Подвиг лётчика Михаила Девятаева

Советский лётчик Михаил Девятаев совершил один из самых дерзких побегов из плена за всю историю Второй мировой войны. Михаил Девятаев чудом избежал расстрела в фашистском концлагере и 8 февраля 1945 года совершил побег с секретной немецкой базы на острове Узедом в Германии, на угнанном им бомбардировщике «Хейнкель» (Heinkel He 111 H-22) с секретным оборудованием, сорвав планы Гитлера по созданию нового оружия.

Однако вернувшись на родину, Девятаеву пришлось пройти все круги ада, доказывая, что он не шпион. Его жизнь в послевоенное время окутана тайной, а подробности его работы с конструктором Сергеем Королёвым до сих пор скрывает гриф «совершенно секретно».

Михаил Девятаев родился в 1917 году, в селе Торбеево Спасского уезда, Тамбовской губернии он стал 13 ребёнком из 14 детей в крестьянской семье. Два года спустя его отец умер, и мать в одиночку растила детей. Михаил мечтал стать летчиком с детства, окончив семилетку в 1933 году, он поехал в Казань обучаться летному мастерству в местном авиационном техникуме.

Нужных документов для поступления в авиационный техникум у Девятаева не оказалось, но и возвращаться в родное село он не хотел, там на него составили протокол за сбор колосков на поле. («Закон о трёх колосках» 1932 г.).

«В Казань я попал случайно. В 1934 году в августе я и мои друзья Паша Паршин и Миша Бурмистров набрали колосков с убранного поля. А тогда за это сажали. Кто-то донёс на нас — приходит милиция, у меня варится каша из свежей ржи. Пока вели до милиции, эту кашу я съел, чугунок только остался. Составили акт, может и не посадили бы, но раз составили акт, надо убегать.» — вспоминал Михаил Девятаев.

Потерпев неудачу с поступлением в авиационный техникумом, Девятаев поступил в Казанский речной техникум, который окончил в 1938 году, там же занимался летной подготовкой в аэроклубе. Работал помощником капитана баркаса на Волге.  Осенью 1938 года Девятаев поступил в Оренбурге в Первое Чкаловское военное авиационное училище имени К. Е. Ворошилова. В 1938 году Свердловским РВК города Казани был призван в Красную армию, в 1940 году окончил военное авиационное училище лётчиков.

Служить Девятаев начал в Белоруссии. Первый военный вылет он совершил 22 июня 1941 года — то есть воевать Михаил стал с первых дней Великой Отечественной войны. Согласно наградному листу от 20.12.43 г., Девятаев был командиром звена 163 ИАП,  за период с 23.06.1941 г., по 16.09.1941 г. он произвёл 180 боевых вылетов, в которых сам лично сбил 9 самолётов противника, и в последнем воздушном бою был тяжело ранен.

«По моим подсчётам, за всю войну я сбил самолетов 18-19, хотя официально за мной 9 немецких самолетов. В 1941 году кинофотопулеметов не было, кто будет считать. Я тогда четыре самолета потерял. В августе 1941 года мой самолет сбил наш советский же летчик» — рассказывал Михаил Девятаев

Свой пятый самолёт он смог довести до части, но получил серьезное ранение в ногу и потерял сознание. Михаил пришёл в себя, когда ему прямо на аэродроме, на крыле самолёта делали переливание крови, а донором стал его командир Владимир Бобров.

Ранение на длительное время отправило Михаила Девятаева в тыл, причём шансов вернуться в боевую авиацию у летчика было мало. Он залечивал ногу сперва в Ростове, а затем в Сталинграде — в специальном госпитале для летчиков.

В 1942 году в Казани Девятаев уже мог обойтись без костылей — ходил с палочкой. Шла война, но некоторые элементы привычной жизни всё ещё сохранялись. Например, работали кинотеатры, молодежь ходила на танцы. Однажды вечером Михаил пошёл в кино и встретил там давнюю знакомую Фаузию (Фаину). У них завязался роман, и осенью 1942 года пара поженилась.

 Девятаева призвали в санитарную авиацию, за время службы там он перевёз более 800 литров донорской крови и более 80 медицинских операционных групп. За работу в санитарной авиации летчик получил два наградных листа — на ордена Отечественной войны и Красного Знамени.

