Прялка + Пряха = Жизни

ЗОЛОТАЯ НИТЬ. Жарникова С. В.

ГЛАВА ПЯТАЯ. Прялка + Пряха = Жизни.

Нить жизни, нить судьбы, нить вечности. Они рождаются из бесформенного волокна под руками умелых прях и помогают им в этом веретено и прялка. Помните:

«Позолоченная пряслица,
Мы прядем, а нитка тянется,
Мы прядем, а нитка тянется,
Нам работа наша нравится».

Русскую прялку и как произведение искусства, и как утилитарный предмет никак не назовешь обойдённой вниманием исследователей. Но, несмотря на обилие литературы, знаковая сущность этого интересного и глубоко функционального предмета старого крестьянского быта представляется на сегодняшний день недостаточно изученной: из огромного количества работ лишь в немногих была сделана попытка раскрыть символический язык прялки.

Значительный вклад в изучение символики орнамента внесла статья Б. А. Рыбакова «Макрокосм в микрокосме народного искусства», где автор, говоря о форме прялки, о наиболее характерных композиционных элементах её декора, связывает весь этот комплекс с мировоззрением наших далеких предков — земледельцев энеолита — и отмечает связь космогонической символики, зафиксированной в орнаменте прялки, с идеей плодородия, воспроизводства, с системой мифопоэтических представлений о гармонии жизни и смерти.

Академик Б. А. Рыбаков вновь обратился к этой теме в своей фундаментальной работе «Язычество древних славян», где наряду с разнообразным материалом по орнаментике, подтверждающим мысль автора о наличии на прялках сложной космогонической схемы, общей картины Вселенной, какой она представлялась нашим далеким предкам, приведено очень интересное донце прялки в виде лежащей мужской полуфигуры2.

Руки этого странного персонажа сложены на груди крестом, как у покойника, но глаза широко открыты. В прямоугольную щель рта, обрамленную с двух сторон ровным рядом зубов, вставляется ножка прялки, завершающаяся гребнем или лопаской, со всей её космогонической символикой. В нижней части туловища, там, где сидела пряха, помещен круг с шестилепестковой розеткой, символом света, огня, жизни. Б. А. Рыбаков пишет об этом знаке следующее:

«... шестилучевой громовой знак (колесо с шестью спицами) был наиболее многозначимым, связанным не только с солнцем, но и с небом вообще, с повелителем неба, чья власть особенно ощутимо проявлялась в грозе, в ударах молнии и сопровождающем её громе»3.

Такое своеобразное решение донца представляется неслучайным и является своего рода ключом, позволяющим в какой-то мере объяснить некоторые загадки русской прялки. Анализ декора донцев подобного типа приводит к выводу о наличии в них чётко выраженной символики мужского начала. Известно, что прялка всегда выполнялась только мужчиной с начала и до конца и была традиционным подарком женщине — жене, невесте, дочери.

Нить же, получаемая при помощи прялки, как мы знаем, играла весьма серьезную роль в мифопоэтическом мире наших предков. Уже отмечалось ранее, что отношение к процессу прядения, как к священному акту, прослеживается ещё в гимнах Ригведы. Вспомним гимн про «двух юниц», которые создают Вселенную, «одна другой, протягивает пряжу и не рвут её, не прерывают». В гимне, посвященном Всеобщему Огню (Агни-Вайшванаре), певец сокрушается о том, что не понять ему «ни тканья, ни пряжи, ни того, что ткут соревнуясь самовращающиеся две половины чёрного и белого дня поднебесья» 4.

В гимне, говорящем о космическом Великане Пуруше, который был той основой, из которой сотворена богами Вселенная, говорится:

«Боги ткали жертводаяние.
Принесён был Пуруша в жертву«5.

