Политические идеи русских летописцев XII века.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ РУССКИХ ЛЕТОПИСЦЕВ XII ВЕКА.
(Тезисы). Академик Борис Александрович Рыбаков

1.На рубеже XI и XII вв. явно ощущается усиление политической роли киевского боярства, стремящегося ог­радить себя от княжеского произвола и устранить разо­рительные княжеские усобицы, особенно грозные в тех случаях, когда та или иная враждующая сторона вступа­ла в союз с половецкими ханами. Выступая против усо­биц, призывая к дружной обороне всей Руси от полов­цев и негодуя по поводу беззакония и бесчинств княже­ских тиунов и вирников, боярство объективно защищало общенародные интересы.

Тиун (др.-рус. тиунъ, тивунъ, из древнеисландского языка «слуга») в Древнерусском государстве — название княжеского или боярского управляющего, управителя из обельных холопов.

Вирник — должностное лицо в Древней Руси, производившее следствие по уголовным делам и взимавшее виры (пошлины)

2.Осуждению с боярских позиций подвергалась в летописи деятельность Всеволода Ярославича в последние годы его княжения (когда фактически Киевской Русью правил его сын Владимир Мономах).

Князь «нача люби­ ти смысл уных, совет творя с ними», «начата ти унии грабити людей, продовати» (в чем сказалась оборотная сторона «Правды» Ярославичей̆).

Такому же осуждению подверглись и первые шаги нового князя — Святополка Изяславича: он также не советовался со «смысленными», со старшей дружиной, боярством. Летописец не пожалел красок для того, чтобы изобразить пагубные и тягостные для всей Руси последствия подобного пренебрежения боярской думой. Главным положительным героем кон­цовки киевского летописного свода 1093 г. является гла­ва киевского боярства тысяцкий Ян Вышатич, представитель «смыслеиных». Автор этого летописного свода (по А. А. Шахматову —печерский игумен Иоанн) вынес свой спор с князьями за рамки годовых статей и повторил его в предисловии ко всей летописи, чётко обозначив своё политическое кредо.

3. «Поучение» Владимира Мономаха (около 1099 г.) является прямым ответом на обвинения, предъявленные ему как фактическому правителю Руси в 1187—1193 гг. летописцем от имени «смысленных». Мономах осуждает «отроков», творящих пакости в селах и житах, осуждает «мужа крови и творящих беззаконие». Одновременно он даёт понять, что «уные» обязаны «премудрых слушати, старейшим покорятися». Сам князь должен обсуждать все дела с боярством. Кроме того, Мономах в «Поучении» выступил противником княжеских усобиц и сторонником активной борьбы с половецкими наездами. Одним словом, рассчитывая на избрание его великим князем киевским, Мономах полностью принял боярскую программу.

4. Киевское боярство на протяжении XII столетия достигло значительного политического могущества, что выразилось в избрании по своей воле князей, в обяза­тельности «ряда» каждого нового князя с «киянами» и в изгнании князей, не угодных киевскому боярству.

Летописцы откровенно говорят о боярских заговорах, кончавшихся то изменой в разгар битвы (1146, 1169 гг.), то отравлением самого цесаря Руси (1171 г.). В юридических памятниках усиление боярства отрази­лось в Пространной Русской Правде, заменившей (при­мерно в 1120—1130-е годы) старую домениальную «Прав­ду» Ярославичей.

С 1151 г. киевское боярство устанавливает оригиналь­ную систему дуумвирата, приглашая на великокняжеский стол одновременно представителе двух враждующих кня­жеских домов. Эта система, действовавшая (с перерыва­ми) до 1194 г., способствовала уменьшению усобиц.

5. Один из киевских летописцев середины и второй по­ловины XII века, принадлежавший к светским боярским кругам, в целом ряде годовых статей довольно подроб­но изложил (не в общем, а по поводу конкретных со­бытий) взгляды бояр на идеального князя. Князя при­глашает Киев и вся земля Русская; переход престола по наследству совершенно не обязателен; князь заключает ряд с людьми. В случае дуумвирата составляются дого­ворные грамоты соправителей (например, «Романов ряд» 1176 г.). Князь обязан советоваться с боярской думой. Киевляне вправе отказать князю в своей военной по­мощи, если они не считают данную войну необходимой. Они вправе сказать князю: «Поеди, княже, прочь!» Неод­нократно подчеркивается неблаговидность действий тех князей, которые пренебрегали боярскими советами и сле­довали подстрекательствам «уных», «детских» (Изяслав Мстиславич в 1149 г. и Владимир Мстиславич в 1167 г.). Летописец последовательно проводит идею боярской оли­гархии, что сближает положение киевского боярства с боярством новгородским после 1136 г.

6. Выкристаллизовавшиеся к 1130 годам самостоя­тельные княжества-королевства (ещё не поделенные на уделы) были оптимально политической формой с точки зрения наиболее сильной части феодального класса — боярства.

