ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Нить времени
ОБРЯДЫ И ПРАЗДНИКИ.
Символическое значение трав.
Ранее уже отмечалось, что в севернорусской обрядности считалось необходимым, чтобы человек закончил свою жизнь на соломе, чтобы покойника обмывали обязательно во дворе на соломе.
По соломе шли под благословение молодые во время свадьбы, именно эту солому новобрачная должна была по ритуалу выметать.
Во время рождественского сочельника в восточных районах Вологодской обл. (Никольский, Бабушкинский, Ниюксенский, Тотемский) парни и девушки «куликались», т. е. кувыркались по соломе 120. Обрядовая роль ряженых «кулесов» или «кулешей» связывает их с продуцирующей магией. А так как севернорусское «кулыня» значит «богатая», «знатная», «родовитая» женщина и является аналогом санскритского «kulina» — «родовитый, знатный», то мы можем предположить, что севернорусские «кулеса- кулеши» (ряженые) также — знатные, родовитые, представители самых древних родов.
Именно благодаря своей родовитости «кулеса» и выполняли сакральные обряды и среди них кувыркание с девушками на ритуальной соломе.
Однако истоки обрядовой роли соломы мы можем найти именно в ведической традиции. В древнеиндийской домашней обрядности умирающего также клали на солому, а свадебный обряд включал жертвенную солому на полу. Уже в гимнах Ригведы постоянно упоминается тот факт, что боги приглашаются на «жертвенную солому«, которую необходимо «расстелить в правильном порядке». Её называют «жирноспинной» и утверждают, что на этой соломе «возникает мир бессмертных» (РВ. I. 13. 4)121.
На жертвенную солому приглашают «трёх богинь, приносящих радость», «обладателем пестрой соломы» называют ритуальный напиток «сому», связывающий мир людей и мир богов |22.
Такой священной соломой или священной травой была в ведической обрядовой практике трава «куша» — осока, употреблявшаяся для подстилки при различных ритуалах, а также в качестве кропила. Исследователи считают, что
«священная трава куша, вероятно, обеспечивала защиту от вредоносной магии» и указывают на то обстоятельство, что «символика священной травы для жреца, тетивы для воина и шерсти для земледельца и скотовода очевидна« |23.
Обращаясь к истокам этих представлений, мы, вероятно, должны вернуться на реки и озёра Русского Севера, берега которых были покрыты осокой и в то далекое время, когда рождались такие названия рек, как: Куш (Устьсысольский у. Вол. губ.), Куш (Печорский у. Арх. губ.), Куша (Онежский у. Арх. губ.), Кушбуя (Кирилловский у. Новг. губ.), Кушеваровка (Устюгский у. Вол. губ.), Кушерака (Онежский у. Арх. губ.), Кушеванда (Кемский у. Арх. губ.).
Может быть, культовая роль осоки тесно связана с древним, еще палеолитическим, культом водоплавающей птицы — главного поставщика мяса в межсезонье весны и лета для древних жителей Европейского Севера. Ведь именно в осоке собирались и прятались эти птицы во время линьки, и именно оттуда этот «божий дар» получали люди.
Имеет смысл вспомнить и то, что осока являлась одним из главных компонентов питания лося — также издревле важного для существования людей животного Европейского Севера. Так как и в наше время на Русском Севере осокой нередко набивают матрацы, можно предположить, что в глубокой древности именно эта трава была основой человеческого ложа. И нет ничего удивительного в том, что, как по севернорусским, так и по древнеиндийским представлениям, умирающий должен был закончить свою жизнь на траве-осоке-соломе, а вступающие в брак — стоять на ней.
Весьма значительную роль играла сухая трава — сено и солома — в обрядах Масленицы — «единственного крупного дохристианского праздника, не приуроченного к христианскому празднику и не получившего нового истолкования«.
В древнеиндийской традиции многие элементы Масленицы и последующей Пасхи прослеживаются в одном из самых ярких праздников порубежья зимы и весны — Холи. Как пишет Н. Р. Гусева:
«Холи — один из самых ярких праздников» большой традиции. «Он отмечается в сутки полнолуния месяца фальгун (февраль- март), которым завершается холодный сезон… Все ритуальные действия праздника неотделимы от магии плодородия и исторически восходят к доиндийскому периоду жизни арьев. Обрядово-магические проявления, связанные с весенним равноденствием, носят характер, чрезвычайно близкий пасхальным, восходящим непосредственно к язычеству, что и перешло в пасхальную обрядность славянских народов» |25.
