Элевсинские мистерии — панэллинский праздник

Скржинская Марина Владимировна.
Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье.

Глава V. Мистерии
Элевсинские мистерии — панэллинский праздник

Элевсинские мистерии выросли из древнего земледельческого культа, восходящего к микенской эпохе. Главным содержанием мистерий был миф о богине плодородия Деметре и её дочери Коре, которую похитил бог подземного царства Аид и против воли сделал своей женой.6 Эта супружеская пара имела у греков по два имени: бога называли Аидом и Плутоном, его супругу — Корой и Персефоной. Все четыре имени использовал боспорский поэт, сочиняя эпитафию для надгробия Феофилы, безвременно умершей на рубеже I в. до н. э.- I в. н. э. (КБН. 130). Однако в надписях, касающихся Элевсинских мистерий, говорится лишь о Плутоне и Коре7, поэтому в этом разделе будут употребляться только эти имена.

Содержание элевсинского мифа подробнее всего изложено в пятом гомеровском гимне, обращенном к Деметре. Аполлодор (Bibl. I, 5) записал миф более сжато и с существенными отличиями в деталях, а у многих античных писателей кратко упоминаются отдельные эпизоды мифа с расчетом на то, что его сюжет всем знаком.

Греки рассказывали, что Кора вместе с подругами собирала на лугу цветы. Внезапно земля разверзлась и Плутон появился на колеснице. Он схватил Кору и быстро умчал, так что никто не мог сказать, куда она исчезла. Деметра искала дочь днем и ночью, освещая дорогу факелом. В образе старухи она странствовала по миру, пока не пришла в Элевсин. Здесь Деметра нашла приют в доме местного царя и стала нянчить его маленького сына. Погруженная в своё горе богиня плодородия Деметра перестала заботиться о растениях, все вокруг увяло, люди и животные стали голодать. Тогда Зевс распорядился вернуть матери Кору, но обязал её одну треть года проводить с супругом в его подземном царстве.  Деметра каждый год грустит в разлуке с дочерью, и тогда жизнь растений зимой замирает.

Существует иное мнение о времени года, отведенного для пребывания Коры у Плутона. Кора, в переводе с греческого, — Дева, вероятно, олицетворяла зерно. В Греции зерно хранилось в подземных погребах после июньского обмолота урожая до нового сева в октябре. Дева-Зерно сходила в июне в подземное царство и выходила оттуда через четыре месяца, когда открывали погреба и доставали зерно для нового посева.

А перед ним праздновали мистерии, прославлявшие возвращение Девы-Зерна и её соединение с Матерью Землёй.8

Покидая Элевсин, Деметра, по верованиям эллинов, повелела выстроить там храм и показала, как справлять мистерии, посвященные ей и Коре. Богиня приобщила к таинствам нескольких элевсинских граждан. Среди них были Эвмолп (в некоторых вариантах мифа он стал элевсинским царем) и Керик; с тех пор высшие жреческие должности на мистериях могли занимать только их потомки.

Деметра особо отличила Триптолема, также вошедшего в круг первых посвященных. Богиня подарила ему колосья пшеницы и колесницу, запряженную крылатыми змеями, и велела объезжать разные земли, обучая людей земледелию. В одном из вариантов мифа рассказывалось, что среди стран, которые посетил Триптолем, была Скифия (Ovid. Met. V, 645-662). Поэтому поселившиеся там эллины могли считать, что они и их соседи получают хлеб из зерна, происходящего от первого посева, совершенного здесь Триптолемом.

Во время Элевсинских мистерий посвящаемым разъясняли смысл жизни и смерти. Мисты символически отождествлялись с новыми зернами, выросшими в результате посева и гибели старых; возрождение зерна в новом урожае указывало на возможность воскресения после смерти и существования в ином духовном обличье в потустороннем мире.

Небольшой город Элевсин, лежавший на расстоянии 22 км от Афин (рис. 26), вошёл в состав Афинского государства в VI в. до н. э., и вскоре мистерии, издавна совершавшиеся в местном святилище, завоевали популярность во всей Аттике. Со второй половины V в. до н. э., времени наивысшего расцвета Афин, и до конца античности Элевсинские мистерии славились по всему древнему миру. Множество паломников ежегодно прибывали в Афины, желая приобщиться к знаменитым таинствам и провести здесь «самые светлые и радостные дни года» (Plut. Phoc. 28).