После излечения Девятаев хоть и находился в санитарной авиации, он все равно несколько раз вылетал на бомбардировки,  и работал командиром звена связи, произвёл 280 вылетов на связь с войсками. Однако вернуться в боевую авиацию летчику помог случай. В мае 1944 года он встретил своего бывшего командира Владимира Боброва — того самого, чья кровь спасла Девятаеву жизнь.

В то время в дивизии дважды Героя Советского Союза Александра Покрышкина срочно формировался авиационный полк и требовались опытные летчики.

Командир Владимир Бобров к тому моменту получил звание полковника и имел за плечами опыт участия в войне в Испании в 1938 году и в Советско-финляндской войне (1939-1940) и с первых дней Великой Отечественной войны он воевал на фронте. Неудивительно, что по рекомендации полковника Боброва Девятаева сразу же приняли в дивизию Покрышкина.

Девытаеву доверили осваивать американский истребитель  Белл П-39 Аэрокобра (Bell P-39 Airacobra). Михаил в совершенстве изучил американский самолёт за рекордные два месяца. Вспоминая затяжные бои в июне 1944 года, Девятаев рассказывал, что нагрузка у советских летчиков была огромной — по 2-3 боя за день.

13 июля 1944 года его истребитель подбили. Михаил выпрыгнул из самолета. Конечно, у всех советских летчиков было при себе личное оружие, нужное прежде всего для того, чтобы при необходимости застрелиться и не попасть в плен. Девятаев приказ Сталина выполнить не смог, поскольку потерял сознание, а очнулся уже в лагере для военнопленных.

Непокорный узник

Фашисты забрали у летчика Девятаева пистолет, два ордена Красного Знамени и два ордена Отечественной войны, документы и фотографию с женой на пороге ЗАГСа.

Вместе с группой, в которую входили около десяти человек, Девятаева перевели в особый лагерь для пленных лётчиков, которые у немцев были на особом счету. Михаил попал в плен как летчик санитарной авиации — он не успел заменить документы. Это сыграло на руку Девятаеву, так как с документами летчика дивизии Покрышкина к нему бы наверняка был повышенный интерес со стороны фашистов. Хотя и в статусе лётчика санитарной авиации Михаил пыток не избежал.
Уже месяц спустя Девятаев вместе с группой заключенных сделал подкоп и попытался сбежать. Отчасти это стало возможным потому, что генерал, в ведении которого был лагерь, делал всяческие поблажки летчикам в надежде на сотрудничество.

Вместе с одноклассником из родного села, который тоже был в этом лагере, Михаил сделал подкоп под колючей проволокой.
Девятаев не хотел сразу бежать, он планировал подкопаться под комендатуру с оружием и освободить всех 250 пленных, но их промедление обернулось провалом — немцы заметили подкоп.

Девятаева и двоих его сообщников приговорили к расстрелу и отправили в нацистский концлагерь смерти Заксенхаузен (Sachsenhausen), в городе Ораниенбург в Германии, созданный в июле 1936 года рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером. Жизни заключенных там обрывались в газовых камерах, крематориях, на виселицах или электрических стульях. В Заксенхаузене фашисты изобретали и испытывали разнообразные приспособления для пыток и ставили зверские опыты над людьми.

В Заксенхаузене регистратор и парикмахер (из числа пленных) заменили на одежде Девятаева бирку летчика, приговоренного к смертной казни за попытку побега, на бирку только что умершего Степана Григорьевича Никитенко. Так вплоть до самого возвращения домой Михаил стал для фашистов учителем Степаном Никитенко из-под Киева.

Авторы книг о жизни и быте в Заксенхаузене не раз писали о том, что выживали в концлагере лишь те, кто так или иначе был полезен немцам. Девятаева направили на испытания обуви — он стал «топтуном». Задача на день была простой — ходить так по асфальту, грунту, песку и бетонным бесформенным грудам плит. С утра Михаил надевал новые ботинки и клал в рюкзак груз весом около 15 килограммов. За один день такой работы узник Девятаев получал 200 граммов хлеба, ещё 50 граммов добавляли обувные фирмы. В конце дня каждый «топтун» замерял износ обуви и делал отчёт. Так немецкие производители получали в сжатые сроки эксплуатационные данные. Девятаев вспоминал, что тех, кто падал без сил, немцы нередко сразу тащили в крематорий — Заксенхаузену были нужны только те, кто мог работать.

