Латышско–русское языковое единство русской Прибалтики

Близость славянских и балтийских языков несомненна. Их объединяет огромное число общих черт в области фонетики, морфологии, синтакси­са и лексики. О существовании в древности балто–славянской языковой общности, в результате распада которой образовались балтийские и сла­вянские языки, писали многие крупные линг­висты XIX и начала ХХ века, например, К.Бругман, А.А.Шахматов, В.Поржезинский. Позднее А.Мейе выступил против этой теории со своей гипотезой о параллельном развитии балтийских и славянских языков и об их вторичном сбли­жении. Хотя к его мнению и присоединились некоторые специалисты, многие авторитетные языковеды (Т. Лер–Сплавинский, В. Георгиев, А. Вайян, Е. Курилович, Я. Отрембский и др.) остались на прежних позициях балто–славянского языкового единства.

Одним из неопровержимых свидетельств духовного родства и исторически не прерывавшихся контактов русских и латышей является их языко­вое сходство. По словам авторитетнейшего латышского языковеда Яниса Эндзелина, балтийские и славянские языки ближе друг к другу, чем любые взятые произвольно два близко стоящих родственных языка, например, санскрит и язык авесты, германский и романский и т.п.1

По господствующему в наши дни мнению языковедов, самыми послед­ними языковыми группами, выделившимися из общего индоевропейского праязыка, были германо–балто–славянские, и после отделения германской ветви ещё долгое время балто–славянское языковое содружество продолжало существовать, непрестанно усиливая те особенности, которые в конечном счёте, привели к обособлению балтийских и славянских языков.

Начало этого процесса следует отнести к смене эпох — началу нашей эры, а завершение — к великой миграции народов, относящейся к середине I тысячелетия н.э. — именно к этому времени, согласно публикациям Р.Денисовой2 и Р.Гравере3, появляются индоевропейцы в южной части теперешней Латвии, причём индоевропейцы пришли в Южную Курземе, Земгале (Семгале), Юго–Западную Латгале из Литвы, а в Юго–Восточную Латгале с территории теперешней Белоруссии, о чём свидетельствуют А.Зарини и Я.Граудониса4 о «славянских курганах» по берегам Даугавы в Краславском районе, по преданию —  вотчины Рогнеды Гориславы5.

В связи со сказанным необходимо выказать наше отношение к теории Марии Гимбутас6 о «балтийских» гидронимах на территории от Бал­тийского моря до верховий Днепра и Волги (Можайска) и Могилёва на юге.
Бесспорно, Яуза ближе к латышскому «auzas» чем к русскому «овёс», зато Ока, в свою очередь, ближе к русскому, или вернее к древнерусскому и церковнославянскому, «око», чем к латышскому «acs».
Вывод: то, что М.Гимбутас называет «балтийским», на самом деле является «балто–славянским», в чём не сомневались все великие языковеды как русского, так и немецкого (Карл Бругман), литовского (Казимир Буга), латышского (Янис Эндзелин) происхождения. Оставляя в стороне фонетический и грамматический аспекты языка —
словообразовательный, морфологический, синтаксический — они в достаточной мере освещены в сопоставительной грамматике латышского и русского языков М.Ф.Семёновой7, а также в методических статьях В.Н.Цитович, Э.А.Бейкмане, Е.К.Францмане8, остановимся на балто–славянских или, точнее, латышско–русских лексических соответствиях.

Казимир Буга (1879–1924). Знаменитый литовский филолог и языковед. Создатель науки литовского языка, внёс большой вклад в его фонетическую структуру, изучение ударений, грамматику.

***

Известно 1 600 общих балто–славянских корней. Если учесть, что от каждого корня образовано большое количество однокоренных слов той же грамматической категории, что и исходное слово (уменьшитель­ные, ласкательные, бранные и т.п.), а также слова другой грамматической категории — от существительных — прилагательные, наречия, глаголы разных видовых различий, от глаголов — существительные и т.п., что подавляющая часть числительных и местоимений, предлогов и союзов относится к общим по звучанию и значению словам, а приставки и суффиксы также являются либо тождественными, либо близкими по звучанию и значению, то названное выше количество намного увеличивается.

В течение двух тысячелетий каждый из балто–славянских языковых вариантов развивался по своим особым языковым законам, которые сегодня открыты лишь частично. Если эти законы освоить, то в какой–то мере снимается и непонимание отличий.
Убедительным примером причины различий в латышском и русском языках является судьба балто–славянского (или даже индоевропейского) указательного местоимения в родительном падеже множественного числа. В балто–славянском языке эта форма звучала: *tojson9. В современных латышском и русском языках из этого слова сохранилось одно только t = m. Латышский язык, как язык периферии, в силу различных объективных и субъективных причин сохранил больше древних элементов, чем русский, язык центра, изменил звук «о» на «uo», отбросив всю последующую часть слова. В современном латышском языке это слово звучит как «tuo».

В русском же языке по закону монофтонгизации (упрощение дифтонгов–двугласных в монофтонг–одногласный10) *oi сначала превратилось в *ai, которое дальше согласно этому же закону произносилось как «эй» или «ие»11.

