История табака и курения в Крыму

История табака и курения в Крыму.
Автор: Зайцев И. В.

Традиция потребления табака, зародившаяся среди индейцев в Америке и за несколько столетий распространившаяся практически по всей территории земного шара, представляет собой чрезвычайно интересное культурное явление. «Рассмотрение её с этнографической точки зрения даёт обширные возможности для сравнительного изучения этно-исторических процессов, в частности может служить прекрасной базой для изучения механизма культурных трансляций и реконструкции процессов распространения культурных явлений…» (Купина 1995: 56).

Литература по табаку, в том числе и крымскому промышленному табаководству, весьма обширна (Симоновский 1926: 123–134). В. Х. Кондараки, известный исследователь Крыма, считал, что крымские татары выращивали табак ещё до утверждения османов на южном берегу, то есть до 1475 году (sic!), причём табак якобы попал в Крым из Персии: «…табакосеяние принято было с давних времён татарами, выходцами из персидских провинций. Надо полагать, что народ этот первоначально занимался посевом табаку в количестве, необходимом для собственных нужд; затем, когда турки овладели приморскою полосою Крыма и выслали сюда свои гарнизоны, промышленность эта развилась в больших размерах и улучшилась качеством семян, доставленных из Константинополя и азиатских провинций. Затем татары, получая из Турции без всяких пошлин табак, несравненно лучший против своего, перестали разводить его для продажи. С этого времени предание говорит, что в Крыму сеяли в ничтожном количестве табак только те бедняки, которые не имели возможности истратить в течение года несколько пиастров на удовольствие курить стамбульский тютюн» (Кондараки 1883: 319–320). Эта точка зрения не подтверждается источниками и является ошибочной.

Точка зрения о появлении в Крыму табака не ранее середины XVIII века или в конце XVII в. (см.: Козлов, Чижова 2003: 197) ошибочна. Введение табака сильно взбудоражило восточные умы. Вот как писал об этом аспекте И. Ю. Крачковский (о словаре Юсуфа ал-Магриби): «Большое оживление в народе вызывал в эту эпоху вопрос о табаке. Кофе уже не представляло особой редкости, хотя и теперь еще возможны были недоразумения с запретом его на том основании, что в старом периоде под этим термином запрещается вино; ал-Магриби упоминает ряд авторитетов, дозволяющих кофе, и завершает все своими стихами в похвалу ему… Распространение же табака относится как раз к 1014 г. – ко времени написания рукописи; в начале её автор очень живо об этом повествует; в конце книги он с негодованием говорит об одной фетве, разрешавшей курение даже в пост, и заканчивает свое рассуждение большим стихотворением, направленным против курильщиков, которое, как видно по ряду вставок, и потом продолжало дополняться и исправляться» (Крачковский 1955: 379. ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации. ).

Первый табак попадает в Крымское ханство, скорее всего, из Османской империи, видимо, в самом начале XVII веке, когда его употребление начинает входить в моду в странах Востока.

Э. Бирнбаум посвятил специальное исследование о распространении табака и кофе в Османской империи  (см.: Birnbaum 1956: 21–27). Есть сведения, что курение табака стало известно в Турции с 1599 г. (см.: Волков 1999: 226). Истории появления табака в Османской империи в 1007 г. х. (1598–1599 гг.) посвящён небольшой трактат османского дидактика второй половины XVIII века Хюсейна Хезарфенна (см.: Дмитриева, Муратов 1975: 76 [№ 39]). Хезарфенн известен в основном, как автор большого свода под названием «Краткое сообщение о законах Дома османова» (см.: Hezârfen Нüseyin Efendi 1998;Орешкова 1990). Обзор источников и точек зрения на время появления табака в Османской империи см.: Kolodziejczyk 2002: 151–153.

Например, в Египте, по свидетельству ал-Исхаки, обычай курить табак укоренился между 1010 и 1012 г. х. (то есть 1601–1603 гг.) (Лэйн 1982: 271), а по сообщению английского путешественника, бывшего в Стамбуле в 1610 году, там усвоили привычку курить табак за несколько лет до этого от английских моряков, привозивших туда и сам табак (Рагозин 1871: 20–21)[2]. «История» Ибрахима Печеви свидетельствует, что английские «гяуры» привезли табак в Османскую империю в 1600 году, причем первоначально его продавали как лекарство [3].

Местные крымские сорта табака во второй половине XIX века представляли собой переродившийся турецкий табак (Материалы… 1888: 65). Согласно персидскому известию о табаке, сохранившемуся в сборной рукописи из собрания Института восточных рукописей РАН, в Индию табак попадает «из страны франков» несколько ранее (в эпоху правления шаха из династии Великих Моголов Джалал ад-Дина Мухаммада Акбара – 1556–1605 гг.), оттуда обычай курения распространился на Иран. Почти сразу же после начала массового курения на Востоке табак начинают запрещать, а за его курение назначаются жесточайшие наказания; так, в годы правления сефевидского шаха Аббаса I (1587–1629 гг.) за это отрезали нос и губы. В армии популярность табака дошла до того, что солдаты тратили на него почти все жалованье. Запрет на курение табака был отменён следующим шахом – Сафи (1629–1642 гг.) (Султанов 1997: 141; 1993: 50–53).

Культурная адаптация табака и традиции его курения в Крымском ханстве прижились очень быстро (показатель реципиента возможностей крымско-татарской традиционной культуры). Табак почти сразу же становится весьма важным продуктом во внешней торговле Крыма. В XVII веке потребление табака в Крымском ханстве стало абсолютно обычным явлением и приобрело широкие масштабы. Эвлия Челеби, побывавший в Крыму в XVII веке, в своей «Книге путешествия» отметил:

«Все татары охотно упиваются табаком. Они не выпускают от него дым, а только вдыхают его до упоения, потом же становятся, как пьяные, приговаривая при этом: “Мы напились!”»

Эвлия Челеби употреблял для обозначения табака слово «тютюн» — tütün (глосса к боснийскому dema – от персидского dem – дыхание, вздох) (Dankoff 1991: 93).