Способствовал жестокости немцев и тот факт, что в концлагере были карцеры для них самих — туда могли отправить за малейшую лояльность к узникам.

На секретной авиабазе фашистов.

Вскоре около 500 человек из концлагеря Заксенхаузен отобрали для работы на острове Узедом, в том числе Михаила Девятаева, под именем Степана Григорьевича Никитенко. На острове находилась секретная военная авиабаза Пенемюнде — заводские корпуса, стартовые площадки, аэродром, катапульта для управляемых ракет, различные испытательные станции ВВС, сухопутных сил и многое другое.

Главной целью немецкой авиабазы Пенемюнде была разработка и испытание баллистических и крылатых ракет. В годы Второй мировой войны противоракетная оборона англо-американских союзников не могла перехватить ракеты фашистов.

В ракетном центре Пенемюнде шли разработки нового оружия Третьего рейха — крылатых ракет «Фау-1» и баллистических ракет «Фау-2». В послевоенные годы Девятаев вспоминал, что на базе фашисты испытывали самолёт на реактивной тяге и он видел крылатые ракеты фашистов.

На базе Пенемюнде Михаил Девятаев работал в бригаде «бомбен-команды», состоявшей из пленных, — они должны были вынимать взрыватели из неразорвавшихся бомб. Бригада Девятаева носила номер пять. Это число указывало на страшный в своей простоте факт: предыдущие четыре бригады погибли, работая с бомбами.

Десять дней жизни

На аэродроме в Пенемюнде Девятаев присмотрелся к новенькому бомбардировщику «Хейнкель» (Heinkel He 111). За всю Вторую мировую войну Германия построила более 7,6 тысячи таких самолетов, что сделало двухмоторный «Хейнкель» одним из самых массовых немецких бомбардировщиков.

Самолет, который заметил Девятаев, очень часто стоял с включенными двигателями — для каждого полёта их приходилось прогревать около получаса. И немцам было проще держать машину готовой к взлету на холостых оборотах, чем прогревать полчаса сидя в кабине перед вылетом.

Таким образом почти каждое утро «Хейнкель» шумел моторами, когда узники приступали к работе. Именно его Девятаев присмотрел для побега. Причем для воплощения своего плана в жизнь у Михаила оставалось всего два дня — два из «десяти дней жизни». И тут надо сделать небольшое отступление.

В немецких концлагерях находились как подпольщики, целью которых было простое выживание, так и лоялисты (англ. loyalists от loyal — лояльный), те, кто сохраняет верность властям и стоит на стороне фашистов. Лоялисты создавали в лагерях своеобразные группировки среди узников и находились на особом положении благодаря своей симпатии к администрации.

Однажды Михаил Девятаев вступил в конфликт с одним из лоялистов и ударил его по лицу, за что был приговорен к «десяти дням жизни». Так лоялисты называли акцию, в ходе которой на протяжении десяти дней избивали свою жертву. Надзиратели не только закрывали на это глаза, но и поощряли такие порядки — им было выгодно, что узников запугивали, особенно если это делал кто-то из их же рядов.

С каждым следующим днем из «десяти дней жизни» побои становились всё сильнее и сильнее. До последнего, десятого дня доживал мало кто из жертв лоялистов. Но если это все же случалось, на десятый день человека просто убивали.

Мысль о побеге с помощью самолёта возникла у Девятаева во время пыток лоялистов, и он стал собирать всю информацию о «Хейнкель» (Heinkel He 111), подбираясь ближе к самолёту и наблюдая за действиями пилотов, в те моменты, когда он занимался уборкой территории рядом с самолётом. Несмотря на прозрачную кабину бомбардировщика, Михаилу всё же не удалось увидеть все действия пилота.

Его товарищи по несчастью порой приносили с местного «кладбища самолётов» приборные панели, среди которых были и приборы от Хенкеля. Сам Михаил уже летал на американском Airacobra, но кабину Heinkel изнутри он никогда не видел.

Дерзкий побег из лагеря смерти

После восьми дней избиений Девятаев осознал, что времени у него нет. «Мне оставалось два дня жизни», — позже вспоминал он. Михаил вместе с тремя друзьями решился на побег, они выбрали момент, когда у «Хейнкеля» дежурил всего один охранник, и убили его.

