Славяне и скандинавы.
Под редакцией Е.А. Мельниковой. Москва: Прогресс, 1986.
Швеция и шведские племена.
Автор Эрик Нюлен
Эпоха викингов и ранее средневековье в Швеции.
Около 800 года на Балтике усиливается процесс, наметившийся еще в предшествующее время. Часть населения покидает свои старые места обитания. Решающим условием, по-видимому, был устойчивый рост населения, который под воздействием благоприятных экологических факторов, может быть улучшения климата, около 800 г. достиг значительных размеров. Однако оборотной стороной демографического роста стали возникшие экономические трудности22. Необходимо учитывать также и другой фактор: примерно с 500-х гг. в скандинавских землях начинается зарождение государственности. Свебская держава или Вендский союз племён — раннефеодальное государственное объединение полабских славян (вендов), на побережье Свебского моря (Балтийского моря) между устьями рек Одр и Эльба, просуществовало более сто лет, приблизительно с 1040 года до 1129 года.
Из более поздних источников мы знаем, каким образом концентрация власти воздействовала на общество с давними традициями свободы и демократии. В Норвегии процесс государственной консолидации привёл к переселению свободных бондов в Исландию, куда они плыли со своими семьями и челядью, чтобы избежать гнёта конунга Харальда Прекрасноволосого, объединявшего страну. То, что произошло в Норвегии, в большей или меньшей степени должно было иметь место и в других странах; в этой связи особенно примечательно, что внутренняя организация Свебской державы достигла большой устойчивости и прочности.
Силы, вызванные к жизни этими процессами, были весьма активны. Как и где они действовали?
Два атрибута эпохи называют в связи с экспансией, которую мы называем походами викингов: оружие, которым сражались (цв. илл. 20), и корабли, перебрасывавшие дружины воинов через моря в далекие страны (цв. илл. 6).
Нужно добавить и третий, правда неразрывно связанный с первыми двумя: весы с гирьками-разновесками, атрибут торговца (цв. илл. 8).
Тремя основными видами оружия были меч, топор и копьё. Их считают нередко специфически северными, «норманнскими»; но в действительности это вооружение — общеевропейское, хотя можно выделить и собственно скандинавские его формы. Оружие украшали, инкрустировали медью и серебром.
Мечи по сравнению с предшествующим периодом, когда было распространено роскошное оружие, отличаются подчеркнуто скромным оформлением. Развившиеся на основе позднеримской «спаты», двулезвийного широкого меча, оружия всадников, в эпоху викингов они использовались пешими воинами. Меч считался ритуальным оружием, которое часто наследовалось от отца к сыну; ему приписывались сверхъестественные свойства.
Более употребительным оружием был широкий, обычно не украшенный орнаментом боевой топор (секира). Копьё, божественный атрибут Одина, бога воинов, в связи со своим сакральным значением украшалось серебряной насечкой, часто на него наносили изображения зверей, имевшие магический смысл.
Корабли в Скандинавии очень поздно получили парусную оснастку, хотя парус должен был стать известен значительно раньше, во времена тесных контактов с «классическими» народами древности, владевшими навыками парусного мореплавания; о таких контактах отчетливо свидетельствуют находки на Севере импорта римского времени. Корабли викингов оснащались наряду с веслами съемной мачтой с парусом и представляли собой скорее морские гребные суда. Парус повышал скорость корабля и делал возможными дальние рейды. В то же время малая осадка судов — их важнейшее свойство — давала возможность приставать к любому берегу в мирных или военных целях23.
В Швеции до сих пор не было найдено ни одного корабля удовлетворительной сохранности, относящегося к эпохе викингов; однако находки в погребальных курганах Норвегии, особенно в Гокстаде и Усеберге, а также затопленная датская флотилия кораблей, нагруженных камнями в устье Роскиль-де-фьорда позволяют сравнить их конструкции с письменными данными, сохранившимися в сагах и судебниках. Среди затопленных кораблей Роскильде-фьорда имеется готландский торговый корабль, полностью отвечающий требованиям, определенным в средневековом «Законе гутов».
