300-летие российской прокуратуры.

12 января 2022 года наша страна отмечает 300-летие российской прокуратуры.

22 октября 1721 г. царь Пётр I принял титул императора.  Россия отпраздновала победу в Северной войне (1700-1721 г.г.), вернула себе выход к Балтийскому морю. В стране полным ходом шли реформы. Император хотел, чтобы запущенный им механизм преобразований работал быстро и слаженно. Он видел, что стране нужен новый государственный институт, во главе которого должен стоять человек с самыми широкими полномочиями, подчиняющийся только императору  и выполняющий три главные задачи: пресекать всякое лихоимство, следить за исполнением законов и контролировать госаппарат. 

12 января 1722 г. Пётр Великий подписал указ об учреждении Российской прокуратуры, а 27 апреля — «О должности генерал-прокурора», которого император называет не только «оком нашим», но и «стряпчим дел государственных».

Прокуратура, пожалуй, самый почтенный по возрасту наш государственный институт власти. За означенный период его возглавляли 67 человек. И добрая половина из них от случая к случаю или постоянно занималась литературным трудом. Среди прокуроров ранга пониже наблюдается та же пропорция. В мировой практике подобное неведомо.

В других странах во все времена служители верховного государственного права, вообще юриспруденции, как таковой, всегда представляли собой обычно этаких «людей в футлярах». Россия в этом смысле являет разительную противоположность.

Даже прокурор у нас – в душе поэт…

Начнём с первого российского генерал-прокурора, любимца Петра I Павла Ягужинского (1683—1736) . Говорят, что царь был пленен образной, метафоричной речью необыкновенного красавца Павла, его блещущим умом, остроумием и невероятной способностью грамотно составлять самые сложные, ответственные бумаги. Ягужинский, по воспоминаниям, действительно обладал выдающимися способностями и потрясающим красноречием. Жаль, но после него не осталось письменных свидетельств того и другого. Зато нам доподлинно известно, что поэтически одарённый царь любил слушать «декламации» своего Павлуши.

Второй генерал-прокурор князь Никита Трубецкой (1677 — 1767), тоже из петровских денщиков, был не только деятелен, умён и начитан (немецкий знал в совершенстве), но в молодости входил в так называемую учёную дружину, объединявшуюся вокруг Феофана Прокоповича – проповедника, государственного деятеля, выдающегося писателя и публициста, поэта, сподвижника Петра I. По мнению другого государственного деятеля и поэта Антиоха Кантемира князь Трубецкой «сам не худые стихи составлял». Они крепко дружили. По некоторым сведениям, из 9 знаменитых кантемировских сатир 5 были отредактированы Никитой Юрьевичем «самолично». (Седьмая – просто ему посвящена). Но если редакторство – вещь трудно доказуемая, то к посмертному изданию в России книг друга «Послания Горация» и «Письма Харитона Макентина» Трубецкой имел самое непосредственное отношение. Бесспорно так же и то, что князь оказывал всяческое покровительство первому русскому профессиональному актёру, основателю отечественного театра Ф.Г. Волкову.

Следующий генерал-прокурор – князь Шаховской (1705 – 1777) . О своей бурной, насыщенной жизни он первый среди высших русских чиновников оставил вполне себе литературные мемуары:

«Записки Я.П. Шаховского, полицмейстера при Бироне, обер-прокурора и конференц-министра в царствование Елизаветы и сенатора при Екатерине II».

Они опубликованы в 1810 году. Вот образец литературного стиля Якова Петровича:

«Несытая алчба корысти дошла до того, что некоторые места, учреждённые для правосудия, сделались торжищем лихоимства, пристрастие – предводительством судей, а потворство и упущение – ободрением беззакония». (Как будто о наших временах писано!).

Хитрый, изворотливый четвёртый генерал-прокурор (25.12.1761 — 03.02.1764) Александр Иванович Глебов (1722—1790) не оставил после себя никаких литературных упражнений, за исключением энергичных и колоритных писем к Екатерине II. Но и из них видно, что Александр Иванович пером владел весьма виртуозно. Вот его объяснения императрице, почему занимался винным откупом:

«Женясь, сделался знатным нищим, окружённым детьми, лишённым почти всякого призрения по смерти матери их. Жена моя более 55 тысяч рублей долгу на себе имела; мой достаток состоял только в 900 душах крестьян и до 8 тысяч рублей денег, и до свадьбы, а во время приготовления к свадьбе и я более 20 тысяч должным сделался. Крайность самая понудила искать о своём пропитании, но, к несчастью моему, везде было поздно. Лучше, что ко удовлетворению всего дворянства тогда учреждено, была винная поставка, чем многие пользовались, и я соблазнился».