Интересно, что почти сразу же табак стал чрезвычайно популярен и в Московском государстве, причём, возможно, одним из источников культуры его потребления выступал Крым (по сообщению Адама Олеария, побывавшего в Московии, процесс курения русские передавали глаголом «пить», который, видимо, являлся калькой тюркского içmek) (Олеарий 1906: 194, 283)[4]. Есть документы, непосредственно свидетельствующие о том, что именно Крым выступал в роли источника табака для Москвы в XVII веке. В 1684 г., например, в Москве разбиралось дело «по памяти из большия казны о крепком запрещении живущим на крымском дворе татарам торговать табаком» (Реестр… 1893: 21; Маслов 1992: 40)[5].

Буферное Касимовское ханство также испытало на себе натиск нового культурного явления: проезжая в 1636 г. через Касимов, послы, сопровождавшие Олеария, подарили хану Сеид-Бурхану (которому тогда было около 12 лет) фунт табака и бутылку французской водки[6]. Благодарность хана была столь велика, что Олеарий специально отметил это в своем дневнике (Шишкин 1891: 93–94).

Слово lüle («трубка для табака») в XVII веке уже настолько частотно, что Николай Витсен приводит его в своём крымском татарском словарике (1692 г.) (Baski 1986: 153).

Хотя в кавказских владениях Крымского ханства (на Тамани) и вассальных северокавказских княжествах в начале XVIII века табак всё ещё был редкостью. Так, Амбри де ла Мотрэ (ок. 1674–1743 гг.), в 1711 г. путешествовавший через Крым и Тамань на Северный Кавказ, замечал, что татары и черкесы «получают табак и другие безделушки… только в виде добровольных подарков» (Адыги… 1974: 127).

В Крыму среди части мусульманского духовенства табак, конечно, вызывал неприятие. Так, в 1116 г. х. (1704/05 гг.) странствующий проповедник фанатик по имени Кара-баш явился в Бахчисарай и там в мечети с кафедры торжественно проповедовал против курения табака и питья кофе. В то время в Крыму была засуха, и он повёл речь, что это бедствие происходит оттого, что цари и правители предаются всяким усладам и увеселениям, а Богу не молятся (Ассеб… 1832: 300–301; Смирнов 1913: 158). Но и исламские духовные лица всё-таки курили. Так, посетивший Крым в 1786 г. француз Ж. Ромм отмечал, что, когда его принимал в Карасу-базаре муфтий, сын муфтия настойчиво предлагал гостям трубку и кофе без сахара. «У них такое угощение считается большой любезностью, но мы от него отказались, так как оно не соответствует нашим привычкам» (Ромм 1941: 41).

К гашишу и опиуму был очень пристрастен Халим-Гирей I (1756–1758), а Мюрад-Гирей (1678–1683), вообще очень приверженный татарской «старине», в сентябре 1683 г. в ярлыке Федору Алексеевичу два раза упоминает о присылке горилки (Смирнов 1887: 518; 1889: 232).

Однако, несмотря на это, курение табака наряду с курением опиума и гашиша и даже потреблением спиртных напитков[7] было чрезвычайно популярно среди крымской аристократии. Ко времени правления Крым-Гирея I (1758–1764 гг.) относится упоминание (правда, косвенное) должности тютюнджю (то есть табачника, табакохранителя)[8]: капыджи-баши[9] хана Крым-Гирея Абди-ага, анбар эмини (амбарный смотритель) в Исакчи, которого Порта считала главным виновником бед населения полуострова (из-за введения тяжелых налогов), был известен как «тютюнджю Хасан-паша» (Смирнов 1889: 246–247). При ханском дворе существовала и должность чубукчу, то есть ответственного за поставку чубуков [10]. Накануне присоединения Крыма к Российской империи придворный чубукчу хана Шахин-Гирея Исмаил получал ежемесячно 10 османских левов (или 6 рублей российскими деньгами) (Камеральное… 1889а: 22–23).

Кофе был известен на Крымском полуострове ещё в XVII веке и ранее. При Мюрад-Гирее возбуждающие средства были в большом ходу. Так, в 1681 г. один из его приближенных Ахмет-ага угощал кофе московских дипломатов – стольника В. М. Тяпкина и дьяка Никиту Зотова: «И по тех разговорех велел принесть кавы, сам чашку выпил и меня подчивал» (Список… 1850: 582; есть отдельное издание: Статейный… 1850: 47). О кофейных домах на средневековом Ближнем Востоке и занятиях, с ними связанных (развлечениях, курении, наркотиках, игре и т. д.), см.: Hattox1991: 92–111.

В приписке к письму хана Селим-Гирея киевскому воеводе Потоцкому от 25 шевваля 1178 г. х. (16 апреля 1765 г.) из коллекции А. С. Фирковича, хранящейся в собрании восточных рукописей РНБ, говорится о получении подарка – серебряной табакерки (Отчёт… 1911: 124).

Ахмед б. Ибрахим Ресми-эфенди, автор записок о событиях, случившихся после заключения Кучук-Кайнарджийского мира, так отзывался о крымчанах, прибывших в Османскую империю: «А татары, известно, каков народ: за трубку табаку они готовы пять часов карабкаться по горам!» (Сок… 1859: 325; Смирнов 1889: 304)[11]. Любопытно, что даже причины упадка могущества Крымского ханства в XVII–XVIII вв. некоторые современники связывали с развращающим влиянием на крымское общество принесённых извне наркотических средств и тяге к наслаждениям. Тот же Ахмед б. Ибрахим Ресми, вообще отзывавшийся о крымских татарах крайне пренебрежительно, во второй половине 70-х гг. XVIII в. писал:

«Когда наконец Татары, оставив своё толокно и свою бузу, начали покушивать борщ, и покуривать опиум, запивая его чаем да кофе, эти пьяницы, натурально, сделались слабыми и тяжёлыми, а между тем Москва усилилась и пожелала отмстить им за свои обиды» (Сок… 1859: 240)[12].