На готландских поминальных стелах немало изображений кораблей викингов под парусом с массой деталей, которые позволяют реконструировать такелаж и функции кораблей.
Сквозь призму современных исследований, создаётся не столь драматичная картинаэтого активного и беспокойного периода, известного как эпоха викингов — с VIII по XI века, когда жители Скандинавии, известные как викинги, совершали набеги на сопредельные государства. Многие походы викингов, начинавшиеся на Балтийском побережье, вначале затевались как торговые поездки, но в по обстоятельствам и возможностям могли перерасти в разбойничий набег или завоевательный поход, сопровождавшийся захватом земель и попытками их колонизации. Здесь легко можно установить обусловленное географическим положением разделение «сфер интересов».
Свебы (свеи, свевы), подчинившие себе южноскандинавских готов-гаутов, ётов или объединившиеся с ними и, вероятно, близких им готландцев-гутов, устремлялись на Восток; датчане и норвежцы на Запад24. Интенсивность прибалтийских связей отразилась в археологическом материале, выявленном в последние годы в археологических раскопках торговых мест.
Два из торговых поселений свебов было на острове Готланд, представлявшем собою своего рода выдвинутый на восток аванпост скандинавской культуры. Благодаря изобилию находок поселения на острове Готланд открывают большие возможности для изучения эпохи викингов. Одно из торговых поселений, находящееся в естественной гавани Павикен на западном побережье острова Готланд, на протяжении ряда лет исследовалось директором Государственного морского исторического музея Пером Лундстрёмом (илл. 61).
Торговое поселение Павикен формируется на исходе вендельского периода, расцвет его приходится на эпоху викингов; в этом торговом центре хорошо представлены и следы ремесленной деятельности25. Здесь ремонтировали, а возможно даже и строили суда. Торговые связи простирались как на Восток, так и на Запад. Благоприятное положение Павикена в естественно защищенной лагуне, откуда для легких судов начинались водные пути в глубь островной области, обеспечивало его важное значение.
Одновременно заселялись прибрежные местности острова Готланд, которые как пограничные территории оставались необжитыми, может быть из стратегических соображений26. Этот процесс развернулся, по-видимому, в связи с подчинением Готланда власти свебских конунгов, позже развившейся в средневековое государство. Следствием этого стала организация в Свебской державе государственного военно-морского ополчения, ледунга (др.-швед. ledunger, др.-норв. leitangr, др.-дат. lething). В Дании ледунг созывался «для защиты короля и страны», возглавлял его конунг. В Швеции и Норвегии ледунг созывался для похода в другую страну либо для защиты собственной. На его основе обеспечивалась значительно большая безопасность по сравнению с предшествующим временем.
Стали возможными надёжные договоры, гарантирующие защиту мореплавания, как об этом повествует «Сага о гутах», предваряющая «Закон гутов». Именно таким образом, например, готландец Авайр Страбайн из Альвы заключил договор со шведским конунгом.
Основанные на общинном устройстве торговые центры могли возникать только вдоль побережья Готланда, на которое распространялось береговое право; примером такого центра представляется Павикен. Появляются небольшие гавани для судов с малой осадкой, принадлежащие усадьбам путешественников — «фарманнов». Они обнаружены на восточном побережье Готланда, в лагуне Богевикен, где ныне находится современная гавань и рыночное местечко Слите.
Если в походах погибали люди из знатных родов, на родине в их честь устанавливали поминальные камни с руническими надписями. Таким образом до нас дошли некоторые сообщения о местах пребывания викингов — воинов и купцов. Они умирали на Балканах, в Византии, на Руси и в других краях. Некоторые примеры позволяют составить представление об этом источнике по раннесредневековой истории Скандинавии:
«Эйрик, и Хакон, и Ингвар, и Рагнхильд, они… Он умер в Греции…» — сообщается на камне из Хусбю-Люхундра в Упланде (R 142; М 88).