Как пример таких общих обрядов Пасхи и Холи Н. Р. Гусева приводит обычай красить яйца в красный цвету славян и обливать друг друга жидкими красками у индийцев. Причём:
«и у тех, и у других красный цвет применяется обязательно как цвет воспроизводства людей и животных, и это служит одним из самых чётких пережитков магии плодородия« 126.
Помимо пасхальных элементов в индийском празднике Холи, как было отмечено выше, присутствуют (и в большом количестве) обрядовые действия, характерные для восточнославянской Масленицы. Это целый ряд поведенческих проявлений, которые сложились в глубочайшей древности: распевание непристойных песен сексуального содержания, исполнения танцев плодородия, вокруг шеста с символом Солнца, распитие алкогольных напитков, приготовление ритуальной пищи из теста и творога 127. В Индии во время праздника Холи обязательно сжигают чучело Холики, которое делают из соломы или ставят шест, или дерево, изображающее её. Для костра собирают хворост, солому, старые вещи, коровий навоз. Костёр поджигают огнём, который каждый приносит из дома, и все танцуют возле него.
Но согласно русской традиции на Масленицу разрешалось петь непристойные песни, полные эротических намеков. В. К. Соколова пишет:
«На проводах Масленицы на р. Тавде главные распорядители раздевались донага и делали вид, что моются в бане. В Ишимском окр. 60 лет назад был «масленичный король», который произносил «речи в костюме Адама». Интересно отметить, что обнажались даже при лютых морозах, и делали это не мальчишки, не отпетые озорники, а пожилые уважаемые люди» 128.
На Русском Севере на Масленицу, как и в Индии во время праздника Холи, жгли костры. Причём материалом для костра были сено, солома, старые вещи. В Белозерскому. Новгородской губ. девушки сено и солому старались добыть тайно, украв их у соседей. Здесь не добавляли в костёр коровий навоз, но зато обмазывали им дно корзин и нижнюю часть деревянных плашек, на которых скатывались с ледяных гор. Чучело Масленицы, как и Холики, делали из соломы и сжигали его. «В Вологодской губернии такой обряд был распространен и в Кадниковском, и в Грязовецком, и в Никольском уездах» 129.
На Масленицу ряженые в Вологодской губ. нередко сыпали на пол избы пепел и золу и плясали на них, а также мазали сажей и посыпали пеплом и золой всех участников обряда. В индийской традиции существует обычай во время Холи брать горсть золы от костра, посыпать им пол в доме и бросать щепотки золы друг в друга. 130.
Мы знаем, что русская Масленица (Комаедица) — праздник поминовения усопших, о чем свидетельствует, в частности, ритуальная еда — блины, что это праздник заклинания плодородия следующего земледельческого года. Ведь не случайно масленичные костры жгли на возвышенностях и паровых полях. Как отмечает В. К. Соколова:
«В Калужской обл. мать, начиная печь блины, посылала кого-нибудь из своих детей 8-10 лет «встречать Масленицу». Она давала мальчику блин, и он «ездил» с ним на ухвате или кочерге по огороду и кричал:
«Прощай, зима сопливая,
Приходи, лета красивая,
Соху, борону
И пахать пойду» 131.И далее: «в с. Котельниче (Вятской губ.) хозяин до рассвета обходил дом с иконой или объезжал его верхом на палке, произнося при этом определенные приговоры. В Череповецком у. Новгородской губ. каждый хозяин дома обязан был «объехать утром избу на помеле, чтобы никто не видел, и в доме целый год будет всякого добра».
В Орловском у. Вятской губ. также хозяин утром натощак объезжал дом верхом на ухвате или кочерге — «чтобы богатство не уходило». В Тотемском у. Вологодской губ. существовал обычай, при котором нагие женщины до восхода солнца три раза объезжали дом на клюке 132.
