Иловайский Д.И.
История Рязанского княжества.
Глава VII. Состояние Рязанского княжества в конце XV и начале XVI вв.
А. Географическое обозрение
А. Географическое обозрение: — Границы княжества. — Воображаемое путешествие по Оке. — Села и города. — Область монастырей. — Переяславль Рязанский. — Старая Рязань и другие места по Оке. — Берега Прони. — Отношение княжеской колонизации к остаткам городов. — Область верхнего Дона. — Известия иностранцев о Рязанском крае. — Богатство естественных произведений.
Распространение славянской колонизации на рязанской земле, задержанное на время монгольским нашествием, с новой силой возобновилось в XIV ст. Холмистые берега Оки продолжали застраиваться непрерывным рядом городов и сёл, которые живописно кутались в тёмно-зелёные рощи и придавали, хотя немного однообразный, но приветливый и улыбающийся вид окрестностям окской долины.
Самое большое скопление городов в местах, когда-либо принадлежавших Рязанской области, существовало в той части долины, которая лежит между устьями Протвы и Москвы: здесь сходились два противоположных направления колонизации: одно, чернигово-северское, — вниз по Оке, а другое, рязанское, — вверх по Оке; с XIV века сюда присоединилось ещё третье, — московское. На этом небольшом пространстве источники до XIV века упоминают 16 имён. Домонгольской эпохе известны: Лобынск, Неринск, Тешилов, Колтеск, Ростиславль и Коломна; после неё: Серпухов, Кашира, Лопасна, Мстиславль, Жадене городище, Жадемль, Дубок, Броднич, Почен и Новый городок. Но положение последних мест, за исключением Серпухова и Каширы, остаётся для нас пока неизвестным. Из договорных грамот между Москвой и Рязанью знаем только, что Новый городок лежал на левой стороне реки, а Жадемль, Жадене городище, Дубок и Бродничь — на правой; относительно двух других — затруднение; Почен упоминается и на правой, и на левой стороне, а Лопасна, которую естественнее всего искать где-нибудь на берегу речки Лопасны, судя по смыслу грамот, лежала на рязанской стороне Оки. Впрочем, большая часть этих загадочных мест едва ли заслуживала названия городов; вероятно, это были значительные селения; по крайней мере, от них не осталось никаких ясных следов.
Начиная географический обзор Рязанской области, прежде всего постараемся хотя бы приблизительно очертить пределы княжества в последнее время его самостоятельности, т.е. после смерти Василия Ивановича.
Северная граница Рязанского княжества, называвшаяся Владимирским порубежьем, по характеру своей природы, по отсутствию городов и селений, никогда не была строго определена; приблизительно её можно провести по верховьям трёх притоков Оки с левой стороны: Гуся, Пры и Цны и потом вверх по Оке до устья Смядвы.
Западная граница Рязанского княжества была подробно определена договором 1483 г.. Она шла по реке Смядве до устья Песочёнки, Песоченкой до её верховья, отсюда к Осетру на устье речки Кудесны, от её верховья Кудесны к Табалам, впадающим в Дон; далее по правому берегу Дона, и оканчивалась где-нибудь около устьев Быстрой Сосны или Воронежа.
Восточной границей Рязанского княжества можно считать реку Гусь и левый берег Оки до речки Середней; отсюда шёл так называемый Мещерский рубеж к среднему течению Цны, впадающей в Мокшу; далее, судя по смыслу договорной грамоты 1496 г., места по реке Воронеж составляли крайние рязанские владения на юго-востоке, и нет никакого основания думать, что весь древний Червленый Яр в то время всё ещё принадлежал Рязанскому княжеству.
Посмотрим теперь на то, что заключалось внутри очерченных пределов. Начнем с главного, т.е. с берегов Оки. Крайним пунктом собственно рязанского берега мы считаем по-прежнему окрестности Ростиславля, который постоянно принадлежал потомкам своего основателя; все другие места, лежавшие далее вверх по Оке, только эпизодически входят в состав рязанской территории. Поэтому возьмём Ростиславль за исходный пункт нашего обозрения; сядем здесь в лодку и спустимся вниз по течению. Путешествие совершается в начале XVI ст.; удел Фёдора Васильевича Третного уже присоединен к Москве, но мы при описании местностей не будем отделять его от коренных рязанских областей.
Мимо нас промелькнуло несколько деревень, и на устье Осётра показались валы небольшого городка, если не ошибаемся, он носит то же имя*.
* «Близ самого села Городни, на большой дороге от Коломны к Зарайску в 18 верстах от первой и в 22 от второго находится городок при протоке Чисторое, текущем в Осётр, обрытый валом и имеющий один только вход с востока. Старожилы помнят ещё на сем месте столбы от ворот, проводивших в укрепление». (Письма Калайдовича об археол. исслед. в Ряз. губ. 49. Также см. Исслед. и леки.. Погод. IV, 224. )
Левый берег Оки в этих местах гораздо населеннее правого и на нём было заметно более жизни. Когда мы приблизились к устью Москвы, то налево, за песчаным отлогим берегом, можно было различить вдали башни Коломны, некогда рязанской колонии, которая уже два столетия считалась одним из самых крепких и зажиточных городов Московского княжества. При впадении Москвы в Оку стоит Голутвин монастырь, основанный по преданию св. Сергием на обратном пути из Рязани в 1385 г. Миновав ещё несколько небольших деревень, мы достигли устьев реки Цны, которая уже с давних времён отделяет рязанские земли от московских, лежащие на левой стороне Оки.