«Тьягн, и Гаутдьярв, и Суннват, и Торольв, они велели установить этот камень по Токи, своему отцу. Он погиб в Греции…» (Ангарн, Упланд, R 116; М 98
Близ усадьбы Пильгорд, стоял известный рунический камень, надпись на котором сообщает о поездке по русским рекам к Чёрному морю:
«Ярко окрашенные, установлены эти камни: Хакбьярн [и его] брат Хродвисл, Эйстейн [и] Эймунд вместе установили эти камни по Хравну к югу от Ровстейна. Они добрались вплоть до Айфора. Вифиль вел [отряд]»27.
«Айфор» это название одного из днепровских порогов, описание которых имеется в сочинении византийского императора Константина Багрянородного «De administrando imperio» «Об управлении империей», — написанном в 949-952 гг.
О том, что готландцы совершали путешествия не только на Восток, свидетельствует другая руническая надпись, высеченная на маленьком точильном бруске, найденном в местечке Тиманс близ Рума. Там, кроме двух имён, Ормика и Ульфар, перечислены названия народов и стран: «Греки, Иерусалим, Исландия, и Серкланд» — «страна сарацинов», обобщенное обозначение мусульманских земель, где, видимо, побывал владелец вещи, вместе с которой он был похоронен28.
В окрестностях и на территории Висбю (швед. Visby), главного города шведского острова Готланд, который позднее стал важным центром Ганзейского союза, открыты следы деятельности торговых общин эпохи викингов, представлявших собою исходную стадию развития этого средневекового центра. Это — два могильника X века; один из них, в Коппарсвике к югу от города Висбю, был практически полностью исследован и дал чрезвычайно богатые находки29; второй севернее города, в Густафсвике.
Вместе с многочисленными находками в пределах городских стен Висбю эти памятники свидетельствуют о торговле, как основном занятии уже в эпоху викингов (илл. 62).
До сих пор исследована лишь одна из тех многочисленных усадеб, в которых жили свебские бонды, купцы и путешественники; раскопки в Висбю ещё продолжаются. Усадьба находится у Бурге в Люммелунде и была открыта благодаря находке клада, крупнейшего из примерно 700 кладов, найденных на богатом острове Готданд.
Около 11 кг серебра было спрятано, по каким-то неизвестным нам причинам, в одном из больших помещений усадебного дома; часть клада составляют новгородские серебряные гривны с кириллическими буквами, поступившие с территории Древней Руси, может быть из самого Новгорода-Хольмгарда скандинавских саг; основная же масса клада — это украшения и тысячи серебряных монет. Клад, который можно датировать сороковыми годами XII века, содержал главным образом монеты и вещи эпохи викингов. Его интерпретация, однако, преждевременна, пока не исследован полностью усадебный комплекс с остатками остальных построек30.
На соседнем острове Эланд, поблизости от шведского побережья, недавно исследованы два памятника, значение которых весьма велико. Один из них — раскопанное шведским археологом, профессором Мортеном Стенбергером в последние годы его жизни и его учениками городище Экеторп на южной оконечности острова Эланд. Необычайное обилие находок позволяет поэтапно восстановить жизнь этого укрепленного поселения, обнесенного кольцом каменных стен. Оно возникло не позднее эпохи Великого переселения народов и пережило расцвет в эпоху викингов и раннее средневековье. Большая часть археологических материалов имеет чёткие славянские и балтийские происхождение. Так же как в Павикене, в городище Экеторп в эпоху викингов занимались ремеслом в мастерских, вынесенных за пределы основных укреплений из соображений пожарной безопасности31 (илл. 18).
Поселение другого типа открыл У. Э. Хагберг на западном побережье Эланда. В Чёпингсвике на берегу реки Лёдде у замка Боргхольм (швед. Borgholms slott) было открыто не укреплённое торговое поселение, может быть находившееся под защитой пока не исследованного укрепления, предшествовавшего средневековому замку Боргхольм.