Янис Эндзелин (1873–1961). Известный латышский языковед, исследователь балтских языков, специалист по сравнительному и историческому языкознанию.

В 1907 г. Янис Эндзелин вместе с Карлом Миленбахом написал «Латышскую грамматику» — первую научную грамматику латышского языка. В ознаменование его заслуг, Академия наук Латвии учредила особую Награду имени Яниса Эндзелина.

Далее, балто–славянское «s» после «oi» согласно закону, сформулированному Янисом Эндзелином и названному его именем, превратилось в «х», *o сократилось до сверхкраткого звука, существовавшего ещё во времена Кирилла и Мефодия и отражённого в их азбуке буквой «Ъ» (ер), сохранившейся до 1917 года, а конечный согласный *n отпал ещё до IX века, как и все другие согласные в конце слова. Из *tojson получилось латышское «tuo» и русское «тех».
Так непреложные языковые законы, которые действовали на протяже­нии двух тысячелетий, существенно изменяли лексику12.

Можно ли выделить наиболее древние слова–заимствования в латышском языке из русского языка?

Латышско–русское языковое единство подкрепляют и расширяют мно­гочисленные заимствования латгалами (в русских летописях латыгола или латыгора) из языка кривичей13, а как известно, именно латгалы являются од­ним из балтских народов — предков современных латышей. По мнению ли­товских и латышских языковедов, процесс заимствований из языка кривичей начался в сере­дине I тысячелетия н.э. сразу после того, как первые восточнославянские и восточнобалт­ские племенные формирования стали выделяться из общего балто–славян­ского языкового единства и расселяться на территории Южной Латвии.

По авторитетным исследованиям литовских и лат­вийских языковедов Казимира Буги14, Яниса Эндзелина15 и Эрнста Блесе16, давность заимствований зависит как от значения слова, так и от его формы, соотношений дифтонга (двугласного) и монофтонга (одноглас­ного), и прежде всего латышского «uo» и русского «у». К самым древним заимствованиям относят ла­тышское kažuoks от кривичского кожух — одежда, латышское suоlīt  от кривичского сулить. Казимир Буга эти заимство­вания датирует VI–VII веками, а Эрнст Бле­се — VII–VIII вв. По содержанию древ­нейшим заимствованием, согласно исследованиям Я.Эндзелина, является kalps из протославянского холпъ, холоп и kalpuone из холпуни.

К VI–VII векам относятся: Draugs — друг, guoba (земля, подать)  от древнерусского губа, кāрuosti — капуста, uoma — ум, puosts — пуст, suoma — сума, kuodeļa — кудель, kuokalis — куколь, puods — пуд, ruobeža — рубеж, siruobs — сруб, skuops- скуп, suodīt — судить, suoģis — судья.

К V–VII столетиям относятся также слова, в которых соотносятся дву­гласные ei с и, аи, оu с ō.

Борис Фёдорович Инфантьев (1921– 2009). Выдающийся латвийский филолог, языковед, историк. За большие достижения в области науки и педагогики он был удостоен латвийской государственной награды — ордена Трёх Звёзд IV степени. Многочисленные научные публикации снискали ему признание во многих странах мира.

Латышские заимствования из русского языка XI–XII веков определяются по «падению глухих» в вос­точно- славянских языках — dukurs из дъхорь, хорёк, istaba — изба, kubls из къбьлъ — бадья, tulks — толмач, roku — рука, ēst — есть, кушать, lini — лён, gurķi — огурцы, sēja — посев, сеять,cilvēks — человек, smirds — смерд, stikls — стекло , stepe — степь, ezers — озеро, и др.

К древним латышским заимствованиям до ХIII века относится русская лексика:
а) связанная с принятием православия: baznīca — божница, храм, gаvēt — говеть, поститься, grēks — грех, karogs — хоругвь, klanīties — кланяться, kristīt, krists — крест, впоследствии под влиянием латинского crux — krusts), kūms, кūma — кум, кума, svēts — святой, svētīt — святить, svētki святки, zvanīt — звонить, zvans — звон — колокол, grāmata грамота, kaļada — коляда, nabags — небогат, nedēļa — неделя, ubags —убог, mēnesis — месяц,  gadā — год, diena — день, nedēļa — неделя, nakts — ночь и  др.;

б) слова, связанные с общественно–политической жизнью: bagaturis — богатырь, tēvs — отец, māte — мать, dāņa — дань, kriens — крен, malacis — молодец, pagasts — погост, рrāva — право, pulks — полк, razbainieks — разбойник, strādnieks — страдник (др. рус.), strēlniеks — стрельник (др. рус. ), rēdīt — рядить, приводить в порядок и др.;

в) слова, относящиеся к торговле: bеzmēns — безмен, dabūt — добыть, kupcis — купец, muita — мыто, сеnа — цена, rublis — рубль, kapeika — копейка, tirgus — торг, bagāts — богат и др.;

г) бытовые предметы: bļuoda — блюдо, bulvāns — болван, пугало, dūdas — дудка, katls — котёл, kupica — копица, копна, ķika — кика — женский голов­ной убор, ķīselis — кисель, mētеlis — мятель — одежда, pagrabs — погреб, pīrags — пирог, роstaša — пустошь, рūne — пуня — сарай, strūga — струг, ūsas — усы, zābaks — сапог, zizlis — жезл, govs — (говядина) корова, kaza — коза,  ezis — ёж, др.;

д) прилагательные: bagāts — богатый, gatavs — готовый, kuods или kūds — худ, prasts — прост, рrāvs -прав.

