Подстрекатель дал стрекача

В русском языке давно существуют два омонимичные глагола стрекать. Первый пришел к нам из церковнославянского, где имел значение «колоть, жалить». В литературе религиозного содержания он встречается часто, как в прямом, так и в переносном значении. Например, «Яко юница строком стречема разгореся Израиль».

Строк, как и стрекало – нечто колющее. Отглагольное существительное стрекало употреблялось в нескольких значениях. Прежде всего, стрекало – это заостренная палка, которой погоняли скот. В словаре древнерусского языка 11-17 веков приведены и другие значения, например, – «шип, инструмент для пускания крови».

Строком или стреком также называли овода, да и до сих пор называют, только род изменился: раньше был строк, теперь – строка. Оводы – разновидность мух, обитающих во влажной местности, паразитирующих в теле животных и человека. Тактика нападения оводов особенная: пока одни особи отвлекают (подстрекают) жертву, другие, незаметно подкрадываясь, нападают.

Известно, что в говорах крапиву называли стрекавой, то есть «жалящей, колющей». В словаре Академии Российской даны такие примеры: стрекнуть бодцами лошадь (пришпорить) и кропива стрекчет.

Вероятно, что у стрекала было и другое название – стрекач. Его мы находим во фразеологизме ‘дать стрекача’. Такое просторечное выражение применяется тогда, когда нужно сказать о ком-либо, что он стремительно убегает, пустился наутёк. Первоначально выражение ‘дать стрекача’ означало «пришпорить коня» или «погоняя скот, ткнуть животное острой палкой». «Что-то скотина еле идёт, дай-ка ей стрекача», – мог сказать один из погонщиков другому. В. Даль приводит такой пример: «Стрекни-ка лошадку, вишь уснула!»

От этого стрекача, видимо, произошёл второй глагол стрекать – «бежать вприпрыжку, что есть силы, скакать», как заяц. Интересно, что первоначально фразеологизм имел вид «дать стречка» – побежать скоро, чтобы спастись бегством. Именно таким образом он приведён в Словаре академии российской (конец 18 века).

В 19 веке круг значений несколько расширился: стрекать стало пониматься как «стрелять, прыскать; делать стремительные, резкие движения». «Печь весело пылала, стрекая угольками и освещая светлицу». (С. Т. Григорьев, «Александр Суворов», 1939 г.).

Очевидно, что слова подстрекать, подстрекатель, подстрекательство первоначально имели смысловое отношение к первому глаголу стрекать – «тыкать, колоть». Как животину подгоняли стрекалом, так иносказательно стали подстрекать людей – понукать, подталкивать, понуждать к совершению какого-либо действия. Со временем эта ветка приобрела негативные коннотации: подстрекают обычно к чему-то недозволенному, нежелательному, к тому, к чему человек не идет по доброй воле или по своему желанию.

Слова подСТРЕКатели (и поСТРИГатели) есть и в английском языке:

от Прото-ИЕ корня *strig- «гладить, тыкать, нажимать (понукать)» (см. strigil)
прото-герм. *strikan-, др.сканд. strykva «гладить» , др.фризское strika, ср.голланд. streken, голланд. strijken «гладить, тереть», др.верх.-нем. strihhan, нем. streichen.
англо-сакс. strican (прош. вр. strac, прич. прош. вр. stricen — «погладить, потереть (понукать)», а также «идти, двигаться, действовать»

strigil «древний инструмент для соскребания кожи после бани», от *strig- «стричь, чистить»
1580-г., от лат. strigilis «скребок, конский гребень», от stringere — (стричь) «проводить по поверхности, царапать, слегка касаться; сдирать, выщипывать, срезать;»

от Прото-ИЕ корня * (s) trei- — стрек (СТРЁКОТ), греч. trismos «скрежет, крик»;
латин. stridor, от stridere — резкий
1610-г. латинский: stridulus «издавать пронзительный звук, скрипеть», от stridere «скрежетать, скрипеть».