Стоит отметить, что в санскрите слово «praja» — это рождение, народ, население, подданные, дети, потомство, «prajan» — возникать, рождаться, а «prajana» — прясть, произведение потомства, зачатие и, наконец, «prajanana» — производящий, порождающий, рождение, размножение, деторождение, семя 6. Стоит внимательнее вслушаться в слова гимна о творении Вселенной:

«Две юницы снуют основу
На шесть колышков две снующих
Одна другой протягивает пряжу
И не рвут её, не прерывают.
Вот колышки они основа небу
Стали гласи для тканья челноками»1.

Голосом, ритуальным пением, как челноком, ткётся из нитей-слов ткань Вселенной. И нет ничего удивительного в том, что слово «prastava» значит на санскрите «хвалебная песнь» 8, в то время как у нас, в севернорусских диалектах, «прастава», «проставка» — полоса холста, заполненная тканым или вышитым узором, которым украшали рубахи, полотенца, скатерти, свадебные простыни и т.д. Ритм орнамента = ритму священного песнопения.

Все вышеизложенное объясняет, почему в гимне Ригведы, говорящем о теле человека, певец спрашивает:

«Кто же в нём соткал его воздыханье.
Кто же семенем его удостоил,
Утверждая да продлится пряжа»9 (в значении — да продолжится его род).

Мы знаем, что аналогичное отношение к прядению и ткачеству характерно и для восточнославянской традиции.  А. Н. Афанасьев отмечает:

«В славянских сказаниях сохранились воспоминания о чудесной самопрялке, прядущей чистое золото, о золотых и серебряных нитях, спускающихся с неба. Из этих-то солнечных нитей и приготовлялась та чудесная розовая ткань, застилающая небо, которую называем мы зарею… Потухающая заря заканчивает свою работу, обрывает рудо-жёлтую нитку, и вместе с тем исчезает с неба её кровавая пелена» 10.

Вспомним, что в славянской традиции слово «вервь» — значит одновременно и «веревка», и «община», а в южнославянском (сербохорватском) «врвник» — родственник.

Прядение нити — священный акт, уже в ведической традиции приравненным к творению жизни, акту воспроизводства потомства, в таком процессе, естественно, должно было предполагаться участие двух начал — женского и мужского. Воплощением женского начала в прядении являлась сама женщина-пряха. А в роли обезличенного мужского начала, вероятно ещё со времен матриархата, выступала прялка, как творение мужских рук, как своеобразная концентрация мужской силы некого первопредка-тотема, вечного божественного персонажа, олицетворяющего в себе всех мужчин данного рода, племени, народа.

В этом убеждает следующее обстоятельство: донца в виде лежащей мужской полуфигуры, отмеченные «громовой», «огненной» шестилепестковой розеткой, производят впечатление глубоко продуманного и очень древнего священного комплекса. Здесь есть всё: жест оберега, пришедший из глубины тысячелетий и характерный для покойников — сложенные крестом на груди руки; традиционные признаки мужественности — усы и борода; сила и здоровье (подчеркнутые шапкой волос и полным ртом зубов); обязательно широко раскрытые глаза и, наконец, в качестве органа воспроизводства — знак жизни, огня, света — шестилепестковая розетка. На этой розетке, именно как знаке жизни, огня, света, сидела во время прядения женщина-пряха. Как тут не вспомнить строки древнего эпоса:

«Земля широкая — всех существ мати;
Женщины ей подобны;
А муж (её) — Праджапати (т. е. прапредок, досл.»Отец пряжи«) Здесь огненным его семя считают» .

О том, что прялка в процессе прядения выполняла функции воплощения мужского начала, свидетельствуют также многочисленные надписи, которые часто встречаются на севернорусских прялках и, в частности, на прялках Вологодской губернии.

Процарапанные или вырезанные ножом на внешней или внутренней стороне лопаски (ножки или донца) — эти надписи представляли собой только одно слово, обозначающее в русской народной профанной (лат. profanus — лишённый святости; нечестивый) лексике мужское воспроизводящее начало.

