией, что его «История Северных народов» стала памятником скандинавам на заре эпохи, которую мы называем «новой» и первым подлинным источником нашего знания нордической жизни этого времени». (Olaus Magnus. Historia…, II, 11.)

Поиски Туле были особенно актуальны в век Великих географических открытий, и тогда в географических трудах использовали не только реалистическую, но и поэтически-романтическую античную традицию о Туле. Эрудиты этого времени были особенно поражены свидетельством Сенеки о Туле:

«Пролетят века, и наступит срок,
Когда мира предел разомкнёт Океан,
Широко простор распахнётся земной,
И Тефия нам явит новый свет,
И не Туле тогда будет краем земли».
(Sen. Medea, 374-379).

Этому свидетельством Сенеки придавали пророческий характер, а новые земли философа соотносили конечно же с Америками. Космограф Франсуа де Бельфор приводит стихи Сенеки, когда он описывает «земли, открытые в наше время»: «Эти стихи очевидно открывают и предсказывают то, что случилось в наш век». (De Belleforest F. La cosmographie universelle de tout le monde. Tome III. Paris, 1575. livre VII. Ch. 1. Col. 2038. 3 Зак. №382 65)

Однако в средние века и в эпоху Возрождения особенное значение и развитие получила традиция, идущая от приводившегося выше текста Плутарха, в котором Туле-Огигия представлена сакральным центром, распределяющим сокровенные знания, а также изначальной родиной совершенного человечества, переживающего «золотой век», «потерянным раем», воспоминание о котором сохраняют все мифологии, какие бы названия они ему ни давали.

Туле, самая северная из земель, а также те реальные или фантастические страны, с которыми она отождествлялась, оказываются в центре нордической традиции, согласно которой, особенно в кельтско-скандинавском её варианте, север и северные созвездия рассматриваются как средоточие и зенит интенсивной жизненности, а юг соответственно как надир и область более или менее абсолютной смерти.

Ориентация нарастающей жизненности идёт снизу вверх, с юга на север: корни мирового древа Иггдрасиль тонут в бездонной мгле, крона расцветает в живых северных звездах. Подобную мысль можно отыскать и в иудео-христианских источниках. Согласно Каббале, древо жизни находится на севере парадиза. Аналогична географическая ситуация Палестины, вытянутой точно по линии север — юг: на севере — гора Гермон, на юге — Мёртвое море. По магическим воззрениям, за крайним арктическим барьером лежат неведомые страны, в которых жизненные процессы развиваются гораздо энергичней, чем в центральных и южных районах Земли.

В случае с Туле можно видеть, как от текста к тексту оформляется образ северной страны, которой чрезвычайно трудно достигнуть, но в которой собраны все мыслимые и немыслимые блага первозданного райского места. Речь идёт об исторических текстах и текстах по реальной географии и в то же время о сочинениях по магической географии, о средневековом эпосе, особенно о цикле романов о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.

Саксон Грамматик в одной из глав VIII книги своего сочинения вполне реалистически идентифицирует Туле с Исландией, в другой главе рассказывает уже сказочную историю о далеком острове. (Saxo Grammaticus. Gesta Danorum, VIII, 85) Речь идёт о Гормоне, сыне Гаральда, который в отличие от других королей предпочитал совершенствовать силу духа исследованием секретов мироздания, а не применением оружия. Его душа жаждала заглянуть поглубже в чудеса, или в те, которые он сам испытал, или в те, которые были ему известны по слухам. И, желая увидеть всё чуждое и необычное, он считал, что должен, прежде всего, проверить историю, слышанную им от жителей Туле, о царстве некой Геруты. Они хвастались, утверждая уже за пределами вероятия, что в этой стране собраны груды сокровищ, но дорогу преграждают опасности, которые едва может преодолеть смертный человек:

«Ведь те, кто пытался это сделать, рассказывали, что нужно переплыть Океан, который обтекает землю, оставить позади солнце и звезды, плыть в бесконечном, пустом пространстве хаоса и, наконец, прибыть в землю, где нет света и царит вечная ночь».

