Прародина индоевропейцев

Философ Александр Дугин (отец Дарьи).

Прародина индоевропейцев.

Историк религии Мирча Элиаде (1907 — 1986) писал о прародине индоевропейцев следующее:

Вот уже не первый век учёные стараются определить прародину индоевропейцев, прояснить их протоисторию и осветить фазы их миграций. Эту прародину искали на севере и в центре Европы, в русских степях, в Центральной Азии, в Анатолии и т. д. В настоящее время принято считать землей индоевропейцев области к северу от Чёрного моря, между Карпатами и Кавказом. Между IV и III тысячелетиями там развивалась так называемая курганная культура. Около 4000—3500 годов отмечается ее расширение на запад, вплоть до Тисы. В течение следующего тысячелетия представители курганной культуры проникают в Центральную Европу, на Балканский полуостров, в Закавказье и Анатолию, а также на север Ирана (около 3500 — 3000 годов). В III тысячелетии они достигают севера Европы, Эгейской зоны (Греция и побережье Анатолии) и восточного Средиземноморья. (…)

Общая для всех терминология доказывает, что индоевропейцы занимались земледелием, разводили крупный рогатый скот (а также свиней и, возможно, овец) и были знакомы с дикой или прирученной лошадью. Не пренебрегая плодами земли, индоевропейские народы развивали в основном пастушеское хозяйство. Пастушеский номадизм, патриархальная структура семьи, вкус к набегам, военная сфера, специально организованная для осуществления завоеваний, — все это характерные черты индоевропейских обществ. Достаточно радикальная социальная дифференциация видна из контраста между курганами (гробницами, построенными в форме жилища и богато украшенными) и гораздо более скромными захоронениями. Весьма возможно, что в курганах погребались останки вождей.[1]

В этом пассаже Элиаде мы видим самое общее представление, и тем не менее, определенные характерные признаки индоевропейской культуры указаны довольно четко. Следует обратить внимание, что локализация прародины индоевропейцев у Элиаде также отсылает нас к Великой Степи, то есть к пространству Турана (хотя и к более западным его областям, нежели те, которые считаем изначальным полюсом индоевропейского горизонта мы сами и те авторы, на которых мы преимущественно опираемся).

Детальный разбор существующих гипотез об индоевропейской прародине дает современный французский философ и историк идей Ален де Бенуа в своей работе «Индоевропейцы: в поисках изначального очага»[2]. Де Бенуа выделяет следующие гипотезы относительно того, где могла располагаться зона изначального формирования праиндоевропейской языковой и этнической общности.

Азиатская гипотеза. Согласно ей, праиндоевропейцы сложились в районе Памира, хребта Гиндукуш или на территории Туркестана. В библейской версии индоевропейцы однозначно отождествлялись с потомками Иафета, сына Ноя, мигрировавшими в Азию[3]. Эта точка зрения преобладала в XVII-XIX веках. Ее придерживались философы Лейбниц, Гердер, Шеллинг, братья Шлегели, филологи и собиратели фольклора братья Гримм, историки М.-А д’Арбуа де Жюбенвиль, Ч.Ф.Керри, историк религии Ф. Мюллер, антрополог У.З.Рипли, санскритолог В. Кеннеди, лингвисты Ф. Бопп, А.Ф.Потт, А. Пиктет, Р. Раск, К.В.Л.Хейзе, А.Шлейхер, Г.И.Асколи и т.д. В ХХ веке от этой гипотезы постепенно отошли, поскольку в ее основании были библейские представления, потерявшие убедительность по мере секуляризации науки Нового времени[4]. Тем не менее, ее приверженцами и позднее были В. Ген, Сигмунд Фейст и его ученики (В. Копперс и А. Неринг), Дж. Серджи, Дж. Уидни, Ж. Же МОрган, Э. Мейер, А. Юбер, В. Шмидт, Г. Гюнтерт и В. Бранденштейн.

