Искажённая этимология

Каждое слово в неявном виде хранит свидетельства нашего прошлого – обычаев и взглядов людей, живших в прежние времена. Иногда, заглянув внутрь слова, можно увидеть приметы прошлых эпох, прикоснуться к живой истории.

Возьмем слово наказание, оно заслуживает отдельной публикации. Оно вызывает интерес прежде всего тем, что радикально изменило своё значение.

Существенно переосмыслены слова наказать, наказание, наказ.  В церковнославянском главное значение слова наказа́ти – «обучить, вразумить». Например, в Псалтири читаем:

блаже́нъ человѣ́къ, є̂го́же аще нака́жеши господи.
«блажен человек, которого Ты, Господи, вразумишь».

Очевидна связь с глаголом казать. Наказать – показать путь, сделать зрячим, видящим; просветить. В словаре академии российской кажу (малороссийское) – говорю сказываю. Казанье – проповедь, поучение. Казатель – учитель, проповедник.

Вероятно, значение наказания как возмездия, экзекуции развилось из обстоятельства, когда власть имущие требовали соблюдения от подчиненных своих наказов: нарушил наказ – получай наказание. В данном случае наказ – наставление, предписание. Слово близко по смыслу к однокоренным приказ, указ. В самом общем виде указание – описание, определение, проявление того, как должно поступать. То есть указующий показывает, определяет цели и способы их достижения.

В современном русском языке слово наказать – «подвергнуть строгому воздействию за какой-либо проступок», «меру воздействия против того, кто совершил проступок или преступление», иначе говоря наказание – «кара». Однако в других словах, однокоренных со словом наказание, (сказать, показать, сказание, сказка, показ, приказ, указ) нет никакого намёка на «кару». Естественно допустить, что такой разрыв между значениями родственных слов был не всегда.

Как наказывали детей наши предки

Как писала Н.В. Чурмаева, первоначально слово наказание имело другой смысл. Оно означало «учение, наставление, вразумление», которое достигалось не «мерами воздействия», а прежде всего «сказанием» (говорением, наставлением) и «показом», примером со стороны того, кто наказывал. Соответственно этому, наказати значило «учить, наставлять»; наказатель – «учитель, наставник»; наказникъ – «ученик»:

Первый наказатель — отец.

Первым наказателем детей должен быть отец. Древний автор был в этом вопросе достаточно категоричен:

Идѣже дѣтии не наказають цѣломоудрiю и законънымъ вещемъ, то не оци соуть, но дѣтооубиици и поущъше ихъ, зане оубиица смрти предаваетъ тело, а они дшю

Когда же детей не учат целомудрию и обязательным вещам, то это не отцы, а детоубийцы. И даже хуже, потому что убийца убивает тело, а эти – душу. (журнал «Пчела»)

Приведем несколько советов родителям из сборника «Пчела» по списку конца XIV века:

Тъснися дѣти оставити наказаны, нежели богаты.
(Стремись оставить детей обученными, нежели богатыми)

Дѣти же ихъ первое оучение оучатъ иже истиноу глти.
(Первое, чему учат детей, – говорить правду).

Учить и воспитывать человека нужно с малых лет. Эта истина так же стара, как старо человечество. Учи дитя, пока поперек лавки лежит (т.е. настолько мал, что его можно положить поперек лавки), – говорит народная пословица, – когда вдоль ляжет – не научишь. О том же говорится в древних книгах.

Яко же печать прилѣпляеться кѣ макъхкоу воскоу такоже и оучение мудрых въ младых дѣтии образоуеться.
(Как печать отпечатывается в мягком воске, так и учение мудрых в малых детях оставляет след).

Яко же мертвеца не излечити, тако и старого не можеши наказати.
(Как мертвеца не вылечить, так и старого не выучить).

Чему учили детей?

Древнерусское слово наказание имело самый широкий смысл. Это не было только обучение какому-либо ремеслу, делу. Сюда входила и общая образованность, и правила поведения, и «наказание книжное»:

И peче оучителъ къ отцоу его [И сказал учитель его отцу]: приведи его въ наказание, и аз наоучю его книгамъ (Евангелие Фомы. XIV в.).

