Власть женщины в мифологии богов и героев

Греческая мифология. А.А. Тахо-Годи.

Власть женщины и её последствия для мифологии богов и героев.

А жизнь всё более и более усложнялась. Постепенно уходила в прошлое материнская община и грубый фетишизм, уступая место новым родовым отношениям, анимистическому представлению силы природы, управляющих миром — вера в одушевлённость всей природы. Но рудименты матриархального сознания и старого фетишизма неизменно сохранялись в греческом мифологическом мышлении, причём не только в истории родового общества, но и во времена классики и даже на склоне античности.

Чем богаче, изощреннее, тоньше становилась античная культура, тем больше проявлялся интерес к давно прошедшим временам мифологии с их суровой, жестокой, полной тайного смысла жизнью. Поэтому следует внимательно читать греческих писателей и поэтов, историков и философов, мифографов и собирателей редкостей, чьи сочинения буквально усыпаны фактами и ссылками, свидетельствующими о мудрости древних, об устойчивости мифологической традиции, о жизнестойкости народной памяти.

Нет ничего удивительного, что более поздняя, классическая ступень мифологии не понятна без учёта этих древних рудиментов, которые сохранялись тысячелетиями в именах богов, в их внешнем виде, в их функциях, нравах и характерах, придавая основному ядру мифологического образа невиданную причудливость и загадочность.
История мифа оказывается, таким образом, интереснейшей историей родового общества, и недаром его истокам, а именно материнской общине и её пережиткам в мифологическом развитии, была посвящена знаменитая книга Бахофена, вышедшая в 1861 г. под названием «Материнское право».

О былом величии и главенстве женского начала говорят, например, такие образы развитой и поэтически преобразованной мифологии, как Гера, Афина и Лето.

Гера, супруга Зевса, если судить по гомеровским поэмам, находится в постоянной оппозиции к своему могущественному супругу. Гера вдохновляет и подбивает на сопротивление Зевсу его брата Посейдона, способствует успешным военным действиям ахейцев в Троянской войне, усыпляя своего мужа с помощью бога Сна -Морфея.

Зевс не испытывает к Гере постоянства чувств, он постоянно увлечен прекрасными богинями и смертными женщинами. Преследуя козни Геры, он жестоко её наказывал. В свою очередь Гера взывает к скрытым силам земли и, ударив по ней ладонью, способствует порождению стоглавого Тифона, как это живописует Гомеровский гимн к Аполлону Пифийскому (153 — 177).

Афина Паллада (др.греч. Παλλὰς Ἀθηνᾶ -Афина-Воительница) – воинственная богиня военной стратегии и мудрости в течение всего мифологического развития остается неизменно богиней-воительницей, причем мудрой воительницей. Именно ей, деве-полянице-воительнице, а не богу Аресу принадлежит честь покровительницы героев, вдохновляющей их на подвиги, помощницы в битвах, как об этом красочно повествует Гомер в V песне «Илиады», изображая там героя Диомеда и сопутствующую ему Афину. Ум, мудрость и воинственность слиты в одном прекрасном образе Афины. Ум Афины пронизан живой деятельностью, а воинственность ее всегда продуманна, соразмерна и знает свои пределы.

Имя богини Лето — догреческого происхождения (Лада) и указывает на «жену», «мать«. Как мать близнецов Аполлона и Артемиды, она прославляется во всех мифах. Лето гордится своими детьми, как бы живёт в них. Чувство материнской гордости и счастье переполняют её, когда во дворце Зевса появляется её сын Аполлон и устрашенные боги встают перед ним, трепеща от страха (Гом. гимн. I 1 — 13).

Женщина-мать играет столь важную роль в мифах, что некоторые боги называются постоянно по имени матери, родившей и воспитавшей их.
Аполлон всегда именуется Летоидом, то есть происходящим от Лето, сыном Лето, как будто бы у него нет отца, великого Зевса.

Кентавр Хирон — сын Кроноса и нимфы Филиры — обычно именуется также по имени матери — Филирид, в то время как его сводный брат Зевс, сын Кроноса и Реи, носит имя отца и называется Кронидом.

