Пятница , 29 Март 2024
Домой / Мир средневековья / Цыгане старой Малороссии

Цыгане старой Малороссии

 Цыгане старой Малороссии.

По архивнымъ документамъ.

Народ, известный у нас  под  именем  цыган, носит  в  исторических  документах  и в  живом  языке разных  народов  массу названий. В среде почти   каждого народа и в каждой стране существует особое прозвище для цыган, иногда даже не одно. Сами же цыгане никогда не называют себя этими именами; у них существуют свои собственные, самое распространённое самоназвание цыган Rom — муж, мужчина, Romni — жена, женщина, множественное число. От названия Roma,   происходит Romano — цыганcкий;  Romnitshel — цыганский народ, Romane tschave (чадо) — дети Рома, цыгане. Другое имя — Sinte или Sinde, которое по­следователи приводить в связи с именем реки Sindhu (Индъ) или с племенем Sindi, живущего в передней Индии. Наконец, цыгане очень часто называют себя Kali, т.-е. чёрные, отличая себя этим от белых — европейцев . Всех  не-цыган  они называют  общим  именем  Garzo т.-е. купец, крестьянин, особа, человек, множественное число Gagzi, хотя у них существуют и другие специальные названия для отдельных стран и народов.

Наиболее распространённое самоназвание цыган, вынесенное ими из Индии — «ром» или «рома» у европейских цыган, «дом» у цыган Ближнего Востока и Малой Азии, «лом» — у цыган Армении. Все эти названия восходят к индоарийскому «d’om» с первым церебральным звуком, представляющим собой нечто среднее между звуками «р», «д» и «л».

Одна из теорий предполагает, что это название происходит от слова санскрита «ḍōmba» «человек из низкой касты, зарабатывающий на жизнь исполнением песен и игрой на музыкальных инструментах». По другой версии корень «d’om» связан с «дамарой» и «дамару», санскритскими терминами для «барабана» и санскритским  корнем «ḍam-» (санскр. डम्) — «звучать, как барабан».

Карта Ведической Индии

У  цыган нет ни исторических памятников, ни исторических преданий, и только живой язык остаётся свидетелем их исторической жизни. Лингвисты Потт и Миклошич, изучавшие наречия цыган, установили тот неопровержимый факт, что язык цыган — язык индийский, и родина их есть Индия и при том именно северо-западная часть Индии. Этническая история цыган.

В конце X века, как доказывают исследователи, цыгане покинули свою инди­йскую родину и отправились странствовать, устремляясь все далее и далее на восток. Что заставило цыган покинуть свою родину, это составляет для нас пока загадку, решение которой зависит от изучения истории тех стран, откуда вы­шли цыгане.

Персидские и армянские элементы в языке европейских цыган заставляют предположить, что цыгане не только прошли эти страны, но и имели там продол­жительную остановку.

Первая страна, в которой кочевали цыгане по приходе в Европу, была Греция, так как во всех наречиях европейских цыган, греческий элемент языка играет значительную роль. Это предположение подтверждают и письменные доку­менты, в которых некоторые цыганские имена оканчиваются на -os, и числительные взяты из греческого языка.

В 1322 году францисканец Simon Simeonish встретил цыган на острове Крит; в 1346 году цыгане под именем Homines Vagenitis упоминаются на острове Корфу; в Валахии цыгане упоминаются под 1387 г., и только в 1417 г. мы встречаем их в средней Европе. Здесь они появились сначала в незначительном количестве толпой в несколько сот человек, под предводительством вождей, которые величали себя графами и герцогами (баронами). За этой толпой цыган последовал их целый ряд, и цыгане всё в большем и большем количестве стали наполнять европейскую страны. Так, цыгане проникли в Италию, Германию, Францию, Испанию, Англию, Польшу, Литву, Швецию и Финляндию, а из Европы в последнее время в Америку и даже Австралию.

Англичане традиционно называли цыган Gypsies (от Egyptians — «египтяне»), испанцы — gitanos (также от Egiptanos — «египтяне»), французы — bohémiens («богемцы», «чехи»), gitans (искажённое исп. gitanos) или tsiganes (заимствование от греч. τσιγγάνοι, цингани), немцы — Zigeuner, итальянцы — zingari, голландцы — zigeuners, венгры — cigány или fáraók népe («фараоново племя»), крымские татары — çingene, азербайджанцы — qaraçılar («чёрные»), грузины — ბოშები (бошеби), мингрелы — ჩაჩანეფი (чачанефи), армяне — Գնչուներ (гнчунер), боша, финны — mustalaiset («чёрные»), казахи — долы, сығандар, узбеки — люли, сигонлар, баски — erromintxela, ijitoak; албанцы — jevgjit («египтяне»); евреи — ‏צוענים‏‎ (цо’ани́м, от названия библейской провинции Цоан в Древнем Египте); персы — کولی (коли́); литовцы — čigonai; латыши — čigāni; болгары — цигани; эстонцы — mustlased (от эст. must — чёрный). В настоящее время всё большее распространение в различных языках получают этнонимы от самоназвания части цыган, рома́ (англ. Roma, чеш. Romové, фин. romanit и др.).