Заменивший Глебова князь Александр Алексеевич Вяземский (1727 — 1793), служил дольше всех российских прокуроров – без малого тридцать лет (03.02.1764 — 17.09.1792). (Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко – 27 лет, генерал-прокурор князь В.Н. Панин – 23 года).

Но прославился Александр Алексеевич не только служебным долголетием. Он лично «вывел в люди» Гавриила Романовича Державина, непосредственно занимался делами автора знаменитого «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева, просветителя и издателя Н.И. Новикова, чиновника Г.В. Попова, писавшего во все инстанции о необходимости ликвидировать крепостничество.

Князь Вяземский привечал не только столичных литераторов, но и талантливых людей на периферии. При нём на Украине служил прокурором поэт и прозаик В.Т. Золотницкий, в Перми – известный поэт И.И. Бахтин. В мемуарных «Записках» Гавриил Романович Державин резко отозвался о своём благодетеле, полагая его виновником многих своих бед. Однако это не помешало Гавриилу Романовичу воспеть в стихах очередную круглую годовщину супружеской четы Вяземских.

Кстати, дело «злодея Пугачёва» тоже досталось Вяземскому…

В самом начале XIX века генерал-прокурором стал выдающийся русский поэт и государственный деятель Гавриил Романович Державин (1743 — 1816), благословивший «солнце русской поэзии» Александра Пушкина. Одновременно его же император Александр I назначает и первым в истории России министром юстиции. Отныне эти две должности будут совмещаться вплоть до Октябрьской революции.

Очень важно и такое обстоятельство. Подавляющее большинство русских прокуроров, так или иначе увлекавшихся литературными упражнениями, повсеместно показывали ещё и примеры ревностного исполнения своего служебного долга.

Не было случая, чтобы чиновник-литератор отстранялся от исполнения своих обязанностей потому, что занимался творчеством. Одно другому не мешало. Точнее даже так: одно с другим хорошо сосуществовало, взаимно дополняя друг друга.

Красноречивее всего эта причудливая взаимосвязь просматривается на биографии известного русского поэта и государственного деятеля генерал-прокурора Ивана Ивановича Дмитриева (1760 -1837). «Блюстителю законов» (01.01.1810 — 30.08.1814) выпала самая тяжёлая година страны – Отечественная война 1812 года.

С первых дней пребывания за обер-прокурорским столом Дмитриев активно отстаивал интересы законности. Это раздражало властолюбивых сенаторов, поэтому выход Дмитриева в отставку в декабре 1799 года для многих сослуживцев оказался полной неожиданностью. Преуспевающий тайный советник (генерал-лейтенант), только что награждённый орденом Святой Анны 2-й степени и – на пенсион! Им, бедолагам, было невдомёк, как Иван Иванович стремился «возобновить авторскую жизнь».

За два года Дмитриев издал три тома своих сочинений – непревзойдённый рекорд по тем временам. В 1806 году император Александр I вновь призвал Дмитриева на службу. Сначала – сенатором в Москве, затем – генералом по особым поручениям. С 1 января 1810 года И.И. Дмитриев – член Государственного совета, министр юстиции и генерал-прокурор.

Когда уже после окончания Отечественной войны Александр I выразил ему своё «не благоволение», Иван Иванович, не колеблясь, подал в отставку. В его московский дом захаживали: Н.В. Гоголь, В.А. Жуковский, А.С. Пушкин, М.П. Погодин.

Следующим генерал-прокурорском посту стал Дмитрий Прокофьевич Трощинский (1749 – 1829). В ночь с 11 на 12 марта 1801 года его вызвали во дворец, где он составил манифест о восшествии на престол Александра I. Длинная цитата о  генерал-прокурорске Д.П. Трощинском оправдана тем, что принадлежит она не кому другому как Александру Пушкину:

