Четверг , 10 Октябрь 2024
Домой / Мир средневековья / Наследование власти в Скандинавии.

Наследование власти в Скандинавии.

Карл XVI Густав (1946 г. рожд.) глава шведской королевской семьи Бернадот и с 15 сентября 1973 года король Швеции – пра-пра-пра-правнук русского императора Павла I.

Лидия Грот.
Призвание варягов, или Норманны, которых не было.

Часть 2. Рюрик, Трувор и Синеус.
Наследование власти в Скандинавии.

Сторонники норманнистских концепций так настоятельно убеждают нас в том, что древнерусский институт княжеской власти принесён скандинавамине то по договору, не то по завоеванию, что вполне уместно посмотреть, а как обстояло дело с институтом королевской власти в скандинавских странах, например, в шведской истории, коль скоро нас уверяют, что именно Средней Швеции — вымышленной прародине Руси, следует отдать первенствующую роль в деле установления княжеской власти на Руси? Две означенные норманнистские концепции: «Рюрик — князь по договору» и «Рюрик — завоеватель» — позволяют предположить, что в историях скандинавских стран королями становились именно на основе этих двух моделей: либо по завоеванию, либо на основе договора по найму короля.

Обратимся к ранней истории скандинавских стран на примере шведской истории. Но если кто-то думает, что жители тех стран, которых многие в наши дни представляют поголовно в виде сумбурных викингов, жили по принципу: кто палку взял, тот и капрал, то того ожидает разочарование. Исландские королевские саги — важнейший источник по истории Скандинавии — дают нам обильный материал, показывающий, что важным организующим принципом институтов власти в скандинавских странах, начиная с яиц Леды, был рассмотренный выше династийно-родовой принцип, где и матрилатеральная традиция играла важную роль. Сага об Инглингах, открывающая свод Снорри Стурлусона «Круг земной», собственно, и посвящена описанию того, как утверждалась в Скандинавии власть. Легендарные основатели династий — боги Один, Ньерд, Фрейр — «пришлые» родоначальники, от которых вели своё происхождение последующие королевские роды Дании, Норвегии, Швеции.

Хугин и Мунин на плечах Одина.

Согласно легенде, божественный «праотец» Один, по своему «этническому» происхождению — выходец из Азии, из страны, которая находилась:

«…недалеко от Тюркланда (Tyrklands). Там у Одина были большие владения. В те времена римские хевдинги ходили [походами] по всей земле и подчиняли себе все народы, и многие хевдинги бежали из-за этих войн из своих владений. Но так как Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет жить в северной части земли. Тогда посадил он своих братьев Be и Вили [правителями] над Асгардом, а сам пустился в путь, и с ним все дии и много другого народа. Он отправился сначала на запад в Гардарики, а затем на юг в Саксланд. У него было много сыновей. Он завладел землями во многих местах в Саксаланде и поставил там правителями своих сыновей. Затем он отправился на север, к морю, и поселился на одном острове. Это место теперь называется Одинсей на Фьоне»[77].

Т. Н. Джаксон поясняет, что под топонимом «Тюркланд» следует понимать Малую Азию и близлежащие земли. Само название «Турция» было употреблено впервые автором одной хроники крестоносцев в 1190 г. в применении к землям, захваченным тюркскими племенами в Малой Азии, где ими был создан целый ряд княжеств — эмиратов. С конца XI века и в течение всего следующего столетия Малая Азия была ареной борьбы за верховенство между тюркскими политическими образованиями, византийскими войсками, крестоносцами — ситуация, перекликающаяся с картинами, изображаемыми С. Стурлусоном, причём получается, что сам топоним был достаточно новым в его время.

Если абстрагироваться от мифопоэтической формы рассказа, то в нём имеется немало материала, который иллюстрирует логику правового сознания того времени и традиции, которые регулировали отношения между прибывшими «со стороны» правителями и местными конунгами. Так, например, легитимность «пришлой» легендарной династии Скьелдунгов, от которой, согласно сказанию, произошли последующие династии датских королей, обосновывается мифом о женском божестве Гефьон (Gefjon) — посланнице Одина, который отправил её на поиски новых земель. Согласно мифам, изложенным Снорри Стурлусоном, Гефьон отправилась на север и прибыла к конунгу Гюльфи (Gylfe), который правил в той стране Свитьод (…i det landet, som nu heter Svitjud), как она называлась в его время, отметил Снорри. Конунг Гюльфи (Gylfe) пообещал Гефьон отдать столько земли, сколько она сможет опахать плугом. Гефьон вступила в связь с местным «великаном», родила от него четырёх сыновей, превратила их в волов и, составив из них гигантскую упряжку, отрезала плугом часть земли от владений Гюльфи. «Отрезанное» владение превратилось в остров, известный сейчас как остров Зеландия. После этого Гефьон вступила в связь с сыном Одина Скьелдом, и их потомство положило начало легендарному роду Скьелдунгов.