Очень часто надпись идёт открытым текстом на внешней или внутренней стороне донца, иногда она органически входит как составляющая в орнамент внешней стороны лопаски. В надписях такого типа очень часто приходится сталкиваться с крайне архаичным рисунком букв, записью справа налево, ступенчатой, с размещением надписи по кругу, с разбрасыванием ее по всей площади лопаски или донца. Думается, что это связано с желанием охранить надпись, зашифровать её, сохранить, что вообще свойственно сакральным текстам.

На некоторых вологодских прялках XIX века встречается до 5-9 разновременных, выполненных разными почерками, но идентичных по смыслу надписей. Как правило, такие надписи закрыты раскраской и росписью, но тем больший интерес представляют прялки, на которых красочный слой сохранился в углублениях букв, что, бесспорно, свидетельствует об их изначальности по отношению к одновременной с ними росписи. Наличие записей говорит также о том, что надписи подобного содержания служили вполне определенным целям, тем более, что писалось только одно слово, что при исключительном обилии различных формулировок в русской профанной лексике было бы странным, если бы в этом не усматривалась некая закономерность. Помимо надписей на вологодских прялках рубежа XIX-XX веков можно встретить и достаточно откровенные изображения.

Так, на одной из прялок Вологодского музея-заповедника на внутренней, повернутой к пряхе стороне лопаски, изображена фигура мужчины с большими округлыми глазами, пышными расчесанными на прямой пробор волосами, закрученными вверх усами, острой треугольной бородой и ярко выраженными признаками пола. На внешней же стороне лопаски была помещена не сложная цветочная композиция. Надо заметить, что мастер, сделавший изображение мужчины на этой прялке, сразу же закрасил его тонким слоем светлой краски. Смысл этого образа и его значение, видимо, были ему хорошо понятны, так как он, закрывая фигуру легким слоем записи, в то же самое время сохранял её на лопаске, как нечто необходимое.

Суммируя всё вышесказанное, можно сделать вывод, что прялка в русской народной традиции была своеобразным символом мужского начала, участвующего в процессе прядения, соотнесенном с актом творения жизни.

Однако образно-символический язык русской прялки этим далеко не исчерпывается. На прялках мы можем встретить композиции, которые свидетельствуют о том, что это своеобразный древний календарь. Так, на одной из прялок XIX века (Грязовецкий район Вологодской области), увенчанной семью городками, на внешней стороне широкой ножки помещена плетёнка в виде стилизованной извивающейся семиголовой змеи с головами-треугольниками. Все детали композиции этой ножки украшены 368 маленькими треугольничками.

Возможно, древнейший символ вечности, змея несёт на своем теле все дни года, и не случайно арийский бог Вишну — владыка времени изображается в Индии и сегодня сидящим на семиголовом змее. На другой, также грязовецкой прялке, общее число декорирующих её треугольников составляет 360. Эти своеобразные календари ещё ждут своей расшифровки.

Исключительной архаичностью отличается декор одной из хранящихся в фондах Вологодского музея-заповедника тарногских прялок, изготовленной в 1890 году. Судя по числовым отношениям элементов орнамента лопаски, кратным 7 (7, 14, 21, 28), можно предположить, что перед нами своеобразная календарно-циклическая схема, связанная с лунным календарем (1.2.3.4. недели лунного календаря).

Ещё более поражает своей древностью комплекс орнаментации ножки этой прялки. Почти равная по высоте лопаске, она отличается причудливой формой, характерной для прялок Тарноги. Сразу же подлопаской ножка приобретает веретенообразное очертание и переходит в прямоугольник, декорированный двумя лучистыми квадратами, над которыми помещена «корона» из 31 вертикальной полосы. Далее следует круг с шестилепестковой розеткой, затем небольшое расширение, украшенное двумя лучистыми розетками — одиннадцати и восьмилучевой. В нижней части ножки — очень условное изображение мужской фигуры с головой — одиннадцатилучевой розеткой. Руки этого существа разведены и опущены вниз, ноги согнуты в коленях и широко расставлены, подчеркнуты признаки пола.

