Суббота , 7 Декабрь 2024
Домой / Скифы - Сколоты / Сокровища саков Западной Сибири

Сокровища саков Западной Сибири

М.И. Артамонов  «Сокровища саков». Глава 2. Художественные памятники саков Средней Азии и Западной Сибири. Часть 5. 

Сокровища саков Западной Сибири.

Того же рода, что и Чиликтинские, но ещё более величественные курганы открыты в Семиречье, в Илийской долине. Кроме обычных грунтовых могил, иногда с вложенными в них каменными ящиками, а позже с подбоем под небольшими курганными насыпями, в Илийской долине в Бесшатырском могильнике раскопано несколько грандиозных насыпей, достигавших 17 метров в высоту и более 100 метров в диаметре. Они состояли из камней и щебёнки, а вокруг в нескольких метрах от основания были обведены каменной стенкой, превратившейся в вал 30-60 см высотой и 2-3 метров шириной. Под насыпью на грунте находилась наземная бревенчатая камера в виде четырёхугольника в плане с длинным коридором — дромосом. Стены этих камер были сделаны из плотно пригнанных брёвен, горизонтально уложенных между вертикальными столбами. Точно так же устроен и коридор. Две из лучше сохранившихся камер имели размеры 3,6х3,3 и 4,7х4,2 метра при высоте в 4 и 3,3 метра. Камеры перекрыты накатом из нескольких рядов брёвен, у коридоров перекрытий не было.

Грабители проникали в эти камеры по несколько раз, притом не только сверху, через яму в насыпи, но и снизу, посредством подземных ходов, вырытых в материковом грунте от основания насыпи к её середине. Ввиду полного отсутствия датируемых находок составить точное представление о хронологии Бес-Шатырских курганов невозможно. По данным радиокарбона, они относятся к первым векам н.э., но в данном случае показания этого метода вызывают особенно сильные сомнения, так как в том же могильнике среди малых курганов нашёлся один с не разграбленным погребением.

ручка акинака

В небольшой могильной яме Бес-Шатырского кургана (№25) лежали два скелета, при каждом из них находилось по короткому железному акинаку с бабочковидным перекрестием и колчану с бронзовыми наконечниками стрел, которые не могут быть позже V века до н.э. Сходные рядовые погребения сакского времени известны в ряде пунктов Алма-Атинской области, например, в могильнике Джувантобе Чиликского района, где в одном случае рядом с человеческой могилой оказалась отдельная могила коня. Вещи, найденные в той и другой, датируются VI векам до н.э.

«золотой человек» из сакского кургана близ г. Иссык — раскопки Кемаля Акишева

В последние годы (1969-1970) возле города Иссык в Алма-Атинской области Казахстана сделана замечательная находка единственного пока в Средней Азии, да и в Сибири не разграбленного богатейшего погребения. Оно ещё не опубликовано и известно лишь по предварительному сообщению автора раскопок К.А. Акишева. В кургане высотою более 7 метров находилось два погребения: одно в центре оказалось полностью разграбленным, зато второе, боковое, сохранилось нетронутым.

В могиле с деревянным срубом лежал скелет молодого человека, с головы до ног усеянный золотыми бляхами, бляшками и пластинками в виде фигурок лошади, барса, архара, горного козла и птиц.

Всего их собрано около 4 тысяч, они чуть ли не сплошь покрывали его одежду.

По их расположению и характеру можно было составить представление, например, о головном уборе в виде высокого конусообразного башлыка, золотые бляшки украшали шаровары и сапоги. 

На скелете находились: золотая спиральная гривна с головками тигра на концах, два массивных перстня, один с печаткой, и наборный пояс с многочисленными бляхами в виде фигуры бегущего лося.

При погребённом было оружие в виде инкрустированных золотом меча и кинжала, а в могиле размещалось около тридцати сосудов, главным образом деревянных и глиняных, один бронзовый, два серебряных и серебряная ложка.

На одном из серебряных сосудов — небольшой чашечке выцарапана двухстрочная надпись из двадцати шести знаков. Предварительно это погребение относится к V-IV вв. до н.э.,  но его полную характеристику возможно будет дать только после опубликования.

