Виват! Виват! Виват, преславная виктория!

«Полтавское сражение». В.А. Артамонов.

ГЛАВА II. ПРЕДВЕСТНИЦА ПОЛТАВЫ — ВИКТОРИЯ ПРИ КАЛИШЕ.

2.3. Виват! Виват! Виват, преславная виктория!

Вся тяжесть «генеральной баталии» пришлась на русскую конницу и шведско-немецкие полки. В чистом поле под Калишем «стрелы Российского орла» уничтожили корпус Мардефельта и рассеяли станиславцев. За шесть лет Северной войны не было подобной впечатляющей русской победы в открытом поле над такими крупными силами.

19 октября 1706 года «римский князь» Меншиков славил победу: вслед за благодарственным молебном при троекратном салюте из пушек был пропет гимн «Тебя, Бога, хвалим». Ликование победителя было неописумым: 

«такая сия прежде небываемая баталия была, что радошно было смотреть, как со обоих сторон легулярно бились, и зело чюдесно видеть, как сие поле мёртвыми телами услано… И сею преславною викториею Вашей милости поздравляю и глаголю: Виват! Виват! Виват!»

На высоту вознёс русских и прусский король Август: «без всякой лести и пристрастия большую часть радости надо приписать храбрым полкам Вашего Величества, которые воистину так себя оказали, что ни единого рядового солдата обвинить невозможно, чтоб он должность свою пренебрег».

Упрёка, по его мнению, заслуживал только русский командующий, который ради славы царя многократно подвергал себя риску.⁵²

22 октября Меншиков устроил победный пир с военной музыкой, на который пригласил Августа, пленного шведского генерала Мардефельта и всех высших офицеров. Гром литавр и труб поднимал настроение. Август попросил вернуть свободу и шпагу Мардефельту, но Меншиков не пожелал расстаться с трофеем и экс-королю пришлось дать шведскому генералу свою собственную. После получасового сидения Мардефельту было позволено удалиться. В отличие от ликующего русского командующего Август тревожился — предстояло оправдываться перед шведским королём, под сапогом которого лежала Саксония. Он, как и Меншиков, понимал ценность квалифицированных офицеров, которых он был обязан вернуть Карлу XII. Можно представить досаду бывшего короля, удерживавшего саксонцев от боя и оставшегося с пустыми руками. Расточая похвалы русским, Август обещал Карлу XII как можно скорее освободить всех пленных, несмотря на объявление Меншиковым их своей добычей. Взамен шведов саксонец, не имея никакой предварительной договорённости, сулил вызволить из плена всех русских офицеров из Стокгольма. Лисья хитрость удалась и он получил всю верхушку шведского корпуса — Мардефельта, полковника Маршалька, Миллера, Горна, подполковников Гилленштерна, Радона, двух майоров, 5 капитанов 1 ротмистра и пятерых поручиков и 1 прапорщика — всего 20 человек, хотя ещё 21 октября Меншиков обещал царю весь полон отправить в Москву.⁵³

22 октября за шведские головы князь Меншиков получил расписку:

«Мы, Август Вторый, король польский, великий князь литовский и прочее. Объявляем сим письмом. Ибо от его милости князя Александра Меншикова в последней баталии от войск Его Царского Величества в полон взятых, а на особливой росписи писанных, швецких офицеров и рядовых нам отдано, за которых офицеров и рядовых мы в десять недель или кончая в три месяца в Стекгольме обретающихся московских офицеров, кроме наших, всех наперёд выменить хощем. А ежели от войск швецких (которые либо пойдут на нас из Саксонии) будет та розмена (картель) пресечена, то мы отданных швецких офицеров и рядовых всех по-прежнему до князя Меншикова или до Его Царского Величества войска отдать обязуемся. Дан в Унеове, ноября 2 дня по новому штилю 1706-го году. Август король».⁵⁴

У посла в Польше кн. Г.Ф. Долгорукова 8 ноября 1706 г. возникли иллюзии, что через Мардефельта может быть произведён «генеральный размен» пленными между Швецией и Россией.⁵⁵ 23 октября пленные шведские офицеры спешно отбыли в Померанию, часть — в Бреслау. Разбитый Меншиковым барон перед смертью в 1708 г. навестил Карла XII, который постарался снять с него подавленное психическое состояние и выразил удовлетворение его поведением.