Сначала к мистериям допускали только афинских граждан и гражданок, затем это право распространилось на всех полноправных членов любого греческого полиса, а позже на римлян и даже на неполноправное население. Требовалось лишь формально быть усыновленным (или удочеренной) афинянином, знать греческий язык, чтобы понимать обряд, свято хранить поверенные тайны и засвидетельствовать, что жизнь посвящаемого не запятнана пороками и преступлениями.

Посвящаемые в Элевсинские мистерии были более или менее состоятельными людьми. Ведь им надлежало внести определенную сумму, шедшую на нужды святилища и его служителей. В конце IV в. до н. э. плата составляла 15 драхм, что соответствовала среднему заработку ремесленника за 10 дней. 9 Для приезжих траты оказывались ещё большими, так как к взносу прибавлялись собственные расходы на поездку.

Во время бесчисленных войн греки и римляне никогда не разрушали Элевсин. За свою многовековую историю святилище пострадало лишь дважды: в 480 г. до н. э. при нашествии персов и в 166 г. н. э. при нападении костобоков. В 396 г. вестготский король Аларих разорил Элевсин, и тогда перестали совершаться мистерии, вызывавшие протест у адептов всё шире распространявшегося христианства. Однако некоторые исследователи полагают, что в христианских обрядах многое заимствовано из элевсинских, и до сих пор в современной литургии «течёт элевсинская кровь».10

Античные авторы неоднократно восторженно писали об Элевсинских мистериях. Пиндар (fr. 115) и Софокл (fr. 719 Dindorf) называли посвященных счастливыми в этой, а главное — в загробной жизни. Ведь считалось, что в потустороннем мире всех ждут мучения и страдания, и лишь посвященные в таинства получают там блаженное существование (Soph. Fr. 719; Plat. Phaed. 69). Элий Аристид в «Элевсинской речи» (XXII, 2) именовал Элевсин святыней всей земли и самым блистательным из святилищ.

Цицерон в диалоге «О законах» (II, 36) утверждал, что из всего исключительно ценного, созданного Афинами, самое лучшее — Элевсинские мистерии; благодаря им люди, по природе дикие и жестокие, перевоспитываются в духе человечности и мягкости, познают основы жизни и учатся жить с радостью и умирать с надеждой на лучшее.

Элевсинии неразрывно связаны с культом плодородия и с образами умирающей и воскресающей растительности.

Ранней весной перед посевом в Антестерионе (февраль-март) в аттической области Агры праздновали Малые мистерии, посвященные Персефоне (Orig. Contr. haer. V, 165). На празднике совершалось посвящение, необходимое для дальнейшего приобщения к Элевсинским таинствам. Участники мистерий назывались мистами, а новообращенные — неофитами, что буквально означает «только что посаженный» (плод, семя, злак). Неофит малых мистерий мог стать элевсинским мистом не раньше чем на следующий год, то есть по истечении 18 месяцев.

По некоторым сведениям, число посвящаемых в таинства во времена расцвета Элевсинских мистерий составляло от 500 до 3000 человек. Последняя цифра относится к римскому времени. Особенно много желающих принять посвящение съезжалось каждый четвертый год, когда празднества справлялись с особой пышностью. 11

За 55 дней до Малых и Великих Элевсинских мистерий эллины объявляли священное перемирие для того, чтобы всем дать возможность вовремя и безопасно прибыть в Аттику (CIG. I, 1).12 Такие перемирия сопутствовали любому панэллинскому празднеству, но их неоднократно нарушали. Лишь элевсинское перемирие, по словам Элия Аристида, соблюдалось неукоснительно, и «только во время Элевсиний вся Эллада наслаждалась здоровьем» (Ael. Aristid. XXII, 7).

Ежегодное празднование Элевсиний в месяце Боедромионе приходилось на конец нашего сентября — начало октября и длилось 10-12 дней. Праздник разделялся на две части; он начинался в Афинах, затем торжественное шествие направлялось в Элевсин, и там главная часть мистерий совершалась в Элевсинском святилище.

Церемонии в Афинах и движение процессии в Элевсин не относились к числу тайных, и потому начальные дни праздника более или менее подробно описаны у античных авторов. Основная же часть мистерий известна в самых общих чертах, потому что мисты давали обет хранить в тайне все, что видели и слышали в Элевсинском святилище. О таинствах сейчас можно составить некоторое представление из тенденциозных рассказов раннехристианских авторов, а также по изображениям на вазах и рельефах и по руинам, раскопанным в Элевсине.