Важнейшие находки из этого памятника указывают на начавшееся, но затем прерванное формирование довольно обширного поселения, в центре которого была построена необычно большая церковь. Многочисленные находки рунических камней и их фрагментов в стенах этой церкви свидетельствуют о значении этого места, так же как и украшения и другие вещи из культурного слоя торгового поселения. Представляют интерес обломки кости со знаками подобными рунам, напоминающие «начертания» новгородских берестяных грамот. Результаты раскопок позволяют сделать вывод и об экспорте обрабатывавшегося здесь известняка для церковного строительства в континентальной части Швеции32.
63. Торговое поселение Лёдде-чёпинг-вик в Южной Швеции
Поселения городского типа зарождаются и в материковой Швеции (илл. 63). Самое известное из них — Бирка, город викингов в начале пролива, соединяющего озеро Меларен с Балтийским морем. Помимо полученных в результате раскопок XIX века материалов огромного могильника, здесь начаты новые исследования так называемой «чёрной земли», мощного культурного слоя внутри городского оборонительного вала, защищавшего жителей от расположенного недалеко Борга — небольшого укрепленного городища. С внешней стороны вала располагается огромное, большей частью уже исследованное курганное поле «Хемланден»33 (илл. 64).
илл. 64. Бирка (план)
Город Бирка, в котором проповедовал в IX веке бременский миссионер Ансгарий, как будто привлекал особое внимание шведских конунгов, но в следующем столетии, ещё до того, как в Швеции утвердилось христианство, город был заброшен.
В обращении язычников в христианство конкурировали друг с другом восточная и западная христианские церкви, было трудным, однако не столь драматичным, как его обрисовывает позднейшая житийная литература средневековья.
Прекрасный золотой «молоточек Тора», символ язычества, изготовлен в той же технике филиграни, что и маленькое распятие из Бирки. Он был найден недавно в Сигтуне, городе, который стал преемником Бирки в качестве центра торговли на озере Меларен.
Таким образом, в торговых поселениях символы язычества и христианства сосуществовали одновременно — двоеверие жителей Упсалы. Однако центром религиозной и политической власти на протяжении всей эпохи викингов оставалась Упсала, где располагалась королевская резиденция, и совершались грандиозные жертвоприношения, описанные Адамом Бременским. В Упсале стоял языческий храм с идолами трёх богов (Один, Тор и Фрейр) в роще, где во время ежегодных кровавых празднеств на ветвях священных деревьев вешали жертвенных животных и людей- христиан.
Конунг был сакральным главой культа, верховным жрецом и как таковой должен был приносить важнейшие жертвы — человеческие. Объединение духовной и политической власти в руках правителя, преобладавшее в Свебской державе (Вендской державе 9-11 веков), покоится на весьма древней традиции. Создается впечатление, что свебы ранее других племён и народов Северной Европы достигли устойчивой королевской власти и возникновения государственной организации.
Экономической основой сравнительно раннего «государственного объединения» в Свебской державе могло быть развивающееся горнорудное дело, которое в предшествующий, вендельский период не только зародилось, но и достигло значительного подъёма34. Решающую роль здесь играли рудоносные копи западнее и севернее оз. Меларен, особенно обширные в области Даларна. Эксплуатация месторождений горных и болотных руд и контроль над транспортировкой железного сырья по водным путям к озеру Меларен, а затем через Хельгё и позднее — Бирку на восток создавали экономическую основу для невиданной ранее на Севере концентрации политической власти шведских конунгов. Уже давно обсуждается значение рудников Даннемура в связи с усилением экономической основы власти шведских конунгов и вытекающих отсюда организационно-политических возможностей35.
Важным звеном в ходе этого процесса был остров Готланд, где обнаружена масса кладов серебра эпохи викингов (цв. илл. 5) и колоссальное количество ранних арабских серебряных монет. Положение острова Готланд способствовало превращению его в перевалочный пункт при экспорте железа из области озера Меларен и других мест континентальной Швеции на Восток и Юг по русским рекам. На Готланде металл можно было перерабатывать в легко транспортируемые полуфабрикаты, преимущественно клинки мечей, за это на остров шёл поток восточного серебра*36.