Получается, что идея предельна ясна: пришельцы, от которых пошла новая династия, получают легитимность только через урегулирование отношений (здесь — через брак) с местными «хозяевами земли». Глубокой древностью отдает мысль о том, что ролью связующего звена наделяется обожествленная женская ипостась, потомство которой и становится законными правителями страны, хотя последующий счёт родства и ведётся по отцовской линии. Из этого примера видно, что для средневекового сознания родовая принадлежность являлась необходимым обоснованием легитимности правителя, что было особенно важно для «пришлой» династии.

Наиболее типично проявлялась традиция наследования власти по материнской линии в случаях не только прихода правителя «со стороны», но и призвания правителя «со стороны», что было очень распространенным явлением в истории всех европейских монархий. Поиски правителя за пределами страны, но в системе генеалогических связей, предпринимались тогда, когда представители правящего рода находящейся у власти линии вымирали, преемственность власти пресекалась, наступал кризис власти, беспорядки и междоусобицы. Тогда в отсутствие прямых безусловных наследников по мужской линии в действие вступала традиция матрилатеральная (материнская линия): призывалось потомство от представительниц данного правящего рода, отданных замуж в другие правящие дома.

Вот несколько примеров из шведской истории. Первым шведским правителем, в исторической достоверности которого современные шведские историки не сомневаются, считается король Эрик Победоносный / Сэгерсель (945 — ок. 995 г.) Его род правил в течение более чем ста лет, но к концу 60-х годов XI века со смертью шведского короля Эмунда Старого (Эмунд Злой), сына Улофа Шётконунга от наложницы Эдлы, пленной дочери одного из славянских (вендского или ободритского) вождей, вымерли все его прямые наследники мужского пола, и возник острейший кризис власти.

Для преодоления возникшего кризиса власти влиятельные люди страны решили использовать традицию женской линии наследования и послали к соседям в Гётарике, Готское государство на юге Швеции, где была замужем дочь скончавшегося конунга Эмунда Старого. Муж этой свейской принцессы по имени Стенкиль был избран королем в Свеярике[78]. Стенкиль был знатного происхождения, но как будто не королевского рода. Однако как муж урожденной принцессы, согласно старинному обычному праву, мог занять конунгский престол. Несколькими десятилетиями позднее точно таким же образом был провозглашен конунгом свеев зять Стенкиля по имени Блот — Свен, знатный человек, получивший право на конунгский титул благодаря браку с принцессой, одной из дочерей Стенкиля[79].

Гардар — Русь; «Из Гардов».

Конунг Стенкиль скончался в 1066 году, и вновь прежний порядок пришел в расстройство, согласие между различными группировками нарушилось, кандидаты в конунги сменяли один другого, но все попытки найти достойного престола из ближайшего родственного окружения потерпели неудачу. В эти смутные времена свей призвали некоего Анунда из Гардарики. Анунд прибыл в Упсалу, где и был одобрен тингом свеев, и находился в Упсале пять лет, после чего разразился конфликт. Анунд был христианином, а свей желали иметь короля-язычника, который осуществлял бы сакральные функции, руководил ритуалами жертвоприношений в традициях культа предков, обеспечивая жизнедеятельность и благополучие социума, им возглавляемого. Анунд был изгнан, и дальнейшая его судьба неизвестна.

Для нас Анунд интересен тем, что он был правителем, приглашенным «со стороны», и несмотря на скудость материалов о нём, мы можем на его примере выявить некоторые моменты функционирования данного феномена. Общий фон понятен — политический кризис, нестабильность, нарушение преемственности власти. А вот какими конкретными доводами руководствовались выборщики кандидата в конунги, ответить сложнее. Шведский литератор и историк Оке Ольмаркс, много работавший с переводами раннесредневековых скандинавских источников и составивший «Древнескандинавский лексикон», привёл в одной из своих работ высказывание, приписываемое Анунду Гардарикскому. Вероятно, выступая перед тингом в Упсале, Анунд сказал: «Матушка моя — от плоти и крови Шетконунга и Сэгерсэлля», т. е. подчеркнул своё генеалогическое родство с угасающим королевским родом и своё место в нем через родство по женской линии[80].