Неслучайно внешне похожи слова: русское невежа и церковнославянское невежда, оба слова когда-то значили одно – «неуч».

В переводном памятнике XII века об Александре Македонском говорится:

И наоученъ бысть Александр всякомоу наказанию и звѣздозаконiю [астрономии]. Только о всесторонне образованном и культурном человеке древний писатель мог сказать: и наказать быс всякому наказанию (об Иоанне Дамаскине. Лобковский пролог. XIII в.)

Наказание Господне.

В этой связи интересно выражение Божие наказание. Каким был его первоначальный смысл – «назидание божие» или «божия кара»?

Летопись под 1019 годом. Святополк Окоянный ведёт на Русь печенегов. Тот самый Святополк, который убил братьев Бориса и Глеба, чем заслужил себе вечное проклятие соотечественников и прозвище «окаянный». Против него выступил князь Ярослав.

И бысть сѣча зла, яка же не была в Руси. К вечеру одолел Ярослав. Святополк бежал, гоним божьим гневом. И до сего дне исходить же отъ нея (могилы Святополка) смрадъ золъ [зловоние]. Се же богъ показа на наказанье княземъ Русьскымъ.

Древнерусское слово наказание в целом значило «научение, назидание, воспитание», независимо от того, достигалось оно тихой беседой или жестокой карой. Смысл был в самом результате, а не в средствах. Сравните:

Ныне уже не услышю тихаго твоего наказания (Плач Глеба о Борисе, летопись под 1015 г.), но: Не биенъ моужь. не кажеться николиже (Не битый – значит не наученный) – Менандр. XIV в.

Как учили?

Конечно, не только словом можно было научить, наставить, вразумить. Как говорит Григорий Назианзин, сочинения которого на Руси знали в переводе с греческого:

овы бо наказаетъ слово, а друзии наставляються притъчею («одних учит слово, других – пример«) – XI век.

Наставлению, научению третьих помогала «палица»:

Иже щадить жезлъ ненавидить своего сна, а любяи прилежно наказаеть.(Кто жалеет палку, тот ненавидит своего сына, а кто любит, тот усердно учит) – Пандекты Никона Черногорца (перевод с греческого. 1296).

Жестокие нравы и обычаи наказывать телесно не только детей, но и взрослых, повсеместно существовали на протяжении столетий. Таким образом поучение и наказание оказались не просто тесно связанными: порка стала почитаться основным уроком нерадивым ученикам.

Первоначально урок – «нечто уреченное, установленное договоренностью или властным повелением». В старых грамотах находим такие установления: если кто совершит (такое-то) преступление, то тому урок (столько-то) гривен серебра. Здесь урок – «установленная, условленная плата». От этого значения легко перебрасывается мостик к следующему – «наука на будущее» (Сказка ложь, да в ней намек – добру молодцу урок), а там – и к современному.

Не секрет, что в России вплоть до XIX века учеников (Отроков) пороли в школах, гимназиях и семинариях. О крайне жестоких наказаниях в «очерках бурсы» красочно писал бывший семинарист Николай Герасимович Помяловский, которого сердобольные учителя «выдрали» не менее четырехсот раз! Он вспоминал, что наказание и жестокие нравы вытравили из него веру в Бога и всякое желание быть священником.

Пороли даже будущих офицеров – воспитанников кадетских корпусов. Александр Пушкин указывал, что это воспитывает из кадетов «палачей, а не начальников». К середине столетия детей пороть стали реже, а в 1864 году запретили пороть детей вообще. Однако, вплоть до 20-х годов XX века в деревнях и селах школьников продолжали сечь розгами.

Именно эта порочная практика телесных наказаний полностью вытравила из слова наказание значение «учение», оставив только смысл «экзекуция».

Уроки прошлого.

