Народ меря — нарева

Меря (в Новгороде — «нарева») — многочисленное восточно-финское племя Дьяковской археологической культуры раннего железного века, существовавшая в VII в. до н. э. — V в. н. э.  в волго-окском междуречье.

В этноязыковом отношении население Дьяковской культуры было изначально финно-угорским, а затем на этот субстрат наслаивался балтский элемент в результате продвижения балтских племён. Носителей дьяковской культуры обычно считают предками племён мери и веси, тогда как племена родственной ей городецкой культуры были предками муромы, мещеры и мордвы.

В рукописных хрониках готского историографа Иордана в VI веке впервые встречается упоминание о представителях крупного племени меря, населявшего часть территории нынешней Владимирской, Ивановской, Ярославской, Костромской и Московской областей.

Однако уже к XIV веку от этого финно-угорского народа остались не многочисленные представители меря, которые, пытаясь сохранить чистоту своей крови и культуры, жили вдали от населённых пунктов.

Меря были носителями древней и развитой культуры, что подтверждается результатами археологических раскопок. Одним из первых археологов, исследовавших мерянские и славяно-мерянские памятники в XIX веке, был граф Уваров С.С. Раскопав значительное количество славянских курганов, содержавших небольшое количество мерянских украшений, он приписал их племени меря.

Пытаясь разгадать тайну исчезновения довольно многочисленного племени меря, историки выдвигали разные варианты случившегося.

Ассимиляция народа меря со славянами.

Наиболее вероятной считается версия ассимиляции народа меря со стороны восточных славян, пришедшими в центрально-европейский регион современной России с южных районов.

Согласно изысканиям Василия Ключевского, проникновение славян на исторический ареал проживания меря не носило ни завоевательный, ни насильственный характер, а напротив было мирным и взаимовыгодным.

Меря, занимавшиеся преимущественно земледелием и скотоводством, рыболовством и охотой, отличались исключительно миролюбивым характером. Среди ремёсел меря были развиты: кузнечное, бронзолитейное и косторезное.

По мере распространения южных славян на северо-восток, начиная с IX века на территорию племени меря, они оказалась в их сфере влияния славян. Позволяя славянам спокойно занимать пустовавшие земли, меря получали от них военную защиту от врагов-кочевников, совершавших постоянные грабительские набеги.

В течение VIII-IX вв., с началом проникновения арабского серебра в Волго-Окское междуречье, на реке Сар — Сарское городище постепенно перерастает из небольшого племенного посёлка меря в крупный торгово-ремеслениый центр славян. Поблизости от городища известен клад первого периода обращения серебряного дирхема, до 833 года. Возможно, именно здесь находился первоначальный Ростов, заселенный мерей и славянами — начало слияния двух этносов.

Археологические материалы Сарского городища указывают на участие варягов в волжской торговле, найдены скандинавские вещи — фибулы, фрагменты железных гривен из дрота четырехгранного сечения и др.

В Петровском могильнике — третьем из ярославских могильников, найдена скандинавская фибула IX — X века, с «домиком мёртвых», шумящими привесками, подвесками из астрагалов бобра, глиняной лапой — то есть выразительными чертами местного, финно-угорского обряда. Связи «ярославской мери» не только со славянами, но и со скандинавами начинаются уже в IX веке.

Поселения Волго-Окского междуречья в эпоху формирования Древней Руси возникали на реках, позволявших кратчайшим путём попасть с Волги на речные системы северо-запада, Верхней Руси. Выходы с Волги на Оку, судя по распространению кладов арабского серебра, были освоены ещё в VIII веке. С нижнего течения Оки водный путь вёл на Клязьму, далее вверх до впадения Нерли Клязьменской и по Нерли — либо к Клещину озеру (с выходом на Нерль Волжскую), либо по реке Саре к озеру Неро (Ростовскому), а оттуда по реке Которосль — на Волгу в районе Ярославля, выше которого находились выходы на реку Шексну — к Белоозеру, или на Мологу — в бассейн Меты, либо в Приладожье. Сарское городище находилось в самом центре этой речной системы Волго-Окского междуречья, на пути от Ростовского озера (Неро) к озеру Клещино (Плещеево озеро).