Присутствие индоевропейских народов в этих областях документально засвидетельствовано — в том числе на археологическом уровне. Вопрос лишь в том, были ли «азиатские» индоевропейцы первыми и прямыми предками всех индоевропейских народов или представляли собой одну из ветвей наряду с другими. Важно, однако, что указываемые территории Азии — Памир, Гиндукуш или Туркестан — представляют собой зоны Турана, расположенные к северу от оседлых и более изученных цивилизаций Анатолии, Ирана и Индии.

Европейская гипотеза. Противники азиатской гипотезы исходили из того обстоятельства, что индоевропейские языки распространены преимущественно среди народов Европы, что стало основанием для помещения прародины западнее. При этом одни сторонники европейского происхождения праиндоевропейцев — такие, как бельгиец Омалиус д’Аллуа или англичанин Роберт Гордон Латхэм — считали, что эта территория располагалась на территории юга России (Новороссия, Украина и Северное Причерноморье), а другие — преимущественно немцы — такие, как Генрих Шульц, Лацарус Гейгер, Теордор Пёше, Карл Пенка, Герман Хирт, Густав Кассина, Людвиг Вильзер или Исаак Тейлор — смещали ее еще западнее — либо в бассейн рек Вистулы и Одера, либо в район Балтийского моря, либо в Скандинавию.

Южно-русской версии происхождения праиндоевропейцев позднее придерживались Саломон Рейнах, Сигизмунд Заборовски, Альберт Керной, Гарольд Пик, В.Гордон Чайлд, Эрнст Вале, Тадеуш Сулимирски, Жорж Пуассон, Джон Л. Майрс, Ханс Янсен, Кростофер Хаукс, Стюарт Пиггот, Джордж Л. Трагер, Х.Л.Смит, Фриц Шахермайер и, что важно, крупнейшие специалисты по индоевропейской проблеме Эмиль Бенвенист и Мария Гимбутас. Мнения Э.Бенвениста и М.Гимбутас важны для нас более других, так как такая южно-русская локализация является для обоих авторов значительным элементом более фундаментальной теории относительно индоевропейской идентичности: крупнейший лингвист Эмиль Бенвенист (1902 — 1976) был ближайшим другом и сподвижником Жоржа Дюмезиля, который первым предложил модель индоевропейской идеологии, а Мария Гимбутас (1921 — 1994) на этом факте основывала свою модель соотношения курганной культуры патриархального типа (носителями которой были индоевропейцы) с матриархальной культурой Старой Европы.

Сторонниками более западной локализации родины праиндоевропейцев были Гарольд Бендер, Осмунд Менгин, Стюарт Э.Манн, Мирча-Михай Радулеску, Янош Маккай, Витольд Манчак, считавшие прародиной земли Польши и Литвы, а также П. Жиль, Эрнст Майер, Джакомо Девото, Рональд А. Кроссланд, Игорь Дьяконов, рассматривавшие в этой роли бассейн Дуная.

Показательно, что южно-русские земли, бассейн Дуная и даже отчасти балтийская зона также входили в область Турана — на этих территориях с VIII века до Р.Х. расселялись скифские, позднее сарматские племена, и все эти области в разные периоды времени входили в состав скифско-сарматских политических образований. Азиатские территории, расположенные к востоку от Каспия, относились к Восточной или Азиатской Сарматии, а земли от Балтики до Черного моря — к Европейской Сарматии. Обе половины составляют и по названиям и по этнокультурной доминанте общества Турана.

Германско-скандинавскую гипотезу позднее поддержали Людвиг Гейгер, Карл Феликс Вольф, Рам Чандра Джайн, Джулиано Бонфанте и т.д., а также составитель этимологического словаря праиндоевропейского языка лингвист Юлиус Покорный (1887 — 1970).

Анатолийская гипотеза. Еще одна версия прародины индоевропейцев сводится к утверждению того, что эти племена сложились на территории Малой Азии и оттуда распространялись на север, запад, восток и юг. Большое внимание Малой Азии в свете индоевропеистики и лингвистических компаративистских исследований уделяли И.Шмидт, Т. Бенфей, А.Сейс, А.Долгопольский, а также крупнейшие индоевропеисты Вяч. Вс. Иванов и Т.В. Гамкрелидзе. Все они исходили из того, что наиболее архаическим индоевропейским языком является хеттский (а также близкие к нему языки палайцев и лувийцев), но это не означало, что именно хетты были прародителями остальных индоевропейцев, а Анатолия — их прародиной.