Г. Милонас, много лет проводивший археологические исследования в Элевсине и читавший у древних авторов всё, что касалось Элевсинских мистерий, писал:

«Много ночей я стоял на ступенях Телестериона (зала посвящений), купаясь в волшебно-серебряном сиянии луны, и надеялся услышать голос посвященных, надеялся, что человеческая душа всё же сумеет уловить искорку сокрытого от рассудка. Увы! Древность упорно хранит свою тайну. Элевсинские мистерии разгадать невозможно».13

Противоположной точки зрения придерживается Д. Лауэнштайн. В монографии «Элевсинские мистерии» он подробно описал всё, что якобы происходило перед глазами мистов, а также истолковал смысл священных гимнов и драматических представлений. Отдавая должное многим его интересным догадкам, следует сказать, что исследователь излишне увлекся собственными домыслами, с которыми во многих случаях трудно согласиться; ряд текстов древних писателей, на которые опирается Д. Лауэнштайн, вряд ли имеют хоть какое-то отношение к Элевсинским мистериям.

Суммируя изыскания современных учёных, можно кратко следующим образом описать порядок празднования Элевсинских мистерий, не затрагивая сокровенной сущности их ритуалов.14

За два дня до праздника конный отряд афинских эфебов (юношей, проходивших военную подготовку) направлялся в Элевсин. Жрецы и жрицы выходили из святилища, неся с собой священные предметы, сложенные в особые круглые коробки-кисты, перевязанные пурпурными лентами. Вместе с кистами, наверное, выносили также одну или несколько священных статуй элевсинских богов. Жрецы погружались в повозку, и эфебы сопровождали их в Афины. Они прибывали туда 14 Боэдромиона и помещали священные предметы в Элевсинион, храм Деметры у подножия Акрополя.

Пятнадцатое число, первый день праздника, должно было приходиться на полнолуние. На агоре в Пестрой стое, расписанной картинами знаменитых художников (Paus. I, 15), архонт-басилевс, верховный жрец Афин, принимал иерофанта и дадуха, двух главных элевсинских жрецов, и давал им разрешение пригласить народ на праздник Элевсинских мистерий. Глашатай из рода Кериков призывал мужчин и женщин, желающих принять посвящение, публично назвать свои имена. Тогда любой мог опротестовать включение в кандидаты недостойных лиц. Глашатай напоминал, что все кандидаты в мисты должны знать греческий язык, не быть причастными к преступлениям, не иметь судимости и быть старше 19 лет.

Предварительно кандидаты в мисты подавали в афинский Элевсинион письменное прошение. Жрецы сверяли их имена по афинскому списку граждан (напомним, что иногородние должны были быть усыновлены местными гражданами), по судебной книге и, наконец, по перечню элевсинских мистов. Ведь считалось полезным принять посвящение по меньшей мере дважды, чтобы перейти от низшей к высшей ступени познания таинств и стать «эпоптом» (созерцателем). Из последних выделялись мистагоги, которые руководили неофитами во время мистерий.

В первый день праздника кандидаты узнавали, допущены ли они к таинствам. Получив положительный ответ, они вносили заранее определенную сумму денег и совершали жертвоприношения. Если выяснялось, что кто-то, не внесенный в список неофитов, даже случайно увидел какую-то часть таинств, его за это казнили (Liv. XXXI, 41).

Во время мистерий рядовые участники надевали чёрные одежды, символизирующие скорбь Деметры. Во II в. н. э. цвет одежд изменился на белый по желанию императора Марка Аврелия. Он дошёл до высшей ступени посвящения в мистерии и много сделал для Элевсинского святилища после его разорения костобоками в 166 г. Белый цвет одежд соответствовал настроению заключительной радостной части праздника, на которой тогда делался особый акцент. Среди однообразно одетых мистов главные жрецы и жрицы выделялись своим нарядным костюмом.

Иерофант одевался в роскошное пурпурное облачение, украшенное узорами, а на голову возлагал миртовый венок. Длинные волосы второго по значению жреца-дадуха (факелоносца) обвязывались нарядной лентой (Lys. VI, 51; Plut. Alcib. 22; Athen. 1, 21). Этот жрец, по крайней мере в классический период, носил длинные волосы и особый костюм не только во время мистерий; поэтому, как писал Геродот, персы, увидев жреца-дадуха (факелоносца) среди сражающихся, приняли его за царя.