Наряду с районом Сарского городища — Ростова Великого, и памятниками в окрестностях Ярославля важную роль в формировании Ростовской земли на ранних этапах играл комплекс памятников в районе озеро Клещина (Плещеева), связанных с одним из ранних центров региона — летописным Клещиным, откуда в 1152 г. был «переведён» город на место Переяславля-Залесского. На берегу Плещеева озера высится знаменитая Александрова гора, имеющая и более раннее название, связанное с языческим славянским культом солнечного бога Ярилы, Ярилина плешь.

Городище на Плещеевом озере принадлежит Дьяковской археологической культуре. Очевидно, уже в IX — X веках здесь существовало значительное древнерусское поселение, в дальнейшем развившееся в «княжеский город» Переяславль.

Славяне, объединившие вокруг себя множество этносов, к примеру, вятичей, радимичей, северян, представляли собой хорошо организованное в социально-экономическом отношении племя, по уровню развития опережавшее меря.

Меря жили совместно со славянами на обширных территориях в верхнем течении Волги, в пределах бассейнов таких её притоков как Молога, Кострома, Которосль, Унжа и все междуречье рек Волги, Клязьмы и Москвы.

Меря, участвовавшая в восточнославянском племенном союзе в IX-X вв., быстро потеряла своё этническое лицо, однако остатки языка и обычаев меря сохранялись довольно долго.

На территории славянского Владимиро-Суздальского княжества, племена меря входила в состав населения, они участвовали в восстании 1071 и 1088 года против насаждения христианства и феодальных порядков. Процесс ассимиляции племени меря растянулся на столетия.

Последний раз название этого этноса встречается в «Житии Авраамия Галицкого», написанного Протасием в XVI веке, где значится, что на берегу Галичского озера проживали «человеци по дубравам некрещении, наричеми меря».

Однако в языческой культуре исчезнувшего племени меря на местах проживания остались материальные памятники этого  народа — языческие «святые» камни и рощи, а также некоторые местные традиционные праздники. Племя меря говорило на языке родственном языкам соседних поволжских финно-угорских племён.

Согласившись стать частью единого Древнерусского государства на основе христианской веры и славянского языка, меря сохранили за собой право этнической самоидентификации и возможность общаться на родном языке, о чём есть упоминание в житии ростовского епископа Леонтия.

Лояльность славян к племени меря привела к тесному взаимопроникновению культур этих двух этносов и фактическому стиранию между ними национальной грани. Меря, не испытывая к себе негативного отношения, постепенно интегрировались в более многочисленное племя славян, став частью славянского мира.

Социально-экономическому и военно-политическому объединению финно-угорской и русско-славянской культуры способствовало нашествие кочевников Золотой орды, на долгие годы прервавшее культурные контакты меря с родственными им народами Булгарского Поволжья.

Кто говорил на древнерусском языке на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, — говорили на своих языках, они — от колена Иафета и живут в северных странах. Летопись помещает мерю у озёр Ростовского (озеро Неро), Клещина, Галичского и Чухломского. Большинство исследователей сближают этот народ с современными марийцами.

Слияние меря-нарева с марийцами

В длительный период христианизации Руси произошло разделение меря на три группы: первая — приняв христианское крещение, осталась на насиженных местах; вторая – в поисках лучшей доли ушла в районы южней Волги, расселившись по правому берегу, а третья группа меря отправилась на территории северней Волги — по левому берегу.

