Русский след Русский след в мировой истории
Измаил Иванович Срезневский (13.06.1812–21.02.1880) — Филолог-славист, этнограф, палеограф, доктор славяно-русской филологии, Академик Петербургской академии наук, Декан историко-филологического факультета Петербургского родился 1 июня 1812 г. в г. Ярославле. Родом из дворян Рязанской губернии (имение Срезнево Спасского уезда Рязанской губернии).
Отец его, Иван Евсеевич профессор Харьковского университета, где он также исполнял должность инспектора казеннокоштных студентов, переселился из Ярославля в Харьков, когда Срезневскому было всего несколько недель. Главная роль в воспитании ребенка принадлежала его доброй и умной матери, так как отец умер, когда мальчику было всего семь лет.
Учено-литературные наклонности сказались у Срезневского очень рано: еще ребёнком лет 8 – 9 он начал писать стихи, а в 16 лет уже высказывал в письмах к родным желание посвятить себя ученым занятиям. Получив начальное и среднее образование дома, под руководством матери, Срезневский, 14 лет от роду, поступил в Харьковский университет на факультет этико-политических наук и через три года получил степень кандидата, представив диссертацию «Об обиде». Из университетских профессоров особое влияние на Срезневского оказал И.Н. Данилович, читавший русское гражданское уголовное право и уголовное судопроизводство в России.
Срезневского нисколько не привлекала гражданская служба в харьковском дворянском депутатском собрании, харьковском совместном суде. В свободное время он занимался преподаванием в пансионе де-Роберти и частных домах и литературными опытами, в 1831 г. в прессе напечатано несколько его стихотворений под псевдонимом.
Занятия Срезневского малорусской этнографией, историей имели сначала любительский характер; серьезно он изучал юридические науки, главным образом политическую экономию и статистику. В 1837 г. Срезневский представил магистерскую диссертацию «Опыт о сущности и содержании теории в науках политических» (Харьков, 1837), по защите которой, в том же году, получил место адъюнкта профессора в Харьковском университете по кафедре политической экономии и статистики, на 1-м отделении философского факультета.
Лекции молодого профессора выгодно отличались новизной взглядов, обилием данных, извлекаемых из иностранных сочинений, и увлекательным, живым изложением. О них говорили в городе; аудитория Срезневского всегда была полна слушателями, что не могло не возбуждать зависть со стороны его отсталых и бездарных товарищей, читавших по заплесневелым тетрадкам.
В 1839 г. вышла и докторская диссертация Срезневского «Опыт о предмете и элементах статистики и политической экономии» (Харьков). Обе диссертации свидетельствовали о начитанности, общем образовании, недюжинном уме и таланте их автора. Некоторые положения и отдельные мысли были очень свежи и оригинальны по тому времени и до сих пор не утратили этих свойств. Но именно новизна взглядов явилась причиной того, что большинством голосов двух факультетов диссертация Срезневского была забракована, и он не был допущен к докторскому диспуту. Особого практического значения эта неудача для Срезневского не имела, так как ещё раньше он принял предложение министерства народного просвещения отправиться в славянские земли для подготовки к званию профессора славянской филологии.
Едва ли, однако, ошибочно будет предположение, что история эта порядком подрезала крылья романтически настроенному и жизнерадостному духу молодого Срезневского и послужила одним из источников того систематического избежания всяких широких настроений и теорий, того исключительно материально-документального характера позднейшей научной деятельности Срезневского, в котором его нередко и не без основания упрекали.
Занятия Срезневского малорусской этнографией, историей, народной словесностью и т. д. начались очень рано. В предисловии к своему изданию «Запорожская старина» (Харьков, 1833 – 38) Срезневский говорит о семилетнем собирании материалов для этой книги, начавшемся, следовательно, с самого вступления его в университет. Летние поездки по Харьковской, Полтавской и Екатеринославской губерниям питали в Срезневском горячее увлечение народом, бытом, языком, нравами, поэзией Малыя Руси.
Вместе с общим направлением малорусской школы, а также с влиянием университетского учителя Срезневского, литвина Даниловича, это привело Срезневского к знакомству с польским языком и научной литературой, и изящной словесностью.