Этот текст уже создает образ сказочной страны сокровищ, но в то же время подчеркивает трудности и опасности пути, который ведёт в северную обетованную землю.
О трудности и необычайности пути, ведущего в Туле, мы узнаем и из другого текста. Арне Сакнюссем, знаменитый исландский алхимик XV века, воспетый Жюлем Верном в «Путешествии к центру Земли», написал несколько работ, посвященных магической географии Севера. До настоящего времени дошло только несколько фрагментов его книг, сожженных на костре. Интересен сохранившийся отрывок из его сочинения «Туле и другие места»:

«Где искать Туле? Всюду и нигде. Или ты думаешь, что выход из подземелья, скованного демоническими звездами, ты отыщешь с помощью меча и компаса?.. Ты проплывешь проливом Норт-Минч, и потом копьё Скаффинов укажет путь к истинному солнцу… в гигантской ледяной горе. Дотронься остриём копья, и гора рассыплется, и откроется путь к первой обитаемой земле. Дерзай и покоряй смерть».

Произведение Арне Сакнюссема — это работа по сакральной географии. Однако Олаус Магнус, историк высокого класса и реалистический географ, составивший великолепную по его временам карту Европейского Севера, тоже вносит свой вклад в создание сказочного образа «потерянного северного рая». Дав реалистическое описание Туле в первой книге своего сочинения, в одной из глав второй книги он отождествляет Туле с Гренландией и пишет, что в Гренландии целебный воздух и царит вечная весна.

Вообще в магической географии и в алхимии Гренландия является каким-то таинственным, высоким и светлым символом. В алхимических трактатах встречаются, например, такие пассажи:

«Над Гренландией горит звезда, луч коей в предрассветный час указывает путь в королевство белой лилии. Доступ к этому королевству охраняет зеленый лев. Из его пасти льется ядовитый витриоль. Если ты соберешь витриоль в свою реторту и не сожжешь стекла, крупинка света останется на дне реторты».

Формированию магических представлений о Севере и открытых там «райских землях» способствовали также романы «Круглого стола», особенно «Парцифаль» Робера де Барона. Он называл сине-золотую звезду Арктур «животворным солнцем Гелиодеи», «новым
полюсом», на который указывает магическое копьё. Далее поэт рассказывал о Гелиодее, которая представляла собой необъятный материк, и путь к нему знали мореплаватели Туле:

«Корабль останавливается посреди океана, и даже ураган не в силах сдвинуть его. Сушу образуют застывшие сапфировые волны — там растут прозрачные деревья, плоды коих нет нужды срывать, ибо их аромат утоляет жажду и насыщает»

Сильную поддержку нордическая традиция получила в 1690 г., когда шведский естествоиспытатель Олоф Рудбек опубликовал объемистую работу «Атлантика или Манхейм» (Rudbeck О. Atlantica sive Manheim. 9 vol, Uppsala, 1675-1698), в которой доказывал, что Швеция была изначальной родиной мира, называемого греками Туле, Огигией, Гипербореей, Меропией, Садом Гесперид и особенно Атлантидой. И поэтому он отстаивал мысль, что роль народа, ведущего за собой человечество, до того времени приписывавшаяся евреям Библии, фактически принадлежала «его предкам» — готам.

С другой стороны, оккультные науки, которые вновь набирают силу с конца XVIII века, также говорят о северном положении «потерянного рая» на основании несколько поспешного сравнения, так как в мифах различных цивилизаций рай помещается как раз на Севере, например, Туле тольтеков, кельтский Авалон, индийская Уттара-куру. В ряду традиционных центров, которые должны были обеспечивать сохранение и передачу эзотерических знаний посвященным, Туле с тех пор заняла почетное место, превосходя по значению даже Атлантиду, несмотря на высокий престиж, который придаёт Атлантиде текст Платона.