Направо мы оставили за собою село Городец с остатками древних укреплений; налево раскинулось довольно большое село Дединово; последнее лежит в углу, который образуется впадением правого рукава Цны в Оку, и составляет крайний пункт московских владений в этой стороне. При впадении другого рукава стоит Любутск (ныне Любуцы), первое рязанское селение на левом берегу Оки**.
** На существование сёл Городца, Дединова и Любуцка в те времена указывает одна разъезжая грамота конца XV в. Отрывок из нее помещен в Рязанских Достопамятностях: «Апреля в 6 день по княже Федорову слову Васильевича боярин его Матвей Денисьевичь отъехал землю и луга и болота святых мученик Бориса и Глеба Городецкого владыке Протасью от княжой земли от Дорогумилской противу Дединова, от Оки реки к Волхову болоту и к Любутскому рубежу. А на розьезде были владычни бояре, а писал грамоту княже Федоров дьак Семен Иванов сын Боранов» 1498 год.
Затем, обогнувши довольно значительную луку, мы прошли мимо села Ловец, и, сделавши верст пять, вступили в другую подобную луку, которая изгибается между большим селом Омут*** и городом Перевицком. (*** Теперешнее Белоомут. Оно встречается в 1616 г. в Приправоч. книге Ряз. уезда (Времен. О. И. и Д. N 13) и в путешествии Олеария 1627 года; но без сомнения существовало уже гораздо раньше.)
Здесь мы остановились на несколько часов и поднялись на гору, потому что отсюда очень удобно обозревать окрестности на далекое расстояние. Перевитск стоит на высоком холме и но своему положению представляет довольно крепкий пункт. Площадь крепости почти квадратная: восточная сторона опирается на крутой берег Оки, а три другие стороны защищены высоким валом, который с северной и южной стороны спускается в глубокие лощины, а с западной — окопан рвом.
Вид на окрестности довольно живописен: Ока синей лентой извивается по широкой долине; это одна из самых прихотливых рек средней России, она не только изменяет время от времени общее направление своего течения, но и в подробностях своих беспрерывно делает изгибы и повороты: то подбегает к самой подошве правого берега, то уклоняется налево и плавно, тихо идет посреди зеленых лугов. Берега так же непостоянны, как русло: то подходят довольно близко друг к другу, то расходятся на далекое расстояние, оставляя место широким лугам, которые доставляют населению отличные сенокосы.
Характер берегов различен: правый постоянно выше левого; он представляет волнообразную линию, местами крут и обрывист; холмы его покрыты частым кустарником, который ползет наверх от самой подошвы или поросли высокими тенистыми рощами; левый берег только изредка поднимается на заметную высоту, большей частью он отлог и не имеет таких ясных очертаний, как правый, потому что почва его преимущественно состоит из песка и глины. Около села Омут леса подходят к левому берегу и темной сплошной массой застилают его на далекое протяжение. По различию природы и поселения на обоих берегах не одинаковы: на правом — сёла и деревни очень часты; на левом — мало удобных мест для жительства, поэтому села встречаются гораздо реже, но зато они значительнее по объёму.
Верстах в 15 от Перевитска мы поравнялись с селом Романовским, которое в конце XV в. принадлежало великой княгине Анне. Земляные укрепления всё ещё придают ему характер городка, но они уже не имеют стратегического значения и оседают все более и более. Недалеко от Романовского стоит деревня Вакино*. ( * Романовское и Вакино упоминаются в договорной грамоте 1496 г. ) Далее мы проехали несколько сел, между прочим, Сельцы — на левом берегу и Кузминское — на правом**; затем достигли устья речки Солотчи и вступили в область монастырей. (** О них говорит Олеарий; Кузьминское у него, кажется, названо Морозовым. См. Ряз. Вед. 1853г. N 8 и 27. )
При самом устье на левом берегу Оки стоит знаменитый монастырь Солотчинский, основанный в конце XIV в. Олегом Ивановичем; здесь покоится прах Олега и его супруги. Верстах в двух или трёх к северу находится обитель Зачатейская, основанная княгиней Ефросинией; а верстах в пяти к югу Аграфенина пустынь, которая построена последней рязанской княгиней Агриппиной в 1507 г.
На другом берегу Оки неподалеку стоит монастырь Богословский, происхождение которого, если верить местному преданию, теряется в глубокой древности. Монастыри почти совсем закутались в лесную чащу, так что издали едва заметны верхушки колоколен. Глухие, уединенные места в этой стороне издавна служили убежищем для людей, которые удалялись от мирских треволнений. У одного из таких пустынножителей, может быть, недалеко от тестя, окончил свою бурную жизнь князь Юрий Святославич Смоленский в 1407 г.*( * ПСРЛ. VI. 133.)