Собирая малорусские думы, молодой этнограф-любитель встречался и с другим этнографическим материалом и не упускал того, что само плыло в его руки. Заезжие ходебщики-словаки познакомили его со своими песнями, которые он, не зная ещё словацкого языка, записал и издал («Словацкие песни», Харьков, 1832).
Офени заинтересовали его своим тайным языком и дали материал для более поздней работы «Офенский язык в России» («Отечественные Записки», 1839). С южным славянством юноша Срезневский знакомился по кое-каким книжкам Вука Караджича, по путешествию Фротиса в Далмации и т. д. Статья о «Сеймах» для «Очерков России» Вадима Пассека (писаная в 1837 – 1838 гг.) дала ему повод ознакомиться с известными фальсификациями Ганки «Суд Любуши» и Краледворской рукописью, в подлинность которых он горячо верил в течение всей своей жизни.
Интересовался Срезневский и французской философией (Вольтер, Кондорье, Бейль, Тюрго), религией Авесты у египтян, скандинавскими сагами. В 1839 г. Срезневский выехал за границу, где провёл почти три года, путешествуя пешком по Чехии, Моравии, Силезии, Лужицам, Крайне, Штирии, Хорутании, Фриулю, Далмации, Черногорью, Хорватии, Славонии, Сербии, Галиции и Венгрии, изучая местные говоры, собирая песни, пословицы и другие памятники народной словесности, знакомясь с бытом и нравами славян и других местных народов. Живые, нередко яркие, хотя иногда и беглые «Путевые письма» его к матери дают живое впечатление о разнообразии его интересов («Путевые письма Измаила Ивановича Срезневского из славянских земель», 1839 – 1842, Санкт-Петербург, 1895; отд. оттиск из «Живой Старины», 1892 – 1893 г.).
Еще будучи заграницей, Срезневский начал печатать научные статьи по новому предмету исследования в своих отчёты министру в «Журнал Министерства Народного Просвещения», путевые письма в «Отечественных Записках», чешском журнале чешского музея.
Вернувшись из-за границы осенью 1842 г., Срезневский занял новую кафедру славистики в Харькове.
Блестящие лекции Срезневского привлекли многочисленных слушателей достоинствами изложения и «панславистским» направлением. В тоже время он написал ряд статей и научно-исследовательских работ по славянским языкам:
«Исторический обзор серболужицкой литературы» (1844),
«Очерк книгопечатания в Болгарии» (1845);
«Взгляд на современное состояние литературы у западных славян.
Вук Степанович Караджич» (1846), по славянской мифологии –
«Об обожании солнца у древних славян» (1846);
«О языческом веровании древних славян в бессмертие души»;
докторская диссертация «Святилища и обряды языческого богослужения древних славян по свидетельствам современным и преданиям» (Харьков, 1846),
«Исследования об языческом богослужении древних славян» (Санкт-Петербург, 1847).
Вскоре, однако, скудная научная обстановка Харькова заставила Срезневского мечтать о переходе в другие, более благоприятные условия. Весной 1846 г. умер петербургский славист Прейс. Срезневский стал хлопотать о переводе на петербургскую кафедру славистики. Старания его увенчались успехом, и в 1847 г. Срезневский перебрался в Петербург, где и прошла остальная половина его жизни.
Рукописные сокровища старославянского и древнерусского языков тогда только что начинали приводиться в известность и делаться более доступными, благодаря печатным изданиям.
В 1842 г. явилось Востоковское описание рукописей Румянцевского музея, в 1847 г. – Востоковское издание Остромирова Евангелия. К этому же времени относится появление работ Каткова, К. Аксакова, Билярского, Буслаева и других, посвященных изучению русского и старославянского языков. К этому научному движению скоро присоединился Срезневский, со своими замечательными «Мыслями об истории русского языка» (1849), составившими эпоху в области исторического изучения русского языка и предшествовавшими «Опыту исторической грамматики русского языка» Буслаева.