Высокий престиж Туле как сакрального духовного центра и ее кельтский характер до сих пор оказывают сильное влияние на европейскую художественную литературу. Норбер Рулан, автор написанного на античные сюжеты романа «Лавры пепла» (1984 г. Rouland N. Les lauriers de cendre. Actes Sud, 1984. P. 192-193.), посылает своего героя, молодого Люция, современника Суллы, по следам Пифея. Люций пытается отыскать Ultima Thule, известную ирландцам, у которых он очутился; но оказывается, что для него она является
недостижимым идеалом. Из текста романа становится ясно, что и для современных людей Туле сохраняет характер места, которого нельзя достигнуть, но куда они все время стремятся в поисках «абсолюта»:

«Каждый из нас носит Туль-Аль (Thul-Al) в своём сердце. Туль-Аль это … поиски абсолюта. На небе или на земле это надежда на вечность. В моей стране говорят, что гиперборейцы вечно молоды и что они близки к богам. Но мы не созданы для Гипербореи. Боги пытались нам это сказать… Солнце, которое светит в течение месяцев, лёд, который приобретает форму гор, и море из льда… Эти тайны означают, что этот мир не является человеческим. Мы привлечены абсолютом, но мы не можем его узнать. Ни наше тело, ни наш дух не имеют для этого соответствующих средств. Когда мы к нему приближаемся, мы видим мельком странные миры, которые являются мирами богов или нашей мечты. Потом всё исчезает…»

Таким образом, так же как и во времена Арне Сакнюссема, Туле повсюду и нигде, она или есть в душе человека, или её там нет.
Наконец, Туле, нордическая традиция и связанные с ними представления и мечты о блаженном, первобытном состоянии, о «потерянном рае» стали предметом рассмотрения в творчестве одного из самых оригинальных мыслителей XX века, создателя теории традиционализма — Рене Генона (1886-1951). Эта теория получила название от слова «традиция», которым Рене Генон обозначал особое философское понятие. Его разработке он посвятил всю свою жизнь (Генон Р. Кризис современного мира. М., 1991. С. 121-122). По мнению Генона, основополагающим принципом подлинной метафизики является принцип единства универсума. Из этого единства проистекает иерархическая соподчиненность различных форм действительности, т. е. истин, подчиненных принципам. Наш земной мир является лишь частью сложной системы универсума, но при этом он представляет собой не просто количественную частицу всей структуры, но уменьшенную проекцию архетипа-принципа, отраженную в ограниченном пространстве земной человеческой истории. В человеческом мире существует проявление единой истины, и её вторичных форм. Единой же истиной человечества является изначальная, примордиальная традиция, которая представляет сверхвременной синтез принципов и знаний, выработанных человечеством. (Guenon R. Formes traditionnelles et cycles cosmiques. Paris, 1970. P. 37)

В вопросе о происхождении традиции, которое некоторые исследователи считали восточным, а другие западным, Рене Генон твёрдо придерживался мнения, что происхождение традиции не было ни восточным, ни западным, оно было

«нордическим, а точнее полярным, о чём недвусмысленно утверждается в Ведах так же, как в других священных книгах. В самом деле, земля, где солнце делало оборот вокруг горизонта не садясь, должна была быть расположена очень близко от северного полюса, если не на самом полюсе». (Генон Р. Царь мира. Вопросы философии. № 3, 1993. С. 120.)

Представители традиционализма в противоположность «прогрессистскому», «однолинейному» ходу истории придерживаются циклической теории развития мира и человечества. Рене Генон считал, что цикл в самом общем значении этого термина представляет процесс развития какого-либо состояния проявленного мира или, если речь идёт о меньших циклах, процесс развития какого-либо из более или менее специализированных свойств этого состояния. (Guenon R. Formes traditionnelles… P. 19-20.)

В соответствии с индуистской доктриной, всеобщий цикл, воплощающий процесс тотального развития какого-либо реализованного мира, Рене Генон называл Кальпой. Циклы, которые разворачиваются внутри Кальпы, нашего времени называются Манвантарами. На этом уровне циклы имеют одновременно космический и исторический характер, так как они уже более конкретно относятся к земному человечеству, будучи в то же время связаны с событиями, происходящими за пределами нашего мира.
Манвантары состоят из семи двипа (Dwipa) или районов, на которые разделен наш мир. Хотя в соответствии с точным значением слова, которыми их обозначают, двипа изображаются как острова или континенты, определенным образом расположенные в пространстве, в
действительности же речь идёт скорее о различных конкретных состояниях земного мира. Джамбу-двипа представляет всю землю в её теперешнем состоянии, а не только Индию, как это обычно считается. Джамбу-двипа располагается к югу от Меру (Meru), «осевой» горы, вокруг которой совершаются революции нашего мира. Меру символически идентифицируется с северным полюсом.
Манвантара делится также на четыре периода (Yuga), в течение которых примордиальная традиция всё более и более затемняется. Эти периоды на Западе называли «золотым», «серебряным», «бронзовым» и «железным» веками.