* Восточное серебро составляло сравнительно небольшую часть «серебряного потока», несколько ранее, в течение VIII — начала IX веков распространившегося по рекам Русской равнины и обеспечившего начальные этапы денежного обращения в формирующемся раннефеодальном обществе Древней Руси. — Прим. перев.
Железо по сравнению с пушниной, воском и прекрасными рабынями, что ранее обычно рассматривалось как основные статьи торговли, было повседневно необходимым товаром и представляется поэтому наиболее реальным предметом товарообмена; однако, вероятно в силу именно экзотического характера других названных видов экспорта, они чаще упоминаются в письменных источниках**.
** В списке «экзотических товаров» из Руси, поступавших на Восток скорее всего в качестве транзита из западноевропейских мастерских, в сочинениях арабских географов названы именно мечи. — Прим. перев.
Готландские клады свидетельствуют, что в денежном обращении с конца X века преобладает центрально- и западноевропейское серебро с весьма ощутимой долей английского серебра, поступавшего в Скандинавию с 990-х гг. в качестве регулярной дани, так называемых «датских денег».
Однако клад в Бурге-Люммелунде показывает, что восточные связи и в раннем средневековье оставались интенсивными и выгодными: значительную его часть составляют русские серебряные слитки — новгородские гривны, что соответствует известиям о Готском дворе в Новгороде.
В материальной культуре Скандинавии традиции эпохи викингов сохраняются вплоть до XIII века, несмотря на то что в XI веке западная часть Балтики подверглась христианизации37.
В XI веке на Балтийском море появляются суда с глубокой осадкой, способные перевозить тяжёлые грузы. В экономике начинаются значительные изменения, которые вели в конечном счёте к концентрации всё более доходной торговли в хорошо оборудованных гаванях с фарватерами, причальными устройствами и оборонительными сооружениями. Некоторые из старых портовых городов были перенесены к более глубоким гаваням, другие перестроены в соответствии с изменившимся судоходством38.
Оживленная деятельность, плодотворные контакты, дальние путешествия отразились также и в искусстве эпохи викингов. Характерная для Севера Швеции и давно уже распространённая «звериная орнаментика» развивается в различные стилистические направления, иногда сменяющие друг друга, чаще они сосуществуют в ограниченных локальных вариантах. Швецию следует рассматривать в более широком общескандинавском контексте.
К начальному периоду развития искусства эпохи викингов относится курганное погребение в корабле из Усеберга в Норвегии с великолепным комплексом, состоящим из корабля, повозки, саней и другой утвари, покрытой резьбой по дереву, представляющей древнейшие и наиболее крупные произведения «звериного стиля» в искусстве.
Финальный этап этого искусства представлен норвежскими деревянными «старыми церквами» в технике «ставкирки» XIII века; этот тип здания с XI веке был распространён на Севере повсеместно и обнаружен в Лунде, в эту эпоху принадлежавшем датчанам (илл. 65). Оба памятника, Усеберг и Лунд, дали непревзойденные по своему великолепию образцы блистательного расцвета и заката «звериной орнаментики»39.
илл. 65. Церковь Господа в Лунде. ок. 1060 г. (реконструкция)
Развиваясь от мотива «хватающего зверя» усебергской резьбы через звериные маски стиля Борре в IX-X веках и от более натуралистичных сплетающихся драконьих тел стиля Еллинге (конец IX-начало XI века) к извивающимся змеям и драконам стиля рунических камней XI века, звериный орнамент достиг вершины, когда церковь поставила языческую символику себе на службу, сплетая ее в единый и неразрывный узор с романскими элементами и растительной орнаментацией раннесредневекового христианского искусства (илл. 66).
илл. 66. Флюгер из Челлунге (Готланд), обнаружен на шпиле старинной церкви, куда он был перенесён, возможно, с мачты корабля викингов.
