Царица Вода — Белена, Макошь и Ясонь

Фаминцын Александр Сергеевич. Божества древних славян. IV. Система славянской мифологии.  А. БОЖЕСТВА НЕБЕСНЫЕ. 

Царица Вода.Белена, Макошь и Ясонь 

1) Как БЕЛБОГА мы встретили выше Солнце под нижеследующими видовыми названиями, которые все почти повторяются в наименованиях соответствующих женских божеств влаги:
а) Белену соответствуют болгарская Самодива или Сaмовила и сербская Вила, обыкновенно называемая «белой Вилой» (вид, видјело, видјелица [серб.] = свет, ясность).
Как болгарская Самодива, так и сербская «белая Вила» строят свои замки на небесной высоте, именно «в тёмной туче» (болг.)[Миладиновци. Бжлг. н. п. № 10] или «на краю облака» (серб.)[Караџuћ. Срп. н. п. I, 151]; и та и другая являются людям, или у вод, или на горных вершинах. В одной хорватской песне (из Словении), которая поётся у Ивановского костра, «палящее солнце жалуется Ивану, что Вила не хочет прислужить ему холодною водою«[Illič. Nar. Slav. obič. 162].

Понятие о Виде и Самодиве обыкновенно связано с представлением о воде, о горных высотах и воздушных явлениях (тучах, бурях и т.п.). Болгарские песни упоминают о «горной» и «морской» Самодиве — «горная» – обычный эпитет сербской Вилы.»Я не Вила, собирающие тучи», – говорит девушка в сербской песне. [Караџuћ. Срп. н. п. I, 432]

На Руси, где гор почти нет,  Самодиве и Виде, соответствует Русалка (см. ниже: «Хорс») – светлая, сияющая представительница вод является только как водная богиня. Как Русалка, так и Вила — солнцева сестра отличаются ослепительной красотой, вошедшей в поговорку. Тождество названных богинь подтверждается и тем, что праздник «Русалия» у болгар называется также «Самовилскы праздницы»[Чолаков. Блг. н. сбор. I, 39]. Подробнее об этих богинях, встречающихся, как в единственном, так и во множественном числе, и о разностороннем их значении я буду говорить впоследствии. Пока достаточно было указать только на основную, непосредственную их связь с умеряющей солнечный зной водной стихией, представительницами которой они являются, в качестве солнцевой сестры, получающей у разных славянских народов разные названия.

Нестор, в числе божеств, которым Владимир воздвиг в Киеве идолы, называет MОКОШЬ. Под характеристическим именем этим, заключающим в себе понятие о влаге и несомненно обозначавшем божество женского рода, нетрудно узнать небесную деву, солнцеву сестру, богиню небесной влаги. Стредовский объясняет богиню Macosla (Макошь, Мокошь) именем: Pluvia — дождевая или дождница. [Hanuš. D. Wss. d. Slav. Myth. 75].

б) Ясоню – отвечает Jesen (= Jasni), по объяснению глоссов к Mater verborum = Jsis. Автор глоссов толкует это название как «земля», но Изиду, спутницу Озириса, древние авторы нередко принимали и за луну. У Апулея (Metam. XI, р. 275) Луна говорит: «Жители восточной Эфиопии, арийцы и египтяне, наученные мудростью старины… приветствуют меня как царицу Изиду«.[Voss. Myth. Br. I, 212]. В славянском переводе Георга Амартола (по списку 1389 г.) читаем: «Нарекоша убо (египтяне) солнце Осирин, луну же Изин«. [Шафарик. О Свароге 32]. О чрезвычайной популярности имён Ясоня и Есени в среде западных и юго-западных славян свидетельствуют приведенные мною многочисленные географические названия производные от имён Ясоня и Есени, встречающиеся в их землях. Замечательно, что в Гродненской губ., в среде белоруссов, мы встречаем в целой серии песен имя Ясенька в сочетании с Марысей, подобно тому, как в Малой Руси и других местах Белоруссии с Иваном-Купалом постоянно сочетается Марена. Мало того, в этих песнях Ясеныса и Марыся сравниваются с месяцем и солнцем, или наоборот, так что Ясенька в первом случае соответствует названию Jasni, приведенному в чешских глоссах. Вот отрывки из этих песен:

– Ой за лјесом, за бором,
Ой за синим озиором,
Ой там соунычко йграе,
З мјесяцом размоуляе…
Ой у туом новом селје
Марыся з Ясном размоуляе…
– Полецеу соколик на сини ознора.
Соколик лецит, утоньку несе.
Појехау Ясенько я у чужые людзи.
Ясенько јездзе, Марысю везе…

В первой песне Марыся сравнивается с солнцем, а Ясий с месяцем, во второй – наоборот.