«Трощинский в конце царствования Павла был в опале. Исключённый из службы, просился он в деревню. Государь назло не велел ему выезжать из города. Трощинский остался в Петербурге, никуда не являясь, сидя дома, вставая рано, ложась рано. Однажды в 2 часа ночи, является к его воротам фельдъегерь. Ворота заперты. Весь дом спит. Он стучится, никто нейдёт. Фельдъегерь в протаявшем снегу отыскал камень и пустил его в окошко. В доме проснулись, пошли отворять ворота – и поспешно побежали к спящему Трощинскому, объявляя ему, что государь его требует и что фельдъегерь за ним приехал. Трощинский встаёт, одевается, садится в сани и едет. Фельдъегерь привозит его прямо к Зимнему дворцу. Трощинский не может понять, что с ним делается. Наконец, он видит, что ведут его на половину великого князя Александра. Тут только догадался он о перемене, происшедшей в государстве. У дверей кабинета встретил его Панин, обнял и поздравил с новым императором. Трощинский нашёл государя в мундире, облокотившимся на стол и всего в слезах. Александр кинулся к нему на шею и сказал: «Будь моим руководителем». Тут был тотчас написан манифест и подписан государем, не имевшим силы ничем заняться».

25 августа 1817 года Дмитрий Трощинский вышел в отставку с пенсией в 10 тысяч рублей и зажил на широкую ногу: давал регулярные балы, маскарады, театральные представления. Дмитрий Прокофьевич имел богатейшую коллекцию картин и оружия, великолепную, едва ли не лучшую в столице библиотеку, всю жизнь тщательно пополняемую.

В его гостеприимном доме часто собиралась столичная молодёжь, приходили будущие декабристы братья Муравьёвы-Апостолы, Бестужев-Рюмин. Они наперебой предлагали старому царедворцу заняться мемуарами, на что Трощинский, смеясь, отвечал: «Самая большая моя дань отечественной литературе и поэзии заключается в том, что я в них не наследил». Старик явно скромничал. У него громадная, до сих пор нами никак не отмеченная заслуга перед русской словесностью. В своё время Трощинский устроил отца будущего писателя Василия Афанасьевича Гоголя в почтовое ведомство, чтобы ему шли чины. Прибыв в столицу, юноша Гоголь-Яновский имел за пазухой целый ворох рекомендательных писем от Дмитрия Прокофьевича, жившего на старости лет в Кибице, близ Миргорода. Эти каллиграфические эпистолы, написанные хоть и старческой, но уверенной рукой когда-то третьего человека в государстве, открывали «гонористому малороссу» двери даже княжеских домов петербургских вельмож. А подобная протекция полагалась посильнее любых денег.

Что касается Пушкина, то ещё лицеистом он вошёл в литературное общество «Арзамас». Там он встретился с В.А. Жуковским, Д.Н. Блудовым, Д.В. Дашковым – основателями «Арзамаса». Два последних арзамасца станут впоследствии генерал-прокурорами России.

Генерал-прокурор России Дмитрий Васильевич Блудов (1785 — 1864) очень серьёзно занимался изучением греческой истории и литературы, предпринял длительную поездку по Элладе, посещал Иерусалим. Написал два больших и очень интересных путевых очерка «Афонская гора. Отрывок из путешествия по Греции в 1820 году» и «Русские поклонники в Иерусалиме». При переводе «Одиссеи» Жуковский регулярно консультировался с Дашковым. Вообще, Жуковский, Дашков и Пушкин дружили.

Работая по указанию Николая I с секретными архивными документами, Блудов написал несколько весьма содержательных исторических очерков и статей. «Записками об Артемии Волынском» живо заинтересовался Пушкин. Готовя пятый том своего «Современника», поэт попросил Жуковского достать ему эти «Записки».

«Посылаю тебе манускрипт Блудова. – Писал Василий Андреевич. – Мой писарь ничего разобрать не может; ты разберёшь. Я отметил крестиками то, что можно печатать». Сделав копию, Пушкин вернул подлинник Блудову.

Став генерал-прокурором, Дмитрий Николаевич вынужден был сократить свои литературные упражнения сосредоточившись исключительно на собственном дневнике, который был издан лишь в 1866 году под названием «Мысли и замечания». Пушкин часто обращался к Блудову за содействием, и никогда не получал отказа. Когда Пушкин работал над «Историей Петра I», то Блудов, бывший в то время министром внутренних дел и ведавший государственными архивами, оказывал содействие поэту в получении архивных материалов.

Отлично Пушкин знавал и обер-прокурора 8-го департамента Правительствующего сената С.П. Жихарева. В «Арзамасе» Степан Петрович получил прозвище «Громобой». Хорошо был известен Александру Сергеевичу и «царский наперсник» обер-прокурор Святейшего синода князь Александр Николаевич Голицын.