В качестве прародины большинство (в частности, Вяч. Вс. Иванов и Т.В. Гамкрелидзе) также называли пространство Турана, располагающееся к северу от Анатолии и Кавказского хребта. Но относительно того, где именно на севере — в устье Дуная, в Южной России, в Туркестане или на Южном Урале — мнения расходились.

Единственно, кто среди индоевропеистов-хеттологов считал Анатолию «прародиной» индоевропейцев, был британский археолог Эндрью Колин Ренфрью, аргументируя это траекторией распространения сельского хозяйства на территории Европы, следы чего он возводит к 9 000 до Р.Х. и к пространству Анатолии. Речь идёт о древнейших следах цивилизации Великой Матери —древнейший храмовый комплекс Гебекли-Тепе в Юго-Восточной Анатолии на Армянском нагорье[5], построен за 6,5 тысяч лет до пирамиды Хеопса в Гизе и за 6 тыс. лет до Стоунхенджа в Англии.

Если взгляды лингвистов-индоевропеистов, специализировавшихся на хеттском языке, заслуживают серьезного внимания, то реконструкции Ренфрью довольно произвольны, поскольку он отказывается признавать культурную связь между индоевропейцами и разведением лошадей, а также боевыми колесницами, отрицает воинственный характер и, в частности, патриархат индоевропейских обществ, и довольно произвольно отождествляет их с аграрными культурами.

Критика идей Ренфрью суммирована в работе Алена де Бенуа[6], но ряд положений его теории может быть частично учтён в общей реконструкции связи индоевропейской структуры с сельским хозяйством. Начиная с определенного момента индоевропейские народы, действительно, выступают носителями культуры злаков, но до какой степени это отражает сущность индоевропейской идентичности и как соотносится с индоевропейской идеологией, требует более тщательного исследования.

В то же время хеттский фактор, ставший в центре индоевропейских исследований только с начала ХХ века, когда были найдены древнейшие памятники хеттской культуры и хеттского языка, действительно, имеет большое значение для проблемы праиндоевропейской прародины. С одной стороны, Анатолия, где мы впервые с начала III тысячелетия встречаем хеттов, не была местом появления хеттского народа[7].

Самоназвание хеттов было «несили» или жители Неша (ассирийское Канеш). Эти индоевропейские племена появились в Анатолии из другой территории (это признают все, кроме Ренфрью) и расселились на землях, где до них проживали неиндоевропейские народы — хатты и хурриты, а до них неизвестные народы, относимые к Убейдской и Халафской культурам. Собственно хеттская (включающая в себя «несили», ядро хеттов, палайцев, расселившихся по южному побережью Чёрного Моря, и лувийцев, обитавших на юге-западе Анатолии и на территориях Сирии, где преобладающим населением были хурриты) культура впитала многие элементы дохеттских традиций — мифы, религиозные и политические институты, обычаи и т.д. И само название «хетты» — это версия названия «хатты», то есть того народа, который жил на этих землях до прихода индоевропейцев. Показательно, что хетты сохраняли долгие века имена хаттских богов, обозначая фигуры своего пантеона на двух языках — на индоевропейском (хеттском) и на «языке богов», которым считался хаттский.

Большинство сторонников хеттской прародины согласны с тем, что в Анатолию хетты пришли с севера — либо из Причерноморских и Прикаспийских территорий, с северо-востока, либо оттуда же, но только через Балканы — с Запада. И даже если допустить, что хетты были носителями наиболее древней версии праиндоевропейской культуры и  языка, уходящих корнями в III и даже IV тысячелетия до Р.Х., в Анатолии они были пришельцами — как и в других областях расселения индоевропейцев. Поэтому в полном смысле слова прародиной индоевропейцев Анатолия считаться не может, и никто, кроме Ренфрью и его экстравагантной гипотезы о тождестве земледелия и индоевропейской структуры, этого и не утверждает. Следовательно, и в этом случае мы вполне можем связать прародину индоевропейцев с Тураном, выделив особо хеттов — как носителей древнейшей версии индоевропейской идентичности.

