Вторник , 19 Март 2024
Домой / Кельты / Сага о короле Канне из Тары

Сага о короле Канне из Тары

магический камень Лиа Фал или Камень Судьбы

Культура кельтов и нордическая традиция античности.
Н.С. Широкова.

Глава IV. Мифология и религия древних кельтов (продолжение).

§ 3. КУЛЬТ БОГИНЬ-МАТЕРЕЙ У ДРЕВНИХ КЕЛЬТОВ.

3.Сага о короле Канне из Тары.

Возникает вопрос о непростых взаимоотношениях между королем и верховной властью, которые представлены в ирландской мифологии. Может быть, лучше всего о них рассказывает сага, посвященная замечательному приключению, случившемуся с королем Тары Конном, который является лучшим примером представленного в ирландской мифологии «доброго» короля, в царствование которого всё процветает и благоденствует.

Сага о короле Канне из Тары повествует о том, что однажды король Конн со своими тремя друидами и тремя филидами отправился перед восходом солнца в королевскую крепость Тары... И вдруг они увидели, как на них опускается большое облако, так что они не знали больше, куда им идти: такая наступила полная темнота. После этого появился всадник и трижды метнул в них копьё. В последний раз брошенное копьё пришло гораздо быстрее, чем в первый.

«Поистине, это королевская рана,сказал друид, — кто бы ни был тот, кто поразил Конна из Тары».

Тогда всадник перестал бросать копья, подъехал к ним, приветствовал Конна и увел его в свой дом. Они поехали вперед и выехали на прекрасную поляну. Там они увидели королевскую крепость, у входа в которую росло золотое дерево, и увидели красивый дом с крышей из белой бронзы. Они вошли в дом, и там перед ними предстала прекрасная молодая девушка в золотой диадеме. Возле неё стоял серебряный котёл с золотыми ручками, и он был полон красного пива, а рядом золотая ваза. Девушка поднесла золотой кубок к губам. Увидели они перед собой самого воителя, сидящего на золотом троне. Не нашлось бы в Таре человека, который превзошёл бы его ростом, любезностью, изысканной внешностью и нездешним выражением лица. Он заговорил с ними и сказал:

«Я не воитель в действительности, и я приоткрою тебе мою тайну и мою славу: уже после смерти я пришёл, и я из рода Адама. Вот моё имя: Луг, сын Этхленна, сына Тигернмаса. Я пришёл, чтобы открыть тебе судьбу твоей собственной верховной власти и всякой верховной власти, которая будет в Таре».

Молодая девушка, которая находилась перед ними, была вечная верховная власть Ирландии.
Молодая девушка дала Конну две вещи: часть бычьей туши и часть свиной туши. Когда девушка начала распределять подарки, она спросила: «Кому будет дан этот кубок?» Воитель ответил, что будет назначаться верховная власть, начиная с Конна и далее — вечно. Они вышли из тени воина и не увидели больше ни крепости, ни дома. Остались у Конна золотая ваза и кубок…

Таким образом, Конн приходил во дворец Луга, чтобы пройти обряд королевской инициации.  Дворец принадлежит Другому Миру, но он в то же время реален, так как Конн получил там королевские атрибуты. Луг в данном случае — бог-царь, от имени которого действует верховная власть, потребляя и раздавая красное пиво — напиток верховной власти и бессмертия.

Леру и Гионварк замечают, что сама верховная власть, представленная в виде молодой девушки с её золотой диадемой, серебряным котелком и золотым кубком, представляет не богиню-Мать, а молодую принцессу из роскошного княжеского погребения в Виксе,  во французском департаменте Кот-д’Ор (фр. Côte-d’Or), северо-восточной Бургундии на месте важного доисторического комплекса позднего Гальштата (Hallstatt), конца шестого века до нашей эры. (Le Roux F., Guyonvanl’h Ch. Les fetes celtiques. P. 148.)

В ирландских мифах король не является сувереном, но он облекается верховной властью согласно неизменной формуле. Верховная власть обладает женской природой.

«Верховная власть в Ирландии очень женственна, — пишут Леру и Гионварк, — и это, в конечном счёте, приятное приданое». (Le Roux F., Guyonvarc’h Ch. Les fetes celtiques. P. 125.)