Самые тесные, даже не творческие, а некие философские отношения связывали Пушкина с обер-прокурором Святейшего синода графом Дмитрием Ивановичем Хвостовым (1757–1835). В литературе Дмитрий Иванович стяжал себе печальную славу «бездарнейшего пиита», над которым потешались.

Сочинения графа составили семь томов и выдержали три издания, но в продаже не расходились. Автор, обыкновенно, сам скупал их и либо рассылал всем, кому мог, либо даже уничтожал. Собственные сочинения Дмитрий Иванович дарил не только братьям-литераторам, но и посылал их в разные учреждения, подносил митрополитам, архиереям, Аракчееву, Паскевичу и даже королю прусскому, от которого получил награду. Всё это так. Тем не менее, серьёзные исследователи русской словесности давно заметили, что частые упоминания обер-прокурора Хвостова в произведениях Пушкина не только и не столько издевательско-комические и едкие. Как истинный гений, Александр Сергеевич умел учиться даже у человека, который для подавляющего большинства его современников представлялся исключительно шутом гороховым. Можно смело утверждать: именно Пушкин обессмертил в веках образ этого легендарного поэта и одновременно служителя Фемиды. Александр Сергеевич видел в явлении графа Хвостова гораздо больше того, что зрели в нём подавляющее большинство современников. Это смелое допущение приходит на ум в связи с отношениями к Хвостову другого русского гения Александра Васильевича Суворова. Величайший полководец всех времён и народов просто души не чаял «в Митеньке». И детей своих Александр Васильевич оставил на попечение именно Дмитрию Ивановичу. Все суворовские бумаги первоначально хранились у Хвостова, а после его смерти у его вдовы А.И. Горчаковой. И только от неё они перешли к внуку полководца, боевому офицеру Александру Аркадьевичу Суворову.

В великой поэме «Медный всадник» есть примечательные строки, которые достойно итожат отношения поэта и графомана:
«Сквозили лодки. Граф Хвостов,
Поэт, любимый небесами,
Уж пел бессмертными стихами
Несчастье невских берегов».
В самом загадочном и едва ли не самом монументальном поэтическом сооружении лучшего поэта человечества увековечен скромный, для большинства смешной и неуклюжий труженик литературной нивы. Это дорогого стоит.

Граф Виктор Никитич Панин (1801 — 1874), внук графа Петра Ивановича Панина, стал генерал-прокурором лишь два годы спустя после смерти Пушкина. Но при жизни поэта они, безусловно, часто встречались и тесно общались. За время своей долгой (23 года) службы в должности генерал-прокурора Виктор Никитич дал путёвку в жизнь многим видным общественным деятелям России.

В 1867 году Панин опубликовал очень содержательный очерк о княжне Таракановой: «О самозванке, выдававшей себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны».

В 1817 году состоялся первый выпуск лицеистов в Царском Селе, названный впоследствии «Пушкинским». И потому, что в числе окончивших лицей был гений русской словесности, и потому, что все 25 выпускников впоследствии занимались  литературой. На эти вакансии перевели учеников из пансиона при лицее, среди которых числился и будущий генерал-прокурор Д.Н. Замятнин. Царскосельский лицей он окончил с серебряной медалью и попал служить под начало М.М. Сперанского.

Дмитрий Николаевич Замятнин (1805 — 1881) вступил в управление министерством юстиции в сложнейшее и судьбоносное время для России. При нём был обнародован Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Дмитрию Николаевичу выпала нелёгкая участь – проведение великой судебной реформы. На долю Замятнина пришлись и самые громкие литературные процессы над М.Л. Михайловым, Н.Г. Чернышевским и Д.И. Писаревым. Причём первый процесс был и первым политическим процессом в России. Главным делом жизни генерал-прокурора Замятнина стала Судебная реформа. Неоценимую помощь Замятнину оказывал прокурор Московской судебной палаты Дмитрий Александрович Ровинский (1824- 1895) – автор многих капитальных трудов по истории искусства.

Ревностно выполняя свои служебные обязанности, Дмитрий Александрович собирал, систематизировал и описывал знаменитый русский лубок. Труд вылился в десятитомное издание «Русские народные картинки». До сих пор 10-томное издание не имеет аналога и издаётся не только у нас, но и за рубежом. Аналога .

Следующие пять генерал-прокуроров России князь С.Н. Урусов, Н.А. Манассеин и граф К.И. Пален,

Министр юстиции (1878—1885) Дмитрий Николаевич Набоков , не оставил заметного следа в литературе. Правда, внук Набокова, Владимир Владимирович, стал впоследствии известным англо-русским писателем. Но это слишком опосредованная связь.