8 февраля 1945 года группа советских военнопленных из 10 человек захватила немецкий бомбардировщик «Хейнкель» (Heinkel He 111 H-22) и совершила на нём побег из концлагеря на острове Узедом.

Михаил сел за штурвал и сразу снял полосатую одежду узника концлагеря, её могли увидеть издалека, его бы сразу опознали как беглеца. Самолёт дважды проехал по полосе, но не взлетел. Девятаев не мог понять, почему машина не отрывается от земли.

С третьей попытки летчик всё же разобрался с управлением и немецкий бомбардировщик «Хейнкель» поднялся в воздух. Главной задачей беглецов было добраться до линии фронта, Девятаев взял курс вначале на Норвегию, а затем на Варшаву.

Немцы выслали вдогонку истребитель обер-лейтенанта Гюнтера Хобома (нем. Günter Hobohm), однако без знания курса самолёта найти угнанный самолёт можно было только случайно. Возвращающий с задания, воздушный ас полковник Вальтер Даль обнаружил бомбордировщик «Хейнкель», но не смог выполнить  приказ немецкого командования «сбить одинокий „Хейнкель“» из-за отсутствия у него боеприпасов.

В районе линии фронта немецкий «Хейнкель» обстреляли советские зенитные орудия в расположении артиллерийской части советской 61-й армии. Выбившийся из сил лётчик посадил немецкий самолёт прямо на поляне в лесу возле деревни Голлин (Старгардский повят, ныне территория Польши). Хотя шасси самолёта не выдержали и подломились, все беглецы уцелели и дерзкий побег из плена удался.

«Каждый год 8 февраля — дата побега из фашистского плена — в нашей семье отмечался второй день рождения отца. » — вспоминает дочь летчика Нэлли Девятаева.

Вскоре самолёт окружили советские солдаты, тогда беглецы решились выйти. Их, обессилевших от перелёта и изможденных в лагерях, несли на руках. Сам Михаил Девятаев в довоенные годы мужчина крупной комплекции, на тот момент весил всего 38 килограммов.

В итоге, пролетев чуть более 300 км, Девятаев доставил командованию стратегически важные сведения о засекреченном центре на острове Узедом, где производилось и испытывалось немецкое ракетное оружие, точные координаты стартовых установок «Фау-2», которые находились вдоль берега моря. Немецкая база Пенемюнде перестала быть секретной. Девятаев рассказал о ней чекистам все, что запомнил, и начертил планы и схемы расположения объектов авиабазы. Эти сведения оказались абсолютно точными и обеспечили успех воздушной атаки на полигон Узедом.  Советские войска захватили остров Узедом 14 апреля 1945 года спустя полтора месяца после легендарного побега советского летчика.

На угнанном Девятаевым «Хейнкель» была установлена радиолокационная аппаратура, аналогов которой у Советского Союза не было. Анализ аппаратуры бомбардировщика «Хейнкель» показал, что немцы после ракет «Фау-2» с дальностью полёта на 350 километров, работали над созданием многоступенчатой ракеты, которая могла бы преодолеть несколько тысяч километров.

Мы ещё повоюем…

Для проверки обстоятельств пленения и обстоятельств побега Девятаев вместе с другими беглецами был помещён в фильтрационный лагерь — «Спецлагерь № 7» НКВД, там он пробыл около полугода. Его товарищи подтвердили, что он никогда не сотрудничал с фашистами и это спасло Девятаева. Вскоре он вернулся в Казань. Личное дело знаменитого летчика в подольском архиве Минобороны по-прежнему засекречено.

В конце марта 1945 года, после проверки и лечения, семеро из десяти участников побега (Соколов, Кутергин, Урбанович, Сердюков, Олейник, Адамов, Немченко) были зачислены в в 7-стрелковую роту 3-стрелкового батальона 447-стрелкового Пинского полка 397-стрелковой дивизии 61-армии и отправлены на фронт. Даже Немченко, потерявший один глаз, уговорил отправить его на фронт в качестве санитара стрелковой роты.

14 и 16 апреля 1945 года 397-дивизия дважды форсировала реку Одер, но без особого успеха. Именно в эти дни погибли Пётр Кутергин, Тимофей Сердюков, Владимир Соколов и Николай Урбанович. Фёдор Адамов был ранен и в дальнейшем не принимал участия в боевых действиях. В последующие дни 397-дивизия всё же смогла успешно форсировать Одер, закрепилась и начала продвижение в западном направлении, захватив город Фалькенберг. В этих боях 21 апреля погиб Иван Олейник, а 24 апреля — Владимир Немченко (однако, по словам Девятаева, Олейник якобы погиб на Дальнем Востоке, в войне с Японией).