В том же географическом районе близ города Алма-Аты найден ещё в 80-х гг. прошлого столетия большой бронзовый жертвенный стол, известный в археологической литературе под названием «Семиреченского алтаря». Он прямоугольной формы на четырёх низких ножках в виде копыт, с горизонтальными полукруглыми ручками с каждой стороны. Вдоль широкого горизонтального бортика этого стола было поставлено тридцать совершенно одинаковых скульптурных фигурок фантастических крылатых животных,  сохранилось двадцать пять фигурок, шествующих в одном направлении — справа налево.

Грубо моделированные фигурки характеризуются массивной тупорылой головой с полукруглыми ушами, выступающими по сторонам головы, толстой шеей, по-видимому, передающей гриву льва, резко отделённую от туловища и переходящую в возвышающийся над фигурой зверя обращённый вперёд завиток, соответствующий крылу.

Две отдельные фигурки крылатого хищника, происходящие тоже из Семиречья, вероятно, являются фрагментами такого же, как алтарь, предмета. Они представляют зверя лежащим с повёрнутой в сторону головой, у него отчетливо выделенные, хотя и сливающиеся с шеей, крылья, луновидные ребра на туловище и полукруглая выемка у бедра (илл. 49).

В Центральном музее Казахстана в городе Алма-Ате хранится найденный в 1912 г. в распаханном кургане близ этого города светильник с подобными же фигурками крылатых хищников (илл. 45). Он имеет вид квадратного подноса на усечённо-пирамидальной подставке со слегка вогнутыми гранями. По углам подноса по диагоналям расставлены четыре фигурки крылатых хищников, обращённых головами к центру. Возле середины одной из сторон возвышается вертикальная трубка с вазообразным завершением, напомнившая А.С. Стрелкову ручку зонта на рельефе с изображением Ксеркса в Персеполе.

Эти предметы представляют собой два комплекта ритуального назначения. Столы имеют форму четырёхугольного подноса с широкими горизонтальными бортами, стоящего на четырёх невысоких ножках. У одного из них сбоку сохранилась полукруглая ручка и следы такой же с противоположной стороны.

По углам на бортах имеются отверстия, служившие для прикрепления скульптурных фигурок, из них уцелела только одна в виде яка, лежащего на подогнутых ногах со слегка повёрнутой в сторону головой с длинными направленными вперёд рогами (один отломан) (илл. 50). Ноги его моделированы продольными врезами, а на плечах и бёдрах помещены рельефные спирали.

В той же географической области, в пределах Киргизской ССР на северном берегу озера Иссык-Куль близ села Семёновского в 1937 г. найден замечательный комплекс бронзовых предметов. Он состоит из двух жертвенных столиков, скульптурной фигурки яка, двух светильников и полусферического котла. Второй котёл был разбит кладоискателями.

Светильники, которые, вероятно, ставились на эти столы и в соответствии с размерами последних различаются между собой величиной, подобны — один, большой, четырёхугольному подносу на конической ажурной подставке, а второй круглому блюду на конической ажурной подставке. У первого светильника (илл. 46) вдоль подноса по диагонали расположены две вертикальные трубочки с двумя сквозными отверстиями посредине каждой из них. На борту этого светильника сохранились две скульптурные группы, представляющие экспрессивную сцену нападения льва на козла. Другие подобные украшения отломаны и пропали. Как показывает сохранившийся рисунок, сходный светильник с двумя стоящими на задних ногах зверями с повёрнутой назад головой посередине и скульптурными сценами схватки быка с напавшим на него спереди тигром по борту находился в Петровской кунсткамере.

На середине блюда второго семёновского светильника возвышаются две, но не вертикально стоящие, а изогнутые дугой трубочки с отверстиями (илл. 46). По бортам здесь расставлены одна за другой тринадцать фигурок кошкообразных хищников со стройным, лёгким телом и длинным загнутым на конце хвостом. Все они обращены в одну сторону (слева направо). Другой такого же рода светильник с выломанной серединой и десятью фигурками хищников с легким тонким туловищем и закрученным спиралью хвостом, размещённых друг за другом справа налево, происходит из села Буконь близ города Зайсана в Восточном Казахстане (илл. 47).

 

Сохранившийся котёл снабжен с четырёх сторон ручками — парой полукруглых горизонтальных и парой вертикальных меньшей величины, что является характерной особенностью семиреченских котлов.

В 1953 г. близ поселка Иссык Алма-Атинской области обнаружен замечательный клад: три медных котла, железный котёл, части кованого железного жертвенника, два медных блюда и медный же жертвенник или светильник.