На пути к вершине искусства, воплотившейся в деревянных резных порталах норвежских храмов, северное искусство воплотилось также в сотнях рунических камней, высеченных и установленных в области оз. Меларен. Краткие надписи рунических камней часто сообщают о дальних путешествиях на Восток. Рисунки на рунических камнях скупы, но в качестве дополнительного изобразительного средства, для усиления смысла и содержания, причудливо извивающиеся тела змеев некогда были окрашены исчезнувшими теперь яркими красками. Орнаментика рунических камней — это не просто украшение: для тех, кто понимал многозначность символики вечной борьбы извивающихся драконов и змеев, она была наполнена особым, ныне нам недоступным содержанием.
Этот стиль относится к XI века, и многие из рунических камней можно рассматривать как памятники христианской пропаганды переходного времени. Краткие, состоящие часто из стереотипной формулы надписи с именами и умершего, и того (или тех), кто воздвиг камень, вероятно, можно также оценивать и как правовой документ, утверждающий вступление в наследство. Как первые документы после долгой бесписьменной эпохи, они представляют для нас особую ценность40.
Конец эпохи викингов и начало средневековья, несмотря на свою относительную близость к нашему времени, но наиболее тёмный период ранней истории Севера, труден для исследования. Причина такого как будто парадоксального явления сравнительно ясна.
Прежде всего, это — скудость находок, обусловленная христианизацией, изменившей представления о загробной жизни и погребальные обычаи. Но без погребальных комплексов, вещи из которых дают основу для построения хронологической шкалы, единственный материал поступает из культурных слоев поселений, стратиграфию которых удается установить лишь в редких случаях.
Обращение к новой христианской религии на языческом Севере не было единовременным процессом. В целом христианизация распространялась с Запада на Восток. В бассейне Балтийского моря заметный упадок старых погребальных обычаев, отразившийся в уменьшении количества вещей в захоронениях, охватил прежде всего области к востоку от больших озёр Швеции — Венерн и Веттерн. В сохранности самых ранних произведений средневекового искусства играли факторы экономического характера. Там, где хозяйственные связи оставались сравнительно прочными и развивались непрерывно, церкви и другие монументальные постройки в соответствии с меняющимися вкусами и требованиями художественной моды периодически перестраивались, при этом уничтожались старые детали и части зданий. Только там, где растущая нужда прерывала новое строительство и предотвращала изменения, старые постройки могли сохраниться. В других же случаях до наших дней дошло лишь то, что было выполнено в непреходящем материале, как рунические камни, да и то обычно только во фрагментарном состоянии.
илл. 67. Женские погребения с наборами украшений из Бирки и могильника Ире на острове Готланд.
Благоговение и чувство традиции играли весьма скромную роль. Поэтому итоговая картина этих столетий оказывается разрозненной и нередко обманчивой. Как пример можно указать на то, что рядовые находки, как украшения и детали одежды XII века вокруг озера Meларен и в других частях материковой Швеции часто неверно рассматриваются как вещи восточного, островного (готландского) происхождения, поскольку именно там сохранилось большое количество таких вещей в погребениях41 (илл. 67).
Однако христианские погребальные обряды в это переходное время далеко не всегда исключали наличие погребального инвентаря, на это указывают так называемые «кладбищенские находки» Готланда. В раннем средневековье здесь под захоронения отводили пространство только к северу от церкви, где сохранились очень ранние христианские погребения. Это исключительно женские захоронения, что указывает на весьма древние корни сохраняющегося и в наше время на Готланде обычая хоронить мужчин к югу, а женщин к северу от церковного входа. С южной стороны церквей, где в основном размещаются кладбища, ранние мужские захоронения разрушены более поздними, в то время как женские могилы к северу от церкви сохраняются вплоть до нашего времени.
Находки в этих погребениях состоят исключительно из деталей одежды. Полностью отсутствуют сопровождающие сосуды с припасами. Однако на синхронных христианским кладбищам, но ещё языческих могильниках Готланда, как установил Густав Тротциг, такие сосуды обычны42. Довольно часто металлическая окись позволяет зафиксировать в таких сосудах даже остатки съестных припасов. Это указывает на то, что в в середине XI века на Готланде христиане и язычники жили бок о бок и что христианские погребальные обычаи допускали помещение в могилу деталей одежды и украшений, но не жертвенной пищи.
