Суббота , 5 Октябрь 2024
Домой / Новейшая история / Террористы из-за моря

Террористы из-за моря

Возвращение Наполеона с острова Эльба.

После Великой Французской революции масса эмигрантов оказалась в Европе, за пределами превратившегося в республику королевства. Они участвовали в организации интервенции против Франции европейских держав, служили европейским монархам, но и сами эмигранты поначалу были далеко не балластом на содержании.

Они сформировали корпус принца Конде, в составе которого пытались вместе с прусской и австрийской армией силой вернуть к власти Бурбонов. Короткое время корпус Конде успел побывать даже на русской службе.

Постепенно наиболее активные эмигранты погибли в сражениях, остальные как-то устроились при европейских дворах и вот тогда и только тогда «двор» графа прованского (будущего Людовика XVIII) и его брата графа Артуа (будущего Карла X – последнего представителя старшей ветви Бурбонов на французском престоле) превратился в банду надоедливых и наглых приживал, кочующую по Европе, так как в каждом очередном месте обитания от них пытались побыстрее избавиться.

Державы даже не рассматривали их в качестве реальных претендентов на власть во Франции. Лишь упрямство Наполеона, слишком долго отказывавшегося от любого мира, по которому он должен был что-либо уступить, случай и ловкая игра всех обманувшего Талейрана обеспечили недолгую реставрацию Бурбонов. Причём Александр I, без согласия которого эта афера не прошла бы, пожалел о данном согласии едва ли не на следующий день после возвращения в Париж «ничего не забывших и ничего не понявших».

Русские революционеры всех мастей и оттенков, в конце XIX– начале ХХ века черпали вдохновение в трудах западных «прогрессоров», и в своих попытках «осчастливить» Россию ориентировались на поддержку западных держав. Тем не менее, помимо внешней помощи, у них была солидная база поддержки внутри страны, на которую они опирались и которая позволяла им после захвата власти, при желании, проводить политику, независимую от внешних центров силы.

Белое движение, а затем белая эмиграция могли вопреки желаниям и прямым требованиям «союзников» по Антанте выступать за единую неделимую Россию, потому, что также опирались на массовую вооружённую поддержку в своей стране.

А вот советские диссиденты последующих лет, как бы внутренне порядочны и толковы ни были отдельные из них, боролись не против режима, как они думали, а против Родины, отсюда и позднее прозрение Зиновьева: «Целились в коммунизм, а попали в Россию». Так произошло потому, что все волны российской послевоенной эмиграции не имели поддержки внутри страны, которая могла бы сделать её относительно самостоятельным игроком, выступающим за реализацию своего видения будущего страны и превращало в простых наёмников любых врагов русского государства. Именно русского, а не советского государства.

Из диссидентов 60-х-80-х единицы вернулись в Россию после распада СССР, большинство осталось на Западе и продолжило заниматься единственным делом, которое смогли освоить – борьбой против государства со столицей в Москве, как бы оно ни называлось и к какой бы системе ни принадлежало.

Они в точности повторили судьбу поздней французской эмиграции, потерявшей опору внутри страны. Энергичные и умелые в большинстве вернулись к Наполеону, проводившему политику примирения с эмиграцией, на условии признания эмигрантами империи, остальные служили русскому императору, как последнему независимому от Бонапарта монарху Европы. «Непримиримая» эмиграция искала лишь армейский обоз, который привезёт её в Париж вслед за армией любых интервентов.

Правда, позднесоветская эмиграция в основном и вовсе не планировала возвращаться. Лишь единицы, как Солженицын или Зиновьев, готовы были после смены режима вернуться на Родину и служить ей. Большинство же реализовало свою мечту – вырвалось на Запад, который всегда считало единственным пригодным для жизни местом. В лучшем случае они готовы были приехать в Россию в командировку, в штате сотрудников западного гауляйтера, поскольку такая работа должна была оплачиваться по двойному, а то и тройному тарифу.