Учёба и телесное наказание так долго сосуществовали, что изменили смысл не одного слова. Новые значения, связанные с болезненным опытом, возникли у слов наука и урок. Да и корень ук- расширил смысловое поле: ср. учить и проучить.

Что касается глаголов наказать, наказывать, то у них развилось и особое управление, невозможное при первоначальном значении слова. Если раньше было наказати чему-либо, то теперь стало наказать за что-либо и наказать чем-либо. Новый смысл закрепился грамматически. На протяжении XVI века, насколько можно судить по памятникам письменности, наказание в значении «учение, наставление» почти перестает употребляться, однако не исчезает совершенно. Следы его сохраняются и теперь. Один из них тесно связан со значением наказать «сказать, как поступить, что сделать»: Мать наказала никуда не отлучаться.

И всё же в общем и целом наказание значительно отдалилось от «обучения» и даже сблизилось с понятием «казнь». Некоторые любители этимологии склонны видеть в этих словах один корень каз-

«Искаженная этимология».

Часто лингвисты в намерении объяснить происхождение слова формально следуют открытым закономерностям и упускают самую суть. Перефразируя известную поговорку, можно сказать: видят лес, но не замечают деревья. Попробуем показать это на примере слова казнь.

Казнью называется процесс, имевший чрезвычайно важное значение как в жизни общества, так и отдельного человека. Обычно такие понятия имеют в языке множество производных, образуют разные смысловые ответвления. Но, по мнению языковедов, казнь – слово-одиночка. Заглядываем в этимологические словари и видим: заимствовано из старославянского языка, где казнь – суффиксальное производное (ср. болезнь, боязнь и т.п.) от исчезнувшего кати – «наказывать», той же основы, что и каяться (Шанский). На этом месте уже может возникнуть недоуменный вопрос: разве есть связь между этими словами?

Переходим по ссылке и видим, что каяться – ещё одно слово-одиночка. В попытках объяснить его происхождение лингвисты смогли только сказать, что оно общеславянское и имеет индоевропейскую основу, в древнеиндийском находим kayate – «мстить». Древнерусское каяти первоначально имело значение «наказывать» (Крылов). Здесь даже не даётся ссылки на производную окаянный («проклятый»), состоящую в родстве со словом каять.

Странность сближения несуществующего (нет в словарях) кати и каяти усугубляется разницей в фонемном составе: почему в одном случае основа ка-, а в другом кая-?

Неужели у слова казнь, затрагивающего вопрос жизни и смерти, нет «генетических» родственников в русском языке? Может найдётся хотя бы один, например, кат – «палач»? Казалось бы закономерно, кати – «наказывать», кат – «тот, кто наказывает». Но нет. Слово кат впервые появилось в эпоху царя Петра I и, по мнению лингвистов, является заимствованием из польского, а кати то ли исчезло в дописьменную эпоху, то ли никогда не существовало. Причем польскую форму объясняют как арго или табу из баварского kаt(е). Впрочем, составители словаря Фасмера признаются, что эта этимология недостаточно надежна. В то же время они указывают, что едва ли более вероятно предположение о происхождении из ка́ять.

Заметим, что в отличие от других авторов Фасмер осторожен и в вопросе сближения «казни» и «каяться», подчеркивая, что старославянское каязнь — «раскаяние» не является источником слова казнь.

Итак, что же это за казнь, стоящая особняком в русском языке? На наш взгляд, родственные слова у «казни» есть, и их достаточно много, но основа здесь не ка-, а каз-.

Перед тем, как назвать родственные слова, уточним, что под словом казнь в прежние времена понималось любое публичное наказание. Казнь далеко не всегда, можно сказать, в большинстве случаев не предполагала высшей меры. Так, вору могли отсечь руку, лжесвидетелю выколоть глаза или вырвать язык. Могли калёным железом выжечь на лбу клеймо «вор», отсюда выражение на лице написано. Возможно слово «казнь» сформировалось в те времена, когда действовал принцип: око за око, зуб за зуб. То есть виновник расплачивался собственный телом за причинённый потерпевшему вред, казился (по-современному – уродовался). Любопытна перекличка с названием одного из распространённых видов казни – четвертованием. Может быть первоначально четвертовать – отсечь четвёртую часть – руку или ногу осуждённого.

