Пятница , 29 Март 2024
Домой / Древнерусские обычаи и верования / Мифические представления о радуге

Мифические представления о радуге

Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу.

Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. 

 Том 1. VI. Гроза, ветры и радуга.

4. Мифические представления о радуге

Блестящая яркими, великолепными красками, радуга должна была особенно сильно поражать поэтически настроенную фантазию первобытных народов. Наряду с другими небесными явлениями и за нею был признан священный, божественный характер, — и как в природе радуга сопровождает летние грозы и проливные дожди, напояющие воздух влагою, то понятно, что и в народных сказаниях она поставляется в тесную связь с богом-громовником. По различию впечатлений, производимых ею на глаз, поэтическая фантазия древнего человека сближала радугу с разнообразными предметами; но сближения свои постоянно основывала на действительном сходстве форм и признаков.

а) Радуга = лук, дуга, арка. По мифическому представлению древних индийцев, радуга есть боевой лук Индры, с которого этот бог-громовержец пускает свои молниеносные стрелы, поражая демонов тьмы (=тучи); отсюда обыкновенный эпитет Индры gopaticapa, т. е. господин или владыка, держащий лук (gopatih — пастух, господин, правитель, слово сложное из go — корова и patih — господин); Индре присвоено это название не только в переносном значении владыки, но и в первоначальном смысле пастуха, потому что он хранит небесных коров = дождевые тучи и доит их своими молниями; сара — лук).

Когда радуги не видно, думали, что Индра держит свой лук не натянутым; показывается радуга— значит: бог натягивает свой лук, вступая в битву с враждебными силами. Воззрение это составляет общее достояние почти всех народов индоевропейской семьи. Литовцы, между прочими именами, придаваемыми радуге, называют её kilpinnis dangaus, т. е. небесный лук.

В наших древнейших памятниках она обозначается словом дъга; так называется радуга в Святославовом Изборнике 1073 года и в переводе Библии: “дугу мою полагаю во облаце«. В Архангельской губ. доселе зовут её: божия дуга, поляки — dgga, сербы, болгары и чехи — дуга, кроаты — uk nebeski. Слово дуга указывает на согнутую линию; у нас оно употребляется для обозначения части круга и упряжного снаряда, у сербов— согнутой для бочки доски; дужка— полукруглая рукоятка, перевесло — у ведра, корзины, посудины и ключица, соединяющая грудную кость с плечевою.

Отсюда справедливо будет заключить, что слово дуга в древнейший период языка было синонимом лука (излучина — кривизна, лукоморье — изгиб морского берега, лукавый — криводушный) и в отношении радуги имело тождественное с ним значение, подобно тому как латин. arcus означает: и лук, с которого пускают стрелы, и выведенную дугою перемычку (свод), и радугу. У французов радуга называется аrс-en-ciel или arc-dieu, а у немцев regen-bogen (последняя часть слова употребляется в смысле дуги, излучины, свода и лука), т. е. дождевая дуга или дождевой лук. Потт сообщает ещё название: schwibbogen, т. е. висячая в воздухе арка, дуга или лук.

Наши предания дают громовику Перуну, вместе с молниеносными стрелами, и огненный лук; доселе уцелевшая в народе поговорка: “ах, ты, радуга-дуга! ты убей мужика» ясно намекает на древнейшее представление радуги — Перуновым луком, с которого пускались смертоносные стрелы-молнии. Лук Аполлона и лук Артемиды, конечно, имеют то же самое значение. Болгарская загадка так изображает радугу:

Седи мома на небе
Сде шарено герданче,
Та си точи медна стрела,
Да я пусти в мишин дол.

Из рукописи, сборника г. Каравелова. В Курской губернии радугу называют градовница (Обл. Сл., 41); сравни санскр. hrad— Звук, удар, sonare, латин. grando, наше град (Radio, ling slov., 19). Гром, сопровождающий полёт молниеносных стрел, был сближаем с звуком, издаваемым тетивою лука. Санскрит tavara — тетива, зенд. thanvara от tan — tcndere и sonare от того же корня греч. τόνος — сила, веревка и звук, тон, и слав. тетива (литов. temptywa) — Пикте, II, 216—7. По выражению народных русских песен, тетива поёт.