Утром 16 Боэдромиона раздавался клич; «Мисты, к морю!» (Hesych. s. v. halade mystai), и каждый, взяв живого поросёнка, отправлялся на берег Фалерского залива. Там мисты омывались в море и купали поросят. Затем этих животных, символизировавших плодородие, приносили в жертву Деметре в афинском Элевсинионе.

17-го Боэдромиона в Пестром портике мистам разъясняли заповеди первосвященника Триптолема; в них, в частности, говорилось, что до окончания мистерий нельзя убивать животных и есть мясо, в жертвы же следует приносить лишь плоды и зёрна. В этот день, начиная с 420 г. до н. э., справлялся праздник Эпидаврии в честь бога Асклепия — великого целителя и утешителя в болезнях и несчастьях. Согласно преданию, Асклепий прибыл в Афины из Эпидавра, где находилось его знаменитое святилище15, и принял посвящение в Элевсинские мистерии.

Может быть, 17 Боэдромиона опоздавшие приезжие ещё могли войти в число кандидатов в мисты. Следующие два дня готовилась праздничная процессия в Элевсин. 19—Боэдромиона эфебы сопровождали жрецов, доставлявших обратно в Элевсинское святилище то, что они привозили в афинский Элевсион.

20-го Боэдромиона из Дипилонских ворот в Элевсин выступала торжественная процессия (рис. 26). Мисты шли по священной дороге, красочно описанной Павсанием (I, 39). К шествию присоединялось множество любопытных, которым это не возбраняли. Впереди торжественная процесси в сопровождении жрецов двигалась увенчанная миртом статуя Иакха, её нёс мист, называемый иакхагогом. Остальные мисты постоянно выкликали имя этого божества; их головы украшали миртовые венки, и на плечи они опирали большие связки мирта, обвязанные шерстяными лентами. Процессия двигалась размеренно и неоднократно останавливалась у храмов и алтарей для совершения предписанных ритуалов. Недалеко от Элевсина, переходя по мосту через приток реки Кефис, мисты перебрасывались шутками вольного содержания; они так и назывались «мостовыми шутками» (Hesych. s. v. gephyrismoi). Шествие завершалось в Элевсине вечером при свете факелов. И в следующие дни факелы играли заметную роль при совершении таинств.

День 21-го Боэдромиона отводился отдыху, а тайные ритуалы начинались вечером и длились до 23-го числа. Сначала юноши и девушки из старинных элевсинских родов танцевали и пели печальные песни, создавая мистам нужное настроение. Мисты рассаживались на каменных ступенях квадратного зала посвящений в здании Телестериона. В V в. до н. э. его решили значительно расширить и поручили перестройку знаменитому архитектору Иктину, создателю Парфенона (Strab. IX, 1, 12; С. 395). Восемь рядов сидений располагались по всем четырем сторонам огромного зала размером 54 χ 54 м; верхняя часть постройки была беломраморной, а нижняя — из сине-черного элевсинского камня.16

Зрители смотрели представление о странствованиях Деметры в поисках Коры. В сумраке раздавались вопли богинь, и им вторили сопереживавшие мисты (Aristid. XIX, 422; Procl. Comm. Plat. Rep. I, 125, 20). Заключительное представление, наоборот, окрашивалось радостью: Кора возвращалась к Деметре, и богиня отправляла Триптолема учить людей земледелию. В какой-то момент появлялись божественные мисты Геракл и Дионис, а также разыгрывалась драма на тему священного брака Деметры и рождения ребёнка, наверное, Плутоса (Hippol. Ref. V,9).

Наибольшей тайной окутаны для нас главные обряды мистерий, относящиеся к категории созерцания. Известно лишь, что мистам что-то говорилось, при этом нечто делалось и демонстрировались какие-то предметы. Избранный пожизненно верховный жрец именовался иерофантом, то есть показывающим святыни. Его главная обязанность состояла в предоставлении мистам возможности созерцать тайные предметы. Наверное, тогда жрец пел или говорил нараспев; ведь он обязательно принадлежал к роду Эвмолпидов, а имя его родоначальника Эвмолпа означает «прекрасно поющий». 17

29-го Боэдромиона, в последний день праздника, совершался обряд племохои (Athen. XI, 496). Жрецы выливали воду в устроенное в земле отверстие из двух особых глиняных сосудов, называвшихся племохоями, из одного сосуда вода лилась на запад, из другого — на восток. Обряд орашения земли сопровождался произнесением таинственных заклинаний; возможно, в них входили слова «орошай и зачинай», упомянутые в связи с мистериями в комментарии Прокла к диалогу Платона Тимей (V, 239 с).