По словам Шарля Пейсонеля («О торговле на Чёрном море»; автор был французским консулом в Крымском ханстве в 1753–1757 гг.), в Крыму употребляли только два сорта трубок:

«первый называется тахта-чубук и привозится из Константинополя с мундштуком из слоновой кости и отделанными краями; другим сортом являются трубки из Гермечека[13] и Гайгема, сделанные из вишневых деревьев и розовых кустов; наибольшая их часть привозится из Молдавии; ежегодно продается более 200 000 трубок от 1 до 10 пара[14] за штуку. Ногайцы и черкесы употребляют их в удивительно большом количестве. Ценных трубок, сделанных из жасмина и с мундштуком из амбры и др., не бывает в продаже; их привозят только в качестве подарков или по заказу» (Адыги… 1974: 184; Волков, Новикова 1996: 135)[15].

Как сообщал француз, в его время в Черкесию (Таманский полуостров) табак импортировался.

Туда ввозили «от 4000 до 5000 ок[16] табака из Кирджали»[17] стоимостью «по 25–30 пара за ок», а также 10 000 окка «русского табака узум-соба и мария-баше по 12–15 пара за ок» (Адыги… 1974: 193)[18].

По сведениям Пейсонеля, на крымский полуостров ввозилось в год 68 000 окка румелийского табака. Его цена зависела от качества: наилучший стоил 2–2,5 куруша за окка, неважный – 10–12 пара. Казацкий (запорожский) табак ввозился в меньшем объеме (30 000 окка), причём стоил чрезвычайно дёшево – 4–7 пара за окка. Ввозился запорожский табак на подводах по 1000 окка каждая.

В 1749 г. полтавский купец Данила Лазебник купил в Гёзлеве и Бахчисарае сто окк турецкого «тутуну» по сорок копеек окк (Архiв… 1998: 370).

На Перекопской, Кафинской и Арабатской таможнях ввозимый (чаще всего из Турции) табак – курительный или нюхательный, облагался пошлиной (10 копеек со ста, то есть 10 % от его стоимости) (Камеральное… 1888: 42, 45; 1889б: 35). Согласно Регистру пошлинного сбора за торговлю в Карасу-Базаре за 1192 г. х. (1778 г.) с тюка табака взималось 80 пар и 2 акче; с двух окка трабзонского («рабзанского») табака – 5 пара, а «думбасарского» – 4. В то же время российский табак облагался гораздо меньшей пошлиной: с 1 окка – 1 пара и 1 акче. Аналогичные пошлины взимались и в Акмечети (там с тюка табака брали 80 акче) (Камеральное… 1888: 49, 50, 51). Карасу-Базарский Регистр позволяет оценить и размах торговли трубками на полуострове: с сундука трубок взималась пошлина в размере 66 пара и 2 акче (Камеральное… 1888: 49).

Согласно анонимному описанию Еникале и Керчи 1774 г., «табак турецкой разнаго сорту в папушах[19], трубки глинены, чебуки» привозились среди прочего товара в Еникале из Стамбула и Анатолии (ГАРФ. ф. 1053 [Н. Ф. Романченко]. оп. 1. ед. хр. 117. л. 2об). Через 10 лет табак и трубки снова упомянуты в описании товаров, привозимых в Крым из Турции. Через Крым провозился транзитом и русский табак, предназначенный для экспорта в Турцию (Дружинина 1959: 144–145).

Производство и продажа табака в Крыму до присоединения полуострова к Российской империи отдавались ханом на откуп. Откупщик брал 1/10, а в казну вносил фиксированную сумму (она вместе со сборами с садов и скота Судакского и Мангупского уездов составляла 14 000 рублей в год). С 1780 по 1783 г. откупщиком был Абд-уль-Хамит-ага (Камеральное… 1887а: 27; 1887б: 41).

Ситуация не изменилась и после присоединения Крымского ханства к Российской империи (Дубровин 1885: 39). В 1793–1794 гг., по сообщению академика Палласа, в Бахчисарае на 5776 жителей обоего пола приходилось 8 лавок с трубками и чубуками и 17 кофейных заведений, где местные жители курили табак, а в Карасу-базаре (Белогорске) в это время таких заведений было 23 (Путешествие… 1883: 77, 38). Этот табак, по-видимому, был привозным: тот же Паллас, столь внимательный к крымской растительности, ни словом не обмолвился о посевах табака на полуострове.

После завоевания Крыма в местные органы власти от деловых людей (иногда авантюристов) начинают поступать предложения о разведении в Крыму культур, ранее не выращиваемых на полуострове, с целью сократить закупки некоторых товаров из-за рубежа. Попал в поле зрения и табак. Так, в письме правителя Таврической области В. В. Коховского правителю канцелярии В. С. Попову (для доклада князю Г. А. Потемкину-Таврическому) от 3 апреля 1788 г. сообщалось о плане дворянина из Генуи Галеры, действовавшего в Крыму через поверенного де Росси. Галера в проекте, составленном на французском языке для вручения Г. А. Потёмкину, обещал насадить крымскую землю различными растениями, не культивировавшимися в Тавриде, в том числе и табаком. Табак Галера предполагал привезти в Крым из Салоник. Однако это начинание не состоялось из-за недостатка у предпринимателя денег. Галера поселился в Феодосии (стал даже городским головой), где позднее и умер (Письма… 1887: 307).

В 90-х гг. XVIII века табак ввозился на полуостров из Стамбула и Анатолии, вероятно, главным образом через Гёзлев (Евпаторию). Для измерения его веса применялся не батман, а, как и для некоторых других предметов (орехов, рожков и т. д.), кантар[20],«составляющий 44 ока или наших 3 пуда 12 фунтов… справедливость в весе здесь весьма наблюдается» (Сумароков 1803: 130; 1805: 16).

П. Сумароков, посетивший Крым впервые в 1799 г., писал:

«…из всех лавок выходят табашные облака. Трубок и папушей навалено большими кучами, и здесь в Крыму настоящее курительное царство, так что редкого встретишь человека без трубки во рту» (Сумароков 1800: 130; 1805: 63, 66).