Неизвестно, простился бы князь с полоном, знай о сепаратном выходе Саксонии из войны, об отрешении Августа от польской короны и о жестокости Мардефельта, приказавшего после битвы при Фрауштадте закалывать русских пленных как скот.

Но одно он не мог не знать — русское командование всегда без посредничества обменивало пленных. П.П. Шафиров справедливо оценил выдачу пленных саксонцам как неуважение к царю и считал, что полон надо было отослать в Киев, откуда и вести переговоры об обмене.⁵⁶

Ради личной выгоды «светлейший» шёл даже на скандальное нарушение государственных интересов. В 1713 г. он за 5 тыс. дукатов своевольно передал в секвестр часть завоёванной шведской Померании и г. Штеттин Голыптейну и Пруссии, почти рассорив царя с датским королем и Габсбургами.⁵⁷ Прямых доказательств нет, но можно предположить, что Август выкупил шведских офицеров у Меншикова. 23 октября Меншиков заказал резиденту при Августе кн. B.JI. Долгорукову купить серебряную парчу у французских купцов.⁵⁸ В связи с этим послание экс-короля к царю от 26 октября (6 ноября) 1706 г. в оправдание «светлейшего», где «выхвалялось» упорство победителя, якобы упрямо отклонявшего передачу пленных в саксонские руки, оставляет впечатление «заказного». Меншиков де не выдал пленных после указания, что они принадлежат Августу II, как формально верховному начальнику. Потом князь затребовал предварительного освобождения из Стокгольма кн. Я.Ф. Долгорукова, A.A. Вейде, кн. Трубецкого и генерал-фельдцейхмейстера грузинского царевича А.А.Багратиони. И лишь тогда, когда король через одного из руководителей Сандомирской конфедерации К.Ф. Шанявского и саксонского генерал-майора Ф.И. Гольца «пригрозил», что на князя ляжет вина разрыва Августа с царём, тот отдал пленных.⁵⁹ «Светлейший» великолепно знал, что Август цеплялся за помощь царя, как утопающий за соломинку.

30 октября Меншиков писал царю: 

«Полон весь, которой наши взяли, сегодня я отдаю королевскому величеству; а какой о том полону договор с ним у нас учинён, и с того договору, также с писма королевского величества… при сём посылаю переводы».

 «Гюйсеновская» апологетика князя оправдывает передачу шведов согласием военного совета, на котором, среди прочих, были генералы Ренне и Боур. Как и следовало ожидать, обмена пленными не произошло и отпущенные под честное слово шведские офицеры не вернулись. Всего Август отпустил 2 500 шведов. Взятых русскими швейцарцев и французов он собирался снова включить в саксонскую армию, но Карл XII заставил позже передать их себе.

Пётр выразил пожелание, чтобы русским отдали хотя бы Потоцкого с его людьми, но и тут Август Веттин, «боясь озлобить» польскую сторону, не отдал их явно, а предложил Шмигельскому «как бы отбить» от саксонского конвоя пленное польское командование. Но эта афера развалилась.

Несмотря ни на что, триумф в России был громадный. Весть о виктории, «какой никогда ещё не бывало» дошла до Москвы 12 ноября. 14 ноября она была опубликована в газете «Ведомости», а в Петербург была доставлена гвардии поручиком П.И.Яковлевым 15 ноября. Все городские и корабельные пушки прогремели «заздравную стрельбу кругом всего города». Три дня, вплоть до 17 ноября шли праздничные пиры — Москва и Петербург «из души и сердца благодарили Бога». По словам П.П. Шафирова, английский, датский и прусский посланники в Петербурге сравнивали «великую викторию по препорции войск» с победами герцога Д.Ч. Мальборо и Евгения Савойского над французами и баварцами при Бленхейме 13 августа 1704 г. и при Рамийи 12 (23) мая 1706 г. (там с каждой стороны сражалось по 50-60 тысяч). Пётр I, воздавая обильную жертву Бахусу, душой восхвалял господа и собирался при триумфе надеть шпагу Мардефельта.⁶⁰

Маршальский жезл произошёл от трости или посоха, с которыми ходили командиры полков и более крупных армейских соединений. Царь собственноручно вычертил эскиз головки трости для Меншикова — с двумя алмазными ободками, тремя изумрудами сверху, гербом и двумя символическими рисунками на тему победы. Цена трости была определена необычайной — в 3 тыс. рублей.