На устье Вожи мы заметили курганы, поросшие кустарником — это памятники знаменитой битвы москвитян с татарами в 1378 г. Верстах в трёх отсюда на берегу речки Быстрицы возвышается опять неизвестный городок (теперь Малое или Перекальское городище); потом промелькнуло несколько деревень, разбросанных по окраине крутого берега. Мы вошли в Трубеж, наиболее значительный между рукавами Оки, миновали устье Павловки и подъехали к самым стенам Переяславля Рязанского. Тут опять остановимся на некоторое время и постараемся поближе познакомиться со столицей княжества.
Переяславль составился из двух отдельных крепостей, из которых одна удержала за собой преимущественно имя города (кремля), а другая стала называться острогом*. * Об остроге отдельно от города упоминается под 1513 г.; летопись говорит, что Бурнаш Гирей взял только острог. В Рязанском Рождественском соборе надпись на гробнице св. епископа Василия упоминает, что мощи этого святителя перенесены в 1592 г. из старого острога от церкви Бориса и Глеба в новопостроенную соборную церковь Успения Пресвятой Богородицы.
Обе части Переяславля расположены между речками Лыбедью и Трубежем. Город занимает угол, образуемый устьем Лыбеди (озеро Карасёво), и имеет форму прямоугольника; холм, на котором он построен, обрыт со всех сторон и приподнят вверх посредством насыпи; длинные бока площади имеют 230 сажень, а короткие — 150. Западная сторона защищена валом в 5 сажень вышины и в 3 ширины; у подошвы его идет глубокий ров, наполненный водой (озеро Быстрое); три остальные стороны спускаются отвесно в Трубеж (северная) и в Лыбедь; они укреплены деревянными стенами. По углам и между углами возвышается до 12 башен; главных ворот двое: одни, южные, выходят на конную площадь (теперь старый базар) и называются Рязанскими** ( ** Ряз. Иерар. Воздвиж. 76.); другие обращены на запад к острогу и известны как Глебовские***. (*** Они находились под Глебовской башней, с которой немец Иордан произвёл по татарам в 1521 г. выстрел, наделавший столько шуму. Судя по времени, можно подумать, что это тот самый кузнец Иордан, о котором Герберштейн рассказывает известный анекдот. )
Внутри крепости Переяславля замечательны следующие постройки: во-первых, княжеский терем — высокое каменное здание с узкими окнами, обращенное фасадом к Трубежу; сзади к нему примыкают разные надворные строения. Терем со всех сторон окружен храмами: направо от него — Духов монастырь****( **** В 1506 г. вел. княгиня Агриппина дала его игумену Макарию село Затишье с деревнями Дурколовым и Спасским клином Утешенским. Ряз. Дост. ); налево — церковь Успенья Богородицы (ныне тёплый соборный храм в Рязани). Последняя служит усыпальницей для преемников Олега; направо стоят гробницы: Федора Ольговича, Ивана Федоровича, Василия Ивановича, Ивана Васильевича и Федора Васильевича Третных, а на левой стороне — прах великих княгинь Софьи Дмитриевны и Анны Васильевны; скоро подле них займет свое место гробница Агриппины Федоровны. Тут же стоит Архангельский собор, который служит домовой церковью для княжеской фамилии; далее, к середине города, монастырь Спаса Преображения*****.( ***** Ему князь Федор Васильевич пожаловал село Гавриловское. Ibid.)
На западной стороне на берегу Быстрого озера стоит церковь Николы «Старого зерно» города Переяславля; на восточной стороне на берегу озера Карасева — кладбищенский храм Иоанна Златоуста, построенный по повелению Ивана Васильевича Третного в 1485 г. Благодаря княжеской грамоте, жалованной священнику Златоустовской церкви, мы имеем некоторые указания на соседнюю часть города в конце XV в. «Около храма с трех сторон на кладбище (отмерено) по пяти сажен, а от улицы к храму три сажени, а по левую сторону того храма Карасево, а по другую сторону проезжая улица, да на той же улице по конец ряду стоит богадельня, а ширина той улицы три сажени; да к тому же храму дано под дворы земли по городовую стену в поперечину и в длину с третью сажени двадцать по косую улицу и по двор священника архидьяконскаго, а по другую сторону живет великого князя стольник Ивань Башмаков … А приход к Златоусту серебряники все и пищальники. Да к тому ж храму дворовое место на улице Волковой, где лавка, поставил торговый человекъ Иван Смолев из оброку на темьян, и на свечи, и на вино служебное к Ивану Златоусту. Да за рекою Окою луг, ужитня, идучи къ Пустыне на лево четыре десятины Буяновской. По воскресным дням на молебнах у Бориса и Глеба степеная места под соборными на право Златоустинский священникъ станет, а под ним Николы Старого. А Никола Старый стоит на Быстром озере на берегу, и то есть озеро святое, и озеро Карасево свято ко прочищению очей»****** ( ****** Рязан. Дост. из книги списков с выписей.).
Кроме упомянутых, в городе есть ещё несколько церквей. За исключением небольшой площади около княжеского терема, остальное пространство тесно застроено домами бояр, церковнослужителей, боярских детей, торговых людей и различных ремесленников. Таким образом, крепость Переяславля имеет характер древнего детинца; она может быть доступна неприятелям только с западной стороны; следовательно, чтобы добраться до города, надобно прежде овладеть острогом.