Сумароков нашёл в Бахчисарае уже на 6777 жителей, из которых только 7 человек были русскими, те же 17 кофейных домов. Один из кофейных домов в Карасу-базаре  (Белогорск) он описал так:

«… мы вошли в кофейный дом, куда татары собираются пить кофий, курить табак и прохлаждаться. Оной состоит из одной комнаты, устланной по полу коврами и отгороженной вокруг диванами, и тут на очаге безпрестанно варился кофий. Татары, поджавши ноги, раскуривали из поставленных пред ними жаровень свои трубки[21], между собою разговаривали; иные из них играли в шашки, и это было публичным местом их забав. При виде моем они кланялись мне, прижимая руки к груди, сажали меня подле себя, подали тотчас мне трубку, и подчивали кофием без сахара и сливок, которого чашка продается по одной паре, то есть, по три денежки» (Сумароков 1800: 128, 53). В Акмечети кофейных домов было 12 (Сумароков1803: 115)[22].

Другой русский, учитель феодосийского уездного училища М. И. Дмитревский, в 1810–1811 г. записал:

«Все татары, даже и татарки, а особенно старые, от малого до великого, страстные охотники до табака, который курят почти беспрестанно; – ни днем, ни ночью, ни на дороге, ни в доме, включая время молитвы, не выпускают из рук любезной для них трубки, служащей им веселым препровождением времени. Пить кофе без сливок и сахара, у татар, по их обычаю, есть необходимая вещь, составляющая ежедневное приятное их питье, коим угощают всех своих приятелей. Они имеют к тому и пословицу: “бир каве, бир тутун, зиэфет бютюн” то есть: чашка кофе, трубка табака – вот и весь бал! <…>

Для публичных забав служат первым местом кофейные дома, в коих наблюдаются отменный во всем порядок, чистота и для всех приятная тишина. Пришедшие туда в свободное время, а особенно в вечеру, татары, выпив чашку кофе, начинают курить трубку (люле), и между тем разговаривают о разных предметах. На кои прочие их сотоварищи обращают свое внимание; – другие играют в карты или шашки; наконец, просидевши почти до полуночи, все татары, один за другим, засветивши свои фонари, которые нарочно с собою носят, возвращаются в свои дома» (Дмитревский 2006: 162, 163).

Немецкий путешественник А. Гакстхаузен (1840-е гг.), также посетивший одну из бахчисарайских кофеен, писал:

«Посетители курят трубки, пьют кофе в глубокой тишине, царящей вокруг. Татарин, большой говорун на улице или в лавке, не открывает рта в кафе, куда он приходит, только чтобы отдохнуть, а не поболтать, как в Европе. Нередко в кафе заходят цыгане, чтобы поиграть на своих инструментах, а вечером всегда найдётся человек, который будет развлекать общество, рассказывая сказки» (цит. по: Грицак 2004: 97).

Табак в Крыму не только курили, но и нюхали (Письма… 1887: 257).

Образ крымского жителя конца XVIII – начала XIX века в представлении стороннего наблюдателя (в частности, российского образованного человека – литератора, путешественника, чиновника и т. д. или иностранца) был неотделим от трубки и облаков табачного дыма (Ромм1941: 61). «…там Крымец с трубкою во рту или рыцарствует на коне, или в праздности поджав ноги, взирает на свет равнодушно», – писал П. И. Сумароков (1803: 115).

Гравюры того времени с видами Крыма, сопровождавшие записки путешественников, изобилуют изображениями местных жителей – татар, греков, армян, татов и др. с неизменной трубкой в руках: почти на всех гравюрах де Палдо к изданию П. И. Сумарокова – курящие люди. Крымские кофейные дома ещё в 30-х гг. XIX века – царство табака: такими они выглядят на гравюрах художника Раффе. Он находился рядом с путешествовавшим в 30-е гг. по Крыму А. Н. Демидовым, а потом и иллюстрировал его книгу [Демидов 1853; Рославцева 2000: 7, Табл. XIII(2), XIV(2); Крым… 1996]).

У крымской элиты (мурзы) для ношения трубки нередко предназначался особый человек (Сумароков 1805: 34).

В музеях Крыма и Краснодарского края, то есть на территории, входившей в состав Крымского ханства, сохранились коллекции курительных принадлежностей XVII–XIX вв., прежде всего трубок. Археологические слои XVII–XIX вв. в Крыму содержат эти предметы в большом количестве. Трубки встречаются на всей без исключения территории Крымского ханства. Свыше 400 единиц насчитывает коллекция керамических трубок музея г. Анапы (Зажигина 1996: 33). В фондах Бахчисарайского государственного историко-культурного заповедника сохранилось 19 керамических курительных трубок (Краснова 1994: 267–271, ил. XII).

В археологических коллекциях музея Керчи также хранятся керамические курительные трубки из раскопок Восточно-Крымской археологической экспедиции ИА РАН и Артезианской археологической экспедиции и др. (устное сообщение руководителя ААЭ Н. И. Винокурова). Трубки встречались среди подъемного материала и при раскопках Чуфут-кале (А. О. Добролюбский, 1991–1992 гг.). Все эти трубки при всем разнообразии их форм и приемов орнаментации совершенно аналогичны так называемым «турецким» курительным трубкам, широко распространенным в слоях XVII–XIX вв. в собственно Турции (Bayraktar1990: 16–25), Причерноморских областях, на Дунае (например, раскопки Измаила), в Грузии (Арчвадзе 1978: табл. IV–VIII) и даже Москве (XIX в., раскопки Казанского собора на Красной площади; представлены в экспозиции Музея археологии Москвы) и т. д. Большая часть из них, скорее всего, привозные, но какая-то часть изготовлялась и на месте. Трубки имеют чаще всего красноватый или розоватый обжиг, изготовлялись они в формах, часть орнамента наносилась уже после формовки. «Турецкие» трубки весьма оригинальны и визуально неплохо отличимы от аналогичных изделий среднеазиатского или русского сибирского производства (см., например: Шаповалов 1999: 62–66, табл.).