Примечательно, что женские украшения отличаются исключительным великолепием и часто содержат вещи, полностью или частично выполненные из драгоценных металлов. Речь идёт о серебряных изделиях, причем такого качества, которое в более раннее время известно только по кладам. Может быть, это последний период язычества перед окончательным утверждением христианских погребальных норм разрешенное церковью выражение социального статуса.
Готландские могильники могут быть названы как один из примеров скудости археологических материалов, ведущей к «равновесию» их видов и распространения, характеризующих заключительный этап «языческой эпохи».
Другой пример — недавно открытые под церковью в Лександе, Даларна, богатые могилы эпохи раннего средневековья43. Особый интерес представляют находки тканей, указывающие на значительно более тесные взаимосвязи между областями к востоку и западу от Балтийского моря, нежели это считалось ранее.
Хотя завершенную и полную картину развития материальной культуры дать пока ещё невозможно, процессы, ведшие к формированию государственной территории и образованию государства в Швеции, и некоторые факты этого пути засвидетельствованы. Важнейший источник-письменное наследие церковной организации, которое может быть сопоставлено с данными древнесеверной литературы, развивавшейся в средневековой Исландии44.
Именно из средневековой литературы Исландии мы знаем о древнем королевском роде Инглингов, долго правившем свеями. Достоверность этих преданий подтверждается хвалебной песнью одного из норвежских скальдов, придворных поэтов IX века, где упоминается о родстве его господина с королевским родом Инглингов.
Надпись на знаменитом руническом камне из Еллинга в Дании сообщает, что в X веке существовало противостояние между Швецией и объединенной Датской державой, христианизированной конунгом Харальдом Гормссоном. В полулегендарном, однако упомянутом на одном из рунических камней сражении в долине реки Фюрис, поблизости от Упсалы, конунг Эйрик, получивший после битвы прозвище Победоносный, одержал верх над претендентом на трон, происходившим из этого же королевского рода. Это был Стюрбьёрн по прозвищу Сильный, поддержанный датскими войсками45.
Южно-шведские области Сконе, Халланд и Блекинге в эту эпоху, что вполне логично с культурно-географической точки зрения, относились к Дании. Пролив Эрезунд был не границей, а, напротив, важной коммуникационной линией, так как поездки по спокойным водам бывали много проще, чем по холмистой и негостеприимной суше. К северу от Сконе, наоборот, лесные массивы Смоланда образовывали труднопреодолимую естественную и культурную границу между землями, принадлежавшими Дании и Швеции.
На востоке границы Свебской державы были неопределенными, но Балтийское море называлось Свебским морем. Археологические материалы указывают на то, что ещё до эпохи викингов свебы пытались закрепиться на противоположном берегу Балтийского моря. Характер и интенсивность этих связей, однако, остаются предметом дискуссий. Весьма лестным для шведского национального самосознания было утверждение средневековых источников, что Киевская Русь получила начала государственности из коренной области шведов*** — Свебской державы (Вендской славянской державы).
Результаты современных исследований ни в коей мере не подтверждают теорию о политическом превосходстве свебов46. Напротив, твердо установлено, что торговля вела за собою тесные культурные контакты между шведами и славянами, балтами, финнами. Выходцы из Швеции оседали в торговых центрах Восточной Европы, что ясно проявляется в многочисленных находках скандинавских украшений и оружия вдоль речных путей. Но столь же ясно из материала следует, что они быстро включались в новую культурную среду и теряли своё этнокультурное своеобразие.