Возможно, самой колоритной личностью из всех перечисленных служителей Фемиды был «талантливейший из прокуроров» Николай Валерианович Муравьев (1850 — 1908) не оставивший в русской литературе сколь-нибудь заметного следа. Николай Валерианович действительно обладал находчивостью и остроумием. Во время процесса над Желябовым, этот обвиняемый громко, почти истерически засмеялся. Судьи и публика оцепенели. Лишь один Муравьёв не растерялся и в гробовой тишине произнёс со вздохом: «Вот видите: когда люди плачут – Желябовы смеются».

Блистательные юристы того времени: Ф.Н. Плевако, В.М. Пржевальский, А.В. Лохвицкий, С.А. Андреевский, А.Ф. Кони.

Во времена выдающегося охранника законности – К.П. Победоносцева, о котором Александр Блок в поэме «Возмездие» написал:

«В те годы дальние, глухие,
В сердцах царили сон и мгла:
Победоносцев над Россией
Простёр совиные крыла,
И не было ни дня, ни ночи
А только – тень огромных крыл;
Он дивным кругом очертил
Россию, заглянув ей в очи
Стеклянным взором колдуна».

Товарищем прокурора Петербуржского окружного суда работал Сергей Аркадьевич Адреевский (1847 — 1918 гг.). Он прославился как поэт и литературный критик. Перу Сергея Аркадьевича принадлежит немало поэм и стихотворений, критических статей и разборов литературных произведений. В 1891 году опубликованы его защитительные речи. Посмертно вышла автобиографическая «Книга о смерти. Мысли и воспоминания». Чрезвычайно глубокий, интересный труд.

Между русскими революциями 1905 и двумя 1917 годов на посту генерал-прокурора и одновременно министра юстиции побывало одиннадцать человек.

При этом на долю одного Иван Григорьевич Щегловитов (1861 — 1918) — генерал—прокурора и министра юстиции (1906-1915), последнего Председателя Государственного Совета Российской Империи, приходится более девяти лет службы.

Остальные десять «блюстителей закона» плотно уместились в неполные три года. Один из ставленников Временного правительства — И.Н. Ефремов — вообще просидел в кресле генерал-прокурора 11 дней.

Примечательно, что только  с февраля по октябрь 1917 года, в должности генерал-прокурора сменилось пять генерал-прокуроров!

Самым известным генерал-прокурором означенного периода стал Александр Фёдорович Керенский (1881 — 1970). Этот «присяжный поверенный» при первом посещении Министерства юстиции подал руку швейцару и стал в 36 лет самым молодым не наследным правителем России XX века. Он прожил 89 лет. Перу Александра Фёдоровича принадлежат многие мемуарные и литературные произведения.

После революции 1917 года более четырех лет прокурорского надзора как такового в стране не существовало.

Лишь в 1922 году в Советской России воссоздаётся прокуратура.

Первым Прокурором РСФСР стал чрезвычайно яркий представитель победившего класса, профессиональный революционер, юрист Дмитрии Иванович Курский (1874-1932 гг.) Превосходная степень здесь не случайная. У Дмитрия Ивановича на счету – восемь книг, правда, все – по юридической специальности. Четыре года он был послом в Италии, а вернувшись домой, в 1932 году покончил с собой, и до сих пор никто не знает, почему…

С образованием Советского Союза вводится должность прокурора Верховного суда СССР. Её занял (21.03.1924 — 17.08.1933) выдающийся революционер и публицист Пётр Ананьевич Красиков (1870-1939) – соратник Григория Плеханова, Веры Засулич, П.Б. Аксельрода, соредактор Ленина в газете «Искра».

После революции редактировал журнал «Революция и церковь», вокруг которого сложился ярый актив воинствующих безбожников. Имел партийную кличку «Музыкант» – виртуозно играл на скрипке.

Другим прокурором республики стал Николай Васильевич Крыленко (1885  — 1938), человек весьма разносторонних интересов. Среди советских прокуроров нет другого, кто бы имел такие далекие от юриспруденции интересы. Николай Васильевич издал около сотни профессиональных трудов, слыл признанным мастером-альпинистом, не раз, даже в одиночку, он штурмовал неприступные горные вершины. И об этих своих походах написал несколько книг. Будучи прокурором, он активно занимался развитием туризма в СССР, руководил обществом охотников и шахматной организацией страны. Что ему и припомнили впоследствии на суде: пустяками, дескать, занимался, а не своим делом.