Острог вместе с посадом Переяславля вытянулся по крутому берегу Трубежа, который защищает его с северной стороны; с южной он опирается на берег Лыбеди, а с других сторон опоясан и пересечен глубокими оврагами; так же как и город, острог окружен деревянными стенами. Первое место между зданиями занимает здесь соборная церковь Бориса и Глеба, которая стоит во Владычней слободе над самым берегом Трубежа. Рязанские князья щедро одарили ее вотчинами и разного рода льготами. Подле собора находится владычный двор* с Анастасьевской церковью (ныне Семинарская).
* «… и к оному (т.е. владычному двору) от Борисоглебской Церкви чрез ров устроены (говорят) были переходы» — замечает Г. Воздвиженский на стр. 44.
По другую сторону Лыбеди идут различные подгородные слободы: рыбная, конная, ямская и пр. По недостатку камня и обилию лесов все постройки в Переяславле сделаны из дерева, за исключением княжеского терема и некоторых храмов. В этом обстоятельстве и в тесноте улиц заключалась причина страшных пожаров, которые нередко опустошали город; особенно памятен последний пожар 1494 г. Окрестности Переяславля наполнены рощами, монастырями, деревнями и мельницами; так, при впадении Павловки в Трубеж стоит монастырь во имя Св. Троицы; против него на острове между Окой и Трубежом находится Богоявленская обитель, и тот и другой окружены густым бором**.
** С именем первого связан рассказ о посольстве св. Сергия к Олегу Рязанскому; второй, на месте теперешнего села Борки, упоминается в одной судной грамоте XV в. «при Рязанском князе Иване Васильевиче, как боярин Федор Григорьевич по его слову суд судил при Богоявленском игумене Ионе о земле Богоявленской на речке на Тюшевке». (Воздвиж. 331 стр.). Остров между Окой и Трубежом у Герберштейна назван Струб, а по словам г. Воздвиженского он назывался Судерев. Последнее имя вероятнее первого: оно объясняет нам выражение договорной грамоты 1496: «… а по судеревным знаменом суд вопчеи».
С крепостной стены открывается особенно живописный вид на заречье: у ног вьется Трубеж, за ним налево чернеет лес, направо зеленеют луга, далее за Окой видно несколько сел, разбросанных по холмам; заметнее других между ними Пустынь, Шумашь и Дубровичи***. (*** Акт. Истор. 1. N 127.)
Осмотрев столицу Рязанского княжества, продолжаем своё путешествие вниз по Оке. Отъехав верст 15 от Переяславля, мы поравнялись с городком Ольговым, который известен в истории по битве между рязанцами и дружиной Всеволода III в 1207 г.*; * Вероятно, это старый Льгов (а не Старый Львов), приведенный в географическом отрывке Воскресенской летописи, ибо тут же упоминается и Новый городок Ольгов. Он стоит на крутом холме в углу, который образуется впадением речки Гусевки в Оку. По другую сторону Гусевки выглядывают из леса главы и кресты Ольговой обители, основание которой, как мы говорили, восходит к началу XIII в. Олег Иванович придал монастырю село Арестово со многими угодьями и доходами; он сам говорит в жалованной грамоте, что сделал это пожертвование по обету, произнесенному во время его удаления из Переяславля (может быть, после Скорнищевской битвы)**.
** Вот слова грамоты: «А коли есмь выехал из отчины из своее из Переяславля, то где есмь обет учинил к святее госпожи Богородици — придал есмь рязанское мыто и побержное, аже ми дает… в отчине… своей в Переяславли». (См. рассуждение об этом пропуске г. Бередникова в ЖМНПр. 1837 г. )
Затем миновали несколько сёл на левом и на правом берегах, между прочими Казарь и Остромино. Вот устье речки Листани, которой имя прославлено геройской защитой царевича Мустафы в 1454 г. Огромный курган, на котором укрепились татары, возвышается около истоков речки, но он совершенно закрыт густым лесом*. * Место около кургана представляет теперь чистое поле, но в окрестностях всё ещё слывёт под именем «чаща». Прошли устье Тысьи и Исьи, видели остатки Ожска и ещё двух или трёх древних городков, на месте которых процветают теперь мирные сёла. Вот игривая Проня вливает свои струи в Оку у подошвы холма, который венчают валы небольшой крепости**. ** Город Никитин, а, может быть, Новый городок Ольгов. Оба упоминаются в известном географическом отрывке. В настоящее время на этом месте виден ещё значительный остаток крепостного вала, известный под общим именем Городца; неподалеку от него лежит село Никитине. Не входя здесь в подробный разбор географического отрывка, заметим вообще, что при составлении древней русской географии им можно пользоваться только с большой осторожностью, по испорченности многих названий и явному смешению различных эпох.
Соединившись с Проней, Ока вдруг делает поворот налево и течет прямо на север до устья Кишны, потом опять изгибается на юго-восток. Отъехав верст пять от устья Прони, мы подошли к городу Рязани, — этому зерну, из которого развилось обширное Рязанское княжество. В нем незаметно теперь прежнего блеска и жизни: татарские погромы и перемещение великокняжеской резиденции положили на него печать запустения; только древний Борисоглебский собор, наполненный гробницами Рязанских Ярославичей; старинный княжеский терем и ещё два-три храма, построенные из камня, напоминают минувшее значение города. Вместе с блеском к новой столице перешло и само имя Рязани, под которой стали разуметь собственно Переяславль, а прежняя резиденция уже в официальных грамотах конца XV и начала XVI вв. называется Старой Рязанью*. ( * СГГиД. I. N 127 и 144.)