Теперь всё количество цыган можно исчислить в 700— 900 тысяч человек. Европейское население приняло цыган сначала довольно благосклонно и отнеслось к ним сочувственно, чему способствовали с одной стороны грамота императора Сигизмунда, а с другой те рассказы, которые цыгане распространяли сами о себе. Рассказы эти очень сильно напоминают собой распространенную в Европе легенду о вечном жиде, так что некоторые исследователи и самую легенду счи­таюсь фабулой цыганских рассказов.

Когда же население Европы познакомилось со спо­собами добывания дневного пропитания цыганами, то оно возопило против такого неприятного сообщества и обращалось к правительствам с просьбами избавить его от таких непрошеных гостей. К несчастью для цыган был пущен слух, что цыгане шпионы и соглядатаи, высланные турками в Европу. И вот появляются повсеместно законы об изгнании цыган.

В 1580 г. был издан закон, призывающий бичевать каждого цыгана, не повинующегося закону изгнания. Цыгане в западноевропейских государствах стояли вне всяких человеческих законов:

„убить цыгана выстрелом из карабина — дело столь же законное, как убить волка или лисицу»,-  говорить старинный афоризм Басков.

С цыганами иногда обра­щались как с дикими зверями; так, во время охоты при одном из небольших немецких дворов, без всякого стеснения убили выстрелом цыганку и ребёнка, которого она кормила. Насколько тяжело было в это время положение цыган, по­казывает тот факт, что многие из них, особенно женщины, являлись сами к властям с просьбой прекратить их жалкое существование. Но всё жестокости были напрасны, и цыгане продолжали по-прежнему пере­кочевывать с места на место.

Сильным желанием всех правительств было сделать цыган оседлыми и при том земледельцами; это желанье стало заветной мечтой правительств в XVIII веке, когда гуманные идеи побудили европейские правительства действовать более умеренным образом. Меры, принимаемые для этого правительствами, часто применялись так неумело и нерационально, что очень редко приводили к желаемому результату, и цыгане по сие время остаётся почти таким, каким видел его в XIV веке на о. Крите Simon Simeonish.

Во времена правления французских королей Людовика XIV («король-солнце»; 1638-1715) и Людовика XV (1710-1774) цыгане находились на службе в пехоте, кавалерии, драгунах и в артиллерии. Часто музыкальные способности приводили их в состав военных оркестров, где они были барабанщиками и трубачами.

 

В XVIII веке, несмотря на то, что к цыганам стали относиться немного мягче, все-таки положение их было тяжело, и законы относительно их были бездушно жестоки. Например, в Венгрии у них отнимали детей, запре­щали говорить на родном языке и даже вступать в брак между собой, а во Франции даже в начале XIX века был совершён над ними целый ряд жестокостей. Когда Наполеон вторгся в Испанию, в его армии были венгерские цыгане.

В на­стоящее время положение цыган в западной Европе довольно сносно; хотя они и не везде пользуются одинаковыми правами с остальным населением, но утешительно и то, что исключительный законы против них уже перестали действовать. (Патканов).

В России (по-цыгански: Silelo temm — холодная страна) цыгане пришли двояким путём: в северную часть России из Польши, а в южную — прямым путём из Валахии; по крайней мере, в язык северных цыган мы встречаем элементы греческого, болгарского или сербского, румынского, венгерского, немецкого и польского языков, а в языке южно-русских цыган мы не встречаем ни венгерского, ни немецкого, ни польского элементов (Миклошич).

В северо-западную часть Малороссии цыгане проникли из Польши, а в юго-западную из Валахии. В документах архива Малоросской Коллегии мы имеем целый ряд указаний на переселения цыган из Польши; в XVI веке и в начале XVII века выселения цыган из центральных частей Польши к окраине, то есть в Малороссию, вероятно, были значительнее, чему могли способствовать декреты сейма об изгнании цыган из Польши.

По­явились цыгане в Малороссии, вероятно, в начале XVI века. Так, Руссов видел их на Волыни в 1501 г.; к концу же XVI столетия они, должно быть, кочевали по всей Малороссии. В документах малорусских архивов прямых указаний на время распространения цыган по Малороссии нам не встречалось, косвенные же есть такого рода: в 1750 г. цыгане в поданном ими прошении писали:

за прежде бывшихъ в Малой России и гетманов и за гет­мана Скоропадского с предков наших и нас цыганъ в скарб войсковой окладу в год брали по 120 руб. (Харьковский Исторический Архив Мал. Кол. № 12706).