Многие трубки имеют клейма (например, на трубках из Восточной Грузии встречаются экземпляры с клеймами «аллах» и «фани» [Арчвадзе1978: 132]). Изучение клейм на крымских курительных трубках позволит выделить центры их производства и, возможно, уточнить хронологию их изготовления. Клейма встречаются и на экземплярах из собрания Музея истории города Москвы (Волков, Новикова1996). Есть они и на трубках кафинского производства: зарегистрированы клейма с именами мастеров (или владельцев мастерских) (Волков1999:236).

На южном берегу Крыма разведением табака впервые занялись в 1838 г., до этого его покупали в Бахчисарае. (Кондараки 1883: 320, прим.). В юмористической крымско-татарской песне, описывающей Южный берег Крыма (записана летом 1909 г. А. Олесницким от Рамазана Амет-оглу в Лименах), есть такие забавные строки:

Jалта дедiкlерi – бiр кiчiк хуту; Ораjа топланыр iнсаныŋ кунтÿ; Отуз беш кумуше тÿтÿнÿŋ путу; Тÿтÿнджÿ татарлары мен анда кордÿм

Ялта эта – небольшая коробка.
В неё съезжаются самые тупые люди.
Тридцать пять «белячков»[23] стоит там пуд табаку.
Я там видал «татар», занимающихся табаководством.  (Олесницкий1910:66, 146 [№ LXII]).

В XIX веке посевы табака в Крыму в основном сосредоточивались в его южных районах – Симферопольском, Ялтинском и Феодосийском уездах: центром табаководства, где выращивали лучший табак, был Южный берег Крыма (Материалы… 1888: 63–74). Первооткрыватель вирусов работал в Крыму

Вторым по величине центром табаководства в Крыму были Бахчисарай и долина Салгира (Кондараки 1883: 328). Различали табак собственно крымский и южнобережный, которые по виду, запаху и вкусу совершенно походили на турецкий, превосходя последний только крепостью и уступая ему в аромате (Материалы… 1888: 65).

Стопка высушенных табачных листьев – от 30 до 50 штук. Дословно – туфли, тапочки (от тур. pabuç).

До 1877 г. выращивание табака в Крыму не могло получить широкого развития, несмотря на высокие качества продукта: вследствие дороговизны и недостатка рабочих рук местный табак был очень дорог. Турецкий табак невысокого качества из Трабзона (Трапезунд) с учётом привозной пошлины стоил дешевле местного (Материалы… 1888: 64)[24]. Мощнейший толчок производству табака на полуострове придали установление золотой пошлины и увеличение таможенного обложения табака с 4 рублей 40 копеек до 14 рублей за пуд.

Если в 1877 г. в Крыму на площади 1144 десятины было 1824 плантации, то в следующем году количество плантаций возросло до 3968 (то есть более чем в 2 раза), а занимаемой ими площади – до 2251 десятины (Материалы… 1888: 64). 75,9 % табаководов в Крыму были местными жителями, в основном сельское татарское население и мещанство, 20 % табаководов составляли приезжие из Турции — анатолийские греки и турки, арендовавшие земли у местных землевладельцев и после продажи собранного табака уезжавшие на родину (Материалы… 1888: 66).

Между прочим, в XVIII–XIX вв. в России образ турка неизменно связывался с табаком. Например, в поэме Н. А. Некрасова «Коробейники» (1965: 32) есть такие строки:

«…Погляди-тко, турки пленные,
Эка пестрая орда!»
Ванька искоса поглядывал
На турецких усачей
И в свиное ухо складывал
Полы свиточки своей:
«Эй вы, нехристи, табашники,
Карачун приходит вам!..»

Да, и у самих турок табак, наряду с кофе, прочно занял место в образе собственной цивилизации. Автор сефарет-наме Абдюлькерим-паши Нахифи Мехмед-эфенди для встречи (приглашения) русского посла получил у Абдюлькерима финики, табак и йеменский кофе со словами: «Все это плоды османского государства» (Mubadele… 1970: 67)[25].

Особую роль в развитии крымского табаководства суждено было сыграть караимам: именно караимским евреям принадлежало большинство фабрик по переработке табака, именно они впервые организовали поставки крымского табака на табачные фабрики Украины и Центральной России[26].

Старинная табачная фабрика караима Месаксуди , г. Керчь. Просуществовав более столетия, здание и по сей день хорошо сохранилось, хоть и пережило два прямых бомбовых попадания во время войны.

Любопытно восприятие курения табака крымским поэтом начала XX века Хабибуллой Керемом. Курение для него – это уже элемент скорее европейской (русской) культуры. В стихотворении «О туркменах в квартале Азиз» речь идёт, скорее всего, не собственно о туркменах, а об отатаренных цыганах (Самойлович 1913: 212–213):

Проходя по кварталу Азиз, я заметил одно обстоятельство;
Есть там одно племя, – я пришёл в изумление:
Сидят, пойми, женщины вдоль канавы
С чубуками во рту, словно пришли на бал[27].

Литература:

Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII–XIX веков. Нальчик, 1974.

Арчвадзе Т. Д. 1978. Позднефеодальная неполивная керамика из Восточной Грузии. Археологические памятники феодальной Грузии. Т. III. Тбилиси.

Ассеб о-ссейяр, или Семь планет, содержащий историю крымских ханов от Менгли-Гирей хана I до Менгли-Гирей хана II, т. е. с 871/1466 по 1150/1737 г. Сочинение Сейида Мухаммеда Ризы. Казань, 1832.

Астахова, А. 2000. Народ Торы и табака. Итоги. 25 июля.

Березин, И. 1867. Блаженство мусульманина (к физиологии сумасшествия). Русский вестник. январь. Т. LXVII.

Волков, И. В. 1999. Частная коллекция «турецких» курительных трубок из Москвы. Государственный музей Востока. Материальная культура Востока: сб. статей. М.