Как город Старая Рязань в последний раз упоминается в книге Большого Чертежа в первой половине XVII в., а во второй половине, именно в 1679 г., уже встречается село Старая Рязань. (Грам. собран. Пискаревым. N 45.) На левой стороне Оки против Рязани лежит село с монастырем и остатками древнего городка, может быть, Зареченска***. ** Это имя помещено в географическом отрывке. Монастырь, по преданию местных жителей, назывался Зареченским. Старожилы ещё помнят остатки земляных валов в теперешнем городе Спаске на месте публичного сада; здесь иногда находили мечи, бердыши, кольцеобразные бляхи и старинные монеты. В окрестностях Спаска рассеяно несколько курганов — вероятно, памятники битв; между ними замечателен своим загадочным названием курган «Чалая Могила», скрывший, по преданию жителей, прах чалого коня, который принадлежал одному из рязанских богатырей (князю Олегу, как сказано у Тихомирова 34 стр.).
Теперь в коротких словах сообщим сведения, собранные нами в остальное время нашего путешествия по Оке. Далее, вниз от Старой Рязани, до самого устья Пры прибрежные места оживляются довольно частыми селениями — Гавриловское, Селезнево, Хмелево, Федотьево; Исады — очень живописная и веселая местность, с именем которой связана известная катастрофа 1217 г.; Вознесенское и пр.*
* Гавриловское в 1501 г. было пожаловано Федором Васильевичем Спасскому монастырю (Иерар. Воздвиж. 336). Селезнево и Хмелеве упомянуты в грамоте Олега, жалованной епископу Василию (Ряз. Дост.). В челобитной федотьевских прихожан, которая была подана в конце XVII в. митрополиту Павлу, сказано, что в 1487 г. на поле, близ села Федотьева, явилась икона Богородицы (Грам. Пискар. N 48). Вознесенское (иначе Санское) упомянуто в жалованных грамотах Олега (Воздвиж. 49 и 50). Спустя сто с небольшим лет, Олеарий приводит следующие имена сел в этих берегах: Киструс, Муратове, Колемино, Пустоволье, Новоселки, Шилово, Тынерская (ныне Тырновская) слобода, Свинчус и Копоново.
Нигде не заметили мы такого скопления древних городков, как в этой части княжества; к несчастью, большая часть их имён осталась для нас неизвестна. Знаем только, что около устья Кишны лежали развалины Белгорода; к востоку от него существовал город Воинов**. **Г. Тихомиров доказывает, что Белгород находился на месте теперешнего села Городец (Археол. Исслед. 27 стр.). Город Воинов приведён в географическом отрывке; что его надобно искать именно здесь, на это указывают названия «озеро Воинское» и «уезд Воинской» около села Санского.( Грамота Олега в Иерарх. Воздвиж. 49).
Ещё далее на правом берегу Оки лежит село Шилово на месте древнего города того же имени; около устья Пры находятся селение Свинчус на правой стороне и Ижевское — на левой, образовавшиеся на месте городов Ижеславля и Свинеска. Между многими монастырями мы заметили еще два: Облачинскую пустынь по соседству с Исадами на правом берегу, и Терхов монастырь, расположенный на одном острове Оки, недалеко за Шиловым***. Шилово, Свинчус и Облачинская обитель встречаются у Олеария. Ижевское упоминается в жалованной грамоте Олега епископу Феогносту. (*** Воздвиж. 50). Свинеск приводится в географ, отрывке. Терехову монастырю дана была жалованная грамота вел. князем Василием Ивановичем (Ряз. Вед. 1853 г. N 10); о нём упоминается в книге Большого Чертежа.
Около древнего Свинеска или устья речки Середней кончались владения рязанских князей, но на левом берегу они простирались еще до реки Гусь*. Такова, по крайней мере, была граница Старо-Рязанской десятины по духовному управлению. (*ЖМВД. 1848 г. Март. Ст. Надеждина.) Недалеко от впадения последней в Оку опять видны земляные укрепления какого-то городка, вероятно, это был крайний укрепленный пункт в северо-восточном углу Рязанской Мещеры**. ( ** Ныне деревня Городище в окрестностях села Ибердус.)
Дальнейшее течение Оки опять вступало в область Московского княжества. Соседями рязанцев в этой стороне были касимовские татары. В 1471 г. Иван III отдал город Касимов во владение служебному царевичу Кайсыму и его потомкам с тем, чтобы они защищали здесь русские пределы от татарских набегов, а до того времени Касимов назывался Новым Низовым Городком. В 600 саженях ниже его на Оке существовал в древности Мещерский Городок, который был разорён татарами в 1376 г.