Аналогичный обряд исполнялся и в пасхальные дни. Так, в Нижнеудинском уезде хорошие хозяйки в чистый четверг «встают до солнца, чтобы никто не видел, чтобы даже солнце не видало, расплетают волосы, без юбки, в одной станушке идут во двор с клюкой, там садятся на неё верхом и то бегом бегают, то шагом ходят, то клохчут по-куричьи» 133
Что касается индийского весеннего праздника Холи, то, сохраняя архаические обрядовые черты, присущие и русской Масленице, он осмысляется в Индии уже по-новому, как связанный с мифом о борьбе шиваизма и вишнуизма. Однако в обрядах калашей, жителей гор Гиндукуша и, как считают некоторые исследователи, прямых потомков первых индоевропейских иммигрантов ещё до ведической поры, во время зимне-весеннего праздника предков приглашали в селения и предлагали им различную еду.
Во всех обрядовых актах этого времени большая роль отводится женщинам. В Северном Кафиристане во время праздника тагпта, который праздновался в конце февраля — начале марта (как и русская Масленица), проходило поминовение предков и все обряды совершали женщины. Они раскладывали перед изображениями предков различную пищу, затем смывали её водой. После этого отправлялись в дом рожениц, где пели и танцевали. Возвращаясь оттуда, они «задевали мужчин, осыпая их насмешками и двусмысленными намеками». Затем возле домов женщины вновь раскладывали пищу для умерших и снова смывали её водой. А то, что оставалось, съедали в кругу семьи 134.
Сравнивая и анализируя эти, столь отдаленные друг от друга сегодня, и тем не менее столь похожие друг на друга традиции, мы видим именно в русских обрядах наибольшую сохранность архаических черт, наибольшую цельность и завершенность всего празднично-обрядового комплекса, особенно в севернорусской традиции.
Здесь хотелось бы отметить, что в индийском празднике Холи, судя по всему, сохранился также ряд черт, присущих славянскому празднику Ивана Купала. Мы уже обращались к купальской обрядности в связи с росой и сбором особых трав и отмечали, что день Ивана Купала приходился на день летнего солнцеворота, отмечавшего у древних арьев начало «ночи богов». В этом празднике поклонение солнцу, огню, воде и деревьям, то есть всем ипостасям бога Огня, проявлялось с наибольшей силой. Вот что писал о нём автор XVI в.:
«… с вечера собирается простая чадь обоего пола и соплетают себе венцы из ядомого зелия или корения и перепоясавшеся былием возгнетают огнь; индеже поставляют зелёную ветвь и, емшися за руце около, обращаются окрест оного огня, поюще свои песни, переплетающе Купалом; потом через оный огонь перескакуют… Егда бо приидет самый праздник, тогда во святую ту нощь мало не весь град возмятется, в селах взбесятся, в бубны и сопели и гудением струнным, плесканием и плясанием... Ту есть мужем и отрокам великое падение, мужеско, женско и девичье шептание, блудное им воззрение, и женам мужатым осквернение и девам растление» 135.
Поскольку Купала был днём, «знаменовавшимся браками», то молодежь как бы приобщалась к огню во всех его ипостасях: и в образе солнца, и в образе дерева, и в образе костра, и в образе воды.
Но в Махабхарате говорится о том, что когда бог грозы Рудра вселился в Огонь, то часть его семени упала на гору, другая в воду, третья попала в лучи Солнца, четвертая на землю и пятая в деревья 136.
В эпосе утверждается, что «этих пять нужно почитать лучшими цветами тем, кто богатств желает. Нужно оказывать им почтение и ради успокоения болезней… им должны поклоняться здесь те, что желают блага своим детям« 137.
На Русском Севере именно на Иванов день начинали купаться, а в Пинежском р-не Архангельской области (д. Красное) «девушки купались голыми». В этот день добывали «живой огонь» трением двух поленьев друг о друга или (Никольский у. Вологодской губ.) его добывали старики при помощи березовой чаги, которая вставлялась в край палки, вращением которой получался огонь. В. К. Соколова отмечает, что по белорусской традиции во время купальской ночи «на игрище за огнем приходила самая древняя старуха; как только она брала огонь, её прогоняли и хлестали полынью» 138.