Для офицеров в честь «преславной Богом дарованной виктории» Пётр приказал изготовить 50 дорогих медалей стоимостью от 50 до 500 рублей с изображением портретов государя, украшенных бриллиантами и 300 золотых медалей.⁶¹ На лицевой стороне медали было погрудное изображение Петра I в лаврах с надписью: «Царь Пётр Алексеевич Всея России повелитель». На оборотной стороне был изображен конный римский воин (возможно, подразумевался Меншиков) на вздыбленном коне на фоне сражения, где драгуны с двух флангов добивают шведов. Исходящая из облака рука венчает всадника лавровым венком славы. По краям надпись: «За верность и мужество». Это была первая в мире массовая военная награда для ношения на груди. Полковники получили золотые медали в богатых ювелирных оправах из драгоценных камней и финифти, увенчанных коронами (два экземпляра сохранились в собрании государственного Эрмитажа).⁶² Урядники награждались овальными серебряными медалями, рядовые — рублёвыми монетами. На оборотной стороне медали за победу при деревне Лесной изображался такой же всадник в римских доспехах. Все подобные награды чрезвычайно ценились в Русской армии.

На празднествах в Варшаве Меншикова завалили лавровыми венками, панегириками, речами, сравнениями с Александром Македонским и Александром Невским. Были подтверждены права его гражданства в Польше и в Великом княжестве Литовском. Король Саксонии Август одарил князя Меншикова бывшими владениями князя Любомирского — Полонным на Волыни и Оршей в Белоруссии. Королю Карлу XII в порядке символической компенсации он помимо вытребованных у Меншикова шведских пленников преподнёс прежний дар Петра I — дорогую саблю и карту России.⁶³

Из Вены Меншикову теперь уже не мешкая, выслали диплом на звание «светлейшего князя Священной Римской империи», подписанный в январе 1706 г. и даже соглашались отдать на русскую службу генерала Гейстера и принца Евгения Савойского, если шведский король предпримет что-либо против Германии или «паки в Польшу вступит». В ответ вместе с благодарностью Меншиков послал императору «соколов и калмыков». Победителя поздравил английский полководец герцог Джон Черчилль Марльборо. Для торжественного приёма послов и вельмож в Польше Пётр I приказал князю завести двор как у германского императора — с обер-гофмейстерами, обер-маршалами, обер-камергерами, гофмаршалами и т.д. На фронтисписе панегирика, изданного в 1706 г. в Москве портрет Петра I сопровождался надписью: «Даже отсутствуя, сокрушает врага», а портрет Меншикова — «Становится известнее победою над столь великим неприятелем». В день рождения Петра 30 мая 1707 г. «римский князь» стал и «русским князем»: царь пожаловал ему достоинство «Ижорского князя» с титулом светлости (грамота от 1 июня 1707 г.), а в вечное владение ему и наследникам — города Ямбург и Копорье. С этого времени «сиятельный Римского государства имперский князь, Его Царского Величества губернатор Ингрии и Эстляндии, генерал над кавалерией, кавалер святого Андрея и Белого Орла, подполковник Преображенского полка, капитан бомбардирской роты от первейшей гвардии Его Величества, полковник конного и пехотного Ингерманландского полка» затмил титулованную российскую знать. У городских ворот и церквей Москвы прибили указы, чтобы в письменных обращениях к Меншикову присутствовали его главные титулы. 1 июля 1707 г. «вернолюбезному светлейшему князю» вручили грамоту на герб, в котором среди прочего было изображение льва с двумя тростями-жезлами как эмблемой генеральства. В том же году гравёр Питер Пикарт создал два парных военно-парадных портрета: Пётр I на коне указывает скипетром на взрывающуюся Нарву, за ним свита несёт щит с российским гербом.

Конный Меншиков с фельдмаршальским жезлом (или с подзорной трубой) изображён на фоне Калишской баталии, свита за ним несёт щит с его княжеским гербом, а трубачи трубят славу.