Осмотрев берега Оки, обратимся к другой жизненной артерии древней Рязанской области, к реке Прони. И на её бугристых берегах путешественник видел многочисленные селения; особенно они часто попадались на нижнем течении Прони, начиная от впадения в неё реки Рановой. Грамоты XIV и XV ст. сохранили для нас имена следующих деревень, расположенных на этом пространстве: Неретин починок, Толпино, Перкино; Добрый Сот, известный с начала XIII в.; Столицы и Лучинское — на левом берегу Прони; Засечье, Муняково и Жерновищи — на правом*. ( * Жалованные грамоты Олега и Михаила Ярославича. Ряз. Иерар. Воздвиж. 49 и 51. Жерновищи упоминаются еще в договор, грам. 1496 г.) Но из городов на реке Проне по-прежнему исторически известным остается только древний Пронск; а между тем остатки земляных укреплений убеждают нас, что некогда городки здесь были так же часты, как на Оке**. ** Р. Надеждин преимущественно указывает на следующие места: деревня Городецкая близ впадения реки Нетьи; села Могилевское Городище и Красное Городище на верхнем течении Прони. Сюда же надобно отнести остатки трёх укреплений недалеко от Михайлова: одно на левом берегу Жраки близ деревни Поярково; другое, близ устья Лубянки, впадающей в Жраку, а третье на правом берегу Прони. Последнее называлось «Городок Андрея Лешпана» и на месте его в XVII в. стоял острог Печерники. (Как значится в Приправоч. книге Ряз. уезда. Времен. Об. М. и Др. N 13). Сам город Михайлов, вероятно, в 1551 г. был только возобновлен воеводами Грозного; он упоминается в географическом отрывке.
После берегов Оки и Прони самое густое население княжества заключалось в пространстве между этими двумя реками. Сёла и деревни особенно теснились по более значительным речкам: Осётру, Мече, Пилесу, Воже, Павловке, Плетеной, Исье, Истье и Жраке. Остатки древних крепостей, рассеянные по всей этой полосе, преимущественно скопляются в треугольнике между Окой, Осетром и Вожей, следовательно в той стороне, откуда постоянно грозила опасность рязанской самостоятельности. Самым значительным местом в этом треугольнике после Перевитска был Зарайск; имена других городов до нас не дошли*. * В 1533 г. великий рязанский князь Василий велел выстроить в Зарайске каменную крепость вместо прежней деревянной, следовательно, город известен был под этим именем ранее XVI ст. Укажем при этом на некоторые места древних городов: село Глебово Городище на левом берегу Вожи с остатками земляных насыпей, деревня просто Городище при слиянии Вобли с Черной, Тюнино Городище на речке Пилес, Долгое Городище при впадении Пилеса в Мечу.
Естественно, раздаются вопросы: «Почему их имена изгладились совершенно из народной памяти, между тем как на каждом шагу встречаем или остаток вала, или название деревни, которое намекает на местность существовавшего когда-то города? В каком отношении находятся эти обломки старины к древним рязанским городам? И, наконец, что это были за города?» Трудно отвечать на подобные вопросы, не имея достаточно данных. Попытаемся сделать несколько соображений.
Главной причиной размножения городов, кроме внешней защиты, была потребность, князей закрепить за собой владение землями; только в тех местах мог свободно распоряжаться князь лично или посредством своих наместников, в которых стояла крепость, оберегаемая его дружинниками. Будучи стратегическими и административными пунктами, города, как известно, становились в то же время семенами христианства и славянской народности на финской почве. В XV ст. их роль на некоторых местах была окончена: население в треугольнике между Окой, Проней и Осетром почти все было крещеное, с явным преобладанием славянского элемента в своем составе; в административном отношении затруднений не встречалось; во внешней защите со стороны Москвы, при подчиненных отношениях к ней Рязани, не было надобности. Оставалась оборона на юге со стороны степей, но охранение русских пределов от татарских нападений в течение XV в. московское правительство, главным образом, принимает на себя.
Древние рязанские города уже не соответствовали новым потребностям в военном отношении — они были слишком малы, неудобны, и не могли остановить больших масс кочевников, набегавших из Крыма. Поэтому государи московские, ограждая в XVI в. юго-восточные границы, приказывают укреплять только самые значительные города, строить новые остроги на сторожевых линиях и насыпать сторожевые курганы. А между тем древние укрепления приходили в ветхость; земляные валы осыпались; деревянные стены и башни быстро уничтожались от действия различных причин, и города обращались в села, если не подвергались совершенному запустению. То же самое превращение испытывали в свою очередь остроги, построенные московскими воеводами, по мере того, как пограничная линия отодвигалась все далее к югу. Следовательно, далеко не все городки, городища и курганы юго-восточной России по своему происхождению относятся ко временам удельным. Первый намёк на древний рязанский город, обратившийся в село, мы находим в конце XV в.* «Отъехал землю, и луга, и болота святых мученик Бориса и Глеба Городецкого» и пр. (*Из списка с разъезжей грамоты 1498 г., см. выше прим. 236). В начале XVII в. встречаем здесь уже большое количество городищ и городцев**. Договор братьев, в конце XVI в. называет только пять городов: Переяславль, Старую Рязань, Перевитск, Ростиславль и Пронск, следовательно, остальные были слишком незначительны, чтобы о них упоминать или обратились уже в сёла. В начале XVII в. встречаем в собственной Рязанской области те же пять городов с прибавлением одного Зарайска ( ** Приправоч. кн. Ряз. уезда 1616 г. Кн. Бол. Черт.).