В связи с принятым в Никольском уезде Вологодской губернии способом добывания «живого огня» можно вспомнить, что в индийской традиции Рудра-Шива, воплотившийся в огонь — созидатель жизни и
«в этом качестве он предстает не в виде человека, а в форме фаллоса, который называется «шивалингам»... Шивалингам изображается, как правило, в сочетании с «йони» — кольцом у его основания, символизирующим женское начало — шакти, стимулирующее пробуждение творческого мужского начала. По сути дела, название «шивалингам» относится именно к этому сочетанию, фиксирующему в себе обширную область индусской философии, трактующую вопросы возникновения материи, мира, жизни на земле и проявления созидательной энергии», — пишет Н. Р. Гусева |39.
В том способе получения «живого огня», который использовали старики в Никольском у. Вологодской губ., мы фактически видим тот же «шивалингам» (=деревянный стержень) и «йони» (=березовая чага), что и в индийском варианте.
Н. Р. Гусева, в связи с праздником Купалы, пишет следующее:
«Бога-Солнце славяне одаривали разными именами: Купала, Ярило, Хоре. Обращаясь к индо-арийским языкам, мы встречаемся с такими возможностями истолкования значения этих имен:Купала, Ярила, Хоре.
а). Купала происходит не от славянского корня «куп» — (купаться), а состоит из двух слов — «ку», что значит на санскрите «земля», и «пала» — «податель даров», «охранитель»… и в таком истолковании имя Купала больше соответствует сущности бога Солнца…
Академик Рыбаков Б. А. в книге «Язычество древних славян». (гл. 6. Земледельческие культы праславян») пишет: «праздник Ивана Купалы связан этимологически не с глаголом «купаться», так как главным действием Купальской ночи были игры y ночного костра, а с корнем «куп», образующим ряд слов, обозначающих соединение людей: «вкупе», «купно», «совокупно»… «Соботки-собутки праздновали в Иванов день, зажигая «живой огонь» трением, «чтобы на день св. Иоанна завсегда горела суботка…«
Обряд священных омовений связан с культом солнца очень тесно: и в современной, и в древней Индии воду возливают на алтарь с изображением бога Солнца, в воду входят, встречая восход солнца. Вполне возможно, что эти обряды уходят в глубокую древность, равно как и обряды культа плодородия, неотделимые в сознании людей от представлений об оплодотворяющей силе солнца.
б). В основе имени «Ярил (а)« лежит корень «яр», который в ряде индо-арийских языков и сегодня образует слова, означающие ярость, страстность, любовное исступление или горение. (В языке «Авесты» слово «Яр» связано также с понятием «год» — С. Ж.). Все эти понятия без труда также связываются в нашем сознании с образом Солнца, особенно весеннего Солнца, и с представлениями, роднящими страсть с яростью и яркостью. Имя-эпитет Ярило является одним из самых впечатляющих и поэтических имён Солнца в наших народных песнях и преданиях.
в) имени Хоре можно найти соответствие в санскритском слове «харос» («хара»), которое означает «огонь», «пламя», «наполненность энергией» и употребляется в Индии вплоть до наших дней в качестве синонима самого понятия «бог».
В. К. Соколова сопоставляет с Купалой Ярилин день, и отмечает, что:
«В Костроме в петровское заговенье хоронили чучело Ярилы с ярко выраженными мужскими атрибутами».
Во Владимирской губернии празднества в честь Ярилы проходили в XIX веке повсеместно в заговенье перед петровским постом. В рощу около Шуи в этот день приходили не только из города, но и из более чем двадцати деревень. На праздник Ярилы в Тавдинском уезде после обеда
«все шли на берег реки или озера, женщины несли котелки с яйцами; на берегу разводили костры и варили яйца, их обычно красили луковыми перьями. Парни и девушки купались, потом брали по яйцу и катали их; мужчины и женщины ходили от костра к костру и угощались. После захода солнца все, молодые и старые, раздевались и купались. Затем взрослые возвращались домой, а молодежь гуляла всю ночь; наевшись, бросались оставшимися яйцами, причём, этому бросанию, — замечает В. А. Городцов, — придаётся какой-то таинственный и непристойный смысл…
И. М. Снегирев отмечал, что «Иван-Купала… между чернью назывался Ярилов день в Ярославской, Тверской и Казанской губерниях» 141.
В. К- Соколова пишет: «Можно почти с полной уверенностью поставить знак равенства между Купалой и Ярилой« 142, что полностью соответствует вышеприведенным словам Н. Р. Гусевой.
Далее… Символическое значение пояса.