Финны также признают радугу луком бога громов, молнии и дождейtaiwancaari (arcus coelestis); Укко мечет с этого огромного, блестящего (огненного) лука свои медные или пламенные стрелы. Призывая на голову врагов погибель, финны молят бога Укко, чтобы он взял свой лук, наложил на него стрелу и поразил бы насмерть названного супротивника. Та же карательная сила выражается и в литовском названии радуги воздушною розгоюurorykszte (wetterruthe) и в поверьи эстов, которые видят в ней пожинающий серп громовника.

В греческих сказаниях серп принимается за орудие, с помощию которого грозовые существа наносят раны своим противникам (=тучам). Так Персей поражает Горгону серпом, полученным от Гефеста или Гермеса; Кронос обрезывает серпом детородные части Урана (= облачного неба) и проливает его кровь (=семя дождя). Серп, данный Деметре Гефестом, чтоб она научила титанов косить и срезывать плоды, первоначально — поэтическое представление радуги, а впоследствии эмблема земного плодородия; как производительница урожаев, богиня-громовница слилась в один образ с матерью-Землею: вместе с этим изменилось и самое значение атрибута. В немецких сагах великаны, спасаясь от Торова молота, скатываются с облачных гор клубками и прячутся у косарей или жнецов; сам Один выступает иногда, как небесный жнец — mahder.

Не может быть сомнения, что слово pa-дуга есть сложное, и первая половина его есть только характеристический эпитет, соединяемый с этою небесною дугою; в областном говоре (Тверск. губ.) слово это произносится рай-дуга. Протоиерей Павской сближал русское название радуга с английским rainbon и немецким regenbogen, хотя и не подкрепил своего мнения достаточными лингвистическими соображениями.

Первая часть слова — ра, по нашему мнению, стоит в родстве с санскрита коренным звуком r (настоящ. aramiire — гнев, procedere), заключающим в себе понятие быстрого движения, равно прилагаемое и к свету, и к текущей воде, к бегу коня и полету птицы; отсюда аrа — быстрый, ar — вестник, arvan — конь и эпитет солнца, чешек.: ор — конь, литовск. arelis — орел, русское: реять — летать и ринуть — стремительно бросить; санскрит: ri и зендск. rudh — течь, санскрит: rud — плакать, рыдать, немецк. rinnen.

Отсюда понятно, что Ра, древнейшее имя Волги, означает собственно: текучую воду, реку (rivus); сравни: сибирск. рагорок— холм, курган на роднике, арханг. рада — мокрое место в лесу. Таким образом радуга первым своим слогом соответствует немецкому regen и означает водоносную, дождевую дугу. Согласно с лингвистическими данными греческий миф представляет Ирису (ιρις) — быстролетною, крылатою вестницею Зевса.

В литовском предании о потопе радуга является вестницею, посланною божеством (Прамжинас) утешить престарелую чету людей, которая спаслась от наводнения, и научить её, как создать себе потомство; в греческом сказании о Девкалионовом потопе роль эта даётся вестнику богов Гермесу.

Древнее представление “радуги” небесным луком, затемнившееся с течением времени в этом общепринятом ее названии, народ подновляет прибавкою к нему слова дуга: “ах, ты, радуга-дуга!” Такое подновление очень обыкновенно в эпическом языке; так, например, говорят: белый свет, белая лебедь, хотя “свет” и “лебедь” и без того знаменуют белый цвет.

Близкая связь радуги с дождем выразилась в следующем мифическом сказании, какое существовало ещё у римлян и какое можно услышать от поселян повсюду на Руси: радуга берёт или пьёт из земных озёр, рек и колодцев воду и потом, в виде дождя, посылает её обратно на землю. Малороссы говорят: “весёлка воду бере”, т. е. показалась радуга, или: “весёлка-красна пани з’ криници воду бере». Название веселка (весёлка, веселуха, висялуха означает: висящая на воздухе. В Харьковской губ. рассказывают, что радуга есть труба, одним концом касающаяся неба, а другим опущенная в какой-нибудь колодец, из которого Царица Небесная (Богородица) тянет воду. Иные утверждают, что есть три ангела: один подымает обоими концами радуги, которая представляется пустым внутри насосом, воду из рек; другой ангел образует из этой воды облака, а третий, разрывая их, творит дождь.