Несмотря на крайне подозрительное отношение высших сфер к университетской науке вообще и к славистике в особенности, Срезневский, с первых же лет своего пребывания в Петербурге, привлёк к себе ряд талантливых молодых людей, проявивших себя впоследствии в науке и литературе. Учениками его были В.И. Ламанский, А.Н. Пыпин, Н.П. Корелкиин, В.Я. Стоюнин , братья Лавровские, В.В. Макушев , А.С. Будилович , Д.Л. Мордовцев , Н.Г. Чернышевский, Д.И. Писарев и др.
В 1847 г. Срезневский был приглашен в педагогический институт и вступил в Географическое общество России. Одновременно он был назначен цензором санкт-петербургского цензурного комитета, но оставался им всего три года. В 1849 г. II отделение Академии Наук избрало Срезневского своим адъюнктом, в 1851 г. – экстраординарным академиком, в 1854 г. – ординарным академиком.
В 1850 г. Срезневский вступил в археологическое общество, деятельным членом которого был всю жизнь. Санкт-Петербургский университет, стал при Срезневском настоящим питомником молодых славистов, и действительной академией славистики. По его почину возникли «Известия Императорской Академии Наук по отделению «Русского языка и словесности», представлявшее в литературе академическую школу славянской филологии.
В «Известиях Императорской Академии Наук по отделению «Русского языка и словесности» публиковался целый ряда исследований самого Срезневского и других наших ученых, критические и библиографические заметки, было издано несколько памятников народной словесности разных славянских народов. В приложении «Известия Императорской Академии Наук» вышли 6 выпусков «Материалов для изъяснительного и сравнительного словаря», 1 выпуск «Памятников и образцов народного языка и словесности», семь книг «Учёных Записок II-го отделения». После прекращения «Известий» славянская филология не имела такого полного и разностороннего органа вплоть до основания Ягичевского «Архива», а отделение «Русского языка и словесности» возобновило издание «Известий» лишь с появлением в его среде А.А. Шахматова.
Срезневский принимал деятельное участие и в издании академического «Опыта областного словаря» и «Дополнений» к нему.
В начале 50-х гг. ХIХ века Срезневский задумал свой древнерусский словарь; с этих пор он поручает своим ученикам составление словарей к отдельным памятникам (словари Чернышевского, Пыпина, Корелкина, Лавровского к летописям Ипатьевской, Новгородской, Лаврентьевской, Псковской). Закончить этот труд, однако, не было дано Срезневскому: печатание его началось лишь через 10 лет после его смерти, под заглавием «Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам», и до сих пор ещё не окончено.
С половины 50-х годов ХIХ века окончательно определяется главное содержание и направление научной деятельности Срезневского, направленной на изучение и популяризацию письменных памятников старославянских и древнерусского языков, их издании и их филологическом и палеографическом исследовании. Главные труды его в этой области:
«Древние памятники письма и языка юго-западных славян» («Христианские Древности и Археология» В. Прохорова , 1864; отд., Санкт-Петербург, 1865);
«Из обозрения глаголичих памятников» («Известия Императорского Археологического Общества», т. III, 1861; отд., Санкт-Петербург, 1861, т. IV, 1863, т. V, 1865; вместе отд., Санкт-Петербург, 1861 – 1862);
«Древние глаголические памятники сравнительно с памятниками кириллицы» (Санкт-Петербург, 1866);
«Древние памятники русского письма и языка» (IX – XIV в., «Известия II Отделения», т. X, 1861 – 1863; отд., Санкт-Петербург, 1866);
«Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках» («Записки Императорской Академии Наук», т. VII, 1865, т. IX, 1866, т. XI, 1867, т. XX, 1871, т. XXII, 1873, т. XXIV, 1874, т. XXVIII, 1876; отд., Санкт-Петербург, 1867 – 1876; последняя часть в «Приложении» к XXXIV т., 1879);
«Древние славянские памятники юсового письма» (Санкт-Петербург, 1868); «Сказания об Антихристе в славянских переводах» (Санкт-Петербург, 1874).
В связи с этими палеографическими работами находятся и «Палеографические наблюдения по памятникам греческого письма» («Записки Императорской Академии Наук», т. XXVIII, 1876, Приложение).