Ссылка Анунда на свою принадлежность к конунгскому роду свеев по материнской линии позволяет предположить, что он был рожден одной из свейских принцесс, отданных замуж в Гардарике, и жил там как бы в династийном резерве до востребования его материнской родней в условиях кризиса власти.

Есть ещё один момент, на котором хотелось бы заострить внимание — это природа конфликта между кандидатом на свейский престол Анундом и тингом — собранием свеев, которое потребовало от Анунда принятия их веры для того, чтобы выступать главой сакральных ритуалов. Подобное требование носило универсальный характер: во все известные времена и у всех известных народов правитель обязан был принадлежать к сакральной системе руководимого им общества. Атеизм эпохи Просвещения притупил у нас понимание данной проблемы и породил профанную простоту подхода при анализе механизмов преемственности власти во времена первобытности и раннего Средневековья.

Традиция наследования по материнской линии содержала также возможности для лица некоролевской крови получить королевскую власть, например, править от лица потомства, рожденного в браке с урожденной принцессой. Так получил верховную власть известный шведский правитель Бирье-ярл (ум. 1266). В середине XIII века выродилась и сошла на нет очередная королевская линия. В 1250 г. умер король Эрик Эрикссон (1216–1250), описываемый в хронике как скорбный умом, к тому же шепелявый и хромой. Он умер бездетным, и чтобы избежать беспорядков и претензий со стороны претендентов многочисленных боковых линий, влиятельные люди страны постановили и в этот раз использовать традицию наследования по женской линии. У покойного конунга Эрика была сестра — принцесса Ингеборгзамужем за Бирье-ярлом, лицом некоролевской крови, но влиятельным и знатным человеком («еагl» в английской традиции, т. е. представитель родовой знати), с которым у неё было несколько детей. Один из них, малолетний Вальдемар и был провозглашен королём, будучи законным наследником престола по линии своей матери, принцессы Ингеборг. Бирье-ярл стал правителем при своем 12-летнем сыне Вальдемаре и правил благополучно 16 лет, не выпуская власть до самой своей смерти в 1266 г. Он был деятельным и способным правителем. И хоть Невская битва не относится к числу его удач, но в остальном Бирье-ярл оставил заметный след в шведской истории, при нём был проведен ряд серьезных реформ, создан знаменитый судебник с нормами об объектах неприкосновенности, т. е. неприкосновенности жилища, церкви, женского достоинства (наказание за изнасилование или похищение), тингов (здесь — судебных собраний). Он считается основателем Стокгольма. Но если бы так случилось, что во время его правления «убиен бысть» его сын Вальдемар, то любой отпрыск хоть с каплей королевской крови мог бы явиться к Бирье-ярлу, сказать: «Ты — не рода конунгского», — и изгнать Бирье или скорее всего лишить его жизни. Бирье-ярл всё своё правление 16 лет был правителем без титула «конунга», поскольку он не являлся им по рождению и не короновался конунгом в рамках определенных традиционных ритуалов. Тем самым мы хотим напомнить, что лицо некоролевской (некняжеской) крови могло получить королевские (княжеские) полномочия, но только при соблюдении определенных условий. Одно из таких условий мы продемонстрировали выше на примере Бирье-ярла: полномочия верховного правителя, приобретенные через отцовское опекунство над сыном, рожденным от представительницы королевского / княжеского рода и являющимся, в силу этого, естественным наследником королевской власти. Титул короля такое лицо не получало, осуществляя верховную власть только с титулом правителя. В истории Швеции было несколько подобных правителей.