Наибольший интерес представляет медный светильник (илл. 48). Он состоит из четырёх отдельно отлитых частей: блюда, фигурок человека и лошади и ажурной подставки из нескольких ярусов дуг. Фигурки человека и лошади укреплены на дне блюда. Человек представлен сидящим с поджатыми скрещёнными ногами. У него ярко выраженные монгольские черты лица. Левой рукой он опирается на бедро, а в правой держит что-то вроде цилиндрического сосуда без дна — вероятно, трубку для фитиля. Он одет в головной убор наподобие шлема, в короткую куртку, перетянутую на талии широким поясом, в узкие штаны и мягкую кожаную обувь. Лошадь низкорослая, с большой головой. На ней узда с псалиями, но без налобного и подгубного ремней. На холке пучок волос, а хвост завязан узлом.

Железный жертвенник из клада поселка Иссык Алма-Атинской области состоял из квадратного подноса с декоративными бортиками по углам в виде ступеньчатых зубцов и ажурной подставки в форме четырёхгранного раструба с древовидным орнаментом.

Не менее интересна другая находка, сделанная близ города Алма-Аты в 1948 г. Один из шести находившихся здесь котлов был украшен по краю обручем с скульптурными протомами крылатых горных козлов на концах. Козлы с реалистически трактованной головой, с бородкой и большими изогнутыми дугой рогами с зубцами по переднему краю. Другой котёл из урочища Каргалы близ Алма-Аты стоит на трёх ножках, оформленных в виде передней части фигуры горного барана (архара) с головой, также отличающейся реалистичностью моделировки (илл. 52). Оригинальный котёл найден в Фергане при строительстве Большого Ферганского канала в 1939 г. У него цилиндрическое тулово с закруглённым днищем. По краям стенок, наполовину возвышаясь над краем, расположены четыре ручки в форме дисков с концентрическими бороздками, чередующиеся с таким же числом расставленных по краю литых, слабо расчленённых фигурок стоящих козлов.

Подобного рода предметы известны и по другим находкам. В коллекции в Эрмитаже существует светильник, точное место обнаружения его не известно, но он так же, как и описанные выше, имеет вид блюдца на конусообразной ажурной подставке, упрощённого, сравнительно с предшествующими, образца (илл. 51). Она состоит из трёх плоских расширяющихся внизу стоек, переходящих в кольцеобразное основание, также из плоской полосы. Центр блюда занят двумя обращёнными в разные стороны фигурками двугорбых верблюдов с непропорционально большими круглыми бубенцами на шее. В горбах этих верблюдов круглые отверстия, вероятно, для для фитилей, что и трубочки на других светильниках. По отогнутому горизонтальному краю блюда расставлены один за другим слева направо восемь фигурок львов с тяжёлой, тупой мордой, суммарно намеченной гривой и слегка изогнутым хвостом.

Рассмотренные жертвенники и светильники и котлы, обычно связываются с зороастрийским культом, что вполне вероятно, принимая во внимание известную роль Средней Азии в развитии этой религии. Для зороастризма были характерны дуализм, культ огня и высокое положение жрецов. К сожалению, хронология семиреченских памятников остаётся точно не установленной. Они в целом датируются второй половиной I тысячелетия до н.э. и при всём своём сходстве явно не синхронны. Типологическая расстановка их, однако, не решает задачи уточнения хронологии. Эти памятники принято называть сако-усуньскими, хотя часть их, вероятно, относится ещё к собственно сакскому времени. Г.С. Мартынов высказал весьма правдоподобное предположение относительно того, как эти ритуальные вещи оказались зарытыми в землю. При подъёме на горные пастбища скотоводы прятали громоздкие ритуальные предметы в предгорьях Заилийского Алатау на месте весеннего праздника с тем, чтобы взять их осенью при возвращении, что в силу разных причин не всегда удавалось сделать.

Из случайных находок в Средней Азии большой интерес представляет бронзовый нож из кишлака Турбат в бассейне средней Сыр-Дарьи. На нем барельефное реалистическое изображение птичьей головки с длинным изогнутым клювом, характерной для раннего скифского искусства (VI в.).

В селении Хумсан к северу от Ташкента найдено своеобразное бронзовое навершие в виде толстостенного ажурного цилиндра, по окружности его представлены танцующие нагие женские фигурки, а на вершине скульптурная группа в виде грузного зверя с короткой головой, к брюху которого с обеих сторон припали полуприсевшие на задние лапы детёныши (илл. 53). Всё это дано в грубых обобщённых формах, близко напоминающих животных на некоторых жертвенниках и светильниках, что и даёт основания относить навершие к одному с ними времени.