Боярские идеологи поддерживают идею самостоятель­ных, суверенных «отчин». Для киевского летописца хоро­шим примером независимого княжества является Суздалыщина Юрия Долгорукого («речь» боярина в думе в 1148 г., по В. Н. Татищеву, и спор Андрея Боголюбского с Юрием Туровским в 1155 г.).

Посмертные оценки князе и их предсмертные «речи», записанные в летописи, создают облик идеального князя с точки зрения боярских летописцев.

7. Несомненным сторонником суверенности крупных княжеств является автор «Слова о полку Игореве». Его уважительное, почти панегирическое отношение к Яро­славу Осмомыслу, Всеволоду Большое Гнездо и Роману Мстиславичу свидетельствует о полном согласии его с существовавшей в те годы политической структурой. При­зывы автора «Слова» к единым действиям ограничива­лись чисто военным аспектом («Загородите полю воро­та»), касались только совместных действий против по­ловцев и совершенно не затрагивали ни принципа существования отдельных княжеств, ни права войны и мира у каждого князя, ни внутреннего распорядка княжеств.

8. Интереснейшим политическим трактатом, завершаю­щим развитие политической мысли XII века, является известный федеративный проект Романа Мстиславича 1203 г., сохранённый и критически рассмотренный В.Н. Татищевым. Время и место его первоначальной фиксации следует, по всей вероятности, связывать с кня­жением в Новгороде Константина Всеволодича в 1205— 1207 гг., когда при дворе этого князя, удостоившегося прозвища «Мудрый», писал книжник, хорошо знакомый с киевскими событиями 1203 г.

Сущность проекта заключается в следующем: для обо­роны южных границ и устранения усобиц и котор, киев­ского князя должны выбирать шесть крупнейших русских князей: Владимирский, Черниговский, Галицкий, Смоленский, Полоцкий, Рязанский.

Отчина-домен избранного князя передается его старше­му сыну. Принцип майората («а и же б местные князи не малились») предполагается применять во всех княже­ствах.

Киевский великий князь рассматривается в этом проек­те не как монарх единой империи, а лишь как организатор обороны, действующий «снесшися со братией» (выделено мной. — Б. Р.). Усобицы между князьями ве­ликий князь пресекает не силою оружия, «а посудит с местными князи и омирит».

9. Монархическая идея неоднократно обосновывалась летописцами-церковниками. Одним из примеров может служить речь-кантата игумена Моисея, завершающая Киевский летописный свод 1198 г. Исходя из тезиса Мефодия Патарского о том, что «малое небо — богомудрого душа», Моисей (подражая по форме Кириллу Туровско­му) проводит сопоставление благих дел князя Рюри­ка Ростиславича с мудрым устройством Вселенной богом.

Придворный монархизм наполняет всё летописание при дворе Андрея Боголюбского. Здесь мы встретим даже такой сомнительный с точки зрения канонического хри­стианства тезис: «Естеством бо царь земным подобен есть всякому человеку, властью же сана — вышьши, яко бог!» (выделено мной.—Б. Р.).

Возможно, что именно это уподобление Андрея Бого­любского богу вызвало к жизни сатирическое произведе­ние (оригинальное или переводное?) «Слово о Адариане царе, како ся велел звати богом», вышедшее, очевидно, из кругов оппозиционного боярства.

10. Во Владимиро-Суздальском летописании единственный раз за весь XII век прозвучал голос летописца, за­щищающего интересы порабощаемого и закабаляемого на­селения. Автор поучения, написанного по поводу гранди­озного пожара во Владимире в 1192 г. (я полагаю, что им мог быть Даниил Заточник), обращается к сильным мира сего с призывом не только накормить и приютить погорельцев, но и «разрешить узы бедных» и уничто­жить «вписанье неправедно», т. е. какие-то кабальные грамоты, которые заставляли подписывать голодных и ра­зоренных горожан.

В летописных материалах, принадлежащих, по-видимому, той же руке, есть смелый тезис: «за грехи царя бог казнит землю».

11. Даниил Заточник в своем «Слове» (1197 г .), не покушаясь на основы феодального строя, признавая и княжескую власть, и боярство («паволока, испещренне многими шелки…»), выступает против произвола и безза­кония княжеских тиунов и рядовичей. Однако его пози­ция диаметрально противоположна позиции богатых «смысленных», осуждавших то же самое явление при Мономахе; Даниил судит о рядовичах с точки зрения разо­ренного человека, не огражденного от произвола «стра­хом грозы» княжеской.

12. Наиболее прогрессивное направление политической мысли XII века представлено в русском летописании мощной струёй боярского творчества. Защита Руси от половцев, ликвидация княжеских военных усобиц, приостанов­ление княжеского круговорота XI века, организация реаль­но управляемых княжеств с постоянной династией, тре­бования законности и постоянное стремление к миру — таковы положительные черты боярской идеологии в усло­виях бурного развития «восходящей стадии» феодализма.

Глава из книги «Польша и Русь». Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши XII–XIV вв. М., 1974. Под редакцией академика Б. А. Рыбакова.