В честь Калишской победы, которая пришлась на день св. Луки, царь назвал сына Меншикова, родившегося 9 февраля 1709 г. — Лукой-Петром. С 1710 г. одновременно с Полтавской победой, в России стали праздновать и Калишскую победу — 18 октября стало «викториальным днём».⁶⁴ В 1714 г. Гравёр А.Ф.Зубов по заказу «светлейшего» на заглавном листе к книге «Леврея или венец бессмертные славы… Петру Первому.. .Александру Даниловичу Меншикову» изобразил апофеоз князя, где орёл поражает стрелами молний поверженного льва, а стоящие на коленях шведские офицеры отдают ему свои шпаги. Калишская победа должна была быть изображена на «Триумфальном столпе», который предполагалось воздвигнуть на центральной площади Васильевского острова Петербурга.

Успешный июльско-октябрьский поход в западную Польшу и калишский триумф 1706 г. имели неплохие последствия. Разгром Мардефельта вместе с воинством Потоцкого и Сапег заставил более 6 тыс. поляков перейти от Станислава I на сторону сандомирян и России. На русскую службу Меншиков принял М. Брандта и в чине генерал-майора — «благопотребного для скорых посылок» А. Шмигельского, прибавив к трём его полкам русский драгунский полк.⁶⁵

В Европе рухнул стереотип непобедимости шведов в полевых сражениях и выправился авторитет России. Окреп боевой дух русской конницы. Шведское влияние в польско-литовском государстве спало. Кроме небольшого гарнизона в Познани, у шведов ничего не осталось в Польше. Исчезли и крупные соединения ставленника шведов на польский престол Станислава Лещинского, так и не признанного Данией, Голландией и римским Папой. Хозяевами Польши вплоть до вторичного вторжения шведской армии осенью 1707 г., стали Меншиков и Пётр I. После «великой виктории» князь распространял по Европе опровержения на шведские пасквили и распорядился «рукой палача» сжигать антирусскую клевету.

На военных советах победитель предлагал рисковые планы захвата Познани и Эльблонга, чтобы окончательно покончить со шведской оккупацией Польши или на крыльях победы ворваться в Саксонию, используя поддержку тамошнего земского войска и идею сближения с императором и морскими державами на антишведской и антифранцузской основе. По мнению князя, продвижение всеми соединёнными русско-саксонско-польскими силами в Саксонию освободит польские земли от содержания русских войск, которые нельзя оставлять в бездействии. Шведов, возможно, удастся вытеснить в Баварию или к французам и принудить к миру. Но царь, в отличие от вдохновленного друга, после «превеликой и пречудной победы» считал разумнее бросить его конницу на север для «отсечения второго шведского крыла» —10-12-тысячного корпуса Левенгаупта, который отдалился от Риги и по слухам, собирался двигаться к Полоцку, Минску или Могилёву.⁶⁶

Саксонский король Август тоже получал советы разорвать Альтранштедский договор и продолжить военные действия, но на подобное «сумасбродство» король отважиться не мог. Пока шла переписка, саксонец, по совету Карла XII, удалил русскую конницу из Великопольши далеко на юго-восток. Ссылаясь на предзимье, он настоял на роспуске войск по квартирам в пяти воеводствах «Червонной Руси» — от Ярослава и Жолквы до Стрыя. Свои силы Август перевел к Кракову. Обменявшись в Варшаве ратификационными грамотами, подтверждавшими договор с Карлом XII, Август продолжал пускать пыль в глаза полякам и русским. Мошенник выставил себя «триумфатором», открыл сейм и торжества в честь победы, представил пленного генерала Мардефельта и даже пригрозил, чтобы никто под страхом огня и меча не переходил к Карлу XII и Лещинскому. 8 (19) ноября 1706 г. он заявил даже о неправомочности Альтранштедского договора и, опровергая слухи о сепаратном мире, поставил вопрос на сейме о дальнейшем вооружении.⁶⁷ Этим Август II надеялся сохранить поддержку большинства шляхты и многих магнатов, которые не собирались переходить на сторону Лещинского, учитывая, что тот стал назначать заново на государственные должности своих приверженцев.