Много заимствований профессионального характера — у плотовщиков: korņiks, drīgalka, malacis; у рыболовов — название сетей и их деталей — vads — невод, auss — ухо, pūkas — пух, и др.

Русизмы (поздние заимствования): pieduot — придать, izsaukt — вы­звать, nоzīmēt — назначить, pateicoties — благодаря, neskatoties — несмотря, maz ра mazam — мало по малу, kā tas arī nebūtu — как бы то ни было, pielikt rokas — приложить руки, kā nebūt — как–нибудь17.

1 Инфантьев Б.Ф. Балто–славянские культурные связи. — Рига, Веди, 2007. С. 7.
2 Denisova R. Latgaļu etniskās vēstures jаutājumi // Zinātniskās sesijas materiāli par
arheoloģisku un etnogrāfisku 1988. un 1989. gada pētījumu rezultātiem. — Rīgа:
Zinātne, 1990. — 79. — 81. lрр. (далее: Materiāli).
3 Grāvere R. Odontoloģiskie pētījumi КPSR Ziemeļrietumos un to nozīme baltu
un baltijas somu etniskās vēstures izpētē // Materiāli… 1986. un 1987. gadam. — Rīga:
Zinātne, 1988. — 82. — 85. lpp.
4 Graudonis J. Daugavpils HES zonas arheoloģisko pieminekļu арzināšana 1972. gadā
// Materiāli… 1972. gadam. — Rīga: Zinātne, 1973. — 42. — 44. lpp.; Jefimova N. Izrakumi Janomoles uzkalniņu kapulaukā // Маtеriāli… 1982. un 1983. gadam. —
Rīga: Zinātne, 1984. — 61. — 62. lрр.; Jefimova N. Рētījumi Janomoles arheoloģiskajā
kompleksā un aizsardzības izrakumi Valmieras vесрilsētā // Materiāli… 1986. un 1987.
gadam. — Rīga: Zinātne, 1988. — 85. — 87. lрр.
5 Gekišs V. Ieskats Кrāslavas vēsturē // Daugavas Raksti. No Koškovciem līdz Daugavpi­ lij. — Rīga: Latvijas kultūras fonds, 1996. — 69. — 70. lрр.
6 Gimbutiene М. Ваlti аizvēsturiskаjоs laikos. Еtnogеnēzе, materiālā kultūra un mitolo­ ģija. — Rīga: Zinātne, 1997. — 20. — 24. lрр.
7 Семёнова М.Ф. Русско–латышские языковые связи. Учебное пособие. — Рига:ЛГУ, 1973; Она же. Сопоставительная грамматика русского и латышского языков. — Рига: Звайгзне, 1996.
8 Infantjevs В. Edīte Beikmane // Pedagoģiskā doma Latvijā nо 1940. gada līdz mūsu dienām. — Rīga: Puse, 1998. — 51. — 53. lpp.; Infantjevs В. Неlēna Francmane // Turpat. — 100. — 102. lpp.; Infantjevs В. Vera Citoviča // Turpat. — 167. — 169. lpp.
9 До нас не дошли письменные тексты ни индоевропейского, ни балто–славянско го языков. Их формы реконструируются исследователями на основе сопостав­ления различных языков. Восстановленное таким образом слово снабжается пометой в виде звёздочки перед словом.
10 Среди представителей индоевропейских языковых групп двугласные до сих пор сохранились только у латышей и литовцев. Древние греки двугласные утратили в средние века — в Византии существовали только монофтонги.
11 Во времена Св.Кирилла и Мефодия этот звук обозначался буквой Ђ (ять).
12 О законах, определявших на протяжении двух тысячелетий развитие латышского языка, см.: Karulis К. Latviešu etimoloģijas vārdnīca. — Rīga: Zinātne, 1992. — 613. — 620. lpp.

13 Инфантьев Б.Ф. Балто–славянские культурные связи. — Рига, 2007. С. 18.
14 Buga Kaz. Latviešu vietu vārdi [Recenzija] // Tauta ir zodis. — I. Kaunas. Нumanitarinų Mokslu Fakulteto laidinys. 1923. — 376. — 397. lpp.
15  Эндзелин Я. Латышские заимствования из славянских языков // Живая стари­на. — Спб. 1899. III. С. 285–312.
16 Вlese Е. Кrievu valodas ietekme // Latviešu konversācijas vārdnīca. — Rīga: А.Gulbja
apgāds, 1933. — 1934. — 18450. — 18456. sl.
17.Инфантьев Б.Ф. Указ. соч. С. 21.

Историк Игорь Гусев.