С тыльной, обращенной к пряхе стороны, ножка орнаментирована иначе. Так, в округлой части помещена не шестилепестковая, а тринадцатилучевая розетка, над ней — волнистая полоса — знак воды, а под розеткой — 28 вертикальных полос. На конце донца имеется хотя и затертая, но легко читаемая надпись, аналогичная тем, о которых говорилось ранее.

 

При более пристальном рассмотрении ножки данной тарногской прялки выявляется интереснейшая картина, аналогичная тому, что мы видели на донце в виде мужской полуфигуры. Там изо рта некоего божества-первопредка (возможно, Рода) вырастает лопаска прялки с её картиной Вселенной, циклического времени, гармоничного, отрегулированного бытия. В этой структуре особенно очевидны параллели между восточно-славянским Родом и ведическим Рудрой. Мы уже указывали выше, говоря о севернорусских старушечьих головных уборах:

«Будучи ведическим, т. е. арийским, боженством, Рудра, вероятно, стал объектом культового поклонения ариев не в самой Индии, а был известен ещё в доиндийский период их истории». Имя Рудра, как и имя Рода, связывают с понятием «руда» в значении крови и «рудый», «рдяный» в значении красного цвета, Рудра, как и Род — повелитель неба, создатель всего живого, гневное божество бурь |3.

Один из древнеиндийских текстов (Швета-Шватара- упанишада) приписывает Рудре следующие качества:

«Он — исток всего сущего, он — космический повелитель, он — величайший из мудрецов и творец всякой мудрости» |4.

Думается, что мужчина на донце, вырезанный из дерева безвестным русским крестьянином, как бы порождающий из своего рта всю Вселенную, очень похож по своим функциям на приведенное выше описание Рудры-Шивы. Вероятно, женщина-пряха, совершая священный в своей основе, соотнесенный с творением жизни, акт прядения нити, выступала в роли безличного вечного женского Вселенского начала, единение которого с мужским первоначалом порождает весь созданный из Хаоса Космос — извечный и неизменный порядок Бытия.

На тарногской прялке ножка, несущая на себе лопаску со сложной календарно-циклической символикой, антропоморфна по очертаниям. Прямоугольник, украшенный двумя лучистыми квадратами — головной убор этой богини. Вывод о том, что это именно божество, можно сделать хотя бы потому, что точно таким же головным убором увенчана богиня с цветущей ветвью в руке на ковре VI века до н. э. из алтайского Пазырыкского кургана |5.

О том, что это именно богиня, свидетельствует шестилепестковая розетка — символ солнца и световой энергии Вселенной, которая является «головой» этого божества. Но общеизвестно, что в ведических гимнах невеста-жена именуется «Солнцем» (Сурьей), а жених-муж — «Месяцем» (Сомой). Таковы они в свадебном гимне Ригведы16. Таковы же они и в восточно-славянской народной традиции. Вспомним, что в фольклоре жена — «красно солнышко», а муж — «ясен месяц». Ещё Ф. И. Буслаев в середине XIX века подчеркивал:

«Когда мы говорим: «Солнце днём работает, а ночью отдых берёт», то нам и в голову не приходит, что солнце — это особое божество, и притом именно богиня, на которую и намекает эта пословица» |7.

Мы уже подчеркивали, что на Русском Севере «многие считают солнце за женщину» |8, как отмечали исследователи начала XX века.

Здесь вполне естественней вопрос — каким образом шестилепестковая розетка может быть в одном случае (донце в виде мужской полуфигуры) знаком мужского воспроизводящего органа и «огненного семени», а в другом (ножка тарногской прялки) — головой богини. Вероятно, имеет смысл вспомнить о том, что для древнейших этапов мифологического сознания характерно объединение в одно целое мужского и женского начал.

Такие сочетание разнородных начал в одну систему образов сохраняется в народной памяти надолго. За примерами далеко ходить не надо: в Трипольской археологической культуре, распространенной на юге Восточной Европы в V-III тыс. до н. э., глиняные фигурки женщин часто уподоблялись по форме фаллосу или имели фаллообразные головы. Прошли тысячелетия, но по-прежнему мастера каргопольской игрушки придают головам своих глиняных расписных «баб» странную фаллообразную форму.