На основании этого свидетельства бесспорно можно предположить о существовании цыган в Малороссии в половине XVI века. В малорусской Вертепной драме, появление которой можно отнести к концу XVI веке, цыгану отведено не мало места. (Шев. Старина*, 1882 г., октябрь, стран. 2— 38).

Цыгане упоминаются в войсках Богдана Хмельницкого („Богдан Хмельницкий», Костомаров). Цыгане в Малороссии, как и везде, представляли собой большею частью ко­чевой элемент. Так, когда в 1765 г. правительство собирало справки, то почти все сотни донесли в полковую черниговскую канцелярию, что цыган, имеющих постоянное жительство, у них нет, а бывают они только проездом на торгах и ярмарках и иногда на зиму нанимают себе квартиры у обывателей. Но, кроме таких, были и оседлые цыгане; В Понорнитской яицкой сотне, в 1765 г. было два цыгана, имевших постоянное жительство и отбывавших общенародные по­винности. Это мелочной факт, но что оседлых цыган было сравнительно не малое количество, это можно подтвердить целым рядом указаний; так, например, за некоторых бродячих цыган ручались иногда их же соплеменники: «за Илью Босаченка ручается Петро Бычок, житель Роиской сотни», поручителем же мог быть только оседлый цыган.

В Батурине мы встречаем две оседлые цыганские семьи: семью Ющенковых и семью Миненковых, впоследствии породнившиеся; в Ямпольской сотне видим семью Янковских; наконец, значительное количество цыган жило оседло на владельческих землях и было записано в ревизских сказках отдельно от бродячих.Число цыган в Малороссии очень часто колебалось; если обстоятельства были благоприятны, то число их увеличивалось: они прикочевывали из Великороссии из слободских полков или даже из Польши; если же обстоятельства не благоприятствовали условиям их жизни, то она откочевывали, чаще всего в слободские полки, и число их уменьшалось; так, крымские походы 1738 г. имели результатом уменьшение числа цыган, ибо военное положение края тяжелым бременем ложилось и на их материальное состояние.

Цыгане внешним образом принимают религию народа, среди которого им приходится кочевать, но внутренне они остаются верны своим обычаям и суевериям. Цыгане в Малороссии уже в XVIII веке были христианского вероисповедания, но принятие его было, вероятно, простой формальностью.

И теперь цыгане Польши и России не придерживаются строго одной религии и отличаются суеверием: не редкость, например, среди русских бродячих цыган крещение одного и того же дитяти в десяти местах; нет повода исключать отсюда малорусских цыган, тем более, что с таким положением вещей сильно гармонирует мнение народа: „Цыгане, яко ти воры?“, строси цыгана: «Какой ты веры?» — „А тоби яко треба?“  — говорит про цыгана малоросс.

У литовских цыган, близких соседей, а может быть даже и кровных родичей малорусских цыган, господствовали, как видно, также древние цыганские обычаи, на которые впоследствии стали смотреть, как на суеверие. Литовское название цыган — Baystrukos, «байстрюки», т. е. незаконнорожденные (Миклош.). Известно, что среди цыган, как в прежнее время, так и теперь, весь брачный ритуал состоит в разбитии кувшина, такой брачный союз, с точки зрения литовского народа, представлялся не более, как простым сожительством.

Имена малороссийских цыган, встречающаяся в документах, почти все христианская. Фамилии — малороссийские или переделанные на малорусский лад и оканчиваются большею часты на -енко. Федоренко, Клотченко, Партиненко, Гиренко, Батиренко, Харахаенко, Грабченко, Ващенко, Детиненко, Степаненко, Мазничка, Зерняченко, Свичпенко, Мнзянченко, Богданенко, Детвий, Гриценко, Козорезенко, Золотаренко, Маковеченко, Бринзенко, Белоусенко, Романович, Хурсенко, Мурженко, Гуленко, Бабак, Валченко, Алексеенко, Кириченко, Довгоший, Ципченко, Мащенко, Бабаченко, Ющенко, Миненок, Миненко, Мина, Певниченко, Бузенко, Заподский, Киченко, Коваль, Сизый, Кобрик, Харченко, Дуденко, Мурченко, Михалевок, Козьменко, Юрченко, Чижик, Боженко, Вожаненко, Букач, Грабко, Вакуленко, Маяненко, Обдунь, Козенко, Босаченко, Сысоенко и т.д. Фамилия Босаченко может отчасти пояснять образование цыганских фамилий: отец Босаченко прозывался Босак, сын его был записан Босакевяч, а потом уже явились Босаченки. (Харьковский Ист. Арх. М. К., Л» 422).