В рукописи XV столетия, известной под названием “Матица Златая”, читаем: “си же оубодоуга повелением божиим сбирает воду морьскоую акы в мех«. В апокрифической беседе Епифания с св. Андреем (по Соловецкой рукописи) сказано: “дугу мою поставлю, рече Бог, на облацех. Да и дуга бо повелением божиим собирает морскую воду, как в мехи, и наливает облачной воды (ниже: “наполняя облаки водой, яко же и губу”). Да егда повелит Бог вдати дождь на землю, восходит шум из трубы дужной (радужной), а той дух есть бурен вельми и смущаяся; да как дух начнет раздирати облаки, уготовати путь воде и проливати ю в ширину вданому тому облаку, да тем путем великим скрежет сотворится: сей скрежет человецы навыкли называти громом… да тако пущает, отверзает сокровище водокровно. Не о себе сами ти облацы дожди дают, а владыка Бог ангел (-ов) к ним приставил есть, да их направляют и на всю тварь небесную”.

Подобное воззрение на радугу разделяется почти всеми славянскими племенами: у словаков есть поговорка: “pije ako duha”; о польском поверье скажем ниж». Болгары думают, что “дъга” спускается в реку, сосёт из неё воду для дождей и на том месте, где сосет, оставляет серебряную чашу.  Тот, кто найдет эту чашу, узнает будущее, и чего бы ни пожелал он — все ему исполнится. Греки представляли Ирис с золотым кубком, в котором она разносила богам Стиксову воду. (— Der Ursprung der Myth., 200.) В Германии думают, что на том месте, где упиралась концом радуга, остается золотой ключ или золотые деньги. (— D. Myth., 695.)

Таким образом с представлением радуги народная фантазия сочетала: во-первых, сказание о трёх чашах, из которых облачные нимфы проливали на землю дожди, и, во-вторых, древний миф о ниспадающем с неба золотом ключе-молнии, отпирающем дождевые источники.

Кашубы верят, что радуга (taga) пьет воду из моря, озера или болота и передает её облакам; от того, по их мнению, она предвещает дождь. И в наших деревнях и селах до сих пор слышатся такие причитания, обращенные к радуге: “радуга-дуга! не давай (или: перебей) дождя; давай солнышко, давай вёдрушко!” — “Радуга-дуга! наливайсь дождя” или: “не пей нашу воду!». У западных славян существует поверье, что вещица (ведьма) может украсть и спрятать радугу и чрез то произвести засуху.

b) Радуга = коромысло. На том же основании, на каком радуга уподоблялась дуге или луку, уподобляли её и коромыслу. На метафорическом языке загадок коромысло изображается под видом дуги и изогнутого моста, то и другое представление усвоивалось и радуге: “два моря на дуге висят” — два ведра с водою на коромысле, или: “промеж двух морей гнутой мостик лежит». Валахи дают радуге название curcuben (от латин. curvus — кривой, изогнутый), которое Потт сближает с русским коробить (короб, корыто).

В некоторых местах России верят, что радуга есть блестящее коромысло, которым Царица Небесная (древняя богиня весны и плодородия =громовница — дожденосная Перунья-«прыскунья»; воспоминание о ней в позднейшую эпоху двоеверия русский народ соединил с именем Богородицы, именуемой сербами Огненной Мариею) почерпает из всемирного студенца (окиан-моря) воду и потом орошает ею поля и нивы. Это чудное коромысло хранится на небе и по ночам видится в блестящем созвездии “Большой Медведицы”, как об этом можно заключать из описательного названия, придаваемого означенному созвездию в Волынской губернии: Дивка воду несе; в Оренбургской губернии оно зовётся коромысл. Может быть, в связи с этими данными, надо искать объяснения и народной приметы: “не шагай через коромысло — судороги потянут».

c) Радуга = змей. В начале одной польской песни, которая поётся при появлении радуги, говорится:

tcczo, teczo, nie pij wody,
narobisz ty ludziom szkody.