Чтобы покончить с шельмовством, 5 (16) ноября Карл XII официально опубликовал шведско-саксонский договор, от которого европейские дипломаты «стали как в экстазе». Ведь договор «не только низвергал Августа с польского трона, … но покрывал его позором в глазах Европы и начисто компрометировал в Речи Посполитой и в России».⁶⁸ Франция, Испания, Британия, Габсбурги, Пруссия и Турция признали королём Станислава I. Не только поляки, но и саксонцы отказывались верить бесчестью диктата. Перспектива освобождения от шведской оккупации испарилась. Многие магнаты и шляхтичи снова откачнулись к Станиславу I и его силы выросли до 18 тысяч. На сторону Станислава Лещинского перешли великий литовский гетман М. Вишневецкий и М. Брандт.

«Польский Гектор» Шмигельский, наслушавшись, по его словам, в штабе Меншикова в Жолкве слухов «о захвате» русскими всей верхушки Коронного войска и обращении рядовых «в холопов», о размещении гарнизонов царя по польским крепостям и возведении русского генерала-победителя на польский трон, замыслил захватить князя. Вместо Меншикова он пленил генерал-лейтенанта Г. Пфлюга (тот позже сумел освободиться) и вывез Ю. Потоцкого, графа Тарло и их семьи под шведскую защиту в Саксонию.⁶⁹

14 ноября резидент при Августе кн. B.JI. Долгоруков с непростительным запозданием проведав, что саксонцы имели со шведами две тайные конференции, и что заключению договора якобы помешала «счастливая баталия», получил разъяснение от Августа Веттина, что никаких трактатов не существует. И всего через четыре дня Василия Лукича, как обухом по голове, поразило «секретное» откровение Августа о том, что имея всего 4 тысячи саксонцев, он вынужденно заключил договор «под видом, а не правдою», что он не оставит ни польской короны, ни союза с Россией, и как только Карл XII выберется из Саксонии, продолжит войну, если ему дадут русские войска и 150 тыс. ефимков.⁷⁰ Официально отрекшись от польского трона, «верный брат, друг и сосед» открылся Петру I, что хоть и отдал в жертву свои войска и саксонское курфюршество, но намерен последние дни жизни провести в верной и сердечной дружбе с Россией. Август выражал уверенность, что царь протянет ему «мощную руку» помощи, защитит от разорения и обид и будет регулярно через векселя на Л.Н. Аларта переводить ему денежные субсидии. Верхом беспардонности была просьба о переводе под его команду русских войск в Польше, «которые ему также любы, как саксонские», чтобы «при случае можно было принять меры». В конце письма лицемер «сокрушался», что вместо вторжения в шведскую Померанию, от которого прежде он сам отговорился, союзные войска, «как побеждённые», отступили на 50-60 миль от театра военных действий.⁷¹

19 (30) ноября, тайно и затемно, пустив слух об отъезде на север в Торунь, саксонский король Август в почтовой карете бежал в Краков, оставив письмо польским сенаторам, где уверял, что отправляется в Саксонию для изгнания шведов и никогда не забудет интересов своих польских подданных. Боясь, что поляки отсекут ему путь, он послал к Карлу XII просьбу о выделении ему конвоя и 6 (17) декабря в Лейпциге лично уверил Карла XII в своей дружбе, объяснив Калишский бой страхом расправы над ним Меншикова. В качестве очередной компенсации он сдал шведам русского министра И.Р. Паткуля, обещал выдать всех оставшихся в Саксонии русских, а своих солдат переправить в наем голландцам. В Гааге это приняли за «пронырство двоеличного принца, который никогда слова не держит».⁷² В Польшу экс-король Август вернулся только благодаря Полтавской победе.