Из окрестностей Душанбе происходит электровая серьга с фигуркой крылатого сфинкса. К женскому бюсту сзади примыкает крыло с чашеобразными ячейками для инкрустаций. Того же рода, но более удлинёнными ячейками оформлен конец фигуры, переходящий в жгутообразный стержень. Спереди сфинкс наделён миниатюрными лапками. Всё изображение с его искажёнными пропорциями и непонятыми мастером формами производит впечатление отдалённой реплики греческого образца, трактованного в традициях инкрустационного стиля, известного по ряду произведений Аму-Дарьинского клада.

Пара золотых браслетов была найдена в каракумских песках в местности Дуздак, или Туздак, в Казалинском районе в низовьях Сыр-Дарьи. Один из них, свёрнутый из толстой проволоки, украшен по концам вытянутой схематизированной фигурой фантастического зверя — волка с поджатыми к шее передними и вытянутыми назад задними ногами (илл. 55). На кончике носа у него головка грифа, а вдоль спины помещён ряд из восьми таких же головок, означающих рога. На конце длинного хвоста две головки грифа. Вдоль туловища чешуеобразные выемки — рёбра. Глаза и уши с ячейками для вставок.

Второй браслет из двух соединённых шарнирами половинок образован двумя кольцами (илл. 56), между ними дважды повторено одно и то же ажурное изображение павшей на передние согнутые ноги лошади с перевёрнутой задней частью туловища. Опущенная голова её на вытянутой шее касается мордой земли. Стилизованная фигура лошади характеризуется округлёнными выпуклостями плеча и бедра, схематизированной головой, на которой геометрически обозначены формы уха, глаз, ноздря и рот, и преувеличенными листообразными копытами. Вдоль шеи лошади сверху три ячейки с инкрустациями, и инкрустированными копытом и лодыжкой задней ноги образующие цветное обрамление фигуры. С противоположной стороны ему соответствуют крупные цветные вставки на переднем копыте лошади и на дугообразной фигуре, помещённой между мордой лошади и её передней ногой. По бокам вдоль шарниров вертикальные стойки украшены круглыми и треугольными инкрустациями.

Оба браслета из Дуздака относятся к тому же инкрустационному стилю, что и описанные выше предметы Аму-Дарьинского клада, причём фантастический зверь на первом из них, представленный в положении прыжка с поджатыми передними и вытянутыми задними ногами, своей динамичной позой и орнаментальной трактовкой сближается с фигурами зверя на одном из аму-дарьинских браслетов (илл. 54). Вместе с тем фантастический зверь из каракумской местности Дуздак, существенно отличается от аму-дарьинских своим схематизмом и усложнённостью образа, добавочными головками грифонов в качестве рогов на хвосте, что, как мы в дальнейшем увидим, типично для сибирских образцов того же стиля.

Характерной чертой второго браслета является его двучленность при наличии скрепляющих обе части шарниров. Браслеты и гривны на шарнирах известны по сибирским и боспорским находкам, из которых боспорские не старше эллинистического времени, из чего можно заключить, что и среднеазиатский браслет того же рода относится к последним векам до н.э. Заметим также, что в Амударьинском кладе нет разъёмных браслетов, а тем более браслетов с шарнирами, равно как нет и произведений инкрустационного стиля с такими же специфическими признаками, которые характеризуют находку из Дуздака, что следует учесть в качестве указания на более раннее время Аму-Дарьинского клада по сравнению с дуздакскими браслетами.

Для истории ювелирного искусства в Средней Азии существенное значение имеет инвентарь погребения, найденного в расщелине скалы в Каргалинской ущелье в Алма-Атинской области. Необычные условия этого погребения явились для А.Н. Бернштама основанием считать его погребением шамана. Среди множества золотых вещей, сопровождавших покойника, особенно важна разломанная на две части длинная золотая пластинка с ажурными изображениями различных животных и фантастических существ среди растительных побегов, вероятно, служившая диадемой (илл. 58).