Лицо некоролевской (некняжеской) крови могло также быть провозглашено королем (князем), также с помощью церемонии усыновления / удочерения данного лица представителем королевского рода. Примером может послужить правление последних представителей династийной линии, которая пошла от Бирье-ярла и принцессы Ингеборг. Эта линия продержалась на шведском троне более ста лет, но также сошла на нет и оборвалась. Последние десятилетия правления её представителей в лице короля Магнуса Эриксона (1319–1364) и его сыновей — принцев Эрика Магнуссона (1356–1359) и Хокана Магнусона (1340–1364) прошли в жестокой борьбе между королем и его родными сыновьями, борьбой, перераставшей периодами в настоящую войну, осложнявшуюся нападениями войск датского короля и вмешательствами соседей из-за моря, из северонемецких городов. Это был период длительных кровавых междоусобиц, когда «род восставал на род», брат на брата, сын на отца, страна распадалась и дробилась на мелкие враждующие области, различные группировки знати перехватывали друг у друга власть, внутренние распри втягивали в борьбу соседних королей — датского и норвежского, в стране свирепствовала эпидемия чумы. В конце концов, оппозиция королю Магнусу внутри Швеции настолько усилилась, что и он, и его сын Хокан, который на короткое время провозглашался королем, были низложены, а влиятельные люди страны отправили за море, в Мекленбург, представительное посольство просить в шведские короли сына герцога Мекленбургского — Альбрехта. Какими основаниями руководствовались при этом? А той же традицией наследования по материнской линии.

Дело в том, что матерью молодого герцога Альбрехта Мекленбургского была шведская принцесса — сестра злополучного короля Магнуса — Эуфемия. Сын шведской принцессы герцог Мекленбургский — Альбрехт был законным кандидатом на шведский престол. Но в данной конкретной ситуации начинают просматриваться и другие побудительные мотивы, которыми руководствовались, призывая правителя «со стороны», помимо чисто физического отсутствия наследника власти. Это непримиримые противоречия между различными группировками внутри страны, когда к кандидату «извне» прибегают как к нейтральному фактору, способному уравновесить противоборствующие интересы. Но основанием для приглашения такого кандидата всё равно являлась его принадлежность к системе генеалогических связей, т. е. его родство с правящим домом по той или другой родовой наследственной линии, а не просто приглашение «иноземца» к «туземцам».

Однако Альбрехт Мекленбургский не оправдал возлагаемых на него надежд. Годы его правления (1364–1389) — это годы нарастающей анархии и произвола в Швеции, годы дальнейшего разорения экономики страны. Найти выход из сложившейся ситуации было не так просто, если в стране отсутствовала стабильная династия с безусловными в рамках данной династии кандидатами на престол. Шведский король Хокан, свергнутый в пользу Альбрехта, скончался в 1380 г. В 1387 г. умер его сын Олав, рожденный от брака с принцессой Маргаретой I Датской (Margrete I; 1353-1412). Чтобы разрешить кризис, шведская знать в очередной раз обратилась к традиции наследования власти по материнской линии, которая за тысячелетия развития потестарной культуры аккумулировала в себе достаточно богатый опыт, позволявший восстанавливать обрушившиеся основы здания власти в самых неблагоприятных обстоятельствах.

Маргарета I Датская (Margrete I; 1353-1412)

Посольство было направлено к королеве Маргарете призвать её на правление в Швецию как вдову шведского короля, хоть и свергнутого, но вступившего на престол соответственно законам наследования шведской короны. Здесь следует сказать, что в тот период кризис власти по причине отсутствия наследников поразил и два других скандинавских королевства — Данию и Норвегию. Упомянутый выше шведский король Магнус в бытность его шведским кронпринцем ещё в детском возрасте был «призван» в короли Норвегии, поскольку был сыном норвежской принцессы и законным наследником норвежского престола по линии своей матери. Сын Магнуса — Хокан унаследовал как норвежский, так и шведский престол и был провозглашен королём Норвегии, а позднее — королём Швеции.

Ничего необычного в этом нет: одно физическое лицо может выступать в роли нескольких юридических лиц. Так, сын Хокана и датской принцессы Маргареты — Олав — был ещё в детские годы провозглашен датским королем как сын урожденной датской королевны, а со смертью Хокана — норвежским королем, наследуя своему отцу. В 1387 г. внезапно умирает малолетний Олав — и власть над Норвегией и Данией просто сваливается на руки вдовой королевы Маргареты. А тут подоспевают и послы из Швеции:

«Принимай, матушка, и шведскую корону! Полной госпожой и хозяйкой у нас будешь!» («Sveriges fullmäktiga fru och rätta husbonde»).

Маргарета соглашается. Так создается союз трех скандинавских королевств, оформившийся постепенно и вошедшая в историю как Кальмарская уния королевств Дании, Норвегии и Швеции под верховной властью датских королей (1397—1523).

Период Кальмарской унии даёт яркие примеры того, как традиция наследования власти по материнской линии использовалась политическими кругами не только в качестве средства прекращения внутри династических распрей, но и как гибкий механизм преемственности власти в межмонархических союзах.