Элевсинская часть праздника раз в два года оканчивалась малыми, а раз в четыре года большими атлетическими, конными и музыкальными состязаниями, длившимися, по-видимому, четыре дня.18 Пиндар (Ol. IX, 98, 99), перечисляя игры, на которых Эфармост Опунтский завоевывал призы в борьбе, назвал состязания в Элевсине. Они, по свидетельству Паросской хроники, считались учрежденными ранее Панафинейских игр. Элевсинские победители получали в награду пшеницу, выросшую на священном Рарийском поле, которое, по преданию, впервые засеял Триптолем.19

Многие столетия обряды Элевсинских празднеств старались тщательно исполнять по древнейшим образцам, но всё же мистерии претерпевали изменения. Как уже упоминалось, в V в. до н. э. в праздник включили чествование Асклепия и причислили его к элевсинским мистам.

В IV в. до н. э. Дионис стал играть выдающуюся роль среди элевсинских божеств; во II в. н. э. изменился цвет одежды мистов, и, наверное, больше внимания стало уделяться заключительной радостной части мистерий. Безусловно, происходили и существенные изменения в толковании элевсинских тайных символов, и каждое новое поколение интерпретировало их в соответствии со своим мироощущением.

Сноски (4 — 19)

4 Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические Древности. СПб., 1997. С. 196.

5 Трухина Н. Вступительная статья к трактату Плутарха «Об Осирисе и Исиде» // ВДИ. 1977. № 3. С. 248.

6 Об Элевсинских мистериях существует огромная научная литература. Назовем лишь несколько основных работ, в которых отражено современное состояние исследования элевсинских культов и раскопок святилища: Лауэнштайн Д. Элевсинские мистерии. М., 1996; Нильссон М. Греческая народная религия. СПб., 1998. С. 58-88; Сергеева С. Н. Элевсинские мистерии. К проблеме мистериальных культов в античном обществе. Автореф. дисс. ст. канд. ист. наук. СПб., 1998; Кереньи К. Элевсин. Архетипический образ матери и дочери. М., 2000; Mylonas G. Ε. Eleusis and Eleusinian Mysteries. Princheton, 1961; Parke H. W. Festivals of the Athenians. London, 1986. P. 55-72; Clinton K. Myth and Kult: The Iconography of the Eleusinian Mysteries. Stockholm, 1992.

7 Clinton K. Sanctuary of Demeter and Kora at Eleysis / / Greek Sanctuaries. New Approaches. London-New York, 1993. P. 113.

8 Нильссон М. Указ. соч. С. 71, 72.

9 Parke Η. W. Festivals of the Athenians. London, 1986. P. 61.

10 Лауэнштайн Д. Указ. соч. С. 27.

11 Латышев В. В. Очерк греческих древностей. Богослужебные и сценические Древности. СПб. , 1997. С. 204; Лауэнштайн Д. Указ. соч. С. 191. 12 Латышев В. В. Указ. соч. С. 204.

13 Mylonas G. Ε. Op. cit. P. 231.

14 Работы, на основании которых выполнено нижеследующее описание Элевсинских мистерий, перечислены в прим. 6. Отмечу, что сообщения античных авторов неясно определяют последовательность некоторых ритуалов празднества, поэтому их порядок сейчас устанавливается по-разному. В этом вопросе я придерживаюсь мнений В. Парке и К. Клинтона.

15 Археологи обнаружили в святилище Эпидавра остатки великолепного храма IV в. до н. э., а также фундаменты круглого здания Толоса и большой театр, прекрасно сохранившийся до наших дней.

16 Виппер Б. Р. Искусство древней Греции. М., 1972. С. 215.

17 Нильссон М. Указ. соч. С. 59, 60.

18 Латышев В. В. Указ. соч. С. 209.

19 Новосадский И. И. Элевсинские мистерии. СПб., 1887. С. 138.

Далее… УЧАСТИЕ ЖИТЕЛЕЙ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ В ЭЛЕВСИНСКИХ ТАИНСТВАХ