В итоге к маю 1945 года из десятерых беглецов в живых остались только четверо — это находящийся по ранению в госпитале Фёдор Адамов и трое офицеров — Девятаев, Кривоногов и Емец — которые были отправлены в ОКР «СМЕРШ» Горьковской запасной стрелковой дивизии, где они до конца войны оставались вне зоны боевых действий, ожидая подтверждения своих воинских званий.

Между тем отметка «побывал в плену» закрывала для Михаила Девятаева возможность устроиться на работу. В судьбу лётчика снова вмешался случай, как раз в тот момент выдающийся советский учёный авиаконструктор Сергей Королёв изучал наследие фашистской базы Пенемюнде, откуда бежал Девятаев.

Сергей Королёв понимал, что наработки фашистов могут помочь развитию советского ракетостроения. Ему нужен был человек, видевший своими глазами работу секретной авиабазы фашистов в Пенемюнде, которую до основания разбомбили англо-американские союзники.

Достоверных источников информации о секретной базе фашистов было крайне мало. В сентябре 1945 года Сергей Королёв, назначенный руководить советской программой по освоению немецкой ракетной техники, нашёл Девятаева, который содержался в лагере на территории колонии-поселения на станции Невель Псковской областии и вызвал его в Пенемюнде для консультаций. Поскольку Девятаев служил в аэродромной команде, а ракетный полигон находился в отдалении, ничего сверхсекретного он поведать не мог, но сообщил примерное расположение построек и различных объектов на острове.

Однако, какую именно роль в этой огромной работе сыграл Девятаев, сказать сложно, вся информация о его сотрудничестве с Королёвым засекречена.

После Великой Отечественной войны.

15 августа 1957 года по инициативе Сергея Павловича Королёва Михаилу Девятаеву было присвоено звание «Герой Советского Союза».

По некоторым сведениям, награда была вручена за вклад в советское ракетостроение — за помощь в создании первой советской ракеты Р-1, разработанной на основе немецкой ракеты «Фау-2».

Впрочем, на деле заслуга Девятаева куда больше любых наград — это совершенный им самый дерзкий побег из концлагеря за время Второй мировой войны.

В своих воспоминаниях дочь и сын Михаила Девятаева утверждают, что в декабре 1945 года он вернулся в Казань и устроился на работу в Казанском речном порту дежурным по вокзалу, затем выучился на капитана-механика, мог плавать только на служебном катере. С 1949 года работал помощником капитана баркаса «Огонёк», с 1952 года — капитаном баркаса «Огонёк», с 1955 года был переведён на должность капитана теплохода.

В 1957 году о подвиге Девятаева первым рассказал корреспондент газеты «Советская Татария» Ян Винецкий.

В конце 1950-х годов Девятаеву были поручены испытания одного из первых советских судов на подводных крыльях «Ракета». Член КПСС с 1959 года, Девятаев долгие годы работал капитаном речных судов и стал первым капитаном катера на подводных крыльях «Метеор».

Практически до конца жизни Девятаев активно участвовал в общественной жизни, делился воспоминаниями, неоднократно посещал остров Узедом и встречался с другими участниками событий побега, издал две автобиографические книги — «Полёт к солнцу» (1972) и «Побег из ада» (1968).

Девятаев до последних дней жил в Казани, работал, пока позволяли силы. Летом 2002 года, во время съёмок документального фильма о нём, приехал на аэродром в Пенемюнде, поставил поминальные свечи своим  погибшим товарищам и встретился с немецким пилотом немецкого истребителя Гюнтером Хобомом , который должен был догнать и сбить «Хейнкель», угнанный беглецами

Скончался Михаил Петрович Девятаев 24 ноября 2002 года в Казани в возрасте 85 лет . Похоронен в Казани на участке Арского кладбища, где расположен мемориальный комплекс воинов Великой Отечественной войны.

У него остались двое сыновей, дочь и много внуков. Его потомки с нетерпением ждут, когда будут рассекречены документы об их знаменитом отце и деде. Они уверены, что история Михаила Девятаева скрывает еще немало невероятных тайн.