Итак, цепь трагических событий привела к тому, что в руках одного лица оказалась власть над тремя скандинавскими королевствами. Маргарета и её сторонники попытались утвердить унию на стабильных основах. К чему пришла политическая мысль трёх королевств? Маргарета была вдова и бездетна. Матримониальных планов, по всей видимости, не имелось, поэтому для создания стабильной потестарной (от лат. potestas — власть, мощь) основы в союзе трёх королевств предприняли следующее.

У Маргареты была племянница Мария, дочь её старшей сестры Ингеборг и урожденная герцогиня Мекленбургская. Мария была замужем за герцогом Померанским — Вратиславом. От этого брака был сын Богуслав (в шведской транскрипции Бугислав). Данный внучатый племянник по женской линии был усыновлен своей двоюродной бабкой Маргаретой и провозглашен наследным принцем в трёх королевствах под именем короля Эрика. Собственно, и с шведским, и с норвежским королевскими домами молодой герцог Богуслав был связан собственными близкими кровными узами. Его дед по матери, т. е. отец герцогини Марии, был младшим сыном уже упоминаемой нами в связи с Альбрехтом Мекленбургским шведской принцессы Эуфемии, родной сестры шведского (и норвежского!) короля Магнуса. Иначе говоря, по материнской линии герцог Богуслав был также и внучатым племянником шведского короля, что делало его законным наследником шведской и норвежской корон.

Традиция наследования по материнской линии использовалась создателями Кальмарской унии и в том случае, когда потребовалось заменить короля Эрика, налоговая политика которого вызывала недовольство, и найти ему преемника. Выбор пал на молодого герцога Кристоффера Баварского (1441–1448). Он имел бесспорные наследственные права на объединенный престол трех скандинавских королевств по линии своей матери — герцогини Катарины Померанской, родной сестры герцога Богуслава и, соответственно, тоже внучатой племянницы Маргареты и других скандинавских монархов, от которой ниточка матрилатерального родства протянулась ещё далее от скандинавских стран, в глубь европейского континента.

В этом выборе можно усмотреть определенный стереотип логики: для государственных союзов более широкого масштаба желательно было избирать монарха из более отдаленных уголков генеалогической системы родства (но именно в лоне системы родства, а не на «рынке по найму»), поскольку кандидат «со стороны» нейтрален относительно всех членов такого союза, в чём видится залог более стабильного правления. И возможно, что Кристоффер Баварский стал бы таким гарантом для Кальмарской унии, но снова вмешалась судьба: безвременная смерть оборвала жизнь молодого короля Кристоффера, и все опять «смешалось» в королевских домах Скандинавии.

Все эти генеалогические подробности важны для понимания механизма европейской (да и не только европейской!) потестарной наследной традиции, где правители-монархи были генетически связаны с обладателями власти предыдущих периодов и где генеалогическое родство, как реальное, так и формальное (например, через брак или усыновление) играло важную организующую роль, выступая юридически объективной основой организации института верховной светской власти и обоснованием права на власть. Поскольку этот механизм был некогда порожден идеей харизмы, или «священного мандата», которым архаичное сознание наделяло обладателей верховной власти, то вера в сакральность наследного правителя становилась всеобщим принципом социальной и нормативной культуры в древности и Средневековье, что определяло и особое отношение ко всем атрибутам божественной власти, включая и титулатуру. Поэтому вполне естественной динамикой развития было то, что со времени утверждения церкви как института ей были приданы полномочия «венчать» на власть кандидата в верховные правители и наделять его сакральной легитимностью даже в тех случаях, когда его родовая связь с генеалогической системой терялась во мраке времён.

Но вернемся к рассмотрению хода династической истории Швеции. Итак, в течение всего периода существования Кальмарской унии, образование которой было вызвано пресечением королевских родов Швеции и Норвегии, в Швеции предпринимались мучительные попытки возродить шведскую королевскую династию. Период Кальмарской унии шведские ученые представляют как мрачную главу в истории Швеции, полную кровавых междоусобиц, разорявших страну.

Густав Эриксон Ваза (Gustav I, 1497-1560), шведский король

Наконец в 20-х годах XVI веке из среды шведского служилого знатного сословия выдвинулся Густав Эриксон Ваза, которому удалось основать династию, от которой опять появилась непрерывная династийная традиция в Швеции. Густав Ваза по праву считается одним из самых значительных шведских монархов. Он возродил шведский суверенитет, провел целый ряд важнейших реформ, сыгравших большую роль в жизни страны и не утративших своего значения до наших дней. В этой связи Густав Ваза называется в шведской исторической традиции основателем современного шведского государства.