Казалось, что положение России стало хуже, чем после Нарвского поражения в 1700 г. Однако Москву не напугала потеря саксонского союзника, единоборства с Карлом XII не боялись: Русская армия обрела уверенность в своих силах, она находилась в хорошем состоянии, рекрут было более, чем достаточно. «А хотя б сие тако и учинилось, то иногда может быть нам к лутчему» — писал Г.И. Головкин JI.H. Алларту из Жолквы в декабре 1706 г.⁷³ После «славной на весь свет баталии» вероятно, в канцелярии П.П. Шафирова была составлена язвительная антисаксонская издёвка. От имени царского шута-француза полоумного «самоедского принца де Вименея» было составлено послание, где экс-королю пенялось, что вместо ставки на «вострые шпаги», тот опозорил себя «великой хулой и явным стыдом». Он, принц Вименей, как «маршалок от баталии», с «самоедами своими мог бы и саранчу разогнать, чтоб та… польского хлеба не ела», но только из-за своей «колченогости» не может помочь саксонцам.⁷⁴ Впрочем, учитывая тайные авансы Августа, русское правительство продолжало «ласкою и обнадеживанием» держать саксонца как запасной вариант против шведов. 17(28) февраля 1707 г. Август рассматривал вариант стать королем в Венгрии или в Неаполитанском королевстве, сообщил из Дрездена, что вручил под протекцию и команду царя «свои оставшиеся в Польше войска».

Все усилия русской дипломатии были теперь направлены на укрепление польского отпора шведам, выборы нового польского короля и на то, чтобы сандомиряне подтвердили договор с Россией 1704 г. и обещали пребывать в союзе до конца войны. В январе 1707 г. когда Сандомирская конфедерация объявила межкоролевье, на Коронное и Литовское войско было выделено 50 и 30 тыс. рублей. 3 апреля 1707 г. Сенявскому и Ржевусскому было выдано 47 тыс. рублей.⁷⁵ 21 ноября на «консилию» под Жолкву прибыло командование пехотного корпуса: генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев, генерал кн. А.И. Репнин, генерал-майор М.М. Голицын, а также канцлер Г.И. Головкин и посол в Польше кн. Г.Ф. Долгоруков. 23 ноября, на именинах Меншикова все вторично «веселились» при салюте и фейерверке. 28 декабря в Галицию спешно примчался Пётр I, который считал необходимым оставаться там до 30 апреля 1707 г.

В Центральной и Восточной Европе после Калишской победы и отрешения Августа от польской короны пошли слухи о том, что царь «учинит королём польским царевича Алексея или принца Александра». Шмигельский писал после Калишской победы:

 «Князю Меншикову королевство Полское присовокупити хотят, к чему наши поляки под образом трактатов о пользе Речи Посполитой во всём московское соизволение творят».⁷⁶ 

Австрийский резидент в Москве О. Плейер тоже считал, что царевич Алексей и Меншиков собирались выставить свои кандидатуры на предстоящей элекции 3 августа 1707 г. Г. Гюйссен докладывал П.П. Шафирову и Г.И. Головкину, что на польский трон можно посадить князя Меншикова, Сенявского или даже гетмана Мазепу — всё равно их содержание ляжет на Россию.⁷⁷ Однако реальных шагов для продвижения «светлейшего» к польскому трону русское правительство не предприняло — выгоднее были кандидатуры принца Евгения Савойского, князя Якуба Людвига Собеского или его братьев Константина и Александра, которые могли бы способствовать заключению антишведского союза с Габсбургами. Сенявскому, который предпринимал кое-что, чтобы при посредничестве французов Россия получила мир, обещали давать 500 тыс. злотых на содержание двора и 4-5-тысячной гвардии, если он согласиться водрузить на свою голову польскую корону. Польский историк Фельдман, усматривая в России извечного врага, писал, что всеми этими действиями этим «русский полип вгрызался в Речь Посполитую».

Шведская оккупация Саксонии (с августа 1706 по август 1707 г.) превратила Карла XII в вершителя судеб Центральной и Восточной Европы, и никто из кандидатов не решался принять польскую корону из рук Петра I. Как писал немецкий историк О. Хайнтц, шведское великодержавие, опиравшееся на более чем 110-тысячную армию, достигло зенита высшего, чем при Густаве II Адольфе. В Саксонии силы шведов после вербовки немцев выросли с 23 до 35 тысяч, в Швеции стояло 17 тысяч, в Курляндии корпус А.Л.Левенгаупта насчитывал около 12-13 тыс. чел., в Польше у Э.Д.Крассау было 8 тыс. чел., в Финляндии находился 14-тысячный корпус Г.Любекера, Эстляндию и Лифляндию охраняли 11 тыс. солдат, в Германии находилось 11,8 тыс. шведских войск.