 Единоборство юноши-лапифа с кентавром. Метопа южного фасада Парфенона. 445 г. до н. э. Лондон. Британский музей

В мифологических ситуациях приходится сталкиваться с фактом долгого отсутствия отца, когда мать в одиночестве рождает сына, воспитывает его в своей собственной семье, а затем отправляет на поиски отца. Так, дочь трезенского царя Питфея, Эфра, ставшая женой Эгея всего на одну ночь, родила от него сына по имени Тезей, причём до поры до времени Тезей не имел представления о своём отце. Когда Тезей возмужал, мать отправила его разыскивать отца, причём на пути Тезей нашёл под огромным камнём оружие Эгея и его сандалии. Надев их на себя, он получил отцовскую силу и даже приумножил её от освящённых предметов (фетиша). В Афинах юный Тезей нашёл отца, узнавшего его по родовому оружию — огромному мечу, которым весел на поясе у сына.

Известно, например, что Одиссея разыскивал его сын от волшебницы Кирки, Телегон (др.-греч. Τηλέγονος «рождённый вдали»), которого отец никогда не видел.
Смерть Одиссея связана как раз с тем моментом, когда на остров Итаку напали морские разбойники, предводителем которых был Телегон — сын Одиссея и Кирки. Отец и сын, не зная друг друга, сразились, и Одиссей погиб от сыновней руки.  В своё время Кирка злоумышляла против Одиссея, но он справился с её чарами, наученный богом Гермесом. То, что не удалось волшебству матери, осуществил сын, вскормленный волшебницей Кирки без отца.

В трилогии Эсхила «Орестея» Клитемнестра убивает своего супруга Агамемнона, не испытывая угрызений совести. Блюстительницы материнского права, Эринии, оправдывают её преступление, основываясь на том, что Клитемнестра не состояла в кровном родстве с мужем, то есть происходила из другого рода и, значит, имела все основания безнаказанно пролить не свою, а чужую кровь.

В мифе об этолийском герое Мелеагре, сыне калидонского царя Ойнея и его жены Алфеи (Аполлод. I 8, 2 — 3) особую роль играет фетишистское представление о жизненной силе и непреложное право материнского рода.
Жизнь Мелеагра при его рождении была заключена богинями судьбы в горящую головню, которая была вынута из очага его матерью Алфеей и спрятана в ларце. Через много лет Мелеагр во время охоты на Калидонского вепря нанёс оскорбление братьям матери, лишив их почётного дара — шкуры калидонского вепря возникла жестокая ссора между калидонцами, кончившаяся убийством одного из братьев Алфеи. («Илиада»).
Когда Алфея узнала об этом убийстве, она впала в безумную ярость, прокляла сына и, вынув обугленную головню из ларца, швырнула её в костёр. Вместе со сгоревшей головней кончилась и жизнь Мелеагра, погибшего в страшных муках. Для Алфеи кровь родных братьев дороже родной крови сына.

Орест, убивающий Эгисфа и Клитемнестру. Рельеф римского саркофага. I — II вв. н. э. Рим. Латеранские музеи

Также и Электра, сестра Ореста, ощущает теснейшую с ним кровную связь, вдохновляя его на убийство матери. В данном случае сестра и брат принадлежат к роду отца, Агамемнона, но не к роду матери, Клитемнестры.

Эрифила (др.-греч. Ἐριφύλη) предала своего мужа Амфиарая в угоду брату, Адрасту, когда будет готовиться поход Семерых вождей против Фив. Подкупленная знаменитым ожерельем Гармонии, она высказывается за поход мужа. Однако впоследствии их сын Алкмеон убивает мать, что приводит его к безумию, так как он поднял руку на родную кровь. Ореста, убившего мать, преследуют дикие Эринии. Оправдывая Клитемнестру, они мстят Оресту, защищая право матери.

Как видим, в период классической мифологии на героя ополчаются магические силы давних времен, а именно времён владычества женщины.
Учитывая эти матриархальные пережитки, мы не удивляемся, когда в «Одиссее» Гомера царица Арета изображается полновластной владычицей острова феаков, причём не вызывает никаких сомнений полная зависимость царя Алкиноя от собственной жены Ареты и её решений.

В поэме «Аргонавтика» Аполлония Родосского (III в. до н. э.) Медея, предавшая отца и братьев, бежит с героем Ясоном и находит приют на острове феаков у Ареты и Алкиноя. Царь Алкиной во избежание столкновений решает Медею отдать отцу, если она ещё дева, но если она разделила ложе с Ясоном, защищать её интересы. Тогда Арета даёт Ясону мудрый совет — срочно и тайно от Алкиноя совершить бракосочетание с Медеей (Аполл. Род. IV 1068 — 1120). Вступив в брак, так Медея уходит из-под власти отца и отцовского рода, в род мужа и она уже не подвластна воле отца-царя Ээта.
Мифологическая ситуация, использованная Аполлонием, даёт возможность выделить мудрость царственной Ареты, спасшей остров от врагов, и вместе с тем указать на возможности женщины перейти под покровительство мужа в его семью, в другой род, чуждый отцовскому.