Фамилии цыган, вышедших из Польши: Максимович, Войцехович, Янковский и проч.; но попадаются фамилии, которые звучать совсем не по-малорусски, например, Карафеца, Цинаро, Газун, Рохманян и т. п.

Кочевая жизнь цыган тесно связывала членов цыганской семьи, так что они редко разделялись. При главе семьи ютились все младшие её члены; так, напримир, в 1746 г. из Польши отец Янковского переселился со всеми своими родственниками в числе восьми человек, т.-е. вероятно целым родом; в 1740 г. Войцехович переселился с женой, дочерью и зятем. В документах мы имеем перечень некоторых цыганских семейств, относящихся к 1765 г.; он указывает на большой состав семей по количеству и весьма разнообразный как по родственным степеням, так и по возрасту их членов.

Тесная связь членов семьи не разрывалась даже и тогда, когда не было связывающего звена, например главы семьи, и когда каждый член семьи мог бы жить отдельно. Так, братья Бобаченки живут „на единомъ хлебе, в  единомъ промысле, вместе, нераздельно», по выражению документа; два брата Хурсенка представляют из себя одну семью: Дмитро Хурсенко — 32 лет; жена его — 29, сын — 6 лет и другой — 2 года, дочь — 11 лет и другая — 4года; брат его Михайло — 22 лет, с женой — 17 лет.

Борьба с неудобствами и невзгодами кочевой жизни связывала между собой не только членов одной семьи, но даже целые семьи. Доказательством служить то обыкновенное явление, что цыгане кочевали таборами, т.е. несколько семейств, соединенных вместе, и делили между собою все невзгоды кочевой жизни. Из Смоленской губ. в Глухов Черниговской губ. на ярмарку цыгане прикочевали несколькими шатрами; в другом случае из Смоленской же губ. прикочевали несколько шатров с бурмистром Ивановым во главе; из Малороссии в слободской полк и из слободских полков в Малороссии цыгане часто делали перекочевки табо­рами и почти никогда одной семьей.

Обыкновенным жилищем цыган были шатры; поэтому, напр., в списках, представленных из Слабинской сотни, значится, что Козорезенко с семьей живет одним шатром, Фёдор Золотаренко с семьей — одним шатром, Дмитрий Гуленко с семьей — одним шатром, Андрей Бринзенко с семьей — одним шатром И как у оседлого населения изба или дом были известной единицей, например, для сбора подати, так у цыган такой единицей быль шатер; так, например, с упомянутых выше смоленских цыган, прибывших в Глухов, взяли с шатра по 2 рубля.

Пища цыган Малороссии была, вероятно, такая же, как и пища местного населения; по крайней мере, в Вертепной драме все названные цыганом кушанья ничего не отличаются от традиционных блюд малороссийской кухни. Свиное мясо пользовалось особым предпочтением, а сало составляло лакомства для цыгана: „ласый, якъ цыганъ на сало“, — говорит народ про цыгана; „якъ бы я бувъ царемъ, то сало бъ йивъ, сало пывъ“ или: „якъ бы я бувъ царемъ, то вкравъ бы пудъ сала, та и втикъ бы “ — говорит цыган устами народа.

Куренье табаку среди цыган было очень распространено: „Тату, сала! Мамо, люльки!“ — смеется народ над цыга­нами, уверяя, что это последние слова цыгана перед смертью. Спиртные напитки при праздной жизни цыган были не последним удовольствием в их обиходе.

В материальном отношении среди цыган господствовало громадное разнообразие: среди них встречались люди богатые, зажиточные, посредственные и бедные, которые существовали милостынею; так, батуринский цыган Василь Мина даёт взаймы единовременно 200 руб., сумму по тому времени (1772 г.) довольно значительную, причём кроме этого он ссужает ещё и хлебом; цыган Павел Мащенко даёт за своей дочерью в приданое пару лошадей, два больших серебряных кубка, из которых за один, по его словам, предлагали ему 25 руб., а другой он купил за 10 рублей, а к этому было ещё присоединено платье и прочие женские уборы.

В документах мы имеем подробное описание имущества некоторых цыганских семейств. В некоторых же случаях указывается только приблизительная цифра стоимости имущества, или же материальное состояние характеризуется отвлеченными термином или описанием образа жизни и занятий. Так, например,

два брата «Хурсенка имеют 6 лошадей и вещей рухомых (движимых) всего рублей на сто; Кузьма Мурженко с семьей в 6 человек имеет вещей рухомых рублей на 20; Юско Богданенко с сыновьями по документам числится имуществом средственным; Кузьма Валченко и Грицко Детный имуществом крайне „нищетные*; Микита Алексеенко и Омелько Кириченко имуществом „средственные“; Моисей Гриценко ничем не занимается, питается милостыней, летом живёт по разным местам, а на зиму нанимают квартиру.