Вслед за победой над Данией и Саксонией, Карлу XII приписывались планы расчленения России, «опровержения» Римской империи и «похищения у Папы скипетра и кадильницы». Собираясь в «русский поход» в 1707 г., Карл XII «выграбил» из Саксонии 23 млн. рейхсталеров, навербовал 12 тыс. рекрут и увеличил численность своей армии. В связи с этим, не оставляя «дела» избрания польского короля, в Москве не отказывались от мира или перемирия со Швецией. Расширять зону войны против генерала А.Л.Левенгаупта в Лифляндии не стали. В Эстляндии генерал-майор В.А.Шлиппенбах вёл себя спокойно. С весны 1707 г. активизировались переговоры со шведским посланником в Вене генералом Страленгеймом, в Лейпциге с французским резидентом при дворе Карла XII Ж.В. де Безенвалем, в Гданьске устанавливались контакты со шведами через агентов Сенявского и через прусских дипломатов.⁷⁸

Пять лет Карл XII и саксонец Август II вели борьбу за Речь Посполитую. Но, как писал советский историк В.Д.Королюк, даже после оккупации Саксонии, когда в Речи Посполитой оставался лишь один центр королевской власти, шведам не удалось подчинить сандомирян — сторонников прежнего короля, которых Россия поддерживала финансовой и военной помощью. Даже в условиях полного военного превосходства шведы не обеспечили себе прочный польский тыл и не добились совместного польско-шведского выступления против России. В 1707-1708 гг. шведам пришлось искать разрешения польского вопроса уже не на польской и саксонской, а на белорусской и украинской земле.

* * *

Битва под Калишем 18 (29) октября 1706 г. заняла видное место среди баталий Великой Северной войны — Нарвской (1700), Фрауштадтской (1706), Головчинской, при деревне Лесной (1708) и Полтавской (1709). Победа не была случайной — она стала результатом комплексной военной реформы Петра I, коснувшейся всех родов войск, вооружения, тыла и военного производства. Силами кавалерии был полностью уничтожен «наблюдательный корпус» шведского короля и рассеяны хоронгви «анти-короля» Станислава I. Успех укрепил уверенность русского командования в боеспособности армии, а Петра I в полководческом искусстве своего любимца князя Меншикова. Битва у Калиша доказала, что Русское войско поразительно быстро встало вровень с лучшими европейскими армиями. Она вселила в солдат веру в свои силы, русского «страха» перед «заколдованными» шведами (в отличие от саксонцев, датчан и поляков) уже не было: 

«неприятель не тучию нас страшит, но и сам весьма в великом страхе суть, и паче от Калишской прежде бывшей счастливой баталии».⁷⁹

Примечания.

52 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Оп. 4. 1706 г. № 113. Л. 5-12; ППВ. Т. 4. С. 464-466.

53 ППВ. Т. 4. С. 1195-1197; РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 5. Л. 489об,-

54 ГСВ. Вып. 1.С. 132.

55 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 7. Л. 85-86об.

56 Ч. Витворт- Гарлею из Москвы 26 ноября (7 декабря) 1706 г. — Сб. РИО. Т.39. С.336.

57 Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. М., 1994. С. 52-53.

58 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 7. Л. 23.

59 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Оп. 4. 1706 г. Д. 114; ГСВ Вып. 2. С. 412; Устрялов Н.Г. История царствования… Т. 4/1. С. 529; Т. 4/2. С. 439-440.

60 РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 6. Л. 393об.; Ч. Витворт — Гарлею 18 (29) декабря из Москвы // Сб. РИО. Т. 39. С. 344.

61 О. Плейер — императору Иосифу I 24 декабря 1706 г. из Москвы. -Устрялов Н.Г. История царствования… Т. 4/2. С. 659,661 ; Дуров В.А. Наградные медали России первой четверти XVIII в. // Нумизматический сборник. M. 1977. 4.5. Вып.2. С.107.

62 Щукина Е.С. Медали Северной войны // Русский Север и Западная Европа. СПб., 1999. С. 393; Дуров В.А. Самые знаменитые награды России. М., 2000. С. 21

63 Гилленкрок А. Современное сказание о походе Карла XII в Россию // Военный журнал. 1844. № 6. С. 8.