Таким образом, циклическое развитие происходит в нисходящем направлении от высшего к низшему. По мысли Генона, причина этого заключается в том, что развитие проявленного мира с необходимостью предполагает ускоряющееся движение от порождающего принципа. Начиная с высшей точки, проявленность стремится вниз, причем, как это происходит в случае физических тел, скорость такого движения постоянно возрастает до тех пор, пока не достигнет предела.

В начале цикла, который в греко-римской традиции отождествляется с «золотым веком», примордиальная традиция и представляющие её принципы предстают во всей своей полноте. Этим определяется «первозданное» или «райское» состояние, которым наполнено начало цикла, когда всё сущее воспринимается с точки зрения вечности

Общий принцип проявляется в виде духовного центра, укорененного в земном мире и представляющего собой сокровищницу священной примордиальной традиции. По мере прохождения цикла вследствие того, что его развитие идёт по нисходящей линии, происходит затемнение духовного центра, и традиция утрачивается.

В действительности высший центр, вечно хранящий традицию во всей ее полноте, находится вне зависимости от любых перемен внешнего мира. Просто подобно тому как земной рай сделался недостижимым, высший центр, который является некоторой аналогией рая, тоже может в течение какого-то времени не проявляться внешне. Тогда традиция, «утерянная» для большинства человечества, продолжает сохраняться лишь в некоторых строго замкнутых центрах, и большинство людей уже не соприкасается с ней сознательным образом, как это имело место во «время оно».

Действительно, имеются описания сокровенных и труднодостижимых духовных центров, они созданы в разных странах: это Агартха-Шамбала индуистской традиции, Салем «Град Мира», а также таинственный город Луз иудаистской традиции; это и реально существовавшие города, такие, как Лхасса, центр ламаизма, который напоминал подлинный центр мира, или Иерусалим, представлявший образ истинного Салема. Генон отмечает большое сходство в описаниях этих различных центров.

«Единственное правдоподобное объяснение этого факта, — пишет он, — таково: если эти описания и впрямь относятся к различным центрам, то те могут быть лишь отражением единого и высшего центра, подобно тому как все обособленные традиционные формы являются, в общем, только видоизменениями великой первозданной Традиции». (Генон Р. Царь мира. С. 110.)

Этот высший центр представляет собой подвижную точку, которая во всех традициях называется символическим «Небесным полюсом», отражением которого является «Полюс земной», связанный с ним «Осью мира». (Guenon R. L’Esoterisme de Dante. Paris, 1957. P. 46-48; 68-70)

Разбирая символику «Полюса», Генон ещё раз подчеркивает полярно-нордическое происхождение высшего духовного центра, хранящего примордиальную традицию. Он отмечает, что гора земного Рая идентична «полярной горе», которая под различными наименованиями известна практически во всех традициях: это индусская гора Меру, персидский Алборж, Монсальват из европейских легенд о Граале, арабская гора Каф и даже греческий Олимп.

«Во всех этих случаях, — пишет Генон, — имеется в виду область, которая, как и земной Рай, стала недоступной для обычного человечества, и которой не страшны никакие катастрофы, потрясающие земной мир в конце определенных циклических периодов. Эту область поистине можно считать «горним местом«; к тому же, согласно некоторым ведическим и авестийским текстам, первоначально её местоположение и действительно было полярным в буквальном смысле слова, и какие бы изменения ни претерпела её локализация в течение различных фаз истории земного человечества, в символическом смысле она всё-таки остается полярной, поскольку представляет собой не что иное, как подвижную ось, вокруг которой свершается круговращение вещей». (Генон Р. Царь мира. С. 124.)