Польский: tecza (сравни у Линде сербск. tucfel, tiizza, tiiza)= радуга тождественно с церковно-славянск. тжча, и даёт повод думать, что то же самое представление пьющего, вытягивающего воду насоса, какое соединялось с радугой, присвоивалось и туче.

Свидетельства, сохранившиеся в старинных толковых словарях, подтверждают это до несомненности. Так в “Толковании неудобь-познаваемым речам” (XIII в.) под словом смерч читаем такое объяснение: “пиавица, облак дждевен, иже водя от море взимает, яко в гжбж, и паки проливает на земля”. То же толкование вошло и в словари Берынды и Зизания: “сморщ — оболок, который, с неба спустившися, воду с моря смокчет”. По замечанию г. Лавровского, свидетельства эти доказывают, что подобное “представление о радуге не есть первоначальное, а перенесено на неё от древнейшего взгляда на облако, как на смерч, пьющий воду из вместилищ ея на земле, чем, конечно, определяется образование облаков из испарений, подымающихся на высоту с земной поверхности».

Мы же думаем, что первоначальный источник предания кроется в представлении молнии — змеем, высасывающим дождевую воду из небесных морей, озер, рек и колодцев (метафоры дождевых туч); представление это, при забвении коренного смысла древнего метафорического языка, понято было буквально, как поглощение чудесным змеем земных вод, и совпало с идеею крутящегося смерча-змея. Далее, так как с одной стороны сама дожденосная туча, по древнеарийскому воззрению, уподоблялась змею, а с другой стороны и радуга своею формою наводила на то же сближение её с изгибающеюся небесною змеею, то отсюда возникло представление о ней, как о гигантском змее, пьющем моря, реки и озера, дугообразный хвост которого блещет великолепными красками. Этот поэтический образ встречаем у албанцев, литовцев и славян. Албанцы принимают радугу за змею, которая, спускаясь на землю, пьет воду, и по яркости её цветов судят о будущем урожае винограда, маслин и пшеницы, у литовцев радуга— smakas, в Белорусии смок=змей, буквально: сосун, что вполне соответствует вышеуказанному народному сравнению радуги с насосом. Белорусы говорят: “смок пье воду из рек и озер, бо кабы jон не пиу воды, то вода бы нас затопила». Линде в своём словаре приводит винедское название радуги — piauke. Такое представление радуги змеею находится в связи с другим уподоблением её — поясу (сравни: уж и ужище, гуж — веревка, опояска).

d) Радуга = кольцо, головная повязка, пояс. Полукруглая форма радуги заставляет видеть в ней кольцо, обнимающее землю. В Баварии называют её himmelring, sonnenring; некоторые уверяют даже, что ни в каком случае не следует обозначать её настоящим именем, а чествовать прозванием “небесного кольца”, чтобы не подпасть власти дьявола. У цыган, по свидетельству Потта, радуга именуется — божье кольцо (dewleskeri gusterin).

Роскошные, блестящие краски, которыми сияет радуга, заставили уподобить её драгоценному убору, в которые наряжается божество неба. Блестящее ожерелье Фреи, скованное ей карликами, Шварц принимает за метафору радуги. Так караибы называют её головною повязкою из разноцветных перьев (federkopfputz) или бриллиантовою диадемою, в Лотарингии — courroie de s. Lienard и couronne de s. Bernard.

В Литве — dangaus josta (небесный пояс) или Laumes josta (пояс лаумы). Лаумы — облачные девы, властительницы гроз, бурь и дождевых ливней; по различному влиянию этих небесных явлений, то благотворных, то разрушительных, лаумы представляются частию светлыми нимфами несказанной красоты, частию безобразными и демонически злобными старухами. О лауме, владеющей радужным поясом, литовское народное предание говорит, что она отличается обольстительной, чарующей красотою и обитает в облаках. Однажды, сидя на небесах — на своём алмазном троне, увидала она на земле прекрасного юношу, полюбила его, развернула свой блестящий пояс — радугу, и сошла по нём к избраннику своего сердца. Плодом этого свидания был ребёнок, рожденный лаумою; три раза в день сходила она с неба кормить его грудью, пока не узнал про это Перкун (Окопирнас). Недовольный любовью небесной девы к смертному, Перкун схватил ребенка за ноги и забросил его в отдаленные высоты неба, где и остался он в созвездии Sictinas; у самой же лаумы гневный бог отрезал груди, изрубил их на мелкие части и рассеял по земле. Поэтому белемниты, известные у нас и немцев под именем громовых стрелок, в Литве называются сосцами лаумы (Laumes papas).