Промысел цыган и их занятия были настолько специальными, что во всех документах мы встречаем такие выражения:

«бавятся обыкновеннымъ цыганскимъ промыслом», «бадаются (занимаются) обыкновеннымъ цыганскимъ промысломъ»

Один из главных промыслов составляла торговля лошадьми; этому занятию цыгане пре­давались со всей страстностью своей натуры, особенно же любимым занятим была мена лошадей. Эта страсть цыган попала даже в поговорку: „минджуе, якъ цыганъ конями“, говорить малорусский народ.

Выводимые цыганами для продажи лошади не были породисты: никакая породистая лошадь не в состоянии вынести всех лишений кочевой жизни; это были клячи, изнуренные длинными переходами, исхудалые от бескормицы; такая лошадь, по словам народа, „день бижитъ, а три дни лежитъ“, „пивкорця ззисть, а миркы не довезе“.

Постоянное обращение с лошадьми должно было научить цыган умению ухаживать за ними и лечить их, т.-. развить среди них коновальский промысел. И действительно, мы встречаем в Малороссии цыган коновалов: в Чернигове живут цыгане Иван Белоусенко да Никита Романович занимающегося коновальским промыслом; в сотне Слабинской живёт одним шатром цыган коновал Андрей Бринзенко.

Далее, одним из важных промыслов цыган был промысел кузнечный. На языке народа прилагательные „цыганский и „ковальский» равносильны; из живущих в Сла­бинской сотне из пяти хозяев цыган четыре занимаются кузнечным промыслом.

Кроме этих занятий, у цыган была масса других способов для приискания себе дневного пропитания; таковы: ворожба или гаданье, заговаривание от разных болезней, от укушения змей; в крайнем же случай цыгане прибегали к попрошайниче­ству, и даже к воровству.

К земледелию цыгане всегда чувствовали отвращение, а потому им никогда и не занимались. Когда в слободских полках цыганам предложили земли в Валуйскомъ уезде и в Екатерининской провинции, они все отвечали, что им не нужно земель для хлебопашества.

Оседлые цыгане в Малороссии, как видно из документов, никогда земледелием не занимались, а „бавились“ цыган­скими промыслами, и были наравне с „лошадейными малороссийскими промышлен­никами»; так например, цыган Янковский, будучи оседлым, платил общенародные повинности, занимался тем, что скупал для казенного завода кобылиц. Поэтому содержание и прокормление цыганского населения всецело ложилось на туземное. Во всех занятиях цыган немаловажную роль играли обман и надува­тельство; а очень часто процветали и более противозаконные занятия, например конокрадство.

Летом цыгане обыкновенно перекочевывали с места на место, везде находя подножный корм для лошадей и посещая конные ярмарки; зимой же они нанимали где-нибудь помещение для себя и для лошадей, платя за себя и за прокорм лоша­дей известную плату: так, Войцехович и Босаченко за помещение и прокорм платили в сутки по денежке с лошади. Но так как определенных занятий не было, а следовательно и определённых доходов тоже не имелось, а за квартиру и за прокорм лошадей платить было необходимо, то и приходилось прибегать очень часто к нечестным средствам.

Идёт цыганка ворожить, заговаривать или лечить, — она идёт не одна, а с нею целый табор, и в то время, как она ворожит, а остальная ватага старается занять балагурством хозяев, некоторые из цыган высматривают, где только можно, и стараются стянуть; так что с появлением цыган в окрестности обыкновенно происходил целый ряд покраж. При таком положении дела народ имел полное право сказать: „лихо, та не тихо: коло Махновки цыгане облегли». Но все способы добывания цыганами дневного пропитания представляли собой такой ничтожный и мелкий заработок, что цыганам большею частью приходилось с трудом влачить своё жалкое прозябание.

По воззрению народа, жизнь цыгана является вообще очень нищенской. Вот сценка из Вертепной драмы: мо­лодой цыган, обращаясь к отцу, говорит:
„Иды, батько! маты казала вечерять.
Отец: „Ащо жъ добраго вы тамъ наварылы?
Сын: „Казала маты: ничого“.
Отец: „А хлибъ же е?“
Сынъ: „Де-бъ то взявся? нема“.
Отец: „Тамъ дарма; я тутъ зъ людьмы добрымы погарцюю, а вы вечеряйте соби здоровы».