Произошло это событие после 1024 года, когда на Суздальское княжество обрушились природные катаклизмы в виде небывалой засухи, суховеев и преждевременных заморозков. Жрецы языческого племени меря убедили своих сородичей, что причина этих природных котаклизмов кроется в отказе меря от идолопоклонничества, и такие беды будет продолжаться до тех пор, пока они не откажутся от христианства и не вернутся к своим религиозным языческим верованиям. Вспыхнувшее на этой почве восстание меря достаточно быстро было подавлено войсками Ярослава Мудрого (978 — 1054), приказавшего отправить зачинщиков восстания в изгнание. Существовало предание, что меря бежала в Волжско-Камскую Булгарию, чтобы остаться язычниками и спастись от крещения.

Исследователь финно-угорских этносов Матиас Кастрен, свидетельствует, что представители племени меря, не желая принимать монотеизм, вынуждены были уйти с исторической территории проживания на юго-восток в сторону уральских гор, где примкнув к «протомарийским» племенам, стали одними из прародителей марийского этноса.

А «северная» группа меря, осваивая труднодоступные области Заволжья, достигли новгородской земли и создали там «костромскую меря», называвшуюся «нарева», ревностно оберегая свою языческую религию, свой язык и традиции.

При раскопках на южном берегу озера Неро, на реке Сар были обнаружены Сарское городище, была столицей меря и 19 селищ, принадлежавших меря. Первые люди обосновались на озере Неро около 4 тысяч лет до нашей эры. В бассейне озера Неро были найдены многочисленные могильники фатьяновской археологической культуры бронзового века (III тыс. до н. э.), к которой относятся: Сарский, Воронинский, Пужбольский, Карашский, Осокинский, Голузиновский, Халдеевский могильники. В IX веке вблизи озера Неро поселились восточные славяне, назвавшие озеро Ростовским в честь города Ростова.

Найдены поселения меря и вокруг Плещеева озера. С меньшей плотностью памятники племени меря расположены по течению реки Нерли (Клязьминской), в окрестностях Ярославля и в Костромской области вплоть до Галича Меря, на севере.

В в 882 году, и в 907 году меря принимали участие в военных походах князя Олега Вещего участвовали ополчения мери.

По данным «Повести временных лет» в 859 году варяги обложили данью чудь, ильменских словен, мерю и кривичей, весь, а хазары — брали дань с полян, северян, вятичей по серебряной монете и веверице с дыма. Документ сообщает:

«А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своём языке, и мордва, говорящая на своем языке. А се суть инии языци, иже дань дають Руси» .

Клещиным в 859 году названо Плещеево озеро, современное наименование которого, видимо, является поздней модификацией того, что было в древности.

Краевед Евгений Арсюхин предпологает, что в основе названия «Клещиен» лежит очень распространенный и многозначный в угорских и тюрских языках корень «келе”, что значит «молиться”, «просить”. Возможно, что в этом месте находился крупный требный центр мери, куда в определённые дни или месяцы стекались на моления и требы (жертвоприношения). На это указывает знаменитый Синий камень — 12-тонный валун, принесённый ледником. Синий камень был центром языческого культа и лежал на самой Ярилиной Лысой горе (Александрова гора). Итак, Плещеево озеро и поселок на Александровой горе в дославянское время мог называться Келе, что значит Требище. Славянские князья древней Руси, покорив мерю, переиначили Келе на Клещин — «покоренный, зажатый».

«Бысть во граде Переславле камень за Борисом и Глебом в боярку, в нём же вселился демон, мечты творя и привлекая к себе ис Переславля людей: мужей и жён и детей их и разсевая сердца в праздник великих верховных апостолов Петра и Павла. И они слушаху его и стекахуся из году в год и творяху ему почесть…» (17 в)»

Большое селище Гнездилово поблизости от Суздаля, во второй половине X века в бассейне Нерли Клязьменской, озеро Плещеево и Неро формируется несколько густонаселённых древнерусских сельских поселений, сопровождаемых обширными могильниками. Эти древнерусские поселения становятся опорными пунктами для дальнейшего освоения Bладимиро-Суздольского Ополья земледельческим древнерусским населением. Именно этому населению принадлежит основная часть владимирских курганов, состоящая из 7700 погребальных комплексов, относящихся к периоду со второй половины X до XII века.