Исторической реальностью были также политические контакты между господствующими слоями Швеции и Руси: князьями и конунгами, их дворами и дружинами, военно-феодальной знатью. Первый шведский конунг, обращенный в христианство и принявший крещение, Олав Шётконунг (швед. Olof Skötkonung), был для своего времени монархом «современного образа мыслей»: он покровительствовал торговле в Сигтуне, начал там чеканку первой шведской монеты; выдав замуж свою дочь Ингигерд, он стал тестем киевского великого князя Ярослава Мудрого47. Олав посетил Новгород, чтобы получить военную помощь от свояка, киевского князя сына Ярослава Мудрого, которому принадлежали верховные права на этот город.
Другая дочь Олава Шётконунга вышла замуж за норвежского конунга Олава по прозвищу Толстый. В 1030 году Олав Шётконунг пал «мученической смертью» в битве при Стикластаде в попытке вернуть утраченный престол, после смерти он был канонизирован, его стали называть Олавом Святым. Во время своей поездки через Балтийское море Олав принял участие в христианизации Готланда, так что с тех пор его почитают как покровителя этого острова48.
Примечания:
*** См. раздел «Русь и варяги». — Прим. перев.
22 Nуlén E. Völker und Kulturen — Schiffe und Meer. — In: Archaeologia Baltica. Symposium Primum Archaeologorum Balticorum. Polonia, 1974, S. 97-107.
23 E11mers D. Frühmittelalterliche Handelsschiffahrt in Mittelund Nordeuropa. Neumünster, 1972; см. также: Фиркс Й. Ф. Корабли викингов. М., 1983.
24 См.: Гуревич А. Я. Походы викингов. М., 1966.
25 Lundström P. Paviken I bei Västergarn — Hafen, Handelsplatz und Werft. — Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. KL, 1974. Jg. 1973.
26 Nylén E. Bygden, skeppen och havet. — Antikvariskt arkiv, 1973, b. 49.
27 Кrause W. En vikinafard genom Dnjepr-forsarna. Efter runinskriften på Pilgärdsstenen. — Gotländskt arkiv, 1953, s. 7-13; Мельникова E. А. Скандинавские рунические надписи, с. 63-64.
28 Там же. с. 66-67.
29 Mälarstedt Н. Kopparsvik — ett vikingatida gravfalt vid Visby. — In: Arkeologi på Gotland [Gotlandica, 14]. Visby, 1979, s. 99-104.
30 Nylén E. et. al. Gotlands största silverskatt funnen vid Burge i Lummelunda. — Gotländskt arkiv, 1969, b. 41, s. 7-60.
31 Stenberger M. Eketorp — eine befestigte eisenzeitliche Siedlung auf Öland. — Nachrichten der Akademie der Wissenschaften in Göttingen, Phil.-hist. KL, 1970, Jg. 1969, H. 5; idem. Eketorp. Entwicklung und wirtschaftliche Bedeutung. — In: Vor-und Frühformen der europäischen Stadt im Mittelalter, Bd. 3. Folge 84. Göttingen, 1974, S. 7-18; Eketorp. Fortification and Settlement on Öland/Sweden. The Monuments. Ed. K. Borg, V. Näsman, E. Wegraeus. Stockholm, 1976.
32 Hagberg U.E. Köping på Öland. — Tor, 1972-1973, b. 15, s. 109-233.
33 Arbman H. Birka I. Die Gräber. Text, Tafeln. Stockholm, 1940; Geijer A. Birka III. Die Textilfunde aus den Gräber. Uppsala, 1938; Ambrosiani В., Arrhenius B. et al. Birka. Svarta jordens hamnomräde. Stockholm, 1973; Gräslund A.-S. Birka IV. The Burial Customs. Stockholm, 1980.
34 Hyenstrand Å. Järn och bebyggelse. Studier i Dalarnas äldre kolonisations-historia. — Dalarnas hembygdsbok, 1977; Nylén E. Eisen und Silber. — Zeitschrift für Archaeologie, 1978, Bd. 12, S. 211-224.
35 Weibull C. Sveriges och Danmarks äldsta historia. En orientering. Lund, 1922.
36 Nylén E. Gotlands största silverskatt, s. 26-28; см. также: Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 81-87; Кропоткин В. В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе. — В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 111-117.