Русский след Русский след в мировой истории
ГЛАВА ВТОРАЯ Путеводная нить
СКАЗКИ, БЫЛИНЫ, ЗАГОВОРЫ
В отличие от «Сказки о Царе Салтане» и «Сказки о мёртвой Царевне», в таких пушкинских сказках, как «О рыбаке и рыбке» и «О золотом петушке» прямых аналогий древним мифам мы не найдём. В. Я- Пропп писал, что «в бумагах Пушкина не обнаружено записей сказки о рыбаке и рыбке, а также сказки о золотом петушке. Сказка о рыбаке и рыбке восходит к сказке братьев Гримм, сказка о золотом петушке — к В.Ирвингу» 79.
Однако следует заметить, что сюжет «Сказки о рыбаке и рыбке» известен в очень многих традициях, он интернационален, как интернациональны человеческая жадность и глупость.
Есть эта сказка и в русской народной традиции, она вошла в сборник А. Н. Афанасьева под названием «Золотая рыбка». Как и многие русские народные сказки, она начинается словами «на море на океане, на острове на Буяне«. А далее рассказывается о старике и старухе, которые жили «в великой бедности». Старик, поймав рыбку, отпустил её, а затем, по настоянию старухи, просил у неё хлеба, корыто, избу, сделать жену воеводихой, царицей и, наконец, морского владычицей. В финале сказки старик, вернувшись домой с берега моря, увидал снова ветхую избушку и свою старуху в изодранном сарафане80.
Есть ещё один вариант, близкий к сюжету «Золотой рыбки», сказка, опубликованная А. Н. Афанасьевым под названием «Жадная старуха». Здесь старик «сыскал старое дерево в лесу», которое начал рубить. Дерево просит не рубить его и обещает выполнять желания старика. И вновь глупая и жадная старуха портит всё. В результате пожелавшие сделаться богами старики превратились в медведя и медведицу81.
Однако, если мы обратимся непосредственно к образу «золотой рыбы», способной исполнить любое желание человека, то выяснится, что такой образ хорошо известен русской фольклорной традиции. Он зафиксирован, в частности, в сказке «По щучьему велению».
Образ золотой щуки присутствует и в эпических заговорах. Так, например:
«Есть в чистом поле Окиян море, и есть на Окияне море белый камень, и есть под белым камнем щука золотая — и перье золотое, и кости золотые, и зубы золотые. И приди, щука, к рабу Божию (имя рек) и выгрызи у раба Божия (имя рек) своими золотыми зубами грыжу ветряную, грыжу напущенную…».
Такими словами начинается древний заговор, извлеченный П. С. Ефименко в середине XIX века из старинного сборника 82. Похожий текст заговора от порчи свадьбы был записан в то же время в Череповецком уезде Новгородской губернии Н. Чернышевым:
«…выну из тридевять замков тридевять ключей, кину я те ключи в чистое море океан. И выйдет из того моря щука златопёрая, чешуя медная, и та щука проглотит тридевять моих ключей и сойдёт в море, в глубину морскую…«83.
Интересно, что образ удивительной щуки сохранился в народной памяти вплоть до наших дней. Так, в 1997 году А. В. Поляковой в деревне Никонцы Руднянского района Смоленской области был записан от А. И. Огневой (1923 г.р.) следующий текст заговора:
Ни хади на моря,
Ни глытай марскую пену,
Пайдём к рабе Божьей, к Анютки.
Выхватай, выглатай
Все испуги, все перепалуги,
Все искудышники,
Все балезни.
С ясных очей,
С чёрных бровей,
С магучих плячей,
С сямидесяти паджилков«84.
«Стану я, рабица Анна,
Пойду перекряшчусь
Из дверей в двери
Из варот в вароты,
В васток, в васточнаю сторану,
К акияну-морю.
На акиане-мори
Ходит шчука-бялуга,
Сия матушка булатная,
И перья, и хвост, и чешуя.