Волков, И. В., Новикова, Г. Л. 1996. Красноглиняные «турецкие» курительные трубки в собрании Музея истории города Москвы. Археологические памятники Москвы и Подмосковья. Вып. 9. М.

Грицак, Е. 2004. Бахчисарай и дворцы Крыма. М.: Вече.

Демидов, А. Н. 1853. Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию, совершенное в 1837 г. Анатолием Демидовым. М.

Дмитревский, М. И. 2006. Картина Крыма, или краткое описание татар и других народов в Таврии живущих (подготовка и публикация Ф. Х. Хайбуллаевой). Працi центру пам’яткознавства Нацiональноï Академiï наук Украïни i Украïнського товариства охорони пам’яток iсторiï та культури. Вип. 9. Киïв.

Дмитриева, Л. В., Муратов, С. Н. 1975. Описание тюркских рукописей института востоковедения. Т. II. М.: Наука.

Дружинина, Е. И. 1959. Северное Причерноморье в 1775–1800 гг. М.: АН СССР.

Дубровин, Н. Ф. 1885. Присоединение Крыма к России. Рескрипты, письма, реляции, донесения: в 4 т. Т. II. (1778 г.). СПб.: Тип. Императорской АН.

Зажигина, Л. Ю. 1996. Керамические курительные трубки из Анапы. Проблемы археологии и истории Боспора. К 170-летию Керченского музея древностей. Тезисы докладов юбилейной конференции.Керчь.

Зайцев, И. В. 2004. Табак и курение в Крыму (XVII–XVIII вв.). Alaica. Сборник научных трудов российских востоковедов, подготовленный к 70-летнему юбилею профессора, доктора исторических наук Л. Б. Алаева. М.: Вост. лит-ра.

Камеральное описание Крыма 1784 г. 1887а. ИТУАК. № 2. 2-е изд. – Симферополь, 1889. Камеральное описание Крыма 1784 г. 1887б. ИТУАК. № 3. 2-е изд. – Симферополь, 1889. Камеральное описание Крыма 1784 г. 1888. ИТУАК. № 4.Камеральное описание Крыма 1784 г. 1889а. ИТУАК. № 7. Камеральное описание Крыма 1784 г. 1889б. ИТУАК. № 8.

Кеппен, П. 1837. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических. Крымский Сборник. СПб.

Кондараки, В. Х. 1883. В память столетия Крыма: в 9 т. Т. I. Этнография Тавриды. М.

Краснова, Т. Н.1994. Коллекция керамических курительных трубок из фондов БГИКЗ. Проблемы истории и археологии Крыма. Симфе-рополь.

Крачковский, И. Ю. 1955. Йӯсуф ал-Магрибӣ и его словарь. В: Крачковский, И. Ю., Избр. соч.: в 6 т. Т. I. М.; Л.: АН СССР.

Крым в иллюстрациях. Вып. I. Крым глазами путешественников и художников. Гравюры конца 18 – начала 19 века. Симферополь: Бизнес-Информ, 1996.

Купина, Ю. А. 1995. Превращение «чужого» в «свое» (по материалам табакокурения у народов Сибири). Чужая вещь в культуре: материалы научной конференции. СПб.

Литература Востока в Средние века: тексты / под ред. Н. М. Саза-новой. М., 1996.

Лэйн, Э. У. 1982. Нравы и обычаи египтян в первой половине XIX в. М.: Наука.

Маслов, Ал.1992. Древние урочища Замоскворечья. Крымский двор. Московский журнал 11/12.

Материалы по вопросу об изменении системы взимания табачного налога в России. Обзор табаководства в России. СПб., 1888.

Некрасов, Н. А. 1965. Собр. соч.: в 8 т. Т. 2. Стихотворения и поэмы 1861–1877. М.: Худ. лит-ра.

Олеарий Адам. 1906. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб.: Изд. А. С. Суворина.

Олесницкий, А. 1910. Песни крымских турок (Текст, перевод и музыка). Труды по востоковедению, издаваемые Лазаревским Институтом восточных языков. Вып. XXXII. М.

Орешкова, С. Ф. 1990. Османский источник второй половины XVII в. о султанской власти и некоторых особенностях социальной структуры османского общества. В: Орешкова, С. Ф. (отв. ред.), Османская империя: государственная власть и социально-политическая структура: сб. статей. М.

Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1904 г. СПб., 1911.

Панченко, А. М.1984. Русская культура в канун Петровских реформ. Л.

Письма правителя Таврической области Василия Васильевича Коховского правителю канцелярии В. С. Попову, для доклада его свет- лости князю Григорию Александровичу Потемкину-Таврическому. 1887. ЗООИД. Т. 10.

Производство табаку в Турции. 1865. Сборник Министерства финансов. № 11. СПб.

Путешествие в Святую землю священника Лукьянова. Русский архив. Год 1 (1863). 2-е изд. М., 1866.

Путешествие по Крыму академика Палласа в 1793 и 1794 гг. 1881. ЗООИД. Т. 12. Путешествие по Крыму академика Палласа в 1793 и 1794 гг. 1883. ЗООИД. Т. 13.

Рагозин, Е. И. 1871. История табака и системы налога на него в Европе и Америке. СПб.

Реестр II Крымского двора старых лет делам в столпах содержащимся с 1579 по 1700 г. 1893. ИТУАК. № 18.

Ромм, Ж. 1941. Путешествие в Крым в 1786 г. / пер., вступ. ст. и примеч. К. И. Раткевич. Л.

Рославцева, Л. И. 2000. Одежда крымских татар конца XVIII – начала XX в. М.: Наука.

Самойлович, А. Н. 1913. Бахчисарайский певец, поэт, летописец и метеоролог Хабибулла-Керем. ИТУАК. № 50.

Сарибан, О. А., Фиркович, Л. С. 1997. Откуда взялись фабрики «Ява» и «Дукат». В: Сарач, М. С. (ред.), Караимы и Москва. М.: Госатомнадзор России.