Брачные союзы мифологических персонажей сохраняют множество матриархальных рудиментов.
В начале теогонического процесса Земля вступила в брак со своим собственным сыном Ураном. Их дети, шесть титанов и шесть титанид, тоже вступили в брак друг с другом. У гомеровского бога ветров Эола шесть сыновей стали мужьями шести своих собственных сестер. Здесь идёт речь о кровосмешении и групповом кровнородственном браке, то есть о рудиментах беспорядочных брачных отношений архаической материнской общины.

Не только боги, но и герои, чьи судьбы стали сюжетом греческого эпоса и трагедии, тоже несут на себе печать этих рудиментарных моментов в брачных отношениях.
После смерти мужа вдова переходит по наследству к его брату.  Клитемнестра (др.греч. Κλυταιμνήστρα, встречается написание Клитеместра, Κλυταιμήστρα) сначала супруга Тантала, затем наследственным путём она стала женой его двоюродного брата микенского царя Агамемнона, убившего и Тантала и его сына от Клитемнестры, дочери  спартанского царя Тиндарея и Леды. Впоследствии, однако, Клитемнестра с полным сознанием правоты становится женой Эгисфа, родного брата убитого Тантала.

Геракл, умирая, отдает просватанную им Иолу своему сыну Гиллу, осуществляя брачный союз в лице наследующего ему сына. Любопытно, что уже упомянутые нами Арета и Алкиной — родные племянница и дядя, а по некоторым источникам даже брат и сестра.
Здесь, как видим, сказываются отголоски браков на основе кровнородственных отношений, предшествующих принципу моногамной семьи эпохи патриархата.

Несомненным пережитком былого величия женщины, главы и защитницы рода, являются также мифы об амазонках. Это женщины-воительницы, ведущие своё происхождение от самого бога войны Ареса. Они обитают где-то в Малой Азии, на реке Фермодонт у города Фемискира или вблизи кавказских предгорий и озера Меотиды (нынешнее Азовское море).

Амазонки, во главе которых стоит царица, живут воинственной жизнью, совершая набеги на соседние народы и делая далекие походы. Вооруженные луками и боевыми топорами, амазонки всегда на конях, они неуловимы и непобедимы в битвах. Приам говорит (рапсодия III, ст. 188): «И я считался союзником фригиян в то время, когда пришли равные по силе мужам амазонки«.

На ведическом санскрите: Амога — amogha — сильная,  неослабевающая; Азва — azva — кобыла, лошадь. Азу – Azu (от «az») — быстро движущийся, быстрый (конь). Возможно, из слов: Амога — «amogha» + Азу – «Azu» + «kа»-как = «неослабевающая, как лошадь»; «быстрая, как кобыла» (Амога-Азу-ка = Амазонка).  

Истребительницы мужчин амазонки вступают в брак с чужеземцами только для продолжения рода. Классическая мифология знает амазонок как союзниц троянцев в борьбе с ахейцами, осаждающими Илион (Трою), герой которых Ахилл убил царицу амазонок Пентесилею. Известны походы героев против амазонок, например Беллерофонта, Геракла, Тезея, побеждавших воинственных женщин. Но известно и то, что амазонки осаждали Афины в ответ на пленение Тезеем их царицы Антиопы.

Амазономахия. Фриз мавзолея в Галикарнасе работы Скопаса. 350 г. до н. э. Лондон. Британский музей

В мифах о женщинах, обладающих магической силой, волшебницах, держащих в плену героев и завораживающих их, также сказывается воспоминание о давнем беспрекословном подчинении женщине, воздействующей на мужчин некой таинственной властью. Такова, например, история о волшебнице Кирке, дочери Солнца — Гелиоса, обитательнице острова Эя, превратившей спутников Одиссея в зверей благодаря магическим заклятиям, но потерпевшей неудачу с Одиссеем, которому пришёл на помощь бог Гермес. В конце концов Кирка сама была обольщена Одиссеем и даже имела от него сына Телегона (Од. X 207-574).