— Шука-бялуга, матушка,
Есть ли существенная разница между этим, бытующим в конце 90-х годов XX века заговором и ранее приведенными текстами середины XIX? Или таким, записанным в начале XX века в Петрозаводском уезде Олонецкой губернии:
«Встану благословясь, пойду перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота, в чистое поле. В чистом поле течёт река медвяная, берега золотые, плывёт по этой реке рыба, а имя ей щука. Зубы у неё железны, щеки медны, глаза оловянны. И та щука железными зубами, медными щеками, оловянными глазами загрызает, закусывает и заглатывает лобочную грыжу, киловую грыжу и водяную, пуповую грыжу…» 85.
Или: «…Под восточной стороной есть Окиан море, на Окиане море ходит щука бела, зубы укладны, хвост булатный, поедать, пожирать у раба Божия…», записанный в середине XIX века в Архангельской губернии П. С. Ефименко 86.
Подобные примеры можно было бы продолжать достаточно долго. Думается, что и «рыба — золото перо» из былины о Садко — богатом госте также восходит к образу этой золотой вещей щуки.
Таким образом, первоисточником пушкинской сказки «О рыбаке и рыбке» вполне могла быть русская народная сказка, в которой фигурировала именно эта золотая щука, исполняющая любые желания, как и в сказке «По щучьему велению».
Стоит отметить, что в «Сказке о рыбаке и рыбке» присутствуют ярко выраженные фольклорные мотивы: это и сам язык повествования — сочный, народный; и такие детали, как использование сакрального в архаическом мифологическом контексте числа 33: «Они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года»; и, наконец, желание старухи не просто жить «в Окияне-море», но быть «владычицей морскою», то есть богиней.
В русских заговорах, приведенных выше, щука обладает неким высшим знанием, способностями и мудростью, ей доступно то, что не доступно никому.
И здесь вновь хотелось бы обратиться к одному из сюжетов Махабхараты, рассказывающему о высшем подвижнике и сверхмудреце Шуке, имя которого на санскрите означает буквально «пёстрый». Необычно его рождение: великий мудрец Вьяса, желая иметь сына, молил о нём Всевышнего и занимался подвижничеством на высочайшей вершине священных северных гор Меру, о которых мы уже упоминали в главе «Белая Индия». Довольный его благочестием Творец пообещал Вьясе, что у него будет сын «как огонь, как земля, как вода, как ветер и как твердь… великий, чистый… славы в трёх мирах достигнет» 87. Щука появился из арани — деревянного приспособления для получения огня.
Причём, «при своём возникновении он был как бездымное пламя. Тот (огонь) превосходнейшая река Ганга, с хребта Меру… придя в своём образе, водой поглотила« 88
Заметим, что рек с названием Ганга в письменных источниках XVII — XIX вв. в Олонецкой и Архангельской губерниях было несколько. Есть предположение, что Ганга древнеарийских текстов — это река Волга.
Затем силой своего подвижничества Щука превзошёл своего отца и богов, поднялся в небо и достиг небесного потока. И тогда «возгласом «Щука!» его долго призывал Вьяса; отзвуки призывов отца наполнили три мира, а Щука стал душою всего, вездесущим, все зрящим»89.
Горюющему о Щуке отцу Бог-Творец говорит: «Пока плещут моря, пока стоят горы, до толь не погибнет слава твоя и твоего сына. Отсвет, подобие твоего сына, всегда и везде, непреложно ты будешь по моей милости видеть в этом мире…» 90.
Махабхарата сообщает, что «с тех пор и поныне, если выкрикнуть призывный возглас, откликнется весь преходящий мир, подвижный и неподвижный« 9‘.
Щука русских заговоров, судя по всему, имеет непосредственное отношение к реке вечности — небесному потоку — Млечному Пути или Молочной реке-кисельным берегам русских народных сказок. Эта золотая, булатная или белая Щука соотносится с Морем-океаном, Островом Буяном и Алатырь-камнем сакрального пространства «того света», и именно она — прототип той самой золотой рыбы, которая способна выполнить все желания вздорной старухи. Все, кроме одного: она не может сделать её бессмертной, так как нет бессмертия в преходящем мире, а ведь именно это и предполагается последним желанием старухи — новоявленной царицы.
Таким образом, можно предположить, что не только сказка братьев Гримм, но и русский народный мифо-поэтический материал, древнерусские сказки, заговоры, песни могли стать основой сюжета «Сказки о рыбаке и рыбке» А. С. Пушкина.
Далее… Сказка о золотом петушке