Симоновский, В. В.1926. Библиография по крымскому табаководству и табачной промышленности. Бюллетень Крымского Центрального Статистического комитета 6. Симферополь.

Смирнов, В. Д. 1887. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб. 1889. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты XVIII в. СПб. 1913. Крымско-ханские грамоты. ИТУАК. № 50.

Сок достопримечательного. Записки Ресми-Ахмед-Эфендия, турецкого министра иностранных дел, о сущности, начале и важнейших событиях войны, происходившей между Высокою Портою и Россией от 1182 по 1190 год хиджры (1769–1776). Собрание сочинений Сенковского (Барона Брамбеуса). Т. VI. СПб., 1859.

Список со статейного списка великого государя его царского величества посланников: стольника и полковника и наместника Переяславского В. М. Тяпкина, дьяка Никиты Зотова (1681 г.). ЗООИД. Т. II. 1850.

Статейный список стольника Василия Тяпкина и дьяка Никиты Зотова, посольства в Крым в 1680 году для заключения Бакчисарайского договора. Одесса, 1850.

Султанов, Т. И. 1993. О слове «табак» и распространении табака в странах Среднего Востока. Вестник Восточного института. ActaInstitutionisOrientalis 1(5). Т. 3. СПб. 1997. Известия мусульманских авторов о распространении табака в странах Среднего Востока. XXI научная конференция по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки. Тезисы докладов. СПб.

Сумароков, П. И. 1800. Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 г. М. 1803. Досуги Крымского судьи или Второе путешествие в Тавриду: в 2 ч. Ч. 1. СПб. 1805. Досуги Крымского судьи или Второе путешествие в Тавриду: в 2 ч. Ч. 2. СПб.

Травников, С. Н. 1987. Путевые записки Петровского времени (проблема историзма). М.: МГПИ им. В. И. Ленина.

Козлов, С. Я., Чижова, Л. В., 2003. Тюркские народы Крыма: Караимы. Крымские татары. Крымчаки. М.: Наука.

Хашиш и другие опьяняющие средства, употребляемые на Востоке. 1848. Современник. октябрь.

Хинц, В., Давидович, Е. А.1970. Мусульманские меры и веса с переводом в метрическую систему. Материалы по метрологии Средневековой Средней Азии. М.: Наука.

Шаповалов, А. В. 1999. Курительные трубки в материальной культуре русского населения Южной Сибири XVIII в. (по данным раскопок Саянского острога). Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. Тезисы докладов V международной конференции. Ч. III. Новосибирск.

Шишкин, Н. И. 1891. История города Касимова с древнейших времен. Рязань.

Babinger, Fr.1927. Die Geschichtsschreiber der Osmanen und ihre Werke. Leipzig.

Baski,I. 1986. A Crimean Turkic-Tatar Glossary from the 17th Century. Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae. T. XL. Budapest.

Başer K.H.C., Honda Gisho, Miki Wataru. 1986. Herb Drugs and Herbalists in Turkey. Tokyo.

Bayraktar, N.1990. Tütün lüleleri: Tophane işi eserler. Türkiyemiz 20.

Birnbaum, E. 1956. Vice Triumphant: the Spread of Coffee and Tobacco in Turkey. Durham University Journal. December.

Dankoff, R. 1991. Evliya Çelebi Lügatı. Seyahat-name’deki Yabanci Kelimler, Mahalli İfadeler. Сambridge.

Desmet-Gregoir, H. 1978. Apports et influences du monde Turco-Ottoman en France au XVIIIème siecle. T. 1–2. Thèse pour le Doctorat de 3ème cycle. Aix-en-Provence. 1991.Büyülü Divan: XVIII. Yüzyıl Fransa’sında Türkler ve Türk Dünyası / Çev. M. A. Kılıçbay. İstanbul.

Hattox, R. S. 1991. Coffee and Coffeehouses. The Origins of a Social Beverage in the Medieval Near East. Seattle; London.

Hezârfen Hüseyin Efendi.1998. Telhîsü’l-beyân fî kavânîn-i Âl-i Osmân /haz. S. İlgürel. Ankara.

Jankowski, H. 2004. Karaim Accounting in the Crimea. Karaj kiuńleri. Wrocław.

Kolodziejczyk, D. 2002.Between tabaka and tyton: Who introduced Tobacco to Poles? IXth International Congress of Economic and Social History of Turkey. Dubrovnik – Croatia, 20–23 August. Wroclaw.

Mubadele: An Ottoman-Russian Exchange of Ambassadors / annotated and transl. by N. Itzkowitz and M. Mote. Chicago; London, 1970.

Pakalın, M.Z. 1956. Osmanlı deyimleri ve terimleri sözlügü. Cilt 3. Fas. XXIII. İstanbul.

[Peçevi İbrahim Efendi] Peçevi Tarihi. Cilt II. Ankara, 1982.

Salah Ahmed, M., Honda Gisho, Wataru Miki. 1980. Herb Drugs and Herbalists in the Middle East. Tokyo.

Veinstein, G. 1971. La Révolte des Miza Tatars contre le Khan 1724–1725. CMRS. Vol. XII/3.

Yücel, Y. 1992. Es’ârDefteri [1640 Tarihli]. Osmanlı Ekonomi-Kültür-UygarlıkTarihineDairbirKaynak. Ankara.

Zaitsev, İ. 2003. Kırım Hanlığında Tütün ve Sigara Kullanımı (XVII–XIX. Yüzyıl). Tütün Kitabı / ed. E. Gürsoy Naskali. İstanbul.

Архивы: ГАРФ – Государственный архив Российской Федерации.

[3] См. русский перевод отрывка: Литература… 1996: 244.

[4] Священник И. Лукьянов в своем описании паломничества в Святую землю также говорит, что турки табак «пьют» (Путешествие… 1866: Стб. 175). О И. Лукьянове и его произведении см.: Травников 1987: 25–31.

[5] Хотя, скорее всего, как и в случае с Польшей (Kolodziejczyk 2002: 155), в Московское государство табак мог попадать двумя путями: через Турцию и Крым и из Западной Европы.