20 июня 1933 года учреждается Прокуратура Союза ССР. Первым прокурором СССР стал (с 21.06.1933 — 03.03.1935) Иван Алексеевич Акулов (1888 — 1937), его заместителем (1935—1939)– Андрей Януарьевич Вышинский (1883-1954). Если литературная деятельность Ивана Алексеевича ограничилась формальным редакторством журнала «Социалистическая законность», то Андрей Януарьевич слыл воистину поэтом, соловьём советской социалистической законности. В профессиональных трудах, многим более полутора десятка книг, отдельных публикаций – свыше двух сотен, но ещё более – в публичных выступлениях на судебных процессах над «врагами народа».

Ещё одного прокурора советской республики можно смело отнести к отечественным литераторам. Это – крупнейший революционный, партийно-государственный и военный деятель Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (1883-1938). На его счету несколько художественных книг.

Но даже, если бы Владимир Александрович не написал этих произведений, его имя всё равно навечно осталось бы в отечественной публицистике, как организатора и первого редактора всенародно любимой газеты «Красная звезда».

В 1932 году в журнале «Советское государство» была помещена статья Фаина Ефимовна Нюриной «Органы юстиции на новом этапе». Вот и весь вклад Фаины Ефимовны в советскую юриспруденцию, а заодно и в отечественную публицистику. Не секрет, что две трети видных довоенных советских прокуроров были привлечены к суду, затем расстреляны. И все признавали свою вину, так или иначе доносили – читай, клеветали – на своих коллег. Лишь одна Фаина Ефимовна ни на кого не «настучала», не признав ни единого выдвинутого против неё заведомо ложного обвинения. Хотя тоже была расстреляна…

Иван Терентьевич Голяков (1888–1961) пробыл в должности прокурора РСФСР два месяца, затем десять лет (1938–1948) возглавлял Верховный Суд СССР. Его перу принадлежит интереснейшее и в некотором смысле уникальное исследование, до сих пор не имеющее аналогов – «Суд и законность в художественной литературе». Первые пять очерков появились в печати в 1949 году. Отдельным изданием книга вышла в 1959 году.

Покинув высшие властные эшелоны «Ока государева», литература из самой прокуратуры, слава Богу, никуда не делась. Больше других ей послужил Лев Романович Шейнин (1906 -1967). В 1936 году Шейнин был назначен начальником следственного отдела Прокуратуры СССР и занимал эту должность тринадцать лет. Писал статьи, рассказы, пьесы, киносценарии. После второй «ходки» в тюрьму, растянувшейся почти на три года, Лев Романович работал заместителем редактора журнала «Знамя», затем редактором киностудии «Мосфильм».

Среди других современных прокуроров, занимающихся литературой, нельзя не отметить Анатолия Ивановича Алексеева (1937-2011) Специалист по криминологии Анатолий Иванович написал несколько учебных пособий и книг, рассчитанных на самый широкий круг читателей.

Среди них: «Ошибка старого адвоката. Записки юриста», «Искание правды», сборник очерков о выдающихся деятелях культуры – юристах по образованию: А.Н. Радищеве, А.С. Грибоедове, П.И. Чайковском, Л.В. Собинове, Н.К. Рерихе.

Анатолий Алексеевич Безуглов в прокуратуре СССР дослужился до прокурора Уголовно-судебного отдела. Потом занимался научно-педагогической работой, трудился в СМИ. Анатолий Алексеевич автор десятков детективов. Безуглов был и ведущим телепередачи «Человек и закон».

Александр Григорьевич Звягинцев служил заместителем генерального прокурора Российской Федерации. На его счету много исторических трудов, связанных с историей правовых институтов государства. В жанре художественно-приключенческой прозы Александром Григорьевичем написаны десятки романов. Он также автор сценариев художественных фильмов «Клан», «Дезертир», «Сармат», «Правила игры».

Помнится, в канун 65-летия Победы в Великой Отечественной войне Совет ветеранов Генеральной прокуратуры РФ подготовил сборник фронтовых воспоминаний «Этих лет не смолкнет слава». Авторы сборника – тридцать один человек из более, чем трёх тысяч воевавших прокурорских работников.

Они в основном выполняли тяжелейшую в мире солдатскую работу, связанную с потом и кровью, со смертью. Потом уже, в мирное время, почти треть бывших прокуроров вспоминали минувшую тяжелейшую для страны годину… в стихах! Согласитесь, подобное возможно только в России.

Специально для «Столетия»
Михаил Захарчук.