Из приведенных выше названий мест, в которые различные традиции помещают земной Рай и сакральный духовный центр нашей Манвантары, для выявления топогеографии духовного центра более всего даёт гора Монсальват из кельтских легенд о святом Граале.

Монсальват (буквально «Гора спасения») — это вершина, расположенная «на дальних рубежах, к коим не приближался ни
один смертный», скала, вздымающаяся из моря в недосягаемых областях, за которыми поднимается солнце. Это одновременно и «полярная гора» и «Священный остров».

Легко заметить, что это описание кельтского Монсальвата очень напоминает описания Ultima Thule, которые мы встречали в античных текстах. Это сходство в своё время было отмечено Геноном, который писал, что

«Огигия или скорее Туле была одним из главных, если не самым главным духовным центром определенного периода» (Генон Р. Царь мира. С. 127-128; Guenon r. Symboles fondamentaux de la Science sacree. Paris, 1962. P. 105-119; Idem. Formes tradition-nelles… P. 35-51.)

Вообще Генон считал, что название Туле является, возможно, гораздо более древним наименованием великого духовного центра, чем те, которые дают все другие производные традиции. Генон подчеркивал, что название Туле до наших дней встречается в самых различных точках Земли — от Центральной России до Центральной Америки. По мнению Генона, каждая из этих точек в более или менее отдаленную эпоху служила «местопребыванием духовной власти, являющейся как бы эманацией владычества первозданной Туле».

В качестве примера Генон приводил мексиканскую Туле, основанную тольтеками, выходцами из Ацтлана, «земли среди вод», которую Генон считал Атлантидой. Согласно Генону, тольтеки принесли имя Туле со своей прародины и дали его тому центру, который, возможно, должен был в какой-то мере заменить погибший материк.

Однако, всем другим Туле, в том числе и Туле атлантов, Рене Генон предпочитал Ultima Thule — Туле гипербореев, о которой он писал, что она

«и в самом деле представляет собой наивысший центр для человечества теперешней Манвантары. Именно она была тем «священным» островом, который первоначально занимал полярное положение не только в символическом, но и в буквальном смысле слова, в то время как все другие «священные» острова, повсюду обозначаемые именами со схожими значениями, были только образами этого острова»

Итак, Ultima Thule, казавшаяся древним самым северным, недосягаемым пределом реального обитаемого мира, пройдя через символизмы магической топогеографии, через попытки художественного истолкования, в теоретических построениях XX века подтвердила свой статус высшего сакрального центра, хранящего примордиальную традицию во всей её первозданной чистоте.

Таким образом, мы наблюдали, как со времен античности от периода к периоду вокруг Ultima Thule, как ключевого географического понятия, накапливались, наслаивались и видоизменялись представления европейцев о Крайнем Севере, формируя сильную культурную, нордическую традицию, в которой смешиваются поиски реального географического знания о странах Крайнего  Севера и элементы магической географии, мифологические мотивы и философские размышления нового времени.

Важным для темы нашего исследования представляется достаточно очевидный вывод, что в формировании нордической традиции присутствовало сильное кельтское влияние. Ещё Пифей, открывая Туле, слышал от своих информантов-кельтов как реальные сведения о самом северном острове, так и связанные с ним кельтские легенды. Кельтские мифы о Другом Мире лежат в основе целого синкретического направления античной идеализирующей традиции о Туле, в котором Туле оказывается одним из островов, расположенных на «Севере мира».

Эти острова являются сакральными, инициирующими центрами, укрывающими богов кельтских мифов и принимающими друидов, желающих приобрести или пополнить свои знания.
Затем в эпоху Средневековья Туле была включена в цикл романов о рыцарях Круглого стола и тем самым — ещё раз в кельтский мир. И, наконец, у Рене Генона, в творчестве которого Туле, нордическая традиция и связанные с ними представления о блаженном первобытном состоянии, о «потерянном рае», занимают важное место, Ultima Thule гипербореев, наивысший духовный центр человечества, тоже имеет кельтское происхождение.

Далее… Глава II. Северный вариант кельтской прародины