Возвращаясь же к нашей тарногской прялке, отметим, что на уровне груди этого, помещенного на ножке, божества, имеются две розетки — одиннадцати и восьмилучевая. Здесь имеет смысл вновь обратиться к ведическим гимнам и текстам «пятой Веды» — Махабхараты, где говорится о том, что богиня Адити (букв, «свободная, несвязанная, безграничная, земля, земля и небо»), о которой древний мудрец Готама говорил следующее:

«Адити — это небо, Адити — пространство (воздушное), Адити — мать и отец, и сын, Адити — это все боги, это пять народов, Адити — все, что рождено, и все, что будет рождено» 19, породила восемь сыновей. С семью она ушла к богам, а восьмого оставила, чтобы он стал предком людей и первым из смертных. Помимо этих восьми богов в ведических текстах говорится об одиннадцати рудрах — разрушительных силах, имена которых «выступают эпитетами бога Шивы-Рудры, который созидал и разрушал мир»20.

Не с этими ли ведическими богами — восемью Васу-созидателями (это — вода, полярная звезда, луна, земля, ветер, огонь, утренняя заря и свет) и одиннадцатью Рудрами—разрушителями, связаны на тарногской прялке конца XIX века одиннадцати и восьмилучевая розетки, украшающие грудь богини, стилизованное изображение которой помещено на внешней стороне ножки этой прялки? Под такой своеобразной «грудью», в «животе» богини, помещено геометризованное, очень условное изображение сына — мужского персонажа с тремя фаллосами.

Здесь, наверное, стоит вспомнить, что в античной мифологии божество производительных сил природы — Приап носил эпитет «Triphallus», т. е. обладающий тремя фаллосами 21. Его считали создателем моря и суши, Всебогом, священным, отцом и царем, благодетелем и защитником. Праздники в честь Приапа в марте и июне сопровождались весельем и эротическими играми, как и мартовская Масленица и июньский праздник Ивана Купала у восточных славян. Вспомним, что и Масленица, и праздник Ивана Купала связаны с культом умерших и плодородия. Приапа часто изображали на могильных камнях, и от Галлии до Фригии были в древности распространены амулеты, на которых «умершие предстают в облике Приапа».  Исследователи отмечают, что

«место происхождения культа Приапа неизвестно, локализация его в Лампсаке (Троада) вторична», и на ранней стадии до IV века до н. э. в Греции он почитался в виде древесного сучка»22.

Стоит особо подчеркнуть, что донце севернорусской прялки-копыла (т. е. выполненной из единого куска дерева) представляли собой либо корень, либо часть мощного сука хвойного дерева, которым придавалась определенная уплощенная форма. И именно на донце, в большинстве случаев, вырезали или процарапывали то самое одно слово, о котором говорилось выше. Интересно также и то, что это божество (Приап) было тесно связано с кровью, красным цветом и его изображали в пурпурном или густо-шафрановом хитоне. Вспомним, что этот цвет был необходимым атрибутом и ведического Рудры — созидателя моря и суши, Всебога, отца и царя, создателя и разрушителя, и восточнославянского Рода — творца Вселенной, Всеотца, выполнявшего те же функции, что и Рудра (и Приап).

Таким образом, на внешней стороне ножки тарногской прялки мы имеем, судя по всему, стилизованное изображение богини, связанной с солнцем, о чем свидетельствует 31 насечка над её головой равное количеству дней в солнечном месяце, и воплощающей световую энергию Вселенной, знаком которой является шестилепестковая розетка. В чреве этой богини помещен её сын — Всеотец, первопредок, божество кровного родства и производительных сил природы.

На тыльной, повернутой к пряхе стороне ножки, все несколько иначе. Здесь также присутствует «божественный» головной убор в виде двух лучистых квадратов, украшенных геометрическим орнаментом из треугольников. Но венчает он не шести, а тринадцатилучевую розетку — «голову». Над ней и на уровне плеч (где с внешней стороны ножки помещены две розетки-груди) находятся волнистые линии — знаки воды. Под нижним знаком воды помещено 28 вертикальных насечек. И, наконец, донце прялки отмечено крайне специфической надписью из одного слова, о которых мы говорили ранее, и резным, рельефным изображением змея, относящимся также к кругу образов, связанных с мужским воспроизводящим началом.

