Русский след Русский след в мировой истории
Английский археолог Артур Эванс, изучая открытые им произведения критского искусства, пришёл к выводу, что женщины в минойском обществе занимали особое, привилегированное положение. На эту мысль его натолкнули, поражающие воображение своей живой экспрессией, изображения придворных дам на миниатюрных фресках Кносского дворца. Подобной свободы женщин вы не найдёте в искусстве стран древнего Востока, и среди художественных шедевров классической Греции.
На фресках дворцов Крита женщина изображена не в замкнутом пространстве дворцового гарема, как на египетских стенных росписях, а под открытым небом, в толпе, среди участников празднества, оживленно переговаривающихся и жестикулирующих. Необычна и удивительна свобода и раскованность поведения женщин Крита, их поведение совершенно не характерно для древнего Востока, а скорее созвучно свободолюбивому характеру скифских амазонок.
Женщины-жрицы на дворцовых фресках Крита, восседающие на почётном ложе по обе стороны от святилища Великой богине-матери. Молодые женщины стоят на лестничных ступенях в проходах, но среди них нет ни одного мужчины. Длинные ряды мужских голов, лица которых раскрашены красной охрой, согласно принятому в минойском искусстве канону, виднеются на заднем плане, заполняя места для публики.
На другой фреске изображён ритуальный танец жриц в священной роще, мы видим большую толпу зрителей, наблюдающих за этой красочной церемонией. И здесь женщины расположились в центре, заняв самые лучшие, почётные места, в то время как мужчины, почтительно соблюдая дистанцию, толпятся у них за спиной и по сторонам.
В науке давно уже признано, что сцены подобного рода изображают не просто увеселения для народа наподобие современных театральных или спортивных представлений, но важные религиозные обряды, вероятно, входившие в программу календарных празднеств в честь главных божеств минойского пантеона. Следовательно, то, что мы видим на фресках, нельзя расценивать как отражение всего лишь определенного поведенческого стереотипа или придворного этикета, следуя которому минойцы — мужчины должны были оказывать знаки внимания своим «дамам» как представительницам слабого и одновременно «прекрасного пола».
Гораздо более вероятно, что женщина пользовалась в минойском обществе особым почётом и уважением, как существо, по самой своей природе тесно связанное с сакральной сферой бытия, можно даже сказать, целиком принадлежащее этой сфере и в силу этого способное выполнять функции посредника между миром людей и миром богов. Не случайно в многочисленных сценах ритуального характера, запечатленных в критской фресковой живописи и в глиптике, женщины — это жрицы или богини, провести сколько-нибудь четкую грань между теми и другими удается далеко не всегда, как правило, и ведут себя намного более активно, чем мужчины.
На долю мужчин обычно достаются лишь второстепенные, служебные функции. Характерно также, что в тех случаях, когда мужчины вместе с женщинами участвуют в одной и той же культовой церемонии, как, например, на «фреске походного стула» из Кносса или в сценах заупокойного ритуала на саркофаге из Айа Триады, они оказываются облаченными в одежду скорее женского покроя — нечто вроде длинных халатов, чем мужской одежды.
Женщины занимали здесь все наиболее важные, командные позиции. Само собой разумеется, что только из их числа могли избираться жрицы Великой богини и других женских божеств. А поскольку именно «Великая богиня» в её многообразных воплощениях была центральной, несомненно, главенствующей фигурой минойского пантеона, постольку и её служительницы должны были пользоваться исключительным влиянием и могуществом, вероятно, распространявшимся далеко за пределы сферы собственно культовой деятельности.
В плане чисто психологическом эта ситуация, очевидно, может быть объяснена следующим образом. Испытывая благоговейный ужас перед землей, которой они поклонялись в образе великого женского божества — дарительницы жизни и в то же время её губительницы, какую-то часть этого смешанного со страхом трепетного почитания минойцы переносили на женщин — своих матерей, сестер и жён. Самой природой женщины были поставлены в положение своего рода «полномочных представительниц» Великой богини и всего возглавляемого ею сонма женских божеств. Минойское общество видело в женщинах смертных представительниц Великой богини.
Женщина в минойской цивилизации была частицы той благодетельной и одновременно смертельно опасной, враждебной человеку силы, присутствие которой минойцы постоянно ощущали в своей повседневной жизни. Рядом с загадочной женщиной, приобщенной к грозным и непостижимым силам самой природы, мужчина минойского общества должен был особенно остро и болезненно осознавать свою слабость.
По-видимому, этот врожденный или, может быть, приобретенный в процессе воспитания комплекс неполноценности уже сам по себе ставил мужчину в зависимость от женщины, превращая его как бы в большого ребенка, всю жизнь остающегося на попечении и под присмотром заботливых, но строгих мамушек, нянюшек, бабушек.
Представления о некой неполноценности мужского пола и его зависимости от женского начала, доминирующего в жизни природы и общества, нашли своё воплощение в образе умирающего и воскресающего юного бога — избранника Великой богини. Проявления этого минойского культа дошли до нас в позднейших греческих мифах о критском Зевсе, вскормлённом козой Амалфеей в пещере Крита, и о Дионисе — Загрее (др.-греч. Ζαγρεύς), убитом, растерзанном и съеденном
Разумеется, как и в любом другом древнем обществе, мужчины на Крите всегда оставались наиболее активной и предприимчивой частью социума. От их целенаправленной деятельности в первую очередь зависел прогресс минойской цивилизации в первые века II тыс. до н.э. Именно, мужчины предпринимали далекие морские экспедиции к берегам Сирии и Египта, проектировали и строили дворцовые комплексы, непрерывно экспериментировали, разрабатывая новые, более совершенные технологии в металлургии и других отраслях ремесленного производства.
Вне всякого сомнения, мужчинами Крита были созданы все наиболее известные шедевры минойского искусства, с благословения женщин. Именно женщины, оставаясь всё время у своих очагов, держали в своих руках наиболее важную, с точки зрения самих минойцев, часть системы их жизнеобеспечения — контакты с потусторонним миром и с населяющими его бесчисленными божествами и духами. Именно, женщины были тем неподвижным центром, вокруг которого вращался и к которому неизменно тяготел весь микрокосм минойского общества.
По материалам: Ю.В.Андреев. «МИНОЙСКИЙ МАТРИАРХАТ»:
Социальные роли мужчины и женщины в общественной жизни минойского Крита
Вестник Древней Истории — 1992 — №2 — С. 3 — 14