Такова же нимфа Калипсо (др.греч.Καλυψώ — «та, что скрывает»), дочь титана Атланта (или того же Гелиоса), державшая в плену на острове Огия на крайнем западе полюбившегося ей Одиссея целых семь лет. Она прельщает Одиссея бессмертием, от чего он отказался, и беспечальной жизнью среди красот природы, в гроте, увитом виноградом. Даже имя Калипсо характерно указывает на её архаические связи с миром смерти — «Та, что скрывает». С помощью богов Одиссей покидает Калипсо, тем самым побеждая смерть, и возвращается к миру жизни.

В образе волшебницы Медеи, внучки Гелиоса, тоже находим отголоски специально женской магии, включающей и человеческие жертвы и ритуальные убийства. Заметим, что все упомянутые выше женщины происходят из рода Солнца, сына титанов.
Одним из известнейших женских образов архаики, глубоко укоренившимся и в поздней мифологической системе, оказался образ Великой матери богов, почитавшейся под многими именами (Кибела, Кивева, Диндимена, Идейская мать) и отождествлявшейся с титанидой Реей.

Великая мать богов родом из Фригии (Малая Азия), но почитаема во всем античном мире, от Греции до Рима, где культ её был установлен официально в 204 г. до н. э., объединившись там с чисто римским представлением о богине посевов и жатвы Опс. Лукреций в поэме «О природе вещей» рисует великолепную картину шествия Идейской матери, дарующей плоды земли и защитницы городов (II 600-643).
Великая мать — дарительница плодоносных сил земли всегда в окружении поклоняющейся ей толпы и жрецов, в экстазе наносящих друг другу раны в безумном восторге. Великая мать требует себе беспрекословного подчинения, а отсюда и полного отречения мужчины от жизненных благ, любви к женщинам, к семье, то есть очень строгого, аскетического поведения.

Посвященные в таинства Кивевы (Кибелы, др.греч. Κυβέλη) уходят из мира, предавая себя в руки мрачной и страшной богини, оскопляют себя, чтобы не иметь потомства, служа одной великой владычице.
Ярким примером такого безоглядного повиновения богине является история юного Аттиса. По одному из мифов (Паве. VII 17, 9-12), он — сын самой Великой матери, выступающей под именем двуполого малоазийского божества Агдитис, испытывающего любовь к Аттису. Эта любовь приводит юношу к безумию. Он оскопляет себя и умирает, но по молитвам Агдитис — Великой матери из крови Аттиса вырастают весенние цветы и деревья, то есть он оказывается вечно молодым и нетленным, почитаясь затем как божество умирающей и воскресающей природы.

Овидий в «Фастах» (IV 223-246) рассказывает не только о введении в Риме культа Великой матери, но и живописует историю Аттиса, любимца Кибелы, который, будучи стражем её храма, нарушил обет девственности, полюбив прекрасную нимфу. Кибела не только губит нимфу, но и насылает безумие на Аттиса, оскопившего себя.

Небольшая поэма Катулла (I в. до н. э.) под названием «Аттис» исполнена ужаса и отчаяния перед зависимостью от иррационального, мрачного могущества Кибелы — Диндимены. В IV веке н. э. император-философ Юлиан посвятит Великой матери вдохновенную речь «К Матери богов».

Так древний экстатический культ владычицы — женщины и всеобщей матери с течением времени осложнится попытками обуздать неиссякаемое плодородие земли и его хаотический характер, выдвигая черты аскетизма и самоограничения, чтобы соответствовать тенденциям нового представления о божестве, упорядочивающем стихийность природы.

Однако само это обуздание имеет вполне страдательный характер, полностью лишенный какого-либо рационализма и являющийся результатом все того же безграничного оргиазма и буйства страстей. Образ Великой матери — замечательный рудимент архаики в классической мифологии и несомненный аналог роли матери-Земли, сумевшей ограничить неиссякаемую плодоносную силу Урана, а значит, и стихийность матриархального мира.
На этих примерах видно, как давно исчезнувшие формы жизни неизменно продолжали существовать в устойчивой мифологической традиции, усложняя чёткую героическую направленность классического мира, вступающего в драматический конфликт с архаикой, требующей неизменного уважения к себе, но и вызывающей протест молодого поколения богов и героев.

Далее…  Титаны на пороге нового мира. Рождение Зевса