[6] Французская водка – результат перегонки виноградного сырья. Поначалу она также рассматривалась как лекарство, и занимались ее производством по преимуществу аптекари.

[7] К гашишу и опиуму был, например, очень пристрастен Халим-Гирей I (1756–1758), а Мюрад-Гирей (1678–1683), вообще очень приверженный татарской «старине», в сентябре 1683 г. в ярлыке Федору Алексеевичу два раза упоминает о присылке горилки (Смирнов 1887: 518; 1889: 232). О травах, в том числе и наркотических препаратах в Османской империи см.: Salah et al. 1980; Başer et al. 1986. Тот же гашиш до появления табака гораздо чаще поедался, нежели курился. См.: Hattox 1991: 110; cм. также: Березин 1867: 269–316; Хашиш 1848: 120–132).

[8] В османской империи должность тютюнджюбаши (как и должности бибербаши, кахведжибаши) употреблялась до самого конца султаната (Pakalın 1956: 540).

[9] Глава дворцовых привратников. Привратники (капыджи) – особое придворное подразделение, существовавшее в Крымском ханстве по аналогии с Османской империей, обеспечивавшее охрану ханского дворца, курьерские функции, обязанности охраны иностранных послов.

[10] По мнению А. Олесницкого, так назывался вельможа, подававший в торжественных случаях трубку хану, а впоследствии от этого звания произошло имя одной из дворянских фамилий (из комментария на песню «Чубукчу», записанную в Крыму летом 1909 г., см.: Олесницкий 1910: 52, 131 [№ LV]). Хотя, строго говоря, одно из значений слова чубук – лоза (в том числе виноградная), прут, розга. Так, в недатированном караимском документе из коллекции А. Фирковича (собрание РНБ), написанном предположительно между 1774 и 1783 гг., своего рода счёте о выплаченных за неделю суммах расходов, упоминаются чубуки в качестве строительного материала и сумма, за них заплаченная, – 405 (скорее всего, бешликов), а также вознаграждение мастеру, сплетающему эти пруты, – 175 (см.: Jankowski 2004: 200).

[11] Перевод О. Сенковского сочинения Ахмеда б. Ибрахима (1700–1783 гг.) о русско-турецкой войне 1768–1774 гг. О Ресми см.: Babinger 1927: 309–311.

[12] Это замечание Ресми отчасти имеет под собой почву. Каплан-Гирей (1707–1709 гг.) во время похода на кабардинцев на стоянке в долине предался ночному разгулу и пьянству и в этот момент подвергся нападению кабардинцев. Многие крымцы были перебиты, а сам хан едва бежал. К гашишу и опиуму был, например, очень пристрастен Халим-Гирей I (1756–1758 гг.), см.: Смирнов 1889: 11, 81. Однако не следует думать, что подобная «удаль» и «распущенность» в XVIII в. были свойственны исключительно крымцам: пьянство и тяга к наслаждениям – «общее место» европейской культуры того времени (см., например: Панченко 1984: 125–128).

[13] Издатели затруднились отождествить это название. Маловероятно, что это селение Герменчик Бабаюртовского района Дагестана, на реке Аксай.

[14] Пара (по-русски буквально «деньга») – османская мелкая серебряная монета (название, по мнению османских авторов, произошло от перс. «парча» – часть, кусок, в значении той наименьшей части, на которые можно разделить крупную серебряную монету). Выпуск был предпринят в начале XVII в., вероятно, в годы правления Османа II (1618–1622 гг.), в связи с резким обесцениванием акче. Первоначально равнялась 4, а позднее – 3 акче.

[15] Материал для чубуков и трубок мог быть самым разным. В так называемой «Тетради цен» (указателе цен на различную продукцию в Османской империи в 1640 г.) упомянуты, например, «чубук из тута (Dut çubuğu)», а также «трубка из меди (bakırdan lüle)» (Yücel 1992: 131, 81).

[16] Окка – османская мера веса, равная 400 дирхемам по 3,207 г = 1,2828 кг (Хинц, Давидович 1970: 33).

[17] Город во Фракии, на Балканах.

[18] Названия, очевидно, таковы: üzüm (или uzun)-soba и Marya başı, то есть «виноградная (или длинная) печь» и «голова Марии»(?).

[19] Стопка высушенных табачных листьев – от 30 до 50 штук. Дословно – туфли, тапочки (от тур. pabuç).

[20] Здесь, скорее всего, имеется в виду османский кантар, равный 100 лодр по 176 дирхамов каждая, то есть 56,443 кг (Хинц, Давидович 1970: 24).

[21] В домашних условиях для раскуривания трубки служил «камин или набитое его основание» (Сумароков 1803: 186), то есть тандур.

[22] В Кафе был кофейный дом иного рода, под названием «тагмис» (от староосманского tahmis – жаренье и растирание кофейных зерен, приготовление кофейного порошка), «где только жгут и толкут кофей ради разных людей за деньги, которые пришлют свой кофей» (Камеральное… 1887б: 48, 52). В Крыму и в XVIII веке кофе был необычайно популярен (см., например: Veinstein 1971: 337). У Печеви сохранился пассаж-воспоминание относительно того, как хан Гази-Гирей в венгерском г. Пече по образцу стихов Физули «Бенг [наркотик, род белены] и вино» написал «Кофе и вино» (Peçevi 1982: 236). Вероятно, это одно из самых ранних упоминаний о кофе в Крыму.

[23] Собственно, «серебряных» (монет).

[24] О турецком табаке в XIX в. см. также: Производство… 1865: 190.

[25] О кофе в Османской империи (помимо упомянутого труда Хэттокса) и влиянии на его распространение в Европе (в частности, во Франции) см.: Desmet-Gregoir 1978: 147–176; 1991.

[26] См. подробнее: Сарибан, Фиркович 1997: 21–25;Козлов, Чижова 2003: 89–93; Астахова 2000: 46–50.

[27] Слово «бал» (за неимением синонима в родном языке) написано у поэта по-русски.