Древнегерманский Логос: Один и одержимость

Философ Александр Дугин (отец Дарьи), кандидат философских наук, доктор политических наук, доктор социологических наук.

Древнегерманский Логос: Один и одержимость.

Воинственность и агрессивность германцев в политической истории Европы воплотились в том, что в эпоху Средневековья большинство Государств управлялись династиями и элитами германского происхождения и, соответственно, процент германцев в аристократии практически всех европейских стран был очень высоким. Это характерно для Империи франков и различных политических образований, возникших на её основе позднее, для Англии под властью англов, саксов и данов, для Северной Италии и Пиренейского полуострова, где правили вест-готы, для широкой зоны норманнских завоеваний, где были созданы королевства викингов, включая Киевскую Русь Рюриковичей на Востоке.

По основным своим социальным и культурным признакам германцы сохраняли связь с теми формами свежей и относительно «дикой» индоевропейской культуры, которая преобладала в пространствах Турана (Евразии) в период доминации там кочевых индоевропейских народов, вторгавшихся на определенном этапе в более южные и западные зоны, где до них преобладали оседлые земледельческие культуры. Но в отличие от индоевропейского кода Средиземноморья, германцы сохраняли в изначальной чистоте индоевропейскую трёх функциональную модель (с опорой на две высшие касты и особенно на вторую, воинскую) .

Влияние Логоса Кибелы на германские народы среди всех остальных народов Европы было минимальным. В сравнении с народами Средиземноморья это очевидно, но и в сопоставлении с двумя основными группами этносов Европы на Западе (кельты) и на Востоке (славяне) германцы также отличались качественно более высоким уровнем патриархальной вирильности (лат. virilis — мужской, свойственный мужчине).

В той мере, в какой нам доступен обзор самосознания германцев в их мифологическом измерении, что подтверждается не только ранней историей, но и наблюдениями за поздними поворотами судьбы германских народов, мы можем предварительно сформулировать некоторые особенности германского Логоса. Этот Логос изначально отмечен следующими чертами:

-радикальная воинственность, доминация этоса второй (воинской) функции индоевропейских обществ;
— высокая степень экзистенциального дифференциала, проявленного в абсолютизации титаномахии — бытие есть поле битвы асов и их противников, сил порядка и могущественных сил хаоса, при приблизительном равенстве сил;
— движение историала в сторону «сумерек богов» с неизбежным подъемом гипохтонических могуществ, заканчивающееся неотвратимой мировой катастрофой (катастрофическое сознание);
— трагическая эсхатология, обращенная к моменту «финальной битвы» (Endkampf);
— дневным (диурническим) характером психологической ориентации германцев, обращенных на разделение, расчленение и укрепление цельной и упорядоченной самоидентичности в ущерб противостоящему хаотическому противнику;
— возведение воли, мужества, стойкости и героизма в высшую ценность, ориентация на прямолинейный «германский порядок».

Эти свойства запечатлены в фигурах основных персонажей германских сказаний, саг и легенд, в преобладающих сюжетах и особенно в фигуре главного бога германского пантеона — аса Одина (Вотана), который мыслился как световое могущество, бог битв и побед.

Швейцарский психолог Карл Густав Юнг, развивая тему Л. Фробениуса о фигуре «одерживающего», писал о том, что для немцев в культурном смысле и в ХХ веке всё ещё актуален феномен «одержимости» (Ergriffenheit), и соответственно, это вызывает к жизни фигуру «одерживающего» (Ergreifer), которым является Один (Вотан)[1].

Один, по Юнгу, обладает дуальной природой — он бог бури и бог тайных наслаждений. Юнг сравнивает Одина с Дионисом, но подчеркивает, что Дионис распространяет своё «одержание» преимущественно на женщин (менады), а Один на мужчин, превращая их в неукротимых иррационально сражающихся воинов-берсерков.

Архетип берсерка, во время битвы способного превращаться в медведя и не знающего страха, по Юнгу, составлял психологическую структуру германцев в период, предшествующий распространению христианства, и снова вырвался на свободу в ХХ веке, введя всю Германию в состояние одержимости.

Один, по Юнгу, есть то, чем в своей последней глубине «одержимо» германское бессознательное.

Источники:

[1] Jung K.G. Wotan// Neue Schweizer Rundschau. Zurich. n.s., III. March, 1936. S. 657-669.