Именно поэтому, оторванные от корней, пытавшиеся стать «настоящими» американцами и европейцами, стыдившиеся своей русскости, позднесоветские эмигранты не смогли предложить России после распада СССР никакой позитивной программы. В отличие от послереволюционной эмиграции, боровшихся за реставрацию «старого режима», позднесоветские эмигранты, за редким исключением, боролись за свой личный комфорт.

Нынешняя российская эмиграция в борьбе за личный комфорт, переплюнула даже позднесоветскую. Британская Times пишет, что сбежавшие из страны 60 российских политиков, потребовали от НАТО продолжить кампанию террора против России. Их кампания террора должна включать убийства политиков и лидеров общественного мнения, поддерживающих текущий курс российской власти, общую дестабилизацию обстановки в стране и неограниченные поставки современных вооружений Украине.

Итак были эмигранты, которые сами воевали за свой вариант будущего своей Родины. Были эмигранты, которые готовы были обслуживать врагов своей Родины, в реализации их агрессивных планов. Но это, пожалуй, первая эмиграция, которая требует от своих зарубежных покровителей максимальной жестокости в отношении собственной страны, обвиняя их в недостаточной эффективности.

Не просто бросить свою страну и сбежать на Запад, в конце концов, диссидентам 60-х-80-х западный образ жизни тоже представлялся родным и они к нему тянулись, но подрядить тот же Запад на геноцид против своего народа, за то, что «не оценил». Заметьте, они не собираются даже вернуться в обозе врага, чтобы принять управление страной и вести её к своему пониманию счастья. Они хотят, чтобы враг уничтожил не принявшую их страну и «не оценивший» их народ – отомстил за их детские комплексы.

 Язык Украины — русский

Любители проведения простых параллелей могут сказать, что современная украинская эмиграция также не имеет опоры в своей бывшей стране, поддерживая Россию в военном противостоянии. Но это замечание будет справедливо в отношении лишь части украинской эмиграции.

Прежде всего потому, что значительная часть тех, кто покинул Украину, лишь формально-юридически являются эмигрантами. На деле же они такие же «эмигранты», как уехавшие в 1918 году на Дон к Корнилову, Алексееву, Деникину или в Сибирь к Комучу, Колчаку, москвичи и питерцы, проигравшие столицы революционерам и просто отступившие туда, где ещё оставалась Россия.

Те на Украине, кто считал себя русским уехали потому, что дома националисты им сказали, что «Украина не Россия» и «чемодан, вокзал, Россия». Русские вернулись из России, ставшей не Россией, где их предки жили, когда она ещё была Россией, в Россию, которая осталась Россией, и стали как и раньше работать на благо своей Родины, которая для них и раньше была единой, от Варшавы до Японии и от Белого моря до Чёрного.

Те же эмигранты, реальные эмигранты, для которых Россия – чужая страна, кто до сих пор считает себя украинцами, «русскими украинцами», «украинскими русскими» и прочими «не мышонок, не лягушка…«, хотят повторить фокус, благодаря талантам Талейрана удавшийся Бурбонам. Они считают, Россия должна вернуть их к власти на Украине, помочь стабилизировать ситуацию в политическом и финансово-экономическом смысле и уйти домой, оставив им Украину, которую они вновь будут бесконтрольно доить.

Но таких крайне мало, по сравнению с волной русских эмигрантов покидавших Украину с самого начала 90-х и до сих пор русских. Они пытаются заполнить собой всё информационное пространство и убедить всех, что Украина не русская земля, населённая русскими людьми, а место обитания неких «друзей русского народа», которым положено самостоятельное государство. Накачивать же это государство ресурсом должна для них Россия, потому как сами они хорошо умеют отнимать и делить, но у них совершенно не получается прибавлять и умножать.