А такие поговорки народа, как „цыгане будутъ сныцця (якъ хто, не вечерявши, спать лягае“, или: „мисяць — цыганьске солнце” — раскрывают перед нами всю неприглядную картину цыганского житья. Малорусское население к цыганам относится без всякой враждебности и ненависти. Правда, народ хорошо понимает неприязненное отношение к нему цыганского населения: «не приходится, — говорит он, — цыгана дядьком звать», или: „такой ласки я и в цыгана добуду“; все же неприязненное чувство малоросса проявляется лишь в осуждении скитальческой жизни цыгана и в юмористическом, добродушном подсмеивании над ним.

Дело в том, что цыган всегда ютится у простого народа; он не приставал к высшим классам обще­ства, как друге иноземцы, народ шутит: цыган тым не поган, що з па­намы ест“, и если цыган божился и клялся, а в то же время нагло обманывал, то делал это единственно с целью поддержания своего жалкого существования.

Кроме того, цыгану не мало помогало ещё его умение везде приспособиться; так, например, в Малороссии пища, костюм, религия цыган были таковы, как и у местного населения; все это должно было примирять малорусское население с цыганами.

Цыгане в России появились в XVI веке; законодательный же меры относительно их возникают лишь в XVIII веке. В 1733 г. явился указ, предписывающий весь сбор со слободских цыган отдавать на канцелярские расходы в учрежденных пяти слободских полков. Русское правительство своими законодательными мерами относительно цыган представляет резкую противоположность другим европейским правительствам. В то время, как повсеместно в западной Европе издавались указы о полнейшем изгнании цыган, а население обращалось с ними беспощадно жестоко, в России мы видим совсем другое: никогда ещё не был издан в России закон об изгнании цыган, и законодательство русское, по словам Юридического Обозрения, останется навсегда известно тем, что оно никогда не угнетало цыган преследованиями, и лишь иногда некоторый мест­ности России были закрыты для цыганского населения.

Русское правительство почти никогда не выделяло цыган из общей массы населения, но всегда старалось их слить с прочими обывателями и сделать из них земледельцев; для этого оно затратило не мало средств, но результаты не оправдали тех затрат, который были употреблены на цыган, и они продолжают кочевать ещё и теперь по всей России, за исключением крымских и небольшой группы московских и петербургских цыган.

Что касается малороссийских цыган, то их положение до конца ХVII века, по всей вероятности, было сходно с положением польских цыган. В Польшу цыгане явились, по предположению Миклошича, во времена Влади­слава Ягелла; в актах же они упоминаются в первый раз только под 1501 г., когда польский король Александр выдал цыганскому войну Василию грамоту, которою дозволялось цыганам кочевать в пределах Польши; лет же через 50, именно в 1557 г., последовало постановление сейма об изгнании цыган из Польши. Это постановление сейм подтверждал в 1565, 1578, 1607 и наконец в 1618 гг.; но при слабости властей, по словам Миклошича, и при симпатии народа к цыганам, постановления сейма не привели ни к каким результатам, разве только к тому, что может быть усилили собой движение цыган к окраинам Польши, т.-е. в Малороссию.

В 1671г. польское правительство попыталось сделать цыган оседлыми и дало им административное устройство: они стали в зависимость от избираемого ими самими начальника, который носил титул короля. Король цыган утверждался Польским королём. Институт цыганского короля уже не застал цыган левобережной Малороссии, а коснулся только правобережной. Воспоминание об этом живёт и теперь среди малорусского населения Подолии в поговорке: «Сывысь (сивый еси) якъ цыганский король».

Русское правительство ХVII веке к малороссийским цыганам относилось крайне заботливо: во всех случаях, где было возможно, оно старалось оградить цыганское население от всяких обид и своеволий, например, со стороны цыганских атаманов; с откупщика взимался штраф за всякое с его стороны насилие над цыганским населением.

Цыгане левобережье Днепра разделились, как и малороссийские обыватели, на десять полков; во главе каждого полка стоял цыганский атаман. Цыганские атаманы, во время существования откупа цыганского сбора, назначались откупщиком, хотя вероятно и с ведома правительства; а по уничтожению откупа атаман, как представитель всего цыганского населения, назначался Войсковой Генеральной Канце­лярией, причём цыгане имели право просить о назначении того или другого лица атаманом, а этот атаман   назначал полковых атаманов. К цыганам малороссийским в XVIII веке причислялись ещё и волошские цыгане, которые управлялись своими атаманами.

На обязанности атамана было выдать подвластное им цыганское население: во время существовала откупа они были обязаны собирать с цыган оброк; если правительству надо было разыскать какого-нибудь цыгана, то оно относилось к ата­ману, под ведомством которого находился поименованный цыган. Имели ли ата­маны в своих руках полицейскую и судебную власть во время существования откупов цыганского оброка, трудно сказать за недостатком материала; по уничтожении же откупов в 1757 г. им было дано право суда и расправы между чле­нами цыганского населения, а также на обязанности атаманов было удерживать цыган от „непристойностей».