Из изданий древних памятников важнейшие:
«Повесть о Царьграде» («Ученые Записки II-го Отделения», 1854, кн. и отд. Санкт-Петербург, 1855);
«Хождение за три моря Афанасия Никитина» («Учёные Записки II-го Отделения», 1854,, кн. II, и отд. Санкт-Петербург, 1857);
«Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича». («Известия Императорской Академии Наук по отделению Русского языка и словесности» т. VI, 1857 и отд. Санкт-Петербург, 1858);
«Сказания о святых Борисе и Глебе» (Санкт-Петербург, 1860).
Путешествие Срезневского по землям славянским в 1841 г.
Срезневский о славянских наречиях в Штирии, Каринтии, Краине и Фриули. НОРИК в римской империи 117 г. н.э. (ныне Штирия)
«Фриульские славяне» (Санкт-Петербург, 1878).
Кроме массы критических отзывов, библиографических заметок и рецензий, мелких статей по этнографии, географии, истории, славянской филологии, археологии и истории быта, письменности и литературе славян в разных журналах и ученых изданиях, Срезневскому принадлежат еще следующие более крупные статьи, монографии, издания и исследования:
«Русь Угорская. Отрывок из опыта географии Русского языка» («Вестник Императорского Русского Географического Общества», ч. IV, 1852);
«Роженицы у славян и других языческих народов» («Архив» Калачева, кн. II, и отд. Москва, 1855),
«О древнем русском языке» («Известия Императорской Академии Наук по Отделению Русского языка и словесности», т. V, и отд. Санкт-Петербург, 1856);
«Об изучении родного языка вообще и особенно в детском возрасте» («Русский Педагогический Вестник», 1860; «Известия Императорской Академии Наук по Отделению Русского языка», т. IX; отд., Санкт-Петербург, 1860 – 1861, 2 части); «Замечания об эпическом размере славянских народных песен» («Известия», т. IX; отд., Санкт-Петербург, 1861);
«Русские калики древнего времени» («Записки Императорской Академии Наук», т. 1, кн. II, 1862);
«Древние русские книги. Палеографический очерк» («Христианские Древности» Прохорова, 1864; отд., Санкт-Петербург, 1864);
«Филологические наблюдения А. X. Востокова» (Санкт-Петербург, 1865, с прил. четырех статей самого Срезневского);
«Обзор материалов для изучения славяно-русской палеографии» («Журнал Министерства Народного Просвещения», 1867, ч. 133);
«Переписка А. X. Востокова в повременном порядке с объяснительными примечаниями» (Санкт-Петербург, 1873, 504 стр.);
«Замечания об образовании слов из выражений» («Сборник отделения Русского языка и словесности Императорской Академии Наук», т. X, 1873);
«Энциклопедическое введение в славянскую филологию» (Санкт-Петербург, 1876 – 1877); «На память о Бодянском, Григоровиче и Прейсе» («Сборник отделения Русского языка и словесности Императорской Академии Наук», т. XVIII, 1878);
Особенно усердно работал Срезневский во второй половине своей деятельности над палеографией. В бумагах его после смерти оказалось огромное собрание палеографических снимков с древних и старых славянских и русских рукописей (более 900, в том числе, более 700 снято вручную, путём калькирования). В истории славянской филологии Срезневский занимает у нас бесспорно первое место, приближаясь по энергии и обширности своей научной деятельности к Миклошичу, тоже палеографу, лексикографу и археологу. Языковедом Срезневский, впрочем, не был, и в этом отношении уступает Миклошичу.
Точность изданий Срезневского превзойдена позднейшими издателями, вроде академика Ягича. Тем не менее для развития славянской филологии Срезневский сделал у нас больше, чем кто бы то ни было из наших первых славистов (Бодянский, Прейс, Григорович и др.).
Умер Срезневский 9 февраля 1880 г. в Петербурге, похоронен по своему завещанию в родовом имении Срезнево Спасского уезда Рязанской губернии (ныне Шиловский район Рязанской области).