Поэтому, в отличие от «60 русских политиков-эмигрантов», просто требующих всех в России убить, а саму страну уничтожить, хозяйственные украинские эмигранты-возвращенцы пытаются проявлять заботу о будущем податном сословии и даже покрикивают на Кремль, что мол слишком много будущих холопов убивают в рядах ВСУ, надо бы как-то «погуманнее» воевать. Например, мобилизовать и отправить на войну побольше русских, чтобы они своими жизнями и благополучием своих семей оплатили ускорение процесса, как возвращение Бурбонов во Франции, водворения на Украину и сохранили бы им побольше рабочих рук и прочего гибнущего под бомбами имущества, которое украинские возвращенцы уж точно найдут как и куда пристроить.

Таким образом, лишь малая но предельно шумная доля из тех, кто покинул Украину за последние 30 лет является эмиграцией в классическом понимании этого слова. Это люди, рассматривающие Украину, как отдельную страну и желающие при помощи России сменить в ней правящий режим.

Подавляющее же большинство уехавших – обычные русские, для которых Петербург и Владивосток такая же Родина, как Киев и Харьков. Для них современная Украина – взбесившаяся, заболевшая сепаратизмом часть России. Соответственно, сами сепаратисты подлежат нейтрализации, а территории возвращению в лоно исторической России, не как некая самостоятельная единица, а как обычные русские регионы.

Для покинувших Украину русских СВО – гражданская война против сепаратистов и поддержавших их интервентов ЕС и США и в этой войне Россия не может не победить, поскольку точно так же, как позднесоветская эмиграция, так же как 60 русских политиков-эмигрантов современности, требующих от Запада перебить всех русских и уничтожить Россию, украинские сепаратисты – люди, желающие жить на Западе и стать «настоящими» американцами и европейцами. Захваченные ими и названные Украиной исконные русские земли нужны им не как среда обитания, а лишь как трамплин для прыжка на Запад, где эта псевдоукраинская общность готова распасться на будущих поляков, немцев, американцев – кому где «повезёт» устроиться.

Поэтому и в оценке русских и России украинские сепаратисты совпадают с 60-ю русскими политиками-эмигратами. Они тоже требуют всех русских убить, а Россию уничтожить, чтобы их не тревожили воспоминания о собственном предательстве и чтобы ликвидировать даже возможную угрозу своему «западному будущему».

Малая, но крикливая группа украинских эмигрантов-возвращенцев, то это те же сепаратисты, отрекшиеся от русскости и видящие себя европейцами, но проигравшие борьбу за существование более эффективным сепаратистам и теперь, поскольку тех поддерживает Запад, желающих восстановить свои позиции при помощи России, которой потом они, в точности, как восточноевропейцы, постараются побыстрее указать на дверь, сами же моментально развернутся на Запад, чтобы проводить ту же политику, что и нынешние сепаратисты.

Зеленский – классический пример. Пока у власти были другие – поддерживал Россию и высмеивал бандеровцев, как только сам прорвался к власти, стал бандеровцем, а с Россией развязал войну.

В общем, Украина (Малороссия), исторически будучи не более, чем российской провинцией, делится не на бандеровцев и эмигрантов, а на русских и сепаратистов-предателей, отличаясь в этом смысле от большой России (Великороссии) только тем, что в Великороссии прозападные предатели проиграли, а в Малороссии победили.

Предателей «исконно-русских» и предателей сепаратистских не стоит разделять. Они нас не разделяют, требуя от своих хозяев тотального террора против России, массовых убийств и войны на уничтожение. И их разделять не надо.

Какая разница записан ли террорист и убийца в формально русский РДК или в формально украинский «Азов»? Их «где поймаем, там и будем мочить» — совершенно интернационально, не отвлекаясь на определение цвета флагов и формы черепа.

Это не более, чем реализация нашего права на самозащиту, как страны и народа.

Обозреватель МИА «Россия сегодня» Ростислав Ищенко

Тайное притяжение 45 параллели
Парад Победы 24 июня 1945 года в Москве

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*