В этом предании узнаем мы общий индоевропейский миф о том, как в период весенних гроз бог-громовник преследует в любовном экстазе полногрудых облачных нимф, быстро убегающих от его губительных объятий, разит их своими молниеносными стрелами и, проливая на землю молоко-дождь, разносит на части летучие облака-груди. Уподобление дождя — молоку и дождевых туч — женским грудям принадлежит к наиболее распространенным поэтическим образам арийских племен (см. ниже). Желая пояснить себе эту вражду Перкуна к лауме, народ, давно позабывший первоначальный смысл сказания, добавил его сравнительно позднейшею чертою о любви небесной нимфы к смертному. Ещё доселе литвин, увидя радугу, говорит, что лаума распустила свой кушак и кокетливо прельщает богов и смертных. Издалёка блестит она своим поясом и как бы манит к себе; но как скоро захочет кто-нибудь к ней приблизиться, лаума тотчас же скрывает, прячет свой пояс.

Ту же чарующую силу даёт Гомер узорчатому поясу Киприды: в нём заключались всё обаяния любви и тайных желаний, уловляющих разум; пользуясь этим поясом, Гера обольстила Зевса. Доныне греки называют радугу ή ξώνη θли τό ξωνάριον τής παναγιας.

Древние галлы почитали радугу поясом бога Гу, победителя великанов (туч), владыки вод (дождей) и покровителя земледелия, который разъезжал по небу на колеснице из солнечных лучей. Болгары рассказывают о радуге, как о поясе Пресвятой Девы или мифической святой Недельки. У них есть следующая загадка о радуге: “Не тжчено, не вапцвано, не шарено, не предено, а пошарено от Богородичиният пояс». По указанию болгарской легенды, пречистая Дева ткала пояс от рождества Христова до светлого воскресения (т. е. со дня солнечного поворота на лето до весеннего воскресения природы, когда кончается темное царство демонов зимы). Когда Христос восстал из мертвых, он сошёл в ад и вывел оттуда всех праведников, начиная с ветхого Адама. Только грешные остались в аду, сжалилась над ними пресвятая Богородица, выпросила у Спасителя позволение освободить столько человек, сколько укроется под её одеждою; развернула свой пояс, покрыла им всех грешников и вывела из заточения. После воскресения Христова она начала снова ткать пояс и будет продолжать эту работу до второго пришествия, и когда Господь пошлёт грешные души в ад — Пречистая Дева покроет их своим поясом.

Русские заговоры, обращаясь к Богородице с мольбою принять заклинателя под свой покров, выражаются: “Мати Божия, пресв. Богородице! покрый мя омофором своим” или: “подпояшь златым своим поясом». Представление радуги поясом не чуждо и некоторым другим народам. Потт указывает, что у турок и даже в Африке радуге даются названия, означающие: “шарф божий”, “небесный пояс». Калевала упоминает о поясе, который выпряден дочерью солнца и соткан дочерью месяца (Эман, 33). У самоедов радуга— край плаща, в который облекается Нум, небесный владыка грома, молний, дождя, снега и вихрей.

е) Радуга = мост. Выше мы указали, что с радугою соединялась поэтическая метафора “небесной арки”; то же воззрение сказалось и в древнегерманском уподоблении радуги чудесному мосту, перекинутому легким сводом с неба на землю.