Таким образом, складывается довольно устойчивая схема изображений, в которой внешняя сторона ножки — женское солярное божество с сыном в чреве, а тыльная сторона — мужское лунарно-водное, о чем свидетельствуют 13 лучей (количество месяцев в лунном году) головы-розетки, волнистые полосы — идеограммы воды и 28 насечек (28-29 — количество дней в лунном месяце).

Выше мы уже говорили о близости образов ведического Рудры и восточнославянского Рода, приведём следующую мысль Г. М. Бонгарда-Левина:

«Рудра — божество лунарного цикла, связанное с представлением о плодородии, растительности, долголетии и олицетворяющее вместе с тем идею смерти и нового возрождения» 23.

Думается, у нас есть все основания сделать следующий вывод: данная тарногская прялка сохранила в своём образном строе реликты древнейших индоевропейских и, в частности, арийских представлений о структуре Вселенной и о самом акте мироздания. Именно здесь мы сталкиваемся с очень архаичной, известной многим народам верой в то, что в начале всех начал стояло некое божественное двуполое существо, первая божественная пара, разнополые божественные близнецы. В качестве примера имеет смысл вспомнить ведическую Адити — мать, отца и сына одновременно, соединяющих в себе мужское и женское начала, из которых создана вся вселенная, скандинавского Имира, и, конечно, арийского Рудру, о котором Н. Р. Гусева пишет:

«Следует обратить внимание на ведическое предание, в котором говорится, что Рудра изначально возник как существо, состоящее из мужской и женской половины. Позднее в индийской иконографии это трансформировалось в образ Шивы-Рудры в качестве Нара-Нари («мужа-жены»), в скульптуре и живописи изображаемого в виде человеческой фигуры, левая половина которой женская, а правая — мужская«24.

Стоит отметить, что в санскрите (языке Веды) слово «Родас» обозначает «землю и небо», т. е. Вселенную. И если в этом понятии исток имени Верховного восточнославянского божества Рода, то он изначально также нёс в себе и женское, и мужское начала, т. к. в славянской и в северорусской традиции до наших дней сохранилось обращение: «Небо-батя (тятя), Земля-мати!». Представление об изначальной двуполости верховного творящего начала и о его связи с древом прослеживается в ведическом тексте, где спрашивается: «Что был за лес и что за дерево, из которого вытесали небо и землю?«, а также в гимне Агни (богу Огня), где говорится о двух началах — женском и мужском, являющихся в то же время двумя кусками дерева, трением которых друг о друга получается священный огонь:

«Истинно двое диводейных сдвоясь
Воплотили младенца и вскормили
Пуповину движенья и покоя
Гимнотворца пряжу вы двое рвёте»25.

Интересно то, что на тарногской прялке XIX века, выполненной из дерева, т. е. материала, потенциально несущего в себе огонь, мы видим воплощение таких, воспетых ещё в гимне Ригведы, «диводейно сдвоенных» мужского и женского начал, порождающих сына. В восточных районах Вологодской области до недавнего времени «живой огонь», защищающий от болезней, добывали трением двух кусков дерева друг о друга. И как на прялке, так и в гимне Огню, разделенных тысячелетиями, обязательным компонентом священного акта порождения жизни является пряжа (т. е. производное прялки) — основа всего мироздания, «пуповина движения и покоя». Между получением «живого огня» трением и прядением пряжи фактически ставится знак равенства.

Связанная с символикой мужского производящего начала, с космогоническими и календарно-циклическими представлениями, идеей первотворения и культом божеств — Творцов мира, русская прялка теснейшим образом соединена с культом плодородия и с заупокойным культом предков.

Далее… Связь прялки с культом предков.