Со временем казнь стало значить «любое наказание, экзекуция», и чаще всего провинившегося подвергали простой порке кнутом или розгами. В прочем, и в этом случае человек получал видимые телесные повреждения. «Вспороть кожу» буквально – рассечь до крови, до мяса, сравни угрозы «шкуру спущу», «сдеру шкуру».

В академическом словаре древнерусского языка XI – XVII веков казити – приводить в негодность, портить; калечить. У глагола казити были и другие значения, это слова искажать, искажение, искаженный. В старину искаженный по отношению к человеку – «тот, кто подвергся казни, получил увечья; калека». Возвратная форма глагола казитися значила «портиться, повреждаться». Одно из старых значений глагола казати – «наказывать». Кажненный – изуродованный, изувеченный в результате телесных наказаний (академический словарь древнерусского языка XI – XVII веков).

Исказить человека можно было не только в результате казни. Многим известно слово каженник в значении «скопец, евнух, кастрат». Очевидно, что и здесь речь идёт о членовредительстве. То же самое с прокажёнными – людьми, изуродованными болезнью. Вероятно, проказа воспринималась как «наказание, божья кара за грехи», поэтому у слова тот же корень, что и в слове наказание.

У слова проказа (чаще во множественном числе) возникло ещё одно любопытное значение. В народе проказами называли шалости, безобразия, а тех, кто этим занимался, называли проказниками. Возможно, это связано с порчей чужого имущества, которую причиняли проказники, а может быть, – с искажением заведённого порядка. Позднее проказами стали называть безобидные детские шалости.

Подтверждение высказанной здесь версии можно видеть в языковых примерах. Вот старинная поговорка: «Время человека красит, а безвременье казнит». Очевидно, что здесь противопоставляются глаголы красить и казнить. Красить – «украшать», казнить – «обезображивать». У протопопа Аввакума:

В ту пору Никон отступник веру казил и законы церковныя. Казил здесь – искажал, обезображивал.

На наш взгляд, очевидно, что слово каяться к казни притянуто насильно, тем более что в эту же «родословную» лингвисты вписали и исчезать, и цена.

Добавим, что у слова казнь может быть и ещё одна любопытная этимология, намётки которой даны в словаре Фасмера, но не получили должного развития. Казнь может быть связана с глаголом казать в значении «делать видимым, обращать внимание» (ср. «указ», «приказ», «наказ», «показ»).

«Вести на казнь», значило, «вести на казание», то есть на всеобщее обозрение. Казнь – первоначально всегда публичное мероприятие, происходящее при стечении народа, чтобы другим неповадно было. Казнь – это показательная экзекуция, которая была не столько добровольным зрелищем, сколько обязательным к просмотру наставлением не идти по пути порока.

С этим словом мы попадаем почти в такую же ловушку, что и с чешским pozor. У нас-то это – «оценка действия, поступка или поведения человека, группы людей, и др., порицание. Позор для нас – «постыдное, бесчестное, презренное положение». И приезжая в Чехию мы недоумеваем, видя надпись pozor на дорожных указателях. А это лишь значит «внимание», то есть «будь позорче».

Слова казнь и позор обладают не только некоторой общей семантикой, но и схожей внутренней формой – оба рисуют нам картины публичной экзекуции, ради устрашения потенциальных нарушителей закона. Раньше существовал так называемый позорный столб, к которому привязывали преступника. И позорным он был в первую очередь потому, что находился на всеобщем обозрении, был открытым для всеобщего обзора, и только потом уже стал постыдным, презренным местом.

Вот две этимологии, на наш взгляд, достойные обратить на себя внимание профессионалов. Но лингвисты прошли мимо них потому, что формально казнь должна происходить от кати, хоть такого слова никогда и не существовало.