Сокол, с быстротой несущийся по небу, вероятно, заместил собой солнце, а «утонька», как водная птица, является представительницей водной царицы. В одной болгарской песне изображен сокол во всем блеске солнечного божества. Сестра, которая садит ему цветок на голову и нижет бисер на шею, очевидно, солнцева сестра, небесная влага:

Сокол пие по Вардара вода:
Нодзе му у сребро укованы,
Криле му у злато позлатены,
На глáва му бел трендафиль цавти,
На гьрло му дробен бисер тренти;
Па не смее нико да то пита.

Ясенька является и как всадник, совпадая со всадником Купалишем или Купальником, фигурирующим в белорусских купальских песнях, например:

– Есть на мору hрудочок, hрудочок,
Вила Maрися веночок, веночок,
Вила, вила й-заснула, й-заснула,
Приехау Ясенько неучула, неучула.
Трейчы (трижды) коником окружыу, окружыу,
Пуоки Марысю незбудзиу, незбудзиу…[Этн. сбор. III, 91, 92, 96.] Ясенько, очевидно, является в качестве «купальника», представителя самого Купала, в свою очередь в большинстве белорусских и малорусских песен именуемого уже просто Иваном. В одной из дальнейших белорусских песен Ясенько изображается бегущим за сивым конём, то есть сивкой-златогривкой или солнцевым конем:

Бежит коничок, сиу – невеличок
Калина!
Калина моя, тобою вода лелјэе.
За тым коником Ясенько бежит
Калино!
Калина моя…
Наупротиу jotio Марыся joho –
Калино! [Этн. сбор. III, 98]

Тождество Ивана-Купалы и Ясеньки подтверждается и тождеством сопоставляющихся с ними дев: Марыси или Марены, или Купалки. Если принять в соображение, что именем Ясонь действительно называлось у западных славян солнце, как Белбог — ясный, светлый бог, то нельзя не узнать в имени белорусского Ясенька именно этого солнечного бога Ясоня, в неприкосновенности сохранившегося до наших дней в Белоруссии, где вообще уцелело, едва ли не в большей степени, чем где-либо между славянами, множество древнейших черт и преданий из языческой жизни.

Итак, Ясонь, оставивший по себе, преимущественно в землях западных славян, неизгладимое воспоминание в массе географических названий, Ясонь, о котором сохранилось предание, как о боге тепла и света, подобном Фебу Аполлону или светящему Юпитеру (Jupiter lucetius, Diespiter = Дый или Дий, польс. Jesse), продолжает и поныне жить в народных песнях, в деревенской глуши Гродненской губернии. Быть может, скажут, что совпадение солнца – Ясоня с белорусским парнем – «Ясиом» , «Ясём» или «Ясенькой» случайное; но едва ли возможно будет признать справедливость такого возражения, если принять во внимание, что тот же Ясий или Ясион, заключающий в жаркие объятия свои и оплодотворяющий мать землю, – Ясий, расточающий дары, которыми обусловливается благосостояние человечества, известен был около 3000 лет до нашего времени на острове Крите.

У Гомера — ЯСИОН, а у Гесиода — ЯСИЙ, шествующий над поверхностью моря и суши, вступает в любовный союз с богиней земли Деметрой, производящей от него на свет Плутоса, представителя изобилия и богатства:

Гомер (Одисс. V, 125-127): Когда леповласая Деметра, предавшись влечению своему, разделила любовь и ложе с Иасионом (греч. Ιάσιο) на трикраты вспаханной ниве.
Гесиод (Теог. 969-973): Деметра родила Плутоса, вкусив сладкую любовь героя Ясия (греч. Ιάσιο), на возделанной троекратно паровой земле, среди тучного критского народа, (Ясия) шествующего по лицу земли, равно и по широким хребтам моря.