Наконец, ещё одной довольно экстравагантной, но чрезвычайно интересной гипотезой является нордическая гипотеза или гиперборейская теория[8]. В её основании лежат древние легенды, известные различным индоевропейским традициям, о существовании «где-то на далеком севере» страны, откуда вышли мифические предки индоевропейских народов. Греческие мифы рассказывают о Гиперборее и о божественном народе гиперборейцев, населяющем её. Аполлон считался гиперборейским божеством. С гиперборейцами были связаны культы Аполлона на Делосе.

В зороастрийской традиции упомянут город Вара, лежащий на крайнем севере, куда злой дух Ангро-Манью наслал холод, и его население — предки ариев — было вынуждено мигрировать в южные земли.

Но наиболее серьезные аргументы в пользу нордической прародины привел индийский мыслитель Балгангадхар Тилак (1856 —1920) в своей книге «Арктическая родина в Ведах»[9]. С точки зрения Тилака, природные явления и их мифологические описания, которые вы встречаем в древнейшем пласте индийских священных текстов, Вед, могут быть корректно интерпретированы только в том случае, если мы примем за аксиому, что речь идёт о наблюдениях годового цикла, сделанных севернее северного полярного круга. Именно там наглядно виден «день богов», который соответствует «году людей». При этом анализ данных индийской астрологии, имён созвездий и связанных с ними мифов приводит Тилака к убеждению, что изначальные сюжеты Вед были сформированы от 4 000 до 2000 лет до Р.Х. в арктических условиях. Аргументацию он подробно излагает в своей работе «Орион»[10], опираясь как на выводы французского астронома Жана Сильвена Байи (1736 — 1793), первым заметившего, что данные индийской астрономии совершенно не соответствуют широтам Индостана, но напротив, точно подходят зоне, севернее 49 градуса северной широты, так и на обширные знания Вед, индийской мифологии и накшастр (лунных стоянок в индийской астрологии).

Эту идею Тилака приняли европейские традиционалисты Рене Генон и Юлиус Эвола[11] (1898 — 1974), а также немецкий археолог, историк и специалист по палеоэпиграфике Герман Вирт[12] (1885 — 1981). Для Генона и Эволы гиперборейская теория имела символическое значение, так как подчеркивала значение полюса, недвижимого центра, оси манифестации, и следовательно, они возводили к «полярному раю» не только индоевропейские народы, но исток человечества в целом. Для Эволы индоевропейцы были последними, кто покинул Гиперборею. Историко-археологическая и лингвистическая сторона вопроса индоевропейской прародины традиционалистов не занимала.

Теория Вирта была намного более развернутой и документированной (но не менее экстравагантной). С его точки зрения, севернее северного полярного круга на затопленном позднее условном материке — Арктогея, сложился в глубокой древности — ранее, чем 10 000 до Р.Х. — особый культурный круг — «круг нордической культуры» (nordische Kultur). Он не был индоевропейским, но его изначальные носители представляли собой кроманьонцев европеоидного типа — белых, белокурых, голубоглазых, высоких и долихокефалических. Носители «нордической культуры» создали все известные нам исторические цивилизации, распространяясь по планете с севера на юг. Основой «нордической культуры» был сакральный календарь, лежащий в основе всех мифологий, обрядов, религий и культур.

В этой версии индоевропейцы были вторичной языковой семьей, сложившейся в Азии (на территории Турана) из смешения носителей «нордической культуры» с более примитивными (по Вирту, почти «звероподобными») расами.Вирт полагал, что изначально «нордическая культура» была матриархальной, а индоевропейский патриархат, воинственность и агрессивность были признаками деградации этой древней полярной цивилизации. Тем менее, и в индоевропейских языках, мифах и обрядах можно обнаружить следы сакрального календаря. Следом этого, по Вирту, и являются Веды и индийская астрология. Кроме того, Вирт считал, что письменность также возникла не в финикийской среде, а была наследием носителей «нордической культуры», пришедших в Средиземноморье. При этом сам Вирт полагал, что наиболее поздним остатком «нордической культуры» был сакральный центр, сохранившийся в Северной Атлантике спустя много тысячелетий после исчезновения континента Арктогеи. Его Вирт называет северо-атлантическим культурным кругом (nord-atlantische Kulturkreis). Следами этого центра были культуры как северо-американских индейцев, так и океанских маори, а также северо-европейских народов — фризов, а сам Вирт был этнически фризом.