Верховная власть является аллегорией земли Ирландии,
в саге она в виде молодой и красивой женщины, королевы земли Ирландии или провинции, которой король платит высокую цену. По определению королевы Медб, король должен быть «лишён страха, зависти и скупости». Однако королева никогда не бывает «без мужчины в тени другого мужчины», потому что король является временным персонажем и может быть заменён, в то время как верховная власть, всегда молодая и девственная, обладающая
искушающей и блистательной красотой, она так же вечна, как принцип, который она представляет и воплощает.
По мнению Леру и Гионварка, богини-покровительницы Лугназада (Таильтиу, Карман, Маха) являлись олицетворениями этой верховной власти и самой Ирландии. В Таильтиу они видят нечто гораздо большее, чем простую эпонимную богиню:

«Таильтиу — это Ирландия, сконцентрированная в точке, которую мы бы охотно назвали королевским омфалом»

Леру и Гионварк отмечают, что кельты всегда любили представлять свою страну в образе молодой девушки или молодой женщины. Они гораздо больше думали о молодости и о внешней красоте, чем о материнстве, по крайней мере, в своих повествованиях и в образах этих богинь плодородие не является доминирующей нотой, она подчинена идее верховной власти — понятию, гораздо более обширному и более важному в мифологической символике кельтов. Леру и Гионварк считают, что следует относиться с изрядной долей скептицизма к точности интерпретации богинь, связанных с Лугназадом как «богинь-Матерей» и «сезонных богинь».

«Мы находимся за сто лье от богинь-Матерей, которых, как полагала М.-Л. Сжостед, она различала в кортеже Таильтиу, Карман, Махи и других эпонимных богинь вечной кельтской легенды» — пишут они.

Наблюдения Леру и Гионварка интересны и убедительны, они уточняют и углубляют представление о характере и функциях ирландских эпонимных богинь, связанных с Лугназадом.
Однако к их последнему, категорическому суждению следует отнестись с некоторой осторожностью. Конечно, образы этих богинь и посвященные им празднества, вовлеченные в символику верховной власти, далеко отстоят от образов и культа богинь-Матерей в их изначальном варианте. Но согласно Юнгу, в основе и тех и других лежат основные архетипы человечества.

Поскольку Леру и Гионварк особенно настаивают на молодости и девственности богинь-покровительниц Лугназада, являвшихся воплощениями Ирландии и самой верховной власти, то им, естественно, соответствует архетип девы, в то время как богиням-Матерям — архетип матери.

Деметра со скипетром и тремя колосками; Кора с факелом и Фиалой. 460г. до н.э.

Однако Юнг показал в своих исследованиях, что разница между обоими архетипами минимальна, так как дева является двойником матери. Он доказывал эту мысль на примере образов Деметры и Коры. Он сделал наблюдение, что образ Коры, у женщин обычно двойственен, к примеру, мать и дева, что означает её появление то в виде одной, то в виде другой, поскольку психические образы обладают способностью к удваиванию. (Юнг К. Г. Психологические аспекты Коры // Душа и миф. С. 180.)


Стоявший на позициях Юнга К. Кереньи показал на основе анализа греческой надписи из Элевсина, что элевсинская Деметра была Корой и зрелой женщиной одновременно, а затем сделал общий вывод о необходимости признать фундаментальное тожество Деметры и Коры, матери и дочери.(Кереньи К. Эпилегомены. Элевсинское чудо // Душа и миф. С. 202, 206)

Второе возражение Леру и Гионварка против того, чтобы отнести эпонимных богинь Лугназада к кругу богинь-Матерей, состоит в том, что в их образах идея плодородия не является доминирующей. Однако, как мы видели, согласно Юнгу, архетип матери имеет не только прямой смысл естественно тесно связанный с идеей плодородия, но и переносный.

В число символов архетипа Матери входят и такие прекрасные абстрактные понятия, как мудрость и духовное возвышение, и такие вызывающие чувство благоговения и восхищения объекты, как церковь, город, страна. В этот круг символов вписывается и верховная власть ирландской мифологии с ее блистательностью, вечностью, превосходством над земными королями. Что касается её замечательной красоты, то, как известно, в мифологиях различных народов сама богиня любви и красоты восходит к архетипу Великой матери.

Таким образом, рассмотренный материал даёт представление о том, что в основе образов кельтских женских божеств, и тех, которые принадлежат к кругу богинь-Матерей, и тех, которые в развитом варианте мифологии далеко отстоят от этого круга, лежат единые древнейшие архетипы. Культ богинь-Матерей является несомненно древнейшим пластом в религии и мифологии кельтов, в котором нашли отражение одни из самых ранних религиозно-мифологических представлений человечества. А его такое же широкое распространение у германцев, к которым Культ богинь-Матерей, по мнению исследователей, был занесён кельтами, свидетельствует о близости и о взаимовлиянии религиозно-мифологических традиций обоих народов.

Далее… Глава IV. Мифология и религия древних кельтов (продолжение).   § 4. МУЖСКИЕ БОЖЕСТВА КЕЛЬТСКОГО ПАНТЕОНА

Мужские божества кельтского пантеона
Праздник кельтов Лугназад

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*