По своему происхождению, по отцовской линии, Густав Ваза принадлежал к знатному аристократическому роду, но не королевской крови. Однако его мать, Сесилия Монсдоттер Эка, могла посчитаться родством с потомством, например, конунга Карла Кнутссона, и это уже в глазах современников могло дать Густаву основания выступать законным кандидатом на королевский венец. С утверждением монополии церкви на руководство сакральной сферой ей стало принадлежать право возлагать венец верховной власти на правителей, венчая их как представителей Бога на земле. Эта традиция отразилась и при утверждении династии Ваза, когда Густав Ваза был сначала провозглашен конунгом на риксдаге в Стрэнгнэсе 6 июня 1523 г., а затем коронован в Упсале 21 января 1528 г.[81].

Как видно из приведенных примеров, в поддержании преемственности власти использовались различные традиции, и практика призвания правителя «со стороны» была одной из них, не раз выводя королевскую власть в Швеции из политического хаоса. Благодаря опыту этой практики была основана и ныне существующая шведская династия Бернадоттов.

В 1809 году, через полгода после коронования, тяжело заболел шведский король Карл XIII (правил 1809–1818). Его единственный сын умер в младенчестве, а слабое здоровье короля не оставляло надежды на другое потомство. Для решения проблемы наследования власти прибегли опять к практике отыскания кандидата на шведскую корону «со стороны».

В ходе многочисленных дебатов остановились на кандидатуре французского маршала Жана Батиста Бернадотта (1763 — 1844). Была проведена церемония усыновления маршала Бернадотта шведским королем Карлом XIII (кандидат должен быть членом правящего рода) и принятия лютеранской веры (наследник престола как будущий правитель должен быть той же сакральной системы, что и руководимый им социум), после чего маршал Бернадотт, получив династийное имя «Карл Юхан XIV» (имя правителя, как важный элемент сакральной традиции, должно соответствовать родовому именослову), и на заседании риксдага был провозглашён  наследным принцем шведского престола. После смерти Карла XIII в 1818 году он вступил на престол как законный наследник шведского короля. Таким образом, нынешняя шведская королевская семья — это прямые потомки маршала Бернадотта, но также и наследники всех предыдущих шведских королевских династий.

Я привела в этом очерке достаточно примеров из истории Швеции, начиная с того периода, который считается исторически верифицируемым (лат. verus — «истинный»;  facere — «делать», «Истинно Подтверждён») (Стенкиль, Анунд из Гардарики, Биргер-ярл, Альбрехт Мекленбургский, Кристоффер Баварский и др., включая и нынешнюю династию Бернадоттов), которые демонстрируют со всей очевидностью:

а) необходимость призвания правителя «со стороны» в наследный институт власти возникала тогда, когда пустел существующий престол, вымирали или изгонялись представители правящей линии;

б) поиски нового кандидата происходили в системе династийно-родовых связей или, если намеченный кандидат выходил за пределы системы родства, то подключались механизмы введения в систему родства: усыновление, брак. В более поздние времена, с утверждением института церкви, кандидата в наследные правители «со стороны» могли утвердить благословением церкви. Так было на Скандинавском полуострове в истории, зафиксированной источниками. Так было в истории других европейских стран. Теория общественного договора в течение определенного периода отрицала наличие института наследных правителей в догосударственную эпоху. Этот подход сейчас везде преодолен, но по-прежнему отрицают в русской истории институт наследных правителей в догосударственную эпоху, поскольку норманисты законсервировали утверждение в форме концепции «Князя по найму».

Примечания.

77.Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе. М., 1993. С. 52–53.

78.Lagerquist L. O. Sveriges regenter. Från forntid till nutid. Stockholm, 1996; Lagerqvist L. O. Sveriges regenter. Från forntid till nutid. Stockholm, 1997.

79.Ohlmarks Å. Alla Sveriges kungar. Malmö, 1972.

80.Там же. S. 25.

81.Lagerquist L. O. Sverige och dess regenter under 1000 år. Stockholm, 1976 Carlsson S., Rosen J. Svensk historia. Stockholm, 1969.

Далее… Часть 2. Рюрик, Трувор и Синеус. Как наследовалась власть и «призывались» правители: материнская линия наследования.

Как наследовалась власть и «призывались» правители
Что позволено Плантагенету, то не позволено Рюрику.

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*