Для выяснения прародины индоевропейцев нордическая гипотеза может быть релевантна в том смысле, что она рассматривает Туран как одну из первичных стоянок предков индоевропейцев, спускавшихся из циркумполярной зоны к югу. Хотя Вирт более тщательно изучал западные морские маршруты — вдоль атлантического побережья Западной Европы (а также Африки) с проникновением в Средиземноморье, очевидно, что должны были существовать и сухопутные маршруты, которые проходили по территории Евразии. В этом случае северные территории Турана или внутриконтинентальные пространства, могли быть важнейшими зонами распространения индоевропейцев, если считать их продолжателями «нордической культуры», в период их предполагаемого единства.

Если мы сведём всё кратко рассмотренные гипотезы к общей схеме, то почти все они (кроме скандинавской, анатолийской Ренфрью и северо-атлантической Вирта) соглашаются с тем, что наиболее вероятной прародиной (изначальной или близкой к изначальной) были земли Турана, при том, что в отношении центрального очага, а также хронологии мнения существенно расходятся.

Таким образом, в  целом мы можем заключить, что туранский горизонт индоевропейской идентичности не подлежит сомнению и является первичным и ключевым.

Источники и примечания

[1] Элиаде М. История веры и религиозных идей. Том 1. От каменного века до элевсинских мистерий. М.: Критерион, 2001. С. 174 — 175.

[2] Benoist Alain de. Indo-européens: á la recherche du foyer d’origine//Nouvelle Ecole. № 49. Paris. 1997. P. 13 — 105.

[3] Parsons J. Remains of Japhet: being Historical Enquiries into the Affinity and Origin of the European Language. London: Davis and Reymers, 1767.

[4] С точки зрения нашего структурного подхода, то обстоятельство, что научное сообщество в определенные периоды придерживается одних взглядов, а затем других, еще не означает во всех случаях, что прежние были менее достоверными, а последующие более. Структуры знания и эпистемологические процессы более сложны и не линейны (часто обратимы), как показали работы Т.Куна, М.Фуко, П.Фейерабенда и Б. Латура. Во многих случаях более ранние представления являются более истинными, но и это не является строгим законом. Взгляды научного сообщества каждой эпохи и каждого народа отражают доминирующие в них пропорции ноологии, поэтому они подчинены историалу и, соответственно, Ноомахии, его предопределяющей.

[5] Renfrew A.C. Archaeology and Language: The Puzzle of Indo-European Origins. London: Pimlico, 1987.

[6] Benoist Alain de. Indo-européens: à la recherche du foyer d’origine. Op. cit.

[7] Mallory J. P. In Search of the Indo-Europeans: Language, Archaeology and Myth. London: Thames & Hudson, 1989.

[8] Дугин А.Г. Знаки Великого Норда. М.: Вече, 2008.

[9] Тилак Б. Г. Арктическая родина в Ведах. М.: Гранд; Фаир-Пресс, 2001.

[10] Tilak Bal Gangadhar. Orion or Researches into the Antiquities of the Vedas. Bombay: Rádhábái Átmárám Sagoon, 1893.

[11] Evola J. Rivolta contro il mondo moderno. Roma: Mediterranee, 1998.

[12] Wirth H. Der Aufgang der Menschheit. Forschungen zur Geschichte der Religion, Symbolik und Schrift der atlantisch-nordischen Rasse. Jena: Diederichs, 1928; Idem. Die Heilige Urschrift der Menschheit. Symbolgeschichtliche Untersuchungen diesseits und jenseits des Nordatlantik. Leipzig: Koehler & Amelang, 1936.