Животные на диадеме отличаются реалистической трактовкой и представляют: оленя с раскинутыми в стороны рогами с остроконечными отростками, копытное животное без рогов, крылатую лошадь на подставке в виде гриба, дракона с человеко-птицей на спине, козерога, медведя, барана и летящих птиц. Почти все животные изображены с крыльями и с крылатыми же всадниками на спине, всё инкрустировано камнями, наиболее крупными на плечах и бёдрах животных в круглых или листовидных ячейках.

В Каргалинской ущелье найдены два перстня со скульптурными фигурками двугорбых верблюдов (илл. 57), десять бляшек в виде козлов, инкрустированные бирюзой серьги со схематическим изображением какого-то показанного сверху животного, впившегося в грудь человека, сидящего с поджатыми ногами. Все эти предметы с цветными инкрустациями, есть бляшки, инкрустированные камнями в ободках из зерни, бляшки в виде древесных листков и шаровидные пуговки.

А.Н. Бернштам, указав на сходство сюжетов на пластинке с фризом на китайском бронзовом блюде ханьского времени, изданном М.И. Ростовцевым, отметил среди них мотивы китайского происхождения, такие, как дракон и грибовидные подставки, и отнес её, как и погребение, в котором она найдена, к I веку, может быть, ко II веку н.э. Эта датировка, как мы увидим ниже, вполне вероятна. Каргалинское погребение вместе с браслетами из Дуздака и золотыми украшениями из Тулхарского могильника показывает, что инкрустационный стиль, появившийся в ювелирных изделиях Аму-Дарьинского клада, существовал в Средней Азии до начала I тысячелетия н.э., то есть до периода, когда он получил широкое распространение не только в восточных провинциях Ирана, но и во всей Передней Азии и в Европе, не говоря уже о тесно связанных с Ираном евразийских степях, где он известен со времени возникновения скифо-сибирского искусства.

 

Вместе с тем следует заметить, что изображения на каргалинской пластине и на золотых браслетах из Дуздака стилистически существенно различаются между собой. Браслеты из Дуздака более схематичны и условны, что, вероятно, зависит не столько от общего хода развития искусства Средней Азии, сколько от различия в направлениях, существовавших в искусстве этой страны. Каргалинские пластины сохраняют античные традиции в трактовке образов и, вероятно, восходит к формам греко-бактрийского происхождения, тогда как изображения на браслетах из Дуздака развивались в духе варварского звериного стиля, родственного искусству Сибири.

Первое из этих направлений особенно яркое выражение получило в знаменитых ритонах из слоновой кости, найденных в развалинах парфянской столицы — Старой Нисы близ Ашхабада. Свыше сорока собранных из обломков ритонов украшены по концам фигурками грифона, человека-быка, кентавра, обнажённой богини и другими изображениями, а по верхнему краю фризами с греческими сюжетами, представляющими олимпийских божеств, жертвоприношения и вакханалии.

Эллинистические мотивы трактованы в восточном духе: фигуры статичные, приземистые с не греческими деталями и суховатой графической моделировкой. Особенно интересны грифоны на концах ритонов. У них характерные изогнутые рога с расширением на конце и крылья с загнутыми вперёд концами, разделённые в основании чешуеобразными перьями, и другие черты, восходящие к типам ахеменидского времени. Эти ритоны относятся к III-II вв. до н.э. и являются произведениями местного парфянского или греко-бактрийского искусства, в основе которого лежат греческие образцы.

Чертами ещё более далекого от эллинских прототипов местного художественного стиля характеризуется серебряная статуэтка в виде прыгающего грифона из Старой же Нисы, датируемая II-I вв. до н.э. У него горбоносая орлиноклювая морда, козлиная борода, конская грива и загнутые вперед схематически оперённые крылья; подставка под грудью делает фигуру статичной, лишая её динамизма, свойственного прыгающему животному.

Браслеты из Дуздака представляют другую линию художественного развития, тоже восходящего к персидскому искусству ахеменидского времени, но отличавшуюся большей самобытностью и независимостью от эллинистического влияния, хотя и не наглухо отгороженную от образцов, идущих из основных художественных центров своего времени, какими были, с одной стороны, Греко-Бактрия, а с другой — Китай. Наиболее полное и яркое представление об этой линии дают произведения, собранные в Сибирской коллекции Петра I, и восполняющие имеющиеся в ней лакуны бронзовые воспроизведения золотых оригиналов из Минусинской котловины Забайкалья и Ордоса.

Далее… Глава 3. Алтайские курганы

Алтайские курганы.
Сокровища саков на севере Аральского моря и озера Балхаш

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*