О рязанских землях на севере от Оки мы можем только предполагать, что эта болотистая и лесная сторона очень мало изменилась после XIII ст., за исключением мест ближайших к центру княжества; только на берегах нижней Пры заметны следы исторической жизни по некоторым остаткам городов*. (* Таковы села Городное и Городковичи в Спасском уезде.) Почти так же бедны наши географические сведения о населении Мещерской земли по другую сторону Оки: в договоре 1496 г. упоминаются только Карабугинский уезд, Пластиково, Бовыкино и мордовские волости по Цне.
Кроме области средней Оки, в состав Рязанского княжества постоянно входили земли по верхнему течению Дона и его притоков, преимущественно с левой стороны. Населенность этих земель была очень бедная; вот почему и географические известия о них чрезвычайно скудны. Договор братьев называет в той стороне только три места: Тешев, который надобно искать где-нибудь между Воронежем и Доном*. На речке Тешевке на месте Задонска, как предполагает г. Калайдович. (*Письма к Малин, об Арх. исслед. в Ряз. губ. 75 стр. ) Братилов, неизвестно где находившийся, и Романцев, вероятно то же, что Иваново-Романцево, о котором говорится в договоре с Москвой 1483 г., и который по смыслу грамоты лежал где-то по левую сторону Дона. Даже плодоносные берега реки Дон в конце XV и начале XVI вв., видимо, немного были населеннее, нежели с небольшим за сто лет, когда они, если верить описанию Пименова хождения, представляли одну безлюдную пустыню с развалинами древних городов. Главной причиной такого явления была постоянная опасность со стороны кочевников; беспрерывные крымские набеги в XVI ст. окончательно стерли признаки древней населенности в этом крае, так что в географическом описании Московского государства XVII века по Дону встречается более татарских перемётов и крымских бродов, нежели русских селений. К немногим прежним именам городов на берегах Дона можно прибавить ещё Донков. Герберштейн говорит о нём, как о старинном, разрушенном городе; в его время это место было известно тем, что подле него грузили свои суда купцы, отправлявшиеся в Азов и Кафу**. ** Местность древнего Донкова в настоящее время называется Старым Городищем: она лежит в 20 верстах выше нового Донкова, который был построен в 1571 г. В 15 верстах ниже последнего на Дону, близ села Перехвала, сохранились еще остатки древнего городка; с северной стороны он защищен рекой, а с прочих рвами.
Переходя к характеру местной природы и к естественным произведениям страны, обратимся сначала к тем иностранным путешественникам, которые посетив Восточную Европу в XV и XVI вв., оставили нам несколько известий о Рязанском княжестве. Их было трое: два венецианца, Иосафат Барбаро и Амвросий Контарини, и третий немец, барон Герберштейн. Известие Иосафата Барбаро относится ко второй половине XV в.:
«Переехав через Эрдиль (Волгу), по направлению к западу, — пишет он, — на расстоянии пятнадцати дней пути, встречаются по берегу реки бесчисленные племена татар. Они простираются до самых пределов России, на границе коей находится город (Terriciola) Рязань, подвластный одному из родственников Иоанна, великого князя российского. Жители Рязанской земли все до одного христиане и исповедуют веру греческую. Страна их изобилует хлебом, скотом, медом и другими сельскими продуктами (et altre buone cose); она вообще лесиста и довольно хорошо населена. В Рязани приготовляют особенный напиток вроде нашего пива, называемый бузою (bossa* Брага). Несколько далее встречается город Коломна, укрепленный подобно Рязани деревянными стенами. В обоих городах все строения деревянные, по недостатку каменного материала. За Коломной, в расстоянии трех дней пути, течет значительная река Москва, на которой стоит город того же имени»**. (** Библиотека иностр. писат. 1836 г. стр. 95, 175-176. Berum Moscovi. auctores varii. 48-50.)
Четвертого иностранца Кампензе мы встретим после. Амвросий Контарини сам проезжал по Рязанской земле, и потому его заметка для нас особенно интересна; к сожалению, она слишком коротка и повторяет почти то же, что сказано у Барбаро. На обратном пути из Персии в отечество, Контарини присоединился к свите послов московского и персидского; первый, называвшийся Марком, возвращался в Москву, а второй был отправлен к Ивану III Узун-Гассаном.
«12 сентября 1476 года, — рассказывает Контарини, — вступили мы, наконец, с благословением Божим, в землю русскую, и первый предмет, представившийся нашим взорам при въезде в оную, была небольшая деревушка, окруженная лесом. Жители этой деревушки, услышав, что Марк находится в караване, вышли к нему навстречу в большом страхе, опасаясь бывших с нами татар, и принесли несколько сотового мёду, которым он поделился со мною. Это пособие пришлось весьма кстати, ибо все мы до такой степени отощали от продолжительного пути, что едва могли держаться на лошадях. Отправившись далее, прибыли мы в город Рязань, принадлежащий одному князю, имеющему в супружестве сестру московского государя. Все строения в нем деревянные, не исключая и самой крепости*. ( * Мы не можем принять буквально это известие, потому что княжеский терем и несколько храмов были сооружены из камня.) Здесь мы в изобилии нашли хлеб, мясо и напиток, приготовляемый из меду. Отсюда пустились далее, проезжая по огромным лесам, и под вечер остановились для ночлега в русской деревне, где спокойно отдохнули, ибо, по милости Божьей, находились уже в безопасном месте. Потом приехали в другой город, именуемый Коломной, который расположен на берегу реки Москвы. Через реку** здесь построен мост. Из Коломны Марк отправил меня вперед в Москву, ибо караван намерен был помедлить несколько своим прибытием». ( ** Конечно не Москву, а реку Коломенку.)