Стрекоза

Все помнят, знаменитую басню И.А. Крылова «Стрекоза и муравей«:
Попрыгунья Стрекоза
Лето красное пропела;
Оглянуться не успела,
Как зима катит в глаза…

Возможно, название стрекоза произошло от глагола стрекать в значении «прыгать». В чем же здесь дело? Давайте разбираться.

По поводу происхождения названия стрекоза Л.В. Успенский высказывал стразу три версии. Первая связывает насекомое с глаголом стрекать – «колоть». «Недаром крапива в народной речи называется стрекавой, а один из видов овода – стреком,» — писал лингвист.

По другой версии слово стрекоза можно сопоставить с глаголом стрекать, которое звучит в выражении задать стрекача — «удрать». Это стрекать означает «прыгать», «шмыгать». «С которым же из этих двух омонимов стрекоза связано в действительности?» – спрашивает Успенский. И сам себе отвечает: «Утверждать не берусь. Возможно, что язык расценил стрекозу, вместе с И.А. Крыловым, как «попрыгунью» (смешивая её с кузнечиком); тогда ближе второе значение». Далее Успенский размышляет: «А может быть, её в своё время побаивались, принимая за крупное кусающееся насекомое. В этом случае стрекоза может значить «кусачая», как и стрек.»

Наконец, не исключено и третье решение: стрекоза могло значить «стрекотунья» – по характерному шелесту крыльев при её полёте.

Лично мне предпочтительной кажется версия, в которой словом стрекоза первоначально называли кузнечика. Такое смешение названий различных растений, насекомых, птиц и животных нередко наблюдается при сопоставлении разных родственных наречий и диалектов. Название стрекоза для кузнечика подходит как нельзя лучше. С одной стороны кузнечики стрекочут, что так и подталкивает назвать их стрекачами или стрекозами. С другой стороны, попробуйте поймать кузнечика – он тут же задаст стрекача, отпрыгнет на недосягаемое расстояние.

Любопытно, но слова стрекоза нет в словаре древнерусского языка, зато имеются несколько омонимичных глаголов и произведенных от них слов. Стрекать в древнерусской литературе встречается в значениях «колоть, жалить», «мучить, терзать», «побуждать, подстрекать», а также – «стремиться». Стрекалом могла называться «заостренная палка, которой погоняли скот», «заноза, шип», «инструмент для кровопускания, ланцет».

Анализируя литературные тексты более позднего периода, 18 века, испытываешь сомнения: а то ли насекомое называлось в них словом стрекоза, которое сегодня встает перед нашим мысленным взором? Например, М.И. Веревкин в «Исторіи о странствіяхъ вообще по всемъ краямъ земнаго круга» (перевод книги Прево и Лагарпа), изданной в 1782 году, писал:

«…курицамъ же никакова подобнаго украшенія естество не дало, пестрота перья чубарая, светлосерыя и темносерыя, пятна порядочно размещенныя, питаются червями и стрекозами, которыхъ на острове множество…».

Гораздо легче представить, что курицы в силу своей неспособности летать питаются червями и кузнечиками, нежели червями и стрекозами, которые чаще кружатся в воздухе, нежели сидят на земле.

В литературе того периода упоминается и некий отшельник, который по целым дням иногда питался одними стрекозами. «Щастливъ онъ, когда найдетъ несколько медовыхъ сотовъ», – писали о нем. На ум сразу приходит Иоанн Предтеча, пищей которому служили акриды и дикий мёд. Параллель в данном случае весьма определенная, ведь евангельские акриды – это саранча, которая в большей степени похожа на кузнечика, нежели на стрекозу.

Стрекоза встречается в одном стихотворении Тютчева, при этом образ насекомого парадоксален:

В душном воздухе молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы.