Ранние этапы формирования Ростовской земли, с начала IX до последней четверти X века, во многом связаны с движением активных групп населения, а во второй половине IX начале X века и княжеской администрации, заинтересованной в торговле по Волжскому пути. Судя по совпадению ареалов ранних кладов серебра и курганов с трупосожжепиями, это движение шло с северо-запада, из центральных районов Верхней Руси, с территории Новгородской земли через бассейн Мологи. Инициаторами и основными участниками движения, несомненно, было свободное население славянских раннегородских центров Верхней Руси, хотя в составе этого движения прослеживается участие и западных финнов и скандинавов. Первоначально новое население обосновывается в небольшом регионе Волго-Окского междуречья: славяно-русские древности IX века нам известны пока только на пространстве от места впадения реки Которосли в Волгу до озера Клещина (Плещеево). Ростовская земля — «Арса» арабских географов, Авторы А. Н. Кирпичников, И. В. Дубов, Г. С. Лебедев.

Когда границы Киевской Руси достигли Новгорода, «костромская меря» вновь двинулась на восток и, добравшись до берегов реки Ветлуга, повстречалась со своими южными собратьями, которые к тому времени уже называли себя марийцами.

В  XII веке эти две ветви народа меря, тем не менее, сохранили в себе отличительные черты: «северные» меря в культурно-бытовом плане были близки к новгородцам-славянам, а «южные» меря сблизились с тюркским племени булгар, жившим по соседству.

Приверженцы этой версии предлагают скептикам проехаться по населённым пунктам республики Марий Эл и увидеть своими глазами, как в одной деревне можно встретить марийцев, принадлежащих к двум разным антропологическим типам: одни представляют собой смуглых людей с узким разрезом глаз, а другие — светлокожие с голубыми глазами. Вот они то и являются потомками «костромских меря» или «нарева».

Наследие меря

Несмотря на то, что представители древнего племени меря давно смешались с другими этносами, за века своего существования они успели оставить свой след в истории.

Не прекращаются попытки связать корни канувшего в небытие языка меря с некоторыми финно-угорскими топонимами бассейна Двины, оканчивающиеся на -егда, -огда например, Вычегда, Керогда, Шогда, Судогда, Вологда, и другие названия с явно древнерусской основой вол- «волога», например, река Ветлуга, Волонга, Волома, Волохтома, Волюга, Волга от санскрита га – река , например, Ганг — Gangaa, gaang; vega — поток, наводнение. Волга на др.-рус. Вльга, произошло от праславянского *Vьlga, ср. во́лглый — волога — влага,  фин. valkea, эст. valge «белый»; на мар. Юл, чуваш. Атӑл, тат. Идел, ног. Эдил, калм. Иҗил-һол, каз. Еділ, эрз. Рав.; на санскрите

Самое раннее свидетельство о Волге содержится в древнеиранской «Авесте» (конец II — первая половина I тысячелетия до н. э.), где в «Видевдате» и «Яштах» упоминается река, «протекающая на краю света», под названием Рангха или Ранха.

С корнем «-нер-», озеро Неро, Нерли, Нерехта.

Этимология названия Неро восходит к древнему озёрно-речному термину нер-, от того же корня называется и правый приток Волги — река Нерль, где окончание «-ль» является краткой формой речного термина «-лей», родственного древнерусскому «лей, лить». 

Русское название Вычегда происходит от древне-угорского вич охгт или обско-угорского вандз(и) охт — «луговая река», где вич и вандз(и) значат «луг», «трава», а охт, охгт «проток», «речка». При адаптации в русский было добавлено окончание -а.

Произнося название города Талдом — «дубовый дом», в то время как река Дубна не имеет никакого отношения к этому дереву, поскольку её название связано с мерянским словом, означающим «болото».