Не может быть сомнения, что в обоих случаях речь идёт здесь ни о ком другом, как о почитавшемся на острове Крите солнечном боге, с высоты небес освещающем воды и сушу, припекающем мать землю и порождающем с нею изобилие и богатство.

Имя славянского бога «Ясонь», уцелевшее до наших дней, оказывается, не менее древним, чем имя Ерыла, и, вероятно, служило именем или эпитетом какого-нибудь критского солнечного героя, быть может, совпадавшего с финикийским Гераклом – Меликартом (или Меликерт), культ которого оставил следы и на острове Крите. Меликерт — в финикийской религии и мифологии — бог-покровитель мореплавания и города Тира, греки отождествляли его с Гераклом. Меликарт же считался основателем города Тира, финикийской метрополии. Царь Гирам, современник Соломона, возобновив в Тире храм Меликарта, установил в честь пробуждающегося от зимнего сна героя ежегодное торжество, отправлявшееся в кратчайший день, словом, зимний праздник, отправляемый и у нас, только уже под названием праздника Рождества Христова или Коляды.

Достойно внимания, что имя Ясиона связывается со сказаниями местностей, издревле служивших жилищем пелазгов, а именно: Крита, Аркадии, Самофракии. [Preller. Gr. Myth. I, 606; 168- 169]. В вышеприведенной белорусской песне Ясенько трижды объезжает кругом заснувшей Марыси, «поуки Марысю незбудзиу». Этот мотив как будто находится в связи с древнегреческим преданием о любовном союзе Ясиона с Деметрой, после троекратной пахоты, пробуждающей землю от зимнего сна и делающей её способной к восприятию благотворного влияния тепла и света, изливаемых весенним солнцем – Ясионом.

Ясонь – Ясенько сочетается с Марысей, имя которой (Марена, Мариночка) и в Белой, и в Малой Руси с необыкновенным постоянством является рядом с Купалом или заместившим его Иваном. Этой Марысе – Марене соответствует у поляков Marzana или Marzena, которую писатели минувших веков сопоставляют с Церерой, богиней плодородия (Длугош), или с Дианой (Френцелъ). Замечательно, что то же имя, Maricа, встречается в связи с Иваном и в хорватской песне, которую поют при перескакивании через ивановские костры. [Stojanovlc. Sl. iz zhr. Hrv. n. 255]. Marina упоминается и в моравской «свято-янсжой» песне, поющейся у ивановского костра. К Марии, в смысле весны, мораване обращаются в весенних песнях, напр.:

Ej Maria, ej Maria, kdes tek dlouho byla?
– U studanky u rudenky jsem se umyvala. [Hanuš. Bajesl. kal. 127].

— Эй Мария, эй Мария, где ты так долго была?
– Я в студёном роднике умывалася.
Ответ этот, очевидно, намекает на миф о возникновении весны, или представительницы её, из влаги (ср. обращение к Весне (lito)).
Наконец, между божествами, почитавшимися в Коренице, на острове Руяне, в Книтлинг-саге упоминается Piza-mara. Словом, мифологическое имя Marica, Maria, Марена, Марыся, Piza-mara известно в народных песнях на протяжении от Адриатического до Балтийского моря, а отсюда на восток, в области Польши и Белой и Малой Руси, повторяясь ныне, именно в песнях белорусских и малорусских, с особенным постоянством, рядом с Ясонем, Купалом и Иваном.

Именем Marica называлась и древнеиталийская богиня, сочетавшаяся с Фавном, оставившая, однако, по себе, как и многие другие древнеиталийские божества, лишь смутное воспоминание в римской мифологии. Известно, впрочем, что она отождествлялась с Цирцеей и принадлежала к числу богинь, почитавшихся женщинами. [Preller. Röm. Myth. I, 412]. В начале малорусской купальской песни: «Ходили дивочки коло Мариночки».

 Фаминцын Александр Сергеевич. Божества древних славян.  IV. Система славянской мифологии. А. БОЖЕСТВА НЕБЕСНЫЕ.

Далее… Царица Вода — Денница