64 Агеева О.Г. «Величайший и славнейший более всех градов в свете…» — град святого Петра. Петербург в русском общественном сознании начала XVIII в. СПб., 1999. С. 253. В 1724 г. эта дата была выведена за пределы «викториальных дней» возможно, в связи с подсудностью Меншикова: Погосян Е.А. Пётр I — архитектор Российской истории. СПб., 2001. С. 26. См. также: Калязина Н.В. Материалы к иконографии А.Д.Меншикова (прижизненные портреты) // Культура и искусство Петровского времени. Публикации и исследования. Л. 1977. С.77.

65 РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2.Кн. 5. Л. 462об.; Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 9. Л. 31.

66 Пётр I — А.Д. Меншикову 17 ноября 1706 г. из Петербурга: ППВ. Т. 4. С. 431, 437; РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 5. Л. 488; Кн.6. Л. 393; Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 5. Л. 19-20.

67 AdlerfeldG…. S. 383; Kretzschmar H…. S. 167; Fryxell A. Geschichte Karl des Zwölften. Leipzig, 1868. S. 135.

68 Hassinger E. Brandenburg-Preussen, Schweden und Russland 1700-1713. München, 1953. S. 197; Feldman J…. S. 193.

69 Пфлюгу удалось бежать от Шмигельского. — См. письмо Ч. Витворта от 31 января 1707 г.. — Сб. РИО. Т. 39. С. 359; ППВ. Т. 4. С. 1199; РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1.1706 г. Д. 8. Л. 99-100; Д. 9. Л. 29об.

70 Донесение кн. В.Л. Долгорукова из Варшавы от 14 ноября 1706 г.: РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 9. Л. 23об. В.Л. Долгоруков — Петру 120 ноября. — РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн. 5. Л. 121, 466-468; Соловьёв С.М. История… Кн. 8. С. 148. Тогда же Август просил выслать в Великополыну шведский конвой, чтобы прикрыть своё отступление. — Danielson J.R. Zur Geschichte der sächsischen Politik 1706-1709. Helsingfors, 1878. S.18.

71 Август II — Петру 120 ноября 1706 г. — РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Он. 4. 1706 г. Д. 115. Л. 6.

72 Андрей Матвеев — из Гааги 20 декабря 1706 г..-Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 8. Л. 43об. При повторном обретении польской короны в 1709 г. Август II заявлял, что он, несмотря на благоприятные обстоятельства, не стал развивать полную победу, «одержанную Нами с Нашим войском при храброй поддержке оружия царя», но проявил великодушие, подарив свободу Мардефельту и всем оставшимся в живых шведам. — См.: Manifest Ihrer Königl. Maj estât König Augusti II… bey dero angetretenen Marche In das Königreich Polen Im Jahr 1709.

73 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1.1706 г. Д. 5. Л. 27об.

74 «Грамотка к его величеству Августу, королю польскому от его светлости принца и кардинала Вименея из Санкт-Питербурха 25 декабря 1706 г. ». — РГАДА. Ф. 9. Каб. ПВ. Отд. 2. Кн.5. Л. 394-395. О передаче кн. В.Л. Долгоруковым какого-то письма «господина Вымени» Августу есть упоминание в материалах госархива: РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 7. Л. 75.

75 РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. Оп. 3.1707 г. Д. 71 ; Заслуги и подвиги. Кн. 4. С. 12-13,21.

76 Г. Гюйссен — А.Д. Меншикову 19 марта 1707 г. из Вены: ППВ. Т. 5. С. 563; РГАДА. Ф. 79. Сношения России с Польшей. On. 1. 1706 г. Д. 8. Л. 99-100.

77 Донесение О. Плейера 26 января 1707 г.. — РГАДА. Ф. 32. Сношения России с Австрией и германской империей. Оп. 5.1690-1717. Д. 13.Л.35;Оп. 1. 1707 г. Д. 4. Л. 263,278.

78 Артамонов В.А. Освободительная война в Венгрии и славяне 1703-1711 гг. М., 1977. С. 54. (Рукопись автора).

79 ППВ. Т. 4. С. 242.