К наследию мерян некоторые местные «лингвисты» хотели бы отнести древнерусские взаимо-усиливающие слова, жить-поживать, жив-здоров, и знаменитое сказочное жили-были, однако, совсем наоборот, древнерусский фольклор оказал сильнейшее влияние на устное народное творчество меря. А.Н.Веселовский считал тавтологические эпитеты самым древним видом эпитета, стоящим где-то у истоков образования фольклорной стилистики древнерусского языка. Таковы, например, эпитеты в сочетаниях: «воля вольная», «горе горькое», «темница тёмная», «тоска тоскучая». Определения, не углубляя и не обогащая сколько-нибудь значение определяемого слова, усиливают и одновременно конкретизируют его содержание. Эта традиция восходит к пра-славянскому периоду формирования древнерусского языка, тесно связанного с ведическим санскритом, как и другие индоевропейские языки.

В санскрите «рат, рати» — rat, rāṭi — бой, битва, воин, ратник, война. В русском словосочетании «ратный бой», фактически, дважды употребляется слово «бой», так же, как в словосочетании «трын-трава», от санскрита: Трнья — tRNyA  — ТРАва, «дремучий лес», от санскрита: дрема – drema — лес)

Саиника – sainika — воин (родственные слова рус. яз.: союзник, «Аника-воин»). Приставка Са —sa — со (со-ратник)

Устойчивое словосочетание «коза-дереза», фактически, дважды повторяется слово «коза», на санскрите: дикс – díks – коза.

В других видах тавтологических сочетаний, изученных и описанных А.П. Евгеньевой, например: «век вековать», «шутки шутить», «суды судить», «ряды рядить», «думу думать», «седлать седло», «уздать узду» и т.д, везде значение слова (его функция) повторяется, но с элементами усиления и уточнения, конкретизации. Иными словами, уже в тавтологии наблюдается не полное, прозрачное повторение, но с привнесением новых смысловых оттенков при сохранении основной функции — значения.

В других видах тавтологического повторения можно видеть колебания в ту или другую сторону: или в сторону полного совпадения лекси-ко-фонетической формы сочетаемых слов — так называемой усилительной тавтологии, например, «далеко-далече», «чин-чином», «белым-бело», «давным-давно», дополняя его новыми смысловыми оттенками, формируя новое, более объемное содержание.

Это расхождение можно наблюдать уже в таких тавтологических сочетаниях, как «красная девица», «белый свет», «солнце красное», «грязи топучие», которые представляют лишь этимологическое «тождесловие» (А.Н.Веселовский), но в реальном своем звучании и значении содержат значительные отличия.

В ещё большей мере расхождение семантики сочетаемых слов можно видеть в синонимии, которую иногда называют семантической тавтологией (А.П. Евгеньева), но которая, по сути дела, таковой уже не является. К ней можно отнести близкие к тавтологическим парные сочетания синонимов: «нежданно-негаданно», «подобру-поздорову», «конца-края», «вкривь и вкось» и другие; далее — самые различные парные и непарные синонимические сочетания типа: «знаю-ведаю», «путь-дорога», «бой-драка», «плясать-танцевать», «отец-батюшко», «сильные и могучие», «тоска и кручина», «не бьют — не казнят и не вешают», «кручинушка великая и печаль необъятная», «удалый дородный добрый молодец» и т.д.; наконец, неразложимые сочетания типа «хлеб-соль», которое нельзя, по сути дела, отнести не только к тавтологии, но и к синонимии.

В этом же ряду семантического расхождения сочетаемых слов, только с еще большей степенью смыслового отдаления, находятся и выражения с так называемыми «пояснительными эпитетами» образная мысль движется по линии присоединения нового признака, выраженного определением и не свойственного самому явлению, обозначаемому определяемым.

Примерами такого присоединения признаков могут служить разные виды скопления пояснительных эпитетов: «круты-славые бережки», «млад-сизой орел», «бела-ярая пшеница», «част ракитов куст», «бел-горюч камень», «синь-камень» Плещеева озера. Все эти эпитеты во всех случаях повторяемости в фольклоре выполняют творческие функции: служит средством обобщения и выражения коллективной народной оценки характеризуемого предмета или явления.