По малороссийским правам цыгане представляли собою класс, стоящей ниже посполитых простонародных граждан. Так, за увечье, за нанесете раны и убийство цыгана взыскивалось в половину против суммы за посполитых просто­народных. За свои преступления цыгане подвергаемы были суду и судимы наравне с малороссийскими обывателями.

В 1757 г., 14 июня, атаманом Разумовским был дан Ивану Ющенко, цыганскому атаману, откровенный ордер, по которому Ющенко, а также и назначенные от него полковые атаманы должны были, удер­живая цыган от непристойностей, чинить между ними суд и расправу; дела же, которых могли бы возникнуть между цыганами и малороссийскими обывателями, должны были рассматриваться в обыкновенных судебных местах. Ряд реформ, произведённых в 60-х годах прошлого столетия в Мало­россии, не прошёл бесследно для цыганского населения.

В 1705 г., 10 октября, русское правительство произвело коренную реформу в административном управлении цыган; должность атаманов была упразднена. Каждый же из цыган обязан был выбрать себе место для постоянного жительства и поступить под ведомство сотенных и полковых правлений наравне с другими обывателями. Если же кто желал, то мог остаться за каким угодно ему владельцем, как вольный подданный. Если цыгану нужно было куда-нибудь выехать, то он должен был взять паспорт от сотенного или полкового правления, смотря потому, кому он был подчинён, или от владельца, — с точным обозначением, кто он, откуда и зачем отпущен и на какой срок; паспорт мог быть выдан только одному лицу, но не целой семье.

Мотивами такой реформы правительство в своём указе выставило следующее: во-первых, атаманы, пользуясь неопределенностью положения и материального состояния цыганского населения, часто притесняли его и делали несправедливости; далее, под именем цыгана могли скрываться, по выражение указа, самые подлые люди — воры и шпионы. Наконец, последний мотив был тот, что бродяжни­чество цыган служило соблазнительным примером для малороссийских жителей, из которых некоторые тоже начали шататься, причиняя обществу беспокойство, а себе не принося никакой пользы. Правительство понимало трудность исполнения этого указа и, боясь столкновения властей с цыганским населением и злоупотребления властью со стороны первых, предписало:

„постараться сделать из цыган обыкновенных граждан, не употребляя при этом насилия, по действуя кротостью, сло­вами и убеждением.»

Цыгане заявили, что они поселятся как постоянные жители, на таком-то месте, а некоторые даже и уселись было, по не надолго; так, часто случалось, что, взяв паспорт и отправившись на ярмарку, они не возвращались по целым годам и перекочевывали по своему обыкновенно с места на место.

Малороссийские цыгане платили в Войсковой Малороссийский Скарб известный оброк. Сбор этого оброка в конце ХVII и в начале XVIII века был на откупе, и в это время цыгане, по собственному их заявлению, платили по 120 рублей в год. На основании указа Петра Великого от 1723 г. и инструкции, данной малороссийским подскарбиям (1729 г. 20 мая), сбор малороссийских и волошских цыган продолжал отдаваться на откуп по-прежнему. Для этого в конце года, в котором кончался срок откупа, была троекратная публикация: объявлялось в городах, местечках, селах и деревнях и прочих надлежащих местах, не пожелает ли кто взять цыганский сбор на откуп. Всякий, кто пожелал бы, должен был подать заявление в канцелярию малороссийских сборов и явиться на торг; кто давал больше, за тем оставался откуп. При отдаче откупа с откупщиком заключался контракта. Откупная сумма вносилась откупщиком вся сполна, по прошествии каждого года, в январе следующего; в обеспечение же верности платежа откупщик должен был представить поручителейдобрых и пожиточных». От откупщика требовалось, чтобы он не обременял цыганского насе­ления излишними налогами, а брал с них столько, сколько следовало по их ремеслам; для этого откупщику выдавался реестр, в котором было показано, сколько должен вносить известный цыган. В случае неисполнения этого обязательства, откупщик платил штраф. Несмотря на такое старание со стороны правительства оградить цыганское население от своеволия и притеснения откупщика, своеволия эти почти всегда бывали: против каждого откупщика слышались жалобы цыган на вымогательства.

Особенно в этом случае откупщики прибе­гали к такому средству: они навязывали цыганам какую-нибудь свою вещь, требуя за нее гораздо дороже её стоимости. Так, например, откупщик Вятковский, имея свой шинок, продавал цыганам водку по дорогой цене и при этом заставлял их брать водку именно в его шинке; а откупщик Моисей Ющенко за наки­нутые Фёдору Панченку  «пукель» (купель), а Грицку Панченку лохань вымогал с них 30 рублей, а с цыгана Ивасенко 20 руб. за жупан. Атаманы, назначаемые откуп­щиками, обращались с цыганами крайне жестоко. Так, полковые атаманы, назначенные атаманом Ющенком, наносили цыганам „смертные раны топорами» и причиняли бои и грабительства».