Но бесспорно самую лучшую характеристику древнего рязанского края мы находим у знаменитого барона Герберштейна, которого записки относятся к первой половине XVI в.
«Рязанская область, — говорит Герберштейн, — расположенная между Окой и Доном, имеет деревянный город недалеко от берега Оки. В нём была некогда крепость, которая называлась Ярослав: от нее остались теперь только следы. Близ этого города посреди Оки есть остров, называемый Струб — некогда великое княжество с независимым владетелем*.(* В подчеркнутых словах, без сомнения, смешаны известия о Старой Рязани и Переяславле Рязанском. Не забудем, что Герберштейн писал по слуху. Подобная же запутанность видна далее в рассказе о двух старших сыновьях рязанского князя Ивана Васильевича Третного.)
Коломна лежит на юго-востоке от Москвы; потом следует Рязань, которая отстоит от Москвы на 36 германских миль. Эта область есть самая плодоносная между московскими провинциями: в ней, как говорят, одно зерно даёт по два и более колосьев, которые растут так часто, что лошади с трудом проезжают по ним и перепелки едва могут из них вылетать. Здесь великое множество меду, рыбы, птиц и зверей; древесные плоды гораздо лучше московских; а народ очень смелый и воинственный (gens audacissima, bellicosissimaque)».
Герберштейн характеризует Оку следующими словами: «Берега её покрыты густыми лесами, которые изобилуют мёдом, белками, горностаями и куницами. Все поля, орошаемые ею, чрезвычайно плодородны; в особенности эта река славится богатством рыбы, которая предпочитается рыбе прочих московских рек (более всех муромская). В ней водятся: белуга, стерлядь, севрюга, осетр и белорыбица превосходного качества; думают, что большая часть этой рыбы заходит в Оку из Волги».
Все приведенные показания иностранцев сводятся к одному результату: рязанская земля была очень лесиста и отличалась богатством естественных произведений. Тот же самый результат можно вывести из всех дошедших до нас грамот, жалованных духовенству на разные поместья: они постоянно трактуют о бортных угодьях, пожнях (сенокосах), нивах, бобровых угонах и рыбной ловле. О разнообразии и богатстве животного царства в этом краю свидетельствует одно место из путешествия Пимена, приведенного выше. На пустынных берегах верхнего Дона путникам во множестве встречались: козы, лоси, волки, лисицы, бобры, выдры, медведи; орлы, гуси, лебеди, журавли и пр. Разумеется, характер природы не везде был одинаков, а сообразно с тем распределялись и естественные произведения, т.е. средства пропитания, которые в свою очередь обуславливали быт населения.
Песчано-глинистая и болотистая почва в северной части княжества, на мещерской стороне Оки, была не способна к хлебопашеству, зато почти сплошь была покрыта лесами, преимущественно красными; главное занятие жителей в этой стороне составляла звериная и рыбная ловля.
Средняя полоса Рязанского княжества более других отличалась разнообразием и богатством произведений; песчаная почва, перемешанная с большим количеством чернозема, представлялась очень удобной для земледелия; густые, преимущественно черные, леса начинали заметно редеть и уступать место полям, засеянным разного рода хлебом. Тучные пажити, залегавшие по течению реки, давали обитателям средство содержать значительное количество скота. Пчеловодство, звериный и рыбный промыслы существовали здесь наряду с земледелием.
Южная часть Рязанского княжества, самая обширная по своему протяжению, владела превосходным слоем чернозёма, но по малочисленности оседлого населения только в немногих местах встречались обработанные поля. Эта полоса составляла переход от северной лесной природы к южнорусским степям. Там, где сближались между собой верховья Воронежа и его притоков с верховьями Пары, Рановой и Хупты, почва состояла из топких пространств, поросших мелким лесом, на что указывают имена речек Ряс. Скопление влаги в этой полосе объясняется водоразделом притоков Дона и Оки.
Около верховьев первого широкие поля кое-где зарастали рощами и кустарником; так, знаменитое Куликово поле в конце XIV ст. было отчасти покрыто лесом. Но далее к югу, начиная от Выстрой Сосны и нижнего Воронежа, открывалось ровное, степное пространство. Главное занятие населения в южной полосе, конечно, было скотоводство; заметны также следы пчеловодства, звериной и рыбной ловли. Одним из самых важных промыслов в древней России считалась охота за бобрами; судя по грамотам, бобровые угоны встречались на всем протяжении Рязанских земель, т.е. по Оке, Проне и на Дону.
Далее… Глава VII. Состояние Рязанского княжества в конце XV и начале XVI вв. Общество. В. Сторона общественная.