Эдда называет радугу Asbru (Asenbrucke): это лучший изо всех мостов в свете, он крепко создан из трёх цветов, и светлые боги (асы) переезжают по нём на своих конях, подобно тому, как и литовской лауме радужный пояс её служит мостом для нисхождения с небесных высот на землю. Один конец этого моста достигает Himinbiorg’a (=himmelsberg, т. е. небесного свода), жилища бога Геймдалля (Heimdallr), который приставлен оберегать мост от демонических великанов туч и туманов (hrimthursen и bergriesen), чтоб они не вторглись чрез него в Асгард — светлое царство богов. Но при кончине мира, когда поедут чрез него злобные сыновья Муспелля (Muspell^weltfeuer), мост разрушится.

Болгарское предание утверждает, что до всемирного потопа не было радуги; когда же земля осушилась и Ной принёс Богу жертву, то Господь обещал ему, что потопа не будет до второго Христова пришествия, и во свидетельство дал радугу и изрек: “пока сияет на небесах радуга — до тех пор не бойтесь, а когда не станет радуги — это будет знамением, что близится день “Страшного суда». В старинных рукописных сборниках апокрифического содержания говорится: “дугу же сотвори Бог по потопе” (полууставной сборник 1531 г.); “по потопе знамение положи Бог на небеси — дугу, еже второму потопу не быти».

Предания эти, очевидно, образовались под непосредственным влиянием ветхозаветного сказания (Бытия, гл. IX), что Господь, установляя союз свой с Ноем и его семенем, дал радугу “во знамение завета”; но с этим библейским сказанием суеверный народ слил свои старинные представления.

Суровое время зимы языческий миф почитал эпохою владычества враждебных и нечистых сил, весенние разливы и грозы, сопровождаемые дождевыми ливнями, изображал в грандиозной картине мирового потопа, а являющуюся весною вслед за дождями радугу признавал знамением возрождения природы, грядущего лета, осушающего поля и нивы, и благодатного союза неба с землею = царства богов с юдолью смертных. С приходом зимы пропадает = рушится небесная дуга и жизнь замирает, или, говоря мифическим языком, настает кончина мира.

Северно-немецкая сага рассказывает о море, по которому от начала мира плавает лебедь, держа в клюве кольцо; когда он упустит это кольцо, тогда наступит конец вселенной. Лебедь — олицетворение грозы, кольцо — радуга, море — облачное небо

Представление радуги — мостом не чуждо и славянам, как можно заключать из указаний сказочного эпоса. Красавица-царевна, принадлежащая к разряду облачных нимф, влюбляется в прелестника Змея Горыныча (=демонический тип громовника). Но сойтись им трудно: их разделяет широкая огненная река, соответствующая известному адскому потоку. Царевна ухитряется: она добывает волшебное полотенце, бросила его — и в ту же минуту полотенце раскинулось и повисло через реку высоким красивым мостом.

Или по другому рассказу: скачет Иван-царевич от бабы-яги, доезжает до огненной реки, махнул три раза платком в правую сторону—и откуда ни взялся, повис через реку дивный мост; переехал на другой берег, махнул платком в левую сторону только два раза — и остался мост тоненький-тоненький! Бросилась баба-яга по мосту, и, как добралась до средины — мост обломился и она утонула в воде. Рассказ о трёх ниточках: шелковой, серебряной и золотой, слетающих с неба и служащих мостом через широкую реку. То же волшебное действие придаётся сказками и полотенцу: махнешь одним концом — явится мост, а махнешь другим — мост пропадает. Этот сказочный мост-полотенце совершенно тождествен с мостом-поясом лаумы.

f) Радуга = престол. Словенцы называют радугу boshij stol (stolez)Божий престол, подобно тому, как кельты почитали её седалищем богини Церидвены, а в Калевале упоминается красавица, дочь Лоухи, которая восседает на радуге, как на скамейке. Потт указывает разные названия, усвоенные радуге вследствие тех сближений, на которые наводили её блестящие цвета: так на острове Wangerog называют её wedergal =wettergalle (galle — желчь), а у якутов, по свидетельству Бётлинга, даётся ей совсем уже не эстетическое название fsassyi ig (= fuchsham, лисья моча), которое ничем иначе нельзя объяснить, как сближением радужных цветов с теми желтыми следами, какие оставляют лисицы на снегу.

Далее... VII. Живая вода и Вещее слово

Живая вода
О языческих игрищах и скоморохах

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.Необходимы поля отмечены *

*