Дом откупщика освобождался от постоев и всяких повинностей; откупщик и посылаемые им атаманы для сбора оброка освобождались от платежа на перевозах, мостах и греблях. С начала XVIII века цыгане платили по 120 руб. в год; в 30-х годах откуп­ная сумма возросла до 400 рублей и увеличивалась постепенно, так что в 1750 г., она равнялась 1150 руб., а в 1755 г., во время отмены откупа, 1424 рублям.

Откупная сумма взималась со всех цыган, „бавивившихся» цыганским промыслом; каждый цыган вносил, вероятно, соразмерно своему заработку и имуществу. По реестру, данному в 1739 г. Алексею Гречке, с Михаила Ющенка следовало взять 8 рублей в год; из реестров не уплативших цыган, представленных откуп­щиками Ющеком в 1750 г. и Вятковским в 1753 г., видно, что размер взносов с разных цыган состоял от 50 коп. до 10 руб. и более в год.  Внося в Малороссийский скарб оброк, цыгане были свободны от платы „ярмаркового“ сбора, но в некоторых сотнях Миргородского и Нежинского полков они обязаны были платить и „ярмарковый сбор», например в Городиской и Бирзенской сот­нях на ярмарках платили цыгане по 20 коп. с человека, а в сотнях Глуховской и Кродевецкой они платили от гурту, смотря по договору, по 3, по 5, и по 6 рублей.

Цыгане очень часто уклонялись от платежа сбора: когда приходил срок платежа, то они уходили в слободские полки или прибегали к протекции; особенно последнее было сильно распространено, так что для пресечения этого был дан откупщику Вятковскому 1753 г., 10 сентября, от гетмана ордер, которым запре­щалось брать цыган под протекцию.

Те цыгане, которые отбывали общенародные повинности, платили порционные и рационные на консистентов и по ревизии были помещены в статье «нищетных», были свободны от платы откупщику. В 1755 г., в силу именного указа, которым отменялся сбор в Войсковой Малороссийский скарб, был отменён сбор и с цыган, в 1765 г. каждый цыган-хозяин обязан вносить только в пользу полковых цыганских атаманов по 20 копеек. Жившие же на владельческих землях цыгане, а также отбывавшие общенародные повинности остались на прежних основаниях.

По уничтожении откупа Иван Ющенко просил о назначении его атаманом всего цыганского населения, представляя в своём прошении то, что ему нужно собрать с цыган недоимки за первую треть 1755 г. Просьба была уважена, и Ющенко получил атаманство с правом назначать полковых цыганских ата­манов, а также чинить суд и расправу над цыганами.

В 1756 г. батуринский житель, цыган Василь Миненко, подал в Генераль­ную канцелярию заявление, что откуп цыганского сбора в слободских полках находится в его руках и, так как цыгане Малороссии ничего не платят, то цы­гане из слободских полков пред началом платежа уходят в Малороссию и уклоняются от платы оброка; поэтому он, Миненко, просил назначить его товарищем Ющенка, тем более, что он ещё родственник (тесть) Ющенка. Просьба Миненка была уважена. И вот явилось нечто в роде двоевластия в цыганском атаманстве.

Мир и согласие между атаманами продолжались не долго; скоро они не пола­дили между собой. Миненко отменил атаманов, назначенных Ющенком, без его ведома, не потребовав от них отчета в недоимочных сборах, ко­торые они обязаны были собрать с цыган; поэтому Ющенко просил ордера из Генеральной канцелярии о запрещении Миненку поступать в другой раз без ве­дома Ющенка, на что и был выдан ему ордер. Миненко, вероятно мстя своему зятю, подал на него прошение, в которомъ доносил, что Ющенко чинить цыганам, „здирства и озлоблеше“. Явилось 14 человек, которые показали на Ющенка иск в размере 356 руб. И как прежде полковые цыганские атаманы просили, чтобы Ющенко был их атаманом до самой смерти, так теперь они, благодаря, должно быть, проискам Миненка, просят об отрешении Ющенка от должности. Миненко достиг своего: Иван Ющенко был отрешён, а цыганским атаманом в 1763 г. был назначен Василий Миненко (или Миненок).

В 1765 году, 10 октября, цыганские атаманы были отменены, и цыгане были поставлены в зависимость от сотенных полковых правлений и сравнены с про­чими обывателями.

Таковы  важнейшие данные о цыганах в Малороссии, заключающаяся в архивных документах Малороссийской Коллегии в Харькове.

Этническая история цыган
Как в средневековье боролись с чумой

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*