Что это за «звонкий голос» стрекозы? Разве стрекозы издают звуки, которые слышны издалека? Вероятно, поэт под «стрекозой» подразумевает нечто отличное от того, что подразумеваем мы, современные читатели.

Вернемся к басне «Стрекоза и Муравей». Сюжет для неё И.А. Крылов заимствовал у французского писателя Лафонтена (1621 — 1695), создавшего новый жанр — басни, заимствуя внешнюю фабулу у древних авторов — Эзопа и Федра. В 1668 году появились первые шесть книг басен Лафонтена, под скромным заглавием: «Басни Эзопа, переложенные на стихи г-ном де Лафонтеном» (Fables d’Esope, mises en vers par M. de La Fontaine). «Не ищите в баснях его морали — её нет!» — писал великий русский поэт Василий Жуковский (1782 -1852).

Оригинальное название басни Лафонтена «Цикада и Муравей» (фр. La Cigale et la Fourmi). Когда Иван Андреевич Крылов писал басню, в русском языке ещё не было слова цикада, оно появилось только в конце XIX века. Зато было слово стрекоза, обозначавшее стрекочущих насекомых или тех, которые отличались умением прыгать (кузнечика, саранчу). Как мы помним, глагол стрекать (стрекнуть) значил – «прыгать, скакать».

Как же так получилось, что теперь мы стрекозой называем другое насекомое? Возможно, прав Л.В. Успенский, и стрекоза получила это «имя» за шелест крыльев, издаваемый при полёте. А может быть, перенесению значения способствовало литературное творчество целого ряда писателей, одним из которых и был Иван Андреевич Крылов. Коллективной поэтической фантазией был создан образ «стрекозы», не имевший четкого соответствия в живой природе. В творчестве Державина  мы обнаружим некое обобщенное насекомое, которое может докучать лирическому герою, залетать в окно, светиться в темноте и непременно умеет петь.

Иван Крылов не был первым переводчиком или пересказчиком басни Лафонтена и не он первым предложил называть «французскую цикаду» стрекозой в русской поэзии конца XVIII – начала XIX веков. Например, в притче Сумарокова «Стреказа», в басне Хемницера, в стихотворении «Стрекоза» Нелединского-Мелецкого. У Крылова, как и у всех перечисленных баснописцев, к стрекозе применяются эпитеты, не соответствующие ей с точки зрения биолога.
Все эти странности, пишет Ф.Б. Успенский в статье «Три догадки о стихах Осипа Мандельштама», легко объяснимы, если помнить о том, что в  басне Лафонтена была цикада, которая может прыгать, подолгу сидеть в траве и стрекотать, считается лучшим певцом среди насекомых.

Так как в русском языке не было своего обозначения для цикады, первые писатели, противопоставили труженику-муравью образ кузнечика – насекомого-поэта, звонкоголосого певуна, который в наших северных широтах является неким аналогом южной цикады. Кузнечик фигурирует у М.В. Ломоносова, Н.А. Львова, Н.И. Гнедича. Державин называет его «песнопевец тепла лета, Аполлона нежный сын», сходные функции он присваивает и стрекозе в другом стихотворении, «На приобретение Крыма» 1784 г

Таким образом, поэтами был создан литературный образ стрекозы, совмещающий в себе признаки различных насекомых. А далее о распределении «ролей» позаботился сам русский язык, и мы стали называть стрекозу стрекозой, а кузнечика кузнечиком. В XVIII, начале XIX века границы слова стрекоза были размыты, но постепенно за каждым насекомым закрепилось свое обозначение.

Добавим, что слово кузнечик (от «кузнец») стали употреблять с XVII века. Раньше кузнечика называли изок. В восемнадцатом столетии встречаются также названия кузнечика —  коник и кобылка.

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
И наслаждаешься медвяною росою.
Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,
Но в самой истине ты перед нами царь;
Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!
Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
Что видишь, всё твоё; везде в своём дому,
Не просишь ни